Серия книг НОВИНКИ / Анастасия Леманн

— Женаты мы двенадцать лет. — Да. И что? — За эти годы четверо детей у нас родилось. — Вера, к чему ты ведёшь? — К тому, что всё это время тебе верна была. Абсолютно верна. — И я... — Нет, — перебила. — Не был ты. Папку с фотографиями на стол положила. — Вот что делал ты, когда "на работе задерживался". Анастасий первую фотографию взял. Он и Элина в ресторане, за руки держатся. — Это... — Это ты и твоя любовница в ресторане "Метрополь".

— Кир, а кто такая Кошка? — спросила я, застегивая халат. Он замер с рубашкой в руках. — Какая Кошка? — Которая тебе пишет. Видела уведомление. — А, это... клиентка. У нее магазин для животных, поэтому прозвище. — Понятно. И фразы про то, что ты "невероятен" — это обсуждение строительных работ? Лицо Кирилла покраснело. — Ларочка, ты о чем? Какие фразы? — Ни о чем особенном, дорогой. Просто интересуюсь твоими деловыми контактами. Завтрак будешь?

Телефон завибрировал. Сообщение от шефа: «Клиент уже в офисе. Ждём вас». Чёрт! Слишком рано! Я прибавила газу, проскакивая на жёлтый сигнал светофора. Дождь усилился, превращаясь в настоящий ливень... Видимость упала практически до нуля. Я всматривалась в дорогу, напряжённо сжимая руль. Внезапный звонок. Пока я тянулась к телефону, взгляд на долю секунды оторвался от дороги. И в этот момент... тёмная фигура выскочила прямо под колёса. УДАР! У меня потемнело в глазах. Визг тормозов. Тело, отлетевшее на обочину.

- Ты где? - я резко распахнула дверь кабинета мужа и замерла на пороге. Время словно остановилось. Я помню эту секунду в мельчайших деталях: запах дешёвых духов, полумрак комнаты, звук прерывистого дыхания и шуршание одежды. Мой муж, стоял возле стола, судорожно натягивая брюки. А на диване в углу кабинета, торопливо прикрывая грудь блузкой, сидела она - Анжелка, его секретарша. Девица, которую он сам же и нанял три месяца назад. Девица, о которой я спрашивала его: "Тебе обязательно нужна такая вульгарная помощница?" А он смеялся: "Ты что, ревнуешь? Это просто работа, малыш". - Это не то, что ты думаешь, - муж произнёс эту фразу таким тоном, будто я застала его за поеданием последнего кусочка торта, а не за изменой.

– Давно развелись? – спрашиваю прямо. – Семь лет. А вы? – Три года официально. Но по факту – лет пять уже. – Последние два вместе, но врозь? – Именно. Спали в разных комнатах, ели в разное время, разговаривали через дочь. "Передай отцу, что..." "Скажи матери, пусть..." – Знакомо. – Марина, можно личный вопрос? – Давай.

– Добрый вечер. Вы одна? – метрдотель с почтительным поклоном. – Жду детей и... возможно, мужа. Столик на Воронцовых. – Конечно, прошу за мной. Шла за ним, цокая каблуками. Туфли убивали, но больше беспокоило это странное чувство – будто что-то вот-вот случится. Столик идеальный, вид на панорамные окна. Заказала белое вино – для храбрости. Дети опаздывали уже на двадцать минут. Глотнула вино, огляделась. Ресторан разделён зеркальными перегородками – вроде и приватно, но отражения везде. И вдруг... Я его увидела. В отражении. Максим сидел спиной ко мне в дальнем углу. А напротив – молодая блондинка, склонилась к нему так близко, что лица почти соприкасались. Её рука на его запястье, пальцы поглаживают... Сердце ухнуло вниз. Деловая встреча? Да какая там к чёрту деловая! Она откинула голову, рассмеялась, а Максим... Максим наклонился и поцеловал её в шею. Долго, нежно. Как меня когда-то.

— Валя, я не хочу тебя унижать. Но и жить под постоянным контролем не собираюсь. — А жить с любовницами собирался? — Это в прошлом. Сейчас речь о будущем. — О каком будущем? — О том, что мы разводимся. Вопрос только — на каких условиях.

– Ты решил продать квартиру? – Я бы купил другую! – Хватит. Уходи. – Вер... – УХОДИ! Встаёт. Идёт к двери. Оборачивается: – Я любил тебя. По-своему, но любил. – По-своему – это как? Готов был выкинуть на улицу? – Я был дураком.

— Катя, где мой телефон? — крикнул он из ванной. Вышел в махровом халате, волосы влажные. Увидел свой телефон в моих руках. Лицо мгновенно изменилось — исчезла расслабленность, появилась настороженность. — Катя... я могу все объяснить. — Объяснить что? — Голос звучал удивительно ровно. — Что изменяешь мне? — Это не то, что ты думаешь. — А что это? — Показала ему фотографию на экране. — Что это такое? Он сел в кресло напротив, принял деловой вид. То же выражение лица, что при сложных переговорах. — Катя, между нами давно все не так. Ты постоянно на работе, мне не хватает внимания... — И вместо разговора со мной ты пошел к другой?

— Я пойду... Извините... — Стой! — рычу я. — Никуда не идёшь. Она замирает в дверях, испуганно оглядывается. — Сколько это продолжается? — Екатерина Викторовна, я не хотела... Игорь говорил, что вы разводитесь... — Разводимся?! Поворачиваюсь к мужу. Он сидит на диване, опустив голову. — Игорь, мы разводимся? Это новость и для меня. — Не разводимся, — бормочет он. — Это я так... сказал... — Ах, так сказал! — Ярость нарастает как цунами. — А ещё что ты ей рассказывал? Что жена тебя не понимает? Что близости нет? Что я карьеристка, которая думает только о работе?

– Мам, кто это такая? Я смотрела на экран и не знала, что ответить!!! Что сказать дочери!! Что её отец бросил семью в самый трудный момент? – Наверное, коллега. По работе встречались. – В ресторане? И за руки держались? – Голос у Насти стал жёстким, взрослым. – Мам, папа тебе изменяет? Больше нет сил врать. Нет сил играть в счастливую семью. – Да.

– Я не хотел, чтобы ты так узнала, – говорит, не глядя. – А как хотел? – Не знаю. Думал, само... закончится. – Само? Беременность сама закончится? Молчит. Ставит молоко в холодильник. Руки дрожат. – Аня… – Какая семья? – достаю из кармана обручальное кольцо. Кладу на стол. – Вот твоя семья. Он смотрит на кольцо. Лицо серое. – Ты... разводишься? – А ты что думал? Что я прощу? Скажу – ладно, милый, бывает? – Но мы же... девятнадцать лет... – Были. Теперь нет.

– Артём, кто она? Как её зовут? Она... красивая? Мой муж медленно поворачивается ко мне. В его глазах – ни тени раскаяния. Он молчит, а я, сжимая в ладони тонкую ножку бокала красного вина. – Зачем эти вопросы, Кристина? – произносит Артём сухо. – Да, красивая. Зовут Вероника. Тебе еще что-то нужно? Меня будто по щеке хлестнули. Вероника... Я слышу это имя и чувствую, как внутри всё обрушивается. Я отворачиваюсь, чтобы он не увидел мой взгляд. – Я сам уложу детей и поеду к ней. Прости, – спокойно говорит он, как ни в чем не бывало, и направляется прочь.

– Где ты был? Я молчал. Я действительно задержался на работе допоздна – того требовал один срочный контракт. Но не только: после совещания мы с Мариной вышли вместе из офиса, и я ещё час провёл с ней, сидя в её машине у пустой парковки. Мы просто разговаривали. Просто держались за руки. Просто целовались в темноте. – Миш, я тебя спрашиваю: ты где был до полуночи? Я звонила тебе три раза, ты не брал трубку. Ольга повысила голос, срываясь на шёпот. Я бросил куртку на спинку стула: – На работе. Мы запускали новый проект, пришлось задержаться. Телефон был на беззвучном, не услышал. Соврал я, избегая встречаться с её глазами. Ольга пристально смотрела. Её тёмные глаза метались по моему лицу, словно ища враньё: – На работе. И никуда больше не заезжал? Никого не встречал? У меня невольно дёрнулся угол рта. Она всё поняла. Или угадала. Слишком прямой вопрос, слишком опасный.

– Лер, у меня пациент вот-вот платный! Что-то случилось? Сердце бешено стучит и готово выпрыгнуть из груди. Только ленивый не замолкает, когда я вхожу. Все обсуждают его и её. Все. Я не хочу в это верить. Восемнадцать лет брака. Это же неправда. Бирюзовая свадьба только была. Двое детей... Он ведь не мог так с нами поступить. Не мог, это неправда... В глазах слёзы, дыхание сбивается. Так, Валерия, соберись. Ты врач и ты на работе. Нельзя так, нельзя. Это просто слухи. У вас прекрасная семья, всё хорошо, всё ведь правда хорошо. – Лера, ты заболела? Шумно выдыхаю, спокойствие, только спокойствие. – Ростислав! Скажи, почему вся больница судачит о том, что у тебя роман с Жанной из регистратуры? Почему ты на обед с ней, а не со мной ходишь? Ты ничего не хочешь мне рассказать? Говорят, она к тебе без стука входит, я... Договорить я не успеваю. Дверь с шумом распахивается, и на пороге прекрасная кукла Барби с большими голубыми глазами. – Ростик, мы идём обедать?

– Я прошу тебя, не надо! Я тебя умоляю, Влад! Удар, ещё удар... Я, лёжа на полу, закрываю лицо. Боль. Адская боль, разрывающая меня на тысячу атомов, мелкие молекулы. Удар, ещё удар. Приподнимает меня за волосы и, как мужику, несколько раз кулаком в лицо. Я падаю на пол, закрывая лицо руками. Ощущаю удары ногами. Удар, ещё один удар, второй, третий... Потом всё затихает... Слышу удаляющиеся шаги, с отчаянием из полуприкрытых ресниц смотрю в потолок. Ненавижу... Как же я его ненавижу... Ненавижу...

– На колени, – приказал мой босс. – Ладони на бедра. Я подчинилась и смиренно опустила голову. – Сегодня ты была очень непослушной подчиненной, – сообщил он. – О чем ты должна меня попросить? – О наказании, – прошептала я дрожащими губами. – Я прошу вас наказать меня, мой Господин. – Я не слышу достаточного желания в твоем голосе, – мой босс медленно намотал мои волосы на кулак и запрокинул мне голову. – Я молю вас о наказании, мой Господин, – произнесла я с большим чувством и позволила своему телу изогнуться, следуя за рукой моего босса. – Я все для вас сделаю. – Тебе еще так многому учиться, – усмехнулся он. – Но ничего, у меня достаточно времени и терпения, чтобы сделать из тебя идеальную игрушку.

– Саша! Я тебя люблю! Ты пока ещё моя жена! – Никита, ты не забыл, что ты мне изменил? – Нет, не забыл... Яна – пыль в моей жизни... Ты это прекрасно знаешь... Она никто... Я усмехаюсь. Она никто. – А когда она тебе стриптиз на столе танцевала, ты тоже ей говорил, что она пыль? Янковский рассмеялся. – Я ценю твоё чувство юмора, любимая! Хватит! – Что хватит? Ты же самого Гольдмана собрался нанять, чтобы со мной судиться! Янковский отпил глоток вина. – Детка, хватит, давай не будем ссориться! – У тебя же сотрясение, точно тебе нельзя нервничать!

– Ужинать будем? Холодные, но такие красивые глаза Аксенова смотрят на меня в упор. Я молча смотрю на мужа, от которого за три километра пахнет чужими женскими духами. Мне, как врачу, такой парфюм нельзя. Резкие, удушливые и, конечно, женские. – Будем! Можно вопрос? Стас снимает китель и вешает на вешалку. На красивом лице ходят желваки. Он словно всё понимает. Да здесь уже сложно что-то не понять. Все в курсе, все об этом говорят. – Можно! – Оксана не накормила или она готовить не умеет? Аксенов замирает, а я молча поворачиваюсь и иду на кухню. Вот и всё. Точка невозврата настала. Это конец. Теперь точно нельзя ничего изменить. Мы с дочкой уезжаем, навсегда уезжаем...

– Я могу всё объяснить. – Не надо. – Оля, ну послушай... – Не надо объяснять. Я всё понимаю. Я встала со стула, подошла к мужу. Сзади он казался таким же красивым, как десять лет назад. Высокий, подтянутый, пахнет дорогим парфюмом и... чужими духами. – Понимаешь? – обернулся Дмитрий. – Конечно. Ты крутишь шашни с секретаршей, потому что она молодая, глупая и восхищается тобой. А я  умная и вижу тебя насквозь. Логично?

Тик-так. Тик-так... Равномерное тиканье часов заставляет сердце биться ещё сильнее. Всё, как в глупом анекдоте. Тяну на себя ручку двери, а там на столе... До боли закусываю губу. Это невозможно. Просто невозможно. – Сколько мы ещё будем скрываться, Марк? Я тебя люблю! – Оля, прошу! Пойми, у нас большая разница в возрасте! И ты подруга моей дочери! Что скажут люди? Ногти сильнее впиваются в ладони. Да какая разница, что скажут люди... Что скажу я, законная жена!!