Невеста на ужин

До встречи с ней я не ценил свою жизнь. Жил одним днем,
много зарабатывал и тут же тратил: на гулянки, женщин, машины, шмотки. 
Отказавшие тормоза. Несущаяся на меня стена. Мотоцикл в
хлам. Я в реанимации. Трюк удался. Только не мой, а тот, что со мной выкинула
судьба. Хромой каскадер никому не нужен. Беда в том, что рисковать здоровьем и
жизнью за деньги – это единственное, что я умел.
Но это не пугало меня. Я был готов к переменам. Ведь у меня была
она – смешная, честная, открытая, настоящая, в отличие от однотипных кукол, которые
всегда меня окружали. А потом я потерял ее. Навсегда.
Странно, что знакомые до сих пор считают меня баловнем судьбы.
Авария? Но ты же выжил. Хромота? Ну, так она почти незаметная. Кто будет
приглядываться, если девушки теряют голову от одного твоего вида. И вообще все
к лучшему. Это знак судьбы, что пора завязывать с опасной работой.
Не дай Бог им самим испытать такое «лучшее». &nbsp;Хотя в чем-то они правы. Я всегда нравился
женщинам. Вот и сейчас две милые блондиночки за соседним столиком украдкой поглядывают
для меня, несмотря на то, что рядом с ними их лысеющие папики. По сравнению с их
кавалерами я выигрываю хотя бы тем, что могу похвастаться густой шевелюрой без
проплешин и отсутствием пивного брюха, гордо покоящегося на коленях. Держу
пари, что девчонки &nbsp;уже мысленно
прикинули стоимость моего пиджака и даже знают, из какой он коллекции. Вот
только они не догадываются, что деньги на моем счете стремительно тают и через
пару месяцев &nbsp;я смогу позволить себе
разве что шавуху в переходе. Утрирую, конечно, но доля правды в этом есть. Так
что, девочки, лучше крепче держитесь за своих пузастиков. 
Тем более если моя фурия заметит ваш интерес к моей персоне,
то вам придется покупать парики. Вот как раз она появилась. Она вышла из
дамской комнаты и дефилировала по проходу между столиками, как модель по
подиуму. Кошачья грация сквозила в ее движениях. Мужики свернули шеи, не в
силах оторваться от созерцания плавного покачивания ее соблазнительных
бедер.&nbsp; В любом месте Кристина приковывала
к себе восхищенные взгляды мужчин и завистливые женщин. Ей это льстило.&nbsp; Мне тоже. 
Она присела на узорчатый диванчик напротив меня. Поправила
длинные волосы глубокого черного цвета, перекидывая их со спины на правую
сторону, открывая соблазнительную кокетливую кружевную вставку на спинке её
белоснежной батистовой блузки. Блондиночки одновременно с плохо скрываемой
завистью уставились на притягательные округлые изгибы её тела, стройные длинные
ножки, пухлые губки. Почувствовав, что на нее пялятся, Кристина, повернулась в
их сторону и смерила взглядом, полным осознания собственного превосходства. 
— Вино и сыр подадут сейчас, горячее — через полчаса, — я
оторвался от созерцания окончательно скомканной салфетки, которую зачем-то
держал в руке, и взглянул на свою спутницу.
— С этой копушей &nbsp;и
через час не дождемся. Мы опоздаем на премьеру, Ник, — Кристина недовольно
поджала пухлые губки.
— Ты и так замучила бедняжку своими придирками. Расслабься и
отдыхай.
— «Мне не нужен блокнот. У меня прекрасная память», — она
закатила глаза, передразнивая официантку. — Вот увидишь, она обязательно
что-нибудь перепутает. Принесёт вместо морских гребешков во фритюре ненавистных
тебе осьминожек, тогда и будешь улыбаться.
Я уже устал слушать, какая нерасторопная и недалёкая
официантка нас обслуживает. Но, к счастью, поток слов Кристины оборвал &nbsp;звук разбитого стекла. Она оглянулась. Та самая
девушка, которую она ругала на чем свет стоит, собирала &nbsp;осколки с пола у барной стойки.
— Не удивлюсь, если это наш заказ? Вот косорукая! Почему нас
обслуживает именно она?! Сколько мы здесь бываем, в первый раз нарываемся на
такую.
— Милая, - попытался ее успокоить, - всё когда-нибудь бывает
в первый раз. Это наш день. Не думай о неприятных мелочах.
Не знаю, что такого она услышала в этих словах, но на ее
губах заиграла мечтательная улыбка. Улучшившееся настроение не помешало ей
сказать очередную гадость возникшей перед столиком официантке.
- Ну наконец-то, не прошло и года, - язвительно прошипела
она. 
Поднос с бокалами и сырной тарелкой в руках официантки
неуверенно подрагивал. Девушка взяла с подноса бокал и собралась ставить его на
стол. 
- Ты сейчас все уронишь!&nbsp;
- воскликнула Кристина , пытаясь отодвинуться подальше. 
От резкого голоса официантка вздрогнула, поднос дернулся на
ее ладони, и оставшийся на нём бокал съехал к краю. Хотя непутёвой официантке
удалось удержать поднос в руке, бокал опрокинулся и оказался на коленях
шокированной Кристины. На ее любимой &nbsp;батистовой блузке расплылось огромное вишнёвое
винное пятно. Кристина дёрнулась, бокал скатился с коленей под стол. Ножка
бокала отбилась. Блузка и юбка были испорчены. Как и вечер, который должен был
быть идеальным. Блондиночки за соседним столиком рассмеялись.
— Вот овца! — выругалась Кристина, испепеляя официантку
взглядом.
— Я принесу тканевые салфетки. Мы всё исправим.
— Что ты исправишь? Ты идиотка, что ли? Сейчас же зови
администратора, — девушка только кивнула и, опустив голову, ушла вглубь зала.
— Не переживай ты так. Сейчас заедем в торговый центр,
выберешь что-нибудь, — я посмотрел на наручные часы. — Успеваем ещё.
Вскоре к столику деловитой походкой подошёл худощавый
молодой мужчина, за ним плелась провинившаяся официантка.
— Добрый вечер. Сразу же приношу глубочайшие извинения за
произошедший инцидент. Такой случай у нас впервые. Скажите, как мы можем
загладить нашу вину? Мы можем предложить вам постоянную скидку в размере пяти
процентов и прямо сейчас оформить дисконтную карту.
— Да засуньте вы себе эту карту куда подальше! – взвилась Кристина,
и лицо администратора пошло красными пятнами. &nbsp;- Вы знаете, сколько стоит моя блузка? А юбка?
Мне нужно год ходить в ваш ресторан, чтобы ваша мизерная скидка покрыла мои
убытки! А если учесть, каких растяп вы берете на работу, сумма моего убытка
будет не уменьшаться, а возрастать, — Кристина говорила не громко, но довольно
резко — она не хотела привлекать излишнее внимание посетителей к происходящему.
— Я вас прекрасно понимаю. Девушка работает первый день.
— И, надеюсь, последний, — заметила Кристина.
Администратор подтолкнул официантку вперёд, та протянула
чистое полотенце Кристине, но стояла молча.
— Извинись, — прошипел он ей на ухо.
— Извините, — тихо произнесла девушка, — но, должна
заметить, винный цвет вам к лицу.
Мне показалось, что при этих словах уголки её губ на секунду
поползли вверх, но потом ее лицо снова стало безразличным. Я бы сказал —
отмороженным.
— Нет, она ещё издевается! — взмахнула руками Кристина.
— Милая, а ведь она права. Тебе очень идёт бордовый, — я улыбнулся,
пытаясь разрядить обстановку.
Но стало только хуже.
— И ты туда же! — Кристина яростно промакивала полотенцем
блузку.
— Еще раз простите нас, — распинался администратор. — Может,
мы дадим вам с собой наш фирменный торт в качестве комплимента?
— Мне хватило комплимента от вашей криволапой сотрудницы!
Вряд ли когда-нибудь мы к вам сюда придем! — Кристина поднялась с диванчика. 
Я встал следом.
&nbsp;&nbsp;Уже возле выхода, помогая Кристине надеть
пальто, я подумал об официантке. Эта худощавая, бледная девочка сейчас получит
хороший нагоняй. Не хотелось бы, чтобы девчонку уволили. Ну получилось так. С
кем не бывает? Не от хорошей же жизни она здесь работает.
— Подожди, я сейчас, — бросил я не успевшей удивиться
Кристине.
Официантка стояла у двери в кухню ресторана. Она вжалась в
стену и держала &nbsp;руки за спиной. Край её
белой блузки выбился из-под юбки и торчал впереди нелепым хвостиком, но девушка
не замечала этого или ей было уже всё равно. Я подошёл к ней почти вплотную, но
она обратила на меня внимание, только когда я заговорил.
— Позовите ещё раз администратора, пожалуйста.
Девушка молча кивнула и скрылась за дверью служебного
помещения.
На этот раз дрыщ вышел с кислой миной. Видимо, он испугался,
что клиенты, от которых он так легко отделался, передумали и решили требовать
компенсацию. Официантка стояла за его спиной и покорно ждала. Я достал кошелёк,
вытащил две тысячи и сунул ничего не понимающему администратору.
— Не увольняйте эту девушку из-за того, что случилось
сегодня. Я часто здесь бываю, так что проверю.
— Да-да, конечно. Мы сделаем ей выговор, но увольнять не
станем. Раз вы так желаете, — закивал головой администратор, засовывая купюры в
карман пиджака.
Девушка с равнодушным видом наблюдала за происходящим. Ни
тени радости, ни намека на благодарность я не заметил. Да и ладно. Главное, что
она останется здесь работать. А если её и уволят, то точно не из-за
случившегося сегодня.
Кристина стояла на выходе из кафе, нервно поглядывая на
часы.
— Ты где был?
— Есть вещи, о которых дамам говорить не принято, — я хитро
улыбнулся. — Пойдем скорее. Где здесь ближайший бутик?
Кристина наморщила лобик:
— Вспомнила один хороший итальянский бутичок. Там немножко
дороговато. Но что поделать?
&nbsp;

Глава 1

В бутике, находившемся всего через пару улиц, Кристина
постаралась не задерживаться. Я даже не успел заскучать. Опоздать на премьеру
нашумевшего фильма ей не хотелось. Из примерочной она вышла в струящемся
коротком платье в греческом стиле цвета капучино. Вырез подчеркивал упругую
пышную грудь. Она покрутилась передо мной, явно довольная своим выбором.
- Правда цена, конечно… - она поджала губы, показывая
ценник.
Еще несколько таких покупок, и мне придется не шавуху в
переходе покупать, а отлавливать в парке голубей.
Причем Кристина прекрасно знает мое финансовое положение, но
выбрать вещь дешевле ей, видимо, корона не позволяет.
- Ничего страшного, цена как цена.
Она радостно взвизгнула и поцеловала меня в щеку.
- И цвет платья отличный. Если тебя в следующий раз обольют
кофе, заметно не будет.
А вот это я зря сказал. Кристина сразу же надула губы и
смерила меня испепеляющим взглядом.
До кинотеатра мы добрались быстро, несмотря на пробку.
Кристина была голодна, поэтому мы наскоро перекусили в ресторанном дворике.
Гамбургер и картофель-фри заменили салат «Цезарь» и мраморную &nbsp;говядину. Вечер не задался — главное, чтобы в
его продолжении не было неприятных сюрпризов. Взяв с собой по стаканчику колы, мы
прошли &nbsp;в вип-зал, где расположились на
мягком, удобном диванчике. 
Я смотрел фильм, пил колу и только, когда на мой пах легла ладонь
Кристины, понял, что ей опять не хватает внимания. 
- Такое ощущение, что ты пришел в кино смотреть фильм! – с упреком
шепнула она.
Рука скользнула к молнии, пальчики нащупывали собачку.
- Ты с ума сошла.
-В зале темно, диванчики далеко друг от друга, никто не
увидит, - она сверкнула белоснежной улыбкой
Перехватив ее руку, я переместил ее на колени Кристины.
— Кристина, неужели нельзя подождать до дома?
Обиделась. Просидела весь сеанс с каменным лицом в надежде,
что я буду чувствовать себя виноватым. Все мои комментарии происходящего на
экране игнорировала. В такси демонстративно дула губы. Ждет, что я начну вымаливать
прощение. Надеяться на это ей никто не мешает.
В прихожей я помог ей снять пальто. Со вздохом облегчения
она &nbsp;избавилась от слишком облегающих
сапожек и &nbsp;просунула ноги в мягкие
пушистые тапочки. По выражению ее лица я понял, что она собирается продолжить
выносить мне мозг.
— Я думала, что сегодня будет незабываемый вечер! Как же я
ошибалась! – завела она шарманку.
— Вся ночь впереди, - эта простая фраза подобно огнетушителю
погасила ее недовольство.
Кристина улыбнулась &nbsp;словно довольная кошка, которой только что
пообещали кринку сметаны. Иногда мне казалось, что она терпит мой характер
только из-за &nbsp;того, что ей нравится секс
со мной.
Кристина прошла в гостиную и разместилась в вальяжной позе
на диване.
— Никки, сделай кофеёк, раз уж ты меня так обидел, да еще и
в такой день, — Кристина похлопала длинными пушистыми ресницами.
Я ненавидел, когда она меня так называет. Она переняла эту
манеру у моей матери.
— Хорошо, милая. Только никак не возьму в толк, чем же я тебя
обидел?
&nbsp;Кристина округлила глаза:
— Как чем? Чем можно обидеть красивую женщину? Конечно,
невниманием.
— Я думаю, что смогу загладить этот ужасный проступок.
Я вышел, а минут через десять появился перед Кристиной с
подносом, на котором дымилась чашечка кофе. На ее лице отобразилось глубокое
разочарование. Но когда она открыла сахарницу, то радостно вскрикнула. Вместо
сахара там была коробочка изумрудного бархата. С нетерпением она распахнула
коробочку и увидела золотое кольцо с довольно крупным бриллиантом.
— Ник, ты чудо! — выдохнула она в восхищении.
— Рад, что тебе понравилось.
По лицу Кристины пробежала тень сомнения.
— Кристина, что-то не так? Камешек мал? Или форма не та?
— А ты мне ничего не хочешь сказать? Я жду вообще-то
— Поздравляю с годовщиной. Это?
— А кроме этих слов тебе совсем нечего сказать?
— Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать. Намекни.
— Ник, мне уже тридцать! Мне тридцать лет! Сколько я еще
буду ждать? Наверное, я поседею прежде, чем дождусь от тебя предложения, -
голос Кристины начал срываться в истерику.
— Не припомню, чтобы когда-то обещал жениться на тебе.
— Мы вместе почти десять лет. Неужели за все это время тебя
не посетила мысль о женитьбе? Неужели ты не хочешь создать семью?
— Кристина, нам хорошо вместе? Хорошо. К чему все усложнять?
— Усложнять? Не верю своим ушам! Никогда не думала, что
скажу такое, но на тебя я потратила, нет, не потратила — просто убила лучшие
годы моей жизни!
Я сел в кресло, сцепив пальцы &nbsp;в замок.
— А я тебя просил об этом? &nbsp;
— Ты меня совсем не ценишь, — покачала головой Кристина. — А
ведь никто не переживал бы с тобой все твои травмы, не носил бы в больницу
вкусную домашнюю еду, не вытаскивал бы тебя из твоей депрессии. Да никакая
женщина не стала бы терпеть в своем доме портрет другой, да еще и покойницы.
— Ты забываешься. Это не твой дом, Кристина, — напомнил я.
Зря она сказала о Томе.
— Конечно, не мой! Это дом «этой»! Думаешь, я не понимаю,
что ночью, когда засыпаешь, ты прижимаешь к себе не меня — её! Прижимаешь так,
будто боишься потерять. Да, она тебе снится! Не отрицай! Ты улыбаешься во сне,
— по щекам Кристины текли слезы. &nbsp;—
Всегда было интересно, а меня ли ты трахал? Мать твоя говорила — пройдёт! Не
проходит! Четыре года я это терплю! Четыре! Чем она тебя так зацепила? В ней же
ничего не было! Я красивее, я лучше, а таких, как она — миллион!
— Ты очень красивая, Кристина, но ты не она, — негромко
сказал я.
— Да, но у меня есть одно весомое преимущество. Я живая, а
она — труп!
Голос Кристины сливался в шум, в котором не различалось ни
единого слова, только эмоции, подавляемые годами, рвались теперь наружу. Я смотрел
на портрет, с которого улыбалась Тома. Время не властно над ней. Она навсегда
останется молодой и жизнерадостной. Через несколько месяцев после ее смерти я распечатал
все фотографии со своего дня рождения, на которых была она, и отнес их одному
известному художнику-портретисту, попросив изобразить Тому точно такой. Только
клетчатую рубашку я попросил заменить на голубое платье, то, в котором мы гуляли
по набережной. Художник справился с поставленной задачей на высшую оценку,
уловив невообразимым образом не только внешние черты, но и характер Томы.
Каждый день я подолгу смотрел на портрет, рассказывал мысленно о событиях
прошедшего дня и видел в глазах Томы то одобрение, то порицание, то грусть. Я
понимал, что это уже похоже на клинику, но пройти мимо, не пожелав спокойной ночи
или доброго утра, не мог.
— Знаешь что, мне это уже порядком надоел, - в мои мысли
врезался визг Кристины.- &nbsp;Выбирай — или
жизнь со мной, или с призраком! Я не могу больше здесь оставаться. Это выше
моих сил! Я не хочу больше быть третьей лишней. Я ухожу? — последняя фраза
прозвучала как вопрос.
Я молча кивнул.
— Так просто? Будто не было всех этих лет. Будто не было
никаких чувств. Или так и есть?
Не дождавшись никакого ответа, она прошла в спальню . Я
прошел следом и встал в дверях, прислонившись к косяку. Я молча наблюдал, как
она собирает &nbsp;вещи в большую спортивную
сумку. Ту самую, с которой она переехала ко мне полгода назад, явно по совету
подруги или моей мамы. Тогда я не обрадовался, но и возражать не стал. Опустошив
шкаф, Кристина открыла шкатулку с драгоценностями. Всё, что там было, подарил ей
я. 
- Я все заберу с собой.&nbsp;
Имею на это полное право. Хоть какая-то компенсация за мою загубленную
молодость.
- Да ради Бога, - безразлично отозвался я, и она запихнула
шкатулку в сумку.
- Знаешь, я давно могла &nbsp;выйти замуж за достойного человека, родить
ребенка и наслаждаться обеспеченной семейной жизнью, - упрекнула она меня в
очередной раз.
- Так почему не вышла? Кто тебе мешал? – я усмехнулся.
Проходя мимо, она намеренно задела меня локтем.
С гордо задранной головой она прошествовала &nbsp;в прихожую и начала одеваться. Одевалась она
медленно, очевидно, тянула время, надеясь, что я одумаюсь и буду умолять ее
вернуться.
Я снова уселся в кресло и подпер лоб рукой. Голова
раскалывалась. Вся ситуация была неприятная, но я чувствовал своей вины. Почему
я должен отвечать за неоправданные чужие ожидания? 
До сих&nbsp; пор она не
ушла. Вероятно, стояла в прихожей, подпирая дверь. Ждала.
Я позвал ее.
Она прямо в сапогах вернулась в гостиную. Наверное, я
выглядел жалко, раз она даже в состоянии разъяренной фурии положила ладонь на
мою голову. Жест прощения дурака, не иначе.
— Кристина! — не поднимая головы, сказал я. — Уходя, уходи,
милая. Ключи оставь.
Этого она услышать не ожидала. Она достала связку ключей из
кармана пальто и швырнула их на журнальный столик.
— Ты ещё пожалеешь об этом! Ты пропадёшь без меня, — зло
произнесла она и, цокая каблуками, вернулась в прихожую и, громко хлопнув
дверью напоследок, вышла из квартиры.

Глава 2

Посидев еще немного в той же позе, я встал, подошёл к
мини-бару, достал виски и плеснул в стакан. Бутылку он сначала поставил на
место, но потом передумал и захватил с собой. Отсалютовав стаканом изображению
на портрете, я &nbsp;отхлебнул дорогое пойло.
— Вот мы и остались с тобой одни. Ты рада? Молчишь? А я рад.
Залпом выпил стакан и тут же налил новый.
— Не была б ты такой идиоткой, мы бы сейчас были вместе. Мы
бы были счастливы.
Я до сих пор не простил ей, что она не рассказала о своей болезни.
Она не имела права так поступать. Она должна была всё рассказать. И это я
должен был решать, остаться с ней или уйти. А она лишила меня выбора. Конечно,
я бы остался, просто никуда не уехал, наплевав на работу, на огромную неустойку
по контракту. Был бы с ней столько, сколько она дышала. Никто не знает, сколько
она прожила бы ещё. Год? Два? Пять? Она была бы со мной. Я бы потратил всё, что
уменя было, чтобы продлить ее жизнь. Не хватило бы денег — тряхнул бы свою
дражайшую матушку. А она просто лишила меня &nbsp;всех счастливых непрожитых мгновений. Решила,
что так лучше для меня. Самая умная, блин.
— Откуда? Вот откуда тебе было знать, что нужно мне? Мне ты
нужна была, дура! — мне вдруг показалось, что Тома с портрета смотрела на меня с
жалостью и болью.
Да и я хорош. Достоин премии Дарвина. Поверил сказочкам про
вегето-сосудистую дистонию, хотя своими глазами читал инструкции к тем
лекарствам, что она принимала.
— Мать была права в одном. Ты — лгунья! – высказал я
портрету и добавил: - А я болван.
За четыре года чувство вины нисколько не притупилось. Если
бы я тогда не уехал, Тома была бы жива. Не было бы той нелепой аварии. Да я бы
к мотоциклу её и близко не подпустил. Её после детских каруселей штормило, а
она на мотоцикле гонять вздумала.
— Дура! — сказал я в пустоту и протёр выступившие слезы
пальцами. — Ладно, я прогуляюсь. А ты жди меня здесь, — я погрозил портрету
пальцем. — Жди — и я вернусь. Может быть.
Осушив очередной стакан, я посмотрел на часы. Полвторого
ночи. Самое время для прогулок. Уже в пальто и ботинках &nbsp;вернулся в гостиную, чтобы захватить с собой
недопитую бутылку.
Выйдя из подъезда, вызвал такси. Последний раз я садился
пьяным за руль в день своего тридцатилетия. Тогда я крупно поссорился с младшим
братом и даже пару раз хорошенько приложил ему. Впрочем, Женька накинулся
первым. Он окончательно взбесил меня своей глупой ревностью, нелепыми
подозрениями, грубыми высказываниями в адрес Томы. После этого мы перестали
общаться совсем. И только после смерти Томы Женя сделал первый шаг к примирению,
а я был не против. Потому что Она этого хотела.
Я примостил бутылку на подоконник и закурил. Выкурив
сигарету, достал вторую. Когда у подъезда притормозило такси, выбросил окурок
и, не вспомнив о виски, пошел к машине.
— Куда едем? — спросил парнишка-таксист.
— А давай к Крымскому мосту, — сказал первое, что пришло в
голову. Я не был уверен, что эта мысль принадлежит мне, как бы абсурдно это ни
звучало. Честно, я вообще не задумывался о том, куда собираюсь отправиться.
— Со стороны парка Горького? – уточнил паренек.
— Не имеет значения, - отмахнулся я.
В парк я не хотел однозначно. Появилось странное навязчивое чувство,
что мне обязательно нужно попасть на мост, хотя &nbsp;я не имел ни малейшего представления, что там
буду делать. О мосте ходила дурная слава, будто он притягивает к себе самоубийц,
то ли потому, что под ним находятся разломы тектонических плит, влияющие на
человеческую психику, то ли потому, что в царское время здесь находились
скотобойни, и это место хранило энергетику смерти. Сводить с жизнью счеты я не
собирался, гулять при лунном свете, слушая шум реки — тоже. 
Когда я оказался на мосту, почувствовал себя полным идиотом.
На холодном воздухе в голове прояснилось быстро. &nbsp;Я решил, что лучше всего будет вернуться домой
и отоспаться перед рабочим днем. Если я приеду на работу намного позже отца, то
старик непременно начнет читать нотации и никакие оправдания не спасут. Больше
всего я не хотел бы стать в старости таким же дотошным занудой. 
Я достал сигарету и, опершись на ограду моста, закурил.
Вдруг словно вспышка молнии промелькнула мысль «спаси!». Я привык к тому, что в
голове уже несколько лет в моменты, которые я считал для себя значимыми,
возникали мысли — чаще в повелительно-приказном тоне — которые обычно
противоречили тому, что я собирался делать. Я не считал это нормальным, но и на
шизофрению, по моему мнению, это не тянуло.
— Кого? — спросил я в пустоту.
«Все же пора к психиатру» — заключил я, но тем не менее,
бросив окурок в реку, пошёл вдоль моста, пытаясь разглядеть что-нибудь.
Взгляд выхватил маленькую тёмную фигурку, которая, расставив
руки в стороны, балансировала на ограждении, удаляясь вперёд.
— Вот чёрт! Еще суицидника мне сейчас не хватало!
Я ускорил шаг, лихорадочно соображая, как ему поступить.
Окликнуть подростка — испугается и сорвётся. Да и вообще этот малолетний
придурок может сигануть в любую минуту в воду. И что тогда? Бросаться за ним?
Ник знал, что бросится. Так же как и знал, что вряд ли сумеет спасти. Скорее,
составит утопленнику компанию.
— Ты явно меня переоцениваешь, — пробормотал я, глядя в
ночное небо.
Догнав подростка, я подстроился под его скорость и медленно
пошёл рядом. Навскидку, если судить по комплекции, пацану было лет
четырнадцать-шестнадцать. Лица его я не видел за капюшоном толстовки. Какое-то
время я &nbsp;шёл молча, но потом решился заговорить,
одновременно готовясь к тому, что, возможно, придется резко хватать пацана,
чтоб удержать от падения.
— Эй, ты что здесь делаешь? — почти шепотом спросил я,
надеясь, что мальчишка не примет его за маньяка-педофила и не испугается.
— Гуляю, — так же шёпотом, не поворачивая головы, ответил
паренёк.
— Давай гулять вместе, — сказал уже громче, а про себя
подумал: «Вот теперь точно как педофил!»
Мальчишка покачал головой.
— Ну давай тогда гулять каждый сам по себе.
Эта фраза была полностью проигнорирована. Поравнявшись с
ближайшим пилоном, подросток резко соскочил с ограждения и поспешил
ретироваться. Но я успел ухватить его за дутую жилетку. Нужно же объяснить
этому малолетнему придурку, что три часа ночи — не лучшее время для прогулок по
мосту. А за то, каким образом он «гулял», ему вообще следовало бы хорошенько
надрать уши.
— Нет, дружочек, не так быстро, — я подтащил к себе
сопротивляющееся тельце.
— Отпустите, — требовательно сказал мальчишка слишком уж
девчачьим голосом.
— Ты хоть думаешь, что творишь? Твои родители знают, где ты?
— я хорошенько тряхнул его за щуплые плечи. Капюшон спал, и теперь я был уверен,
что передо мной девчонка.
— Мама знает.
— Что ты шляешься ночью по бордюру моста? И как она к этому
относится?
— С пониманием, — голос девушки был слишком ровный и
спокойный.
— А ты? Ты сама понимаешь, что будет, если ты сорвешься?
— Да, конечно. Я утону.
&nbsp;— И мама с пониманием
к этому относится? — я подумал, а почему бы и нет. Больная на голову дочка у
больной на голову матери. Девочка стала жертвой наследственности.
— Именно, с пониманием, — повторила девушка. — Если я утону,
она поймет и простит. Но я не упаду, а значит, не утону.
- Незамутненная уверенность.
Я всмотрелся в ее лицо, пытаясь разобраться,&nbsp; она издевается &nbsp;или действительно слабоумная. Что-то показалось
в нем знакомым. Будто раньше я ее уже где-то видел.
— Ты официантка! Ты нас обслуживала сегодня, — я все-таки
узнал ее.
Девушка кивнула головой, буркнув: «угу».
— Тогда ты слишком самонадеянна, если учесть, что ты и
поднос удержать не можешь, — усмехнулся я.
— Это была случайность. Или не случайность, — я заметил, что
уголки её рта опять на секунду дернулись вверх, как тогда, в ресторане.
— А когда ты разбила посуду у барной стойки? Тоже не
случайность?
— Вот тогда точно случайность.
— Значит, на девушку, что была со мной, ты упустила бокал
специально? — я помнил, как дрожали её руки, это совсем не было похоже на акт
возмездия Кристине за беспочвенные придирки.
— Я этого не говорила.
— Но дала понять, что так и было.
— Нет, вы сами делаете выводы. Возможно, неверные.
Мой мозг начинал закипать. Планируемая трёпка превратилась в
разговор ни о чем. Девчонка меня бесила. От греха подальше я решил, что пора
закругляться.
— В любом случае, делать тебе здесь нечего. Это опасно, -
назидательно сказал я.
— Я гуляю здесь не в первый раз. И самое опасное, что
произошло, это приставание пьяного мужика, пытающегося читать нотации, — спокойно,
без тени раздражения ответила она девушка. — Обещаю, если я когда-нибудь утону,
больше не гулять по ограждениям мостов.
&nbsp;— Будет лучше, если
ты прекратишь свои прогулки до того, как утонешь.
— Алкоголь разрушает печень и мозг. А вы пьёте.
— Девочка, это моё дело, — я не сразу понял, при чем здесь
алкоголь, но когда увидел, что она улыбнулась, стало ясно, к чему это было
сказано.
Она молча махнула рукой и пошла по мосту в направлении парка
Горького. Я постоял ещё немного, а потом, подняв голову вверх, негромко сказал:
— Вот и ты не всё знаешь. Человек просто гуляет. А ты
«спаси!», «спаси!».
Дойдя до края моста, я покачал головой, пробубнил под нос:
— Нет, она реально отмороженная, — и улыбнулся.

Глава 3

&nbsp;4 года назад
Дом Сидоровых
&nbsp;
Я не хотела звонить ему. Позвонить – значило унизиться.
Признать, что не могу решить проблему без него. &nbsp;Столько лет обходилась, а тут на тебе.
Конечно, он не откажет. Не имеет морального права отказать. Но сам факт
неизбежности разговора ввергал меня в уныние. Нужно выпить успокоительных капель&nbsp; или стопку коньяка для храбрости.
К разговору меня подтолкнула Кристина, девушка моего сына.
Хорошая девушка, и красивая, и умная, и образованная, и воспитанная. Мне
импонировало ее умение правильно себя&nbsp;
подать. К тому же она была не обделена материально. Не лимита из
глубинки. У родителей Кристины был бизнес, небольшой, но приносящий стабильный
доход. Почему бы не принять её в семью в качестве невестки? Тем более, она
умудряется мириться со всеми закидонами моего сына.
Голос Кристины дрожал. Мое сердце чувствовало, что девочка
вот-вот расплачется.
— Его никуда не берут на работу. Он теперь никому не нужен,
— всхлипывала она . – Он так от этого страдает.
— Кристиночка, насколько я знаю, его нога еще не разработалась.
Поезжайте лучше на курорт. В Сочи. Или лучше в Турцию. &nbsp;Страховку он получил приличную. Да и
накопления у него остались. Последний кусок хлеба не доедает. Отдохните,
смените обстановку.
Я едва сдержалась от замечания, что Нику не стоило бросать
престижный университет. Сам захотел стать каскадером, рисковать жизнью. Вот и дорисковался.
А я всегда знала, что так и будет. Пусть посидит без нормальной профессии и
работы. Может, тогда поймет, что мама была права. 
Хорошо, что я не вывалила на Кристину свои мысли. Ей и так
тяжело, бедной девочке. Она уже не всхлипывала, а рыдала в голос. 
— Вы его просто не видели. Он подавлен. Такое ощущение, что
его мысли где-то далеко. Он даже иногда не слышит меня. Представляете, он
повесил её портрет. Он скоро сделает алтарь и начнет ей поклоняться. Если бы вы
знали, как мне больно!
— Эта дрянь и после смерти умудряется рушить мою семью! –
вот тут мои эмоции хлынули через край. - &nbsp;Прыгнуть в койку к мужчине, которого знаешь
без года неделю, из постели его же брата! Я искренне не понимаю, чем она так
вскружила голову Никки. Господи, прости меня грешную, - я перекрестилась, - &nbsp;но я рада, что она разбилась. Пусть земля ей
будет пухом. Кристина, я каждый день молюсь, чтобы это наваждение оставило его.
— Прошу вас, Татьяна Николаевна, умоляю, помогите ему. Я
одна его не вытяну, - зарыдала она.
— Я же не могу брать его за ручку и устраивать на работу!
Простите, я бы помогла, но как?
— Прошу вас, вы же мудрая женщина, вы что-нибудь придумаете.
&nbsp;Простите, я не могу больше. Мне тяжело
говорить.
Мне понадобилось несколько дней, чтобы принять решение. Я
поднялась&nbsp; в оранжерею (кроме меня туда
никто не заглядывал). Нашла нужный номер и быстро, чтоб не успеть передумать,
поднесла телефон к уху.
— Рома, мне нужна твоя помощь, - не поздоровавшись, выпалила
я, дождавшись, когда трубка ответит бархатистым «алло».
— Вот так без «здрасти» и сразу к делу? — &nbsp;от его &nbsp;голоса у меня сжалось сердце и задрожали коленки.
Так было всегда, когда я слышала его. Годы ничего не изменили.
— Возьми Ника к себе работу, — это прозвучало как
требование, а не как просьба.
— Танечка, помнится мне, ты просила взять к себе Женю. Я
согласился. Не важно, что он не приехал, но я был готов его взять. А каскадёр в
юридической фирме мне ни к чему.
— Я же не прошу устраивать его юристом. Неужели у тебя нет
других должностей?
— Я не думаю, что парень согласится перекладывать бумажки с
места на место, понимая бессмысленность этого процесса. Причём, полагаю, он не
имеет ни малейшего представления о твоей просьбе. Вечно ты просишь за своих
детей, не удосуживаясь поинтересоваться сначала у них, нужно ли им это.
— Ник не только мой, — я резко оборвала его. Папаша года. 
&nbsp;— И ты этим всё время
пользуешься. И вспоминаешь о моем отцовстве только тогда, когда тебе от меня
что-то надо.
&nbsp;— Ты должен
радоваться, что я дёргаю тебя нечасто. Сколько раз&nbsp; я тебя о чем-то просила.&nbsp; Два? Три? — возмутилась я. — Вопрос
действительно очень серьёзный. Ник совсем один, работа поможет ему отвлечься от
плохих мыслей.
— И как ты себе это представляешь? Здравствуй, Коля, я твой
папа. Ни с того ни с сего заявился к тебе и зову работать вместе. Это же
смешно.
— Видимо, разговора у нас не получится, — я была готова
бросить трубку. Причем в прямом смысле этого слова. В стену.
— Начнем с того, что такие вопросы по телефону не обсуждают.
Может, при личной встрече мы бы пришли к согласию.
— Неужели ты хочешь приехать? — я скривила губы, представив,
что мне придется дурить мужа, чтобы увидеться с этим мерзавцем.
— Я нет. А вот ты можешь встретиться со мной и обсудить
судьбу нашего сына. Если для тебя это действительно так важно.
— Ты предлагаешь мне лететь в Москву, даже если это может
оказаться напрасным?
— Именно так, Таня. Ты всё поняла правильно. А теперь
прости, но я очень занят.
Я запустила пальцы в волосы так, что чуть не завопила от
боли. Он хочет, чтобы я приехала? Вряд ли. Скорее всего, рассчитывает на отказ.
Это позволит ему козырять тем, что мне на самом деле сын не так уж нужен.
Романа я не видела&nbsp; лет пятнадцать. Он
перестал приезжать в родной город после смерти своей матери. И это было к
лучшему. С каждым годом Ник все больше походил на него. Даже пресловутая
горбинка на носу была такая же. В каждом движении сына, в его жестах, улыбке,
непростом характере я &nbsp;видела Рому —
парня, которого любила до безумия, и который предал меня. 
Окружающие не слепы. В лицемерном «Как же Ник похож на свою
бабушку!» легко читалось: «Мы знаем, что ты его нагуляла, и нетрудно догадаться
с кем!». Прямо, конечно, никто ничего не говорил. Но некоторые иногда шутили о
«сходстве» Ника и Жени, и это было очень болезненно.
Всю неделю после разговора с Ромой я ходила как в воду
опущенная, прокручивая в голове возможные варианты развития событий, потом
сообщила мужу о срочной командировке в Москву. Алексей проводил меня в
аэропорт, расцеловал на прощание, сказал, что будет скучать. Дома без Женьки,
который переехал в город поближе к работе, стало совсем пусто. Хорошо, хоть
Галина может составить компанию вечером за чаем.

Глава 4

Глава 5

Он резко развернул меня к себе лицом. Одна рука крепко
удерживала меня под спину, а другая скользнула к шее, сжав до боли.
— Что? Что ты себе по… — я не успела договорить, он заткнул мой
рот поцелуем. Я напрягла губы, сжимая их. Кулаки уперлись в его грудь,
отталкивая. В ответ его рука сдавила мой затылок, притягивая, не давая
отстраниться. Я чуть не вскрикнула от боли, когда он ощутимо прикусил мою нижнюю
губу, будто давал понять, что сопротивляться не стоит, но тут же нежно втянул
ее, посасывая и лаская языком.
Оторвавшись от рта и вглядываясь сумасшедшими глазами в мое лицо,
он хрипловато выдохнул:
— Ты хотела увидеть меня. Ты приехала не из-за сына.
Какое потрясающее самомнение! Только о том и мечтала, чтобы
ты затащил меня в какую-то дыру и начал приставать.
Я только открыла рот, чтобы поставить его на место, но он
снова приник к моим губам.
Теперь его поцелуи стали нежнее, теплые пальцы ласкали шею.
Другая рука сместилась на талию, но недолго задержалась там, оказавшись вскоре
на ягодицах. Я вскинула ладони, чтобы оттолкнуть этого мерзавца, но они застыли
на его груди. Он превратился в того самого Ромку, от которого я теряла голову.
Будто и не было&nbsp; этих тридцати лет. Руки
скользнули под его свитер. Его мышцы все такие же крепкие, рельефный пресс и никакого
пухлого живота. Следит за собой, сволочь!
— Сними его, — шепнул он на ухо, попутно целуя в шею и
дразняще проводя языком за мочкой.
Я покорно потянула его кашемировый свитер вверх,&nbsp; и вскоре он оказался там же, где и дублёнка.
С восхищением, которое я не смогла скрыть, я смотрела на его красивый торс.
Чертовски привлекательный мерзавец. Пальцы заскользили по его широким плечам,
по груди, оставляя за собой мурашки, как физическое подтверждение того, что мои
легкие прикосновения приятны ему. Подхватив меня, словно я была Дюймовочкой, он
отнес меня на кровать.
— Скажи мне, сколько женщин здесь побывало? — с моих губ
сорвалась горькая фраза.
— Не поверишь, но ты первая переступила порог этого дома. До
тебя сюда заглядывали только мыши и Егор, мой сторож. Но мышей я периодически
травлю, а укладывать в кровать Егора у меня и в мыслях не было.
Он справился со всеми пуговицами на блузке и когда начал
снимать ее, я испуганно схватилась за шёлк, пытаясь натянуть её обратно. Сейчас
он освободит меня от кружев бюстгальтера и увидит далеко не упругие груди. Блузка
уже не будет скрывать живот с белыми полосками растяжек, появившихся после двух
беременностей. А ещё у меня бёдра с ямочками целлюлита и фиолетовыми
сосудистыми звездочками. Нельзя, чтобы он это увидел. Мне сорок девять. Я далеко
не юна. Лицо благодаря походам к косметологу всё ещё привлекательно, без
морщинок, кожа светлая и сияющая, но тело… Тело далеко не то, что было в
восемнадцать.
— Нет, — я протестующе замотала головой.
Он начал уговаривать меня, как ребенка, нашептывая на ушко
всякие нежности, постепенно избавляя от одежды, покрывая тело поцелуями. Я не
заметила, как осталась в одних кружевных трусиках. Роман с одеждой особо не
церемонился: блузка, юбка и чулки валялись прямо на полу рядом с высокими
сапогами. Я зажмурила глаза и боялась их открыть. А вдруг он смотрит на меня с
отвращением?
— Ты все такая же, — хрипло прошептал он, гладя меня по
голове. — Волосы зачем обрезала?
— У тебя забыла спросить, — огрызнулась я, осмелившись
открыть глаза. В его зрачках полыхали хитрые огоньки.
— Ну и получай за это, — он запустил пальцы в&nbsp; волосы и притянул меня к себе, снова впиваясь
в рот.
Как же я скучала по его грубым, рваным поцелуям,
чередующимися с покусываниями, по его ласкам, заставлявшим метаться по кровати,
умоляя прекратить, когда я полностью теряла контроль над своим телом,
расцарапывала в кровь его спину и плечи, выгибалась и вопила, как свихнувшаяся
мартовская кошка. Как соскучилась, к чему лукавить, по его члену, далеко не
среднестатистическому. Пусть в дамских журналах пишут, что размер не главное,
главное — опыт. Это всё, чтобы утешить женщин, которым не посчастливилось познать
то, чем я наслаждалась в объятьях Романа. А потом всё… унылая
среднестатистическая серость. За тридцать лет ни единого оргазма. Полчаса
прелюдии и три минуты секса, за которые я не успевала даже рассмотреть потолок,
в который неизменно пялилась, пока надо мной пыхтел супруг. Тридцать лет
неудовлетворенного желания.
На стороне я никого не искала, так как искренне считала, что
необходимо хранить верность. Муж нежно целовал мои стопы, колени, смотрел на меня,
как на богиню, но мне нужно было совсем другое: дикий, бешеный секс,
заставляющий забывать о своей человеческой сущности. Мне нужен был мой Ромка,
которого я ненавидела так же сильно, как и хотела. Так же сильно, как и любила.
Как в тумане, я расстегнула непослушными пальцами ремень на
его джинсах, затем молнию, чтобы почувствовать такую желанную твердость. Как
тридцать лет назад я выгибалась навстречу ему, закусывала до боли нижнюю губу,
молила его не останавливаться, его, такого желанного и такого молодого в
неверном свете огня. Мысли в голове путались, превращаясь в нечто бессвязное, а
потом осталась только одна мысль: «Ещё! Ещё! Ещё!». Я кусала его до соленого
вкуса крови на губах, оставляла засосы на его шее, и плевать, что он скажет
завтра, когда увидит в зеркале синевато-багровые метки моей страсти. Пусть сам
придумывает оправдания перед своими бабами.
— Я люблю тебя и всегда любил, — выдохнул он в моё лицо, всё
еще оставаясь во мне и пытаясь отдышаться после бурной разрядки. — Всегда
только тебя.

Глава 6

Меня разбудил свет, проникающий сквозь тонкую ткань
занавесок. Голова лежала на груди Романа, в объятьях которого было надежно и
спокойно. Я боялась пошевелиться, чтобы это чувство не растаяло в утреннем
мареве, как и невероятная ночь. Больше всего меня страшило, что на смену
приятной истоме придёт чувство стыда. То, что в приглушённых отсветах огня
казалось естественным порывом страсти, днём будет простой изменой. Алексей был моим
первым парнем, зато первым мужчиной стал Рома, и с ним же, по злой иронии
судьбы, я изменила снова. Тридцать лет прошло, а я опять наступаю на те же
грабли. От тяжелых раздумий меня отвлек поцелуй в макушку.
— Хомячок проснулся? — дурацкое прозвище, которым Рома
дразнил меня в юности, неприятно резануло по ушам.
Нужно было положить этому конец.
— Рома, то, что произошло вчера ночью, ошибка. Давай сделаем
вид, что ничего не было.
Я хотела, чтобы фраза прозвучала строго, но вышло
просяще-жалобно.
— Ошибка то, что все эти годы мы были не вместе. Но мы можем
её исправить, - прошептал он, покусывая мочку уха.
Сердце заколотилось: он любит, он хочет быть со мной. Но
ведь он сам виноват. Я отдалась ему полностью, доверилась. И что получила
взамен? Нежеланную беременность и обещание жениться, не сейчас, а потом, когда
жизнь наладится.
— У тебя взрослые дети. Тебя ничего не держит. Даже мнение
знакомых, которого ты так боишься, здесь, в Москве, для тебя не будет иметь
никакого значения, — мурлыкал он, ласково ероша мои волосы.
— А Лёша?
— А что Лёша? Он поймет. Отпустит тебя. Он и так слишком
долго наслаждался тобой.
— Знаешь что, дорогой мой, — я приподнялась на локте и,
глядя в лицо Роману, и тоном, будто читала лекцию своим студентам, произнесла:
— за прошедшие годы Лёша ни разу не упрекнул меня Колей, он даже не
поинтересовался, от кого ребенок, принял его и воспитал, как собственного сына.
— Лёша всегда был тюфяком. Ему бы смелости не хватило
высказывать тебе, - усмехнулся он.
— Он был твоим другом. Не говори так о нём, — хотя я сама
считала своего мужа мягкотелым и даже амёбоподобным, но меня задело, что Роман
позволят себе так нелестно отзываться об Алексее.
— Был. Ключевое слово «был».
— Ты сам принял решение. Вини во всем себя. Он ни при чём.
— Я не отказывался от тебя никогда, - с горячностью возразил
он. - &nbsp;Да, я просил сделать аборт, просил
подождать. Потому что хотел уберечь тебя от нужды, хотел, чтобы ты жила так,
как заслуживаешь. Мне бы даже на комнату в коммуналке денег не хватило,
прокормить тебя и ребёнка я бы не смог.
— Да, только вот и нужду, и нищету я испытала. Не с тобой,
да, с Лёшей. Но мы справились. Звёзд не хватаем, хотя живём вполне прилично.
Поэтому к чему пустые разговоры? В конце концов, здесь мы совсем не для этого.
— Мне жаль, что так вышло. Ты несчастна в браке, я одинок —
вот итог нашей истории.
— А знаешь, что самое смешное? — я растянула губы в гримасу.
— Мы с ребёнком были помехой твоим наполеоновским планам. Теперь ты достиг,
чего хотел. И что? Особой радости не замечаю. Кому достанется твоя маленькая
империя? Кому нужен старый король?
Я старалась уколоть его как можно больнее, но удар не достиг
цели.
— Старый король может ещё кому-то интересен, только королю
уже никого не надо. Единственная женщина, которая мне нужна, воротит нос. Вот
этот, — он дернул меня за кончик носа. — Вставать пора. Вечером нужно быть в
городе.
Откинув одеяло и, не стесняясь наготы, он принялся
разгуливать по комнате, собирая свои вещи. Однако надел лишь боксеры, остальное
швырнул на кресло и занялся камином, вычищая золу. Изредка он посматривал на меня.
В отличие от него я не собиралась щеголять голым задом,
потому старательно обернулась лоскутным покрывалом. Оно пахло сыростью и
мышами. Я расчихалась от этого ужасного запаха, чем развеселила его. 
Путаясь в своем облачении, я ходила по комнате и собирала
вещи. Неловко присаживаясь каждый раз, я поднимала с пола одежду, тщательно
отряхивала и складывала аккуратной стопочкой на кровати. Он следил за мной и
посмеивался. И только мое безупречное воспитание мешало приложить его
хорошенько поленом.
— Рома, мне бы в душ.
Я уже закончила собирать вещи, и теперь мне хотелось как
можно быстрее смыть с себя наваждение вчерашней ночи.
— Следующая дверь по этой же стороне, - отозвался он. - Не
заблудишься. Так что бери ведро, дуй за снегом, растопишь на кухне и
наслаждайся ванной, точнее тазиком.
— Это кошмар, — с возмущением выдохнула я, сгребая вещи в
охапку — не в покрывале же на улице снег набирать. Оглушительно хлопнув дверью и
жалея, что она&nbsp; всё-таки удержалась на
петлях, я отправилась за ведром.
Войдя в ванную, я рассмеялась. Здесь было всё довольно
современно: душевая кабина, унитаз, бойлер на стене, стиральная машинка.
Все-таки придурка-клоуна в соседней комнате не мешало бы убить или хотя бы покалечить
за его нелепые шутки. Но это потом. &nbsp;Успею. Сначала нужно привести себя в порядок.
Подойдя к зеркалу у раковины, я оценила последствия ночи. Верхняя губа
припухла. На плече был след в виде двух пунктирных полумесяцев на фиолетовом
фоне. «Решил передать Лёше привет, — с горечью подумала я. — Придется
заклеивать пластырем». Открыв кран, прополоскала рот. Потом выдавила на кончик
языка зубную пасту из тюбика, лежавшего на раковине. За щёткой, лежавшей в
сумке, идти не хотелось, поэтому я ограничилась тем, что растерла пасту по
зубам языком и ещё раз прополоскала рот. Выпутавшись из покрывала, &nbsp;ступила на пластиковый поддон душевой кабины,
повернула вентили, регулируя температуру воды, и&nbsp; сделала шаг вперед под теплые струи. Гель,
позаимствованный у хозяина домика, пах мятой. С некоей долей брезгливости воспользовалась
лежащей здесь мочалкой из люфы. Правда я ее перед этим долго промывала чуть ли
не кипятком.
Посчитав, что чужие микробы погибли или хотя бы тяжело
заболели, я щедро налила на мочалку гель и &nbsp;растерла пышную, нежную пену по телу.
&nbsp;В какую-то секунду мне
показалось, что скрипнула дверь. Я напрягла слух, но никаких звуков, кроме шума
воды, не различила. Шампунь на полочках я так и не нашла, поэтому намылила
голову гелем. Вода смоет запах его тела. Если бы так же легко она могла смыть
память о прошлой ночи.
Сквозь шум воды я услышала, как сдвинулась прозрачная дверца
душевой кабины. Резко обернувшись, я увидела Романа, без боксеров, зато с
эрекцией. Это навело меня на мысль, что вошёл он не только что.
— Я потру тебе спину.
— Убирайся! Мы договорились, что забудем о том, что
произошло. Это больше не повторится, — я развернулась к нему, готовясь оказать
сопротивление.
— А кто сказал, что будет повторение? — с наглой улыбкой он
вошел в кабинку.
— И что? Ты меня изнасилуешь? Я тебя не хочу, все осталось в
прошлом, — я вжалась спиной в пластиковую стенку, дальше отступать было некуда.
Я оказалась в западне. Роман наклонился к моему лицу. Я зажмурила глаза и
крепко стиснула губы. Но, вопреки моим ожиданиям, целовать он не стал, а
опустился на колени. Когда я поняла, что он собирается делать, то чуть не
задохнулась от негодования. Я вцепилась в его волосы, яростно отталкивая
голову.
— Животное! Держи свой мерзкий язык за зубами.
Полностью игнорируя мои слова, он увлечённо продолжал
начатое. Что говорить, языком он владел хорошо, во всех смыслах этого
выражения. Его пальцы знали, что делать, и совершали уверенные движения. Вряд&nbsp; ли ему когда-то приходилось ласкать женщину в
экстремальных условиях, когда пытаются выцарапать глаза, а в рот заливается
вода.
&nbsp;Надо признать, что
справлялся он потрясающе. Был бы конкурс, получил бы медальку. Ругательства и
проклятья, которыми я осыпала его, вскоре переросли в нечленораздельные стоны. Я
уже не пыталась вырвать его волосы и расцарапать лицо, напротив, притягивала
его голову к себе, беспорядочно водя пальцами по его мокрым волосам. Он
оторвался от меня, поднялся, поцеловал в губы и выбрался из душа.
Стараясь не поскользнуться на залитом водой полу, он подхватил
меня на руки и, не давая опомниться, усадил на стиральную машинку.
— Как же я тебя ненавижу! — прошипела я, раздвигая ноги под
его напором.
— Да что ты?! — прохрипел он в ухо, входя в меня одним
рывком, — Ты всегда была и будешь только моей, с кем бы ты ни жила, и с кем бы
ты ни спала.

Глава 7

&nbsp;Роман принес горячий чайник, поставил&nbsp; на стол.
Потом опять исчез и вернулся с подносом, на котором стояли две щербатые кружки,
упаковка пакетированного чая, сахарница и консервы. Из пакета, с которым он
приехал вчера,&nbsp; вытащил не внушающий доверия батон.
— Килька в томате, — хмыкнула я, проводя наманикюренным
ноготком по этикетке жестяной банки. — Плебеем был, плебеем остался.
Я сидела на стуле в его махровом халате, поджав под себя
ноги. Рукава были слишком длинными, пришлось подвернуть их. Я была счастлива.
Да, я сидела на шатком, колченогом стуле, за столом, сервированным консервой с
дешевой килькой. Я находилась в деревенском доме, обставленном старой мебелью. Но
впервые за последние тридцать лет я чувствовала себя желанной. Дома секс был
рутиной. Потому что так надо. Потому что супругам положено им заниматься. Здесь
же я каждой клеточкой тела чувствовала, что мужчина, разливающий сейчас чай по
кружкам, хочет меня так, что у него башню сносит. Я чувствовала себя не женой,
не матерью, не преподавателем. Я чувствовала себя женщиной. 
Украдкой любуясь Романом, я брезгливо выуживала ложкой рыбу
и укладывала&nbsp; на тоненько отрезанный мною ломтик батона. 
- Не нравится? – спросил он, отламывая от батона щедрый
кусок и макая им прямо в банку.
- Ну, не лосось и не семга, - ответила я, поджимая губы.
- У-у-у, змея, - одобрительно протянул он и снова макнул
хлебом в томат.
- Воспользуйся ложкой. Это все-таки общая посуда.
- Как скажешь, моя королева, - согласился он и тут же
повторил свои действия, игнорируя мою недовольную мину. – Ну, рассказывай, что
с Колькой?
Я потерла виски, не зная, с чего начать:
— Никки запутался. Эта женщина свела его с ума. Ром, это
была страшная женщина, она разбила мою семью. А я не в силах склеить осколки.
— И что же она сделала? — он продолжал жевать как ни в чем
не бывало, это меня разозлило. - Она проститутка? Наркоманка? Алкоголичка? Охотница
за состоятельными мужиками?
— Хуже, Рома, хуже. Мы приняли её в семью, как родную. Мы так
радовались, что Женечка нашёл наконец-то хорошую девочку, что женится на ней. А
она оказалась настоящим чудовищем. Она рассорила братьев, настроила сыновей
против меня. Один сын променял родной дом на клоповник. Другой вообще не хочет
со мной разговаривать, - я всхлипнула.
— А тебе не кажется, что Жене давно нужно было начать
самостоятельную жизнь и перестать держаться за твою юбку? А с Ником у тебя и
так отношения были не совсем гладкие.
— Тебе не понять чувств матери, — я сердито махнула рукой.
— Куда уж мне! Мне вообще не понять, в чём проблема? Ты
выливаешь эмоции, а по сути ничего не сказала.
— Конкретики хочешь? Она была невестой Жени, спала с ним. Потом
переключилась на Ника. И с ним спала.
— Знаешь, мне, как отцу Ника, это даже льстит, — Рома
рассмеялся. — Против генов не попрёшь.
&nbsp;Увидев реакцию, обратную той, на которую рассчитывала,
я демонстративно отвернулась. Но потом, поняв, что от Романа иного не дождусь,
продолжила:
&nbsp;— Хуже всего то, что Ник вбил в голову, будто любил
её. Когда она разбилась на мотоцикле, он ушёл в себя. А ведь эта вертихвостка влезла
между ним и Кристиной. Кристина такая хорошая девочка, простила его, все время
его навещала, поддерживала. Но он ее отталкивает. Меня вообще слушать не хочет
после того, как я пыталась открыть ему на эту Тому глаза. Я теперь враг номер
один. Во всех грехах виновата. Он в пропасть катится, не работает после травмы,
Бог весть, чем занимается.
— Если мы вобьём в голову, что кого-то любим, это уже не
выбить. Вот такие мы, — Рома многозначительно посмотрел на меня, и мое сердце предательски
чуть не выпрыгнуло из груди.
— Да кобели вы, что ты, что сын, — фыркнула я, а потом
добавила: — Поговори с ним. Вы же так похожи. Ты сможешь его понять, а, может,
и помочь.
— Не уверен, что он захочет меня слушать. Я для него чужой
человек. Женин крестный, присылавший по праздникам дорогие игрушки.
— А ты попробуй. Вы живете в одном городе. Ты можешь
проконтролировать его. Займи его чем-нибудь. Лишь бы он не оставался наедине с
самим собой. А то мало ли что, дураку, в голову придёт.
— Хорошо, Хомячок, я попробую.
— Нет, не попробуешь, ты сделаешь всё возможное. Это твой
долг, как отца. Пообещай, - потребовала я.
&nbsp;— Обещаю, — чуть помедлив, ответил он.
Теперь можно спокойно возвращаться домой. Я знала, что Роман
Михайлович предпочитал никогда никому ничего не обещать, но если пообещал, то
горы свернёт, но обещание выполнит.

Глава 8

Москва. Наши дни
&nbsp; 
После вчерашнего выпитого голова гудела. Все-таки я знатно
переборщил. Противный перезвон будильника бил по мозгам. Не открывая глаз,
нашарил на тумбочке телефон и отключил будильник. Шесть утра, а лег в четыре.
Еще пару минуточек. Когда наконец смог разлепить веки, дисплей телефона
показывал шесть тридцать. Вот тебе и пара минут. &nbsp;Я подскочил в кровати, но подняться так и не
смог. Сидел, потирал виски, обводя тяжелым взглядом спальню. Может, позвонить
кадровичке и сказать, что заболел? Если бы он не был на особом счету у
руководства, это прокатило бы. Но старый брюзга, не застав его на рабочем
месте, лично позвонит и вынесет ему весь мозг.
На работу собрался, не позавтракав. Во рту было мерзко от
перегара. Есть не хотелось, хотелось спать. Зевая, я вышел из подъезда.
Посмотрел на часы — на дорогу до работы времени хватало с запасом. Не придется
выслушивать наставления старикана о том, что к своим обязанностям нужно
относиться серьёзнее.
Размеренным шагом я направился к парковке. Бегло брошенный
взгляд&nbsp; на детскую площадку зацепился за
одинокую скрюченную фигурку на лавочке. Зачем-то я остановился и, вглядевшись,
бросил вслух: «Да ладно!»
— Эй, отмороженная! — громко крикнул, подходя ближе.
Девушка посмотрела на меня, а потом отвернулась, будто её
это совсем не касалось.
— Игнорируешь? — я присел на край лавки.
Она напряглась, поджала губы, но всё так же смотрела в
другую сторону.
— А может, ты шпионишь за мной? — выдвинул я предположение,
над нелепостью которого про себя посмеялся.
— Что? — она посмотрела на меня так, словно только увидела.
— О чём вы? Я гуляю с собакой.
Я осмотрелся по сторонам. Собаки не увидел, как ни старался.
Тогда, понизив голос, заговорщическим тоном спросил:
— С воображаемой?
Она странная. Сразу видно, что не от мира сего. Кто мешает
ей завести воображаемого питомца?
Девчонка посмотрела на меня так, будто сумасшедший я, а не
она, и снова отвернулась. Мое соседство было явно неприятно ей. Вскоре она
стала озираться по сторонам, будто ища предлог, чтобы быстрее уйти от
надоедливого незнакомца. 
На мгновение её лицо озарило подобие радости, она вскочила с
лавочки и побежала по направлению к мусорным бакам. В мыслях я уже покрутил
пальцем у виска, но тут увидел, что ей навстречу несется довольно крупный рыжий
лохматый пес. На бегу собака ткнулась лапами в грудь девушки так сильно, что та
еле устояла на ногах. Высунув язык, псина старалась лизнуть её в лицо, а
девчонка шутливо отбивалась. Когда с приветствием было покончено, парочка
прогулочным шагом направилась в сторону площадки.
— Как зовут пёсика? — девушка невольно вздрогнула, когда
услышала за спиной мой голос. Она не ожидала, что я пойду за ней. Да я сам от
себя не ожидал. Далась мне эта сумасшедшая. Еще и о кличке грязного, больше
похожего на бродячего, пса спросил.
— Никак. Зачем вы меня преследуете? — негромко, но отчетливо
произнесла девушка.
— Это мой двор. Хожу, где хочу. А вот тебя я раньше здесь не
видел.
— Мы с ним, — она кивком указала на пса, — здесь больше года
гуляем каждое утро.
— А почему ты выбрала мой двор для прогулок со своей
собакой?
Меня раздражала её безэмоциональность. Даже на мою
необоснованную претензию она ответила спокойно. Слишком спокойно. &nbsp;
— Я не говорила, что это моя собака.
— То есть ты гуляешь с чужой собакой? — уточнил я.
— Почему вы так решили?
Мой мозг начинал закипать, и мне стоило труда не показать ей,
как она меня бесит. Я вкрадчиво произнёс:
— Ты же сама сказала, что это не твоя собака, из этого
следует, что она чужая.
— Не следует, — отрезала она, не глядя в мою сторону. Из
небольшого рюкзачка, висевшего на плече, она достала расческу и принялась
вычесывать репейник из шерсти своего помойного друга, ласково нашёптывая ему
что-то. Он интересовал ее куда больше, чем я.
— Скажи мне, какого чёрта тогда ты гуляешь с собакой, которая
не твоя и не чужая?
Тут она соизволила оторваться от своего занятия и посмотреть
меня:
— Потому что рано или поздно кто-то ничей хочет стать
чьим-то.
Ответить я ничего не успел, так как услышал мелодию звонка,
не сулившую ничего хорошего. Только на вызовы матери стоял особый рингтон – как
знак, что пора морально подготовиться к общению с ней. Сбросив вызов, я
посмотрел на часы на дисплее телефона и выругался. Я опаздывал на работу.
— Из-за тебя всё, отмороженная, — я погрозил пальцем
собеседнице, продолжавшей безразлично вычесывать пса, и поспешил к парковке.

Отпусти меня

Комментарии (0)

Оглавление

Читать книгу Отпусти меня

Серия «Невеста на ужин»