Глава 1

Август в Москве выдался до того жарким и душным, что все нормальные люди предпочитали прятаться по домам, оставаясь в квартирах под кондиционерами, а в выходные, выбираясь на природу, соскучившиеся по свежему воздуху москвичи проводили исключительно под кронами деревьев в окрестных лесопарках.

Как назло, я жила совсем недалеко от одного такого лесопарка — и могла бы прохлаждаться там с подружками, закусывая горячие шашлыки холодным квасом, но … я не могла заставить себя снова войти в лес. Даже в такой — с лавочками и бетонной дорогой.

Вместо этого я тащилась в Парк Горького, в музеи … а из всех парков самым приятным для меня оставался парк Зарядье — близко к Кремлю и максимально далеко от Калиновки.

Красота!

К тому же рядом с Зарядьем находится ГУМ, где продают самое вкусное мороженое в Москве (самое то в жару), необыкновенно красивая Никольская улица, ну и… куча полиции, которая меня бережет.

По крайней мере, мне хотелось на это надеяться — что в случае, если Мстислав внезапно объявится в моём мире, полицейские и многочисленные туристы, гулявшие сейчас по столице, смогут воспрепятствовать моему повторному похищению.

Потому что сама я в его мир возвращаться больше не собиралась.

Не нужно мне это. Вырвалась — и отлично.

Более того, я решила, что теперь и с родственниками своими я буду встречаться только в Москве — подальше от врат, мостов и прочей опасной ерунды.

Подальше от темных, от их обмана, и боли, которую они несут с собой…

Выдохнув, я решила дойти до моста, чтобы полюбоваться на красоты родного города.

Река, древний Кремль, прогулочные кораблики внизу.

А главное — город, в котором работают заводы, выдыхая в небо белые пары дыма; где сигналят друг другу водители машин, пытающиеся в спешке проскочить ежедневную пробку; а тысячи кафе с разнообразным меню зазывают окружающих своей громкой музыкой.

Москва гремела вокруг меня, заглушая мою тоску по тому, чего не было — по моей едва начавшейся счастливой жизни новобрачной.

Новобрачная… Ха-ха.

Бракованная новобрачная, не знавшая, в чем главный интерес её мужчины… Господи, да я ведь даже стала учиться вышивать, пока Мстислав занимался своими делами!

Навь, Темные князья и «у тебя уйма времени, дорогая, ты всему научишься в своё время» …

Ласковые взгляды, нежные прикосновения. Это в гостиной и в своём кабинете Мстислав был всесильный князь, которого дико боялись старосты и градоначальники, которые иногда приезжали выказать князю свое почтение. А в спальне мы были равны.

По крайней мере, мне тогда так наивно казалось.

Нет, я не была дурой — и отлично понимала, что в отличие от меня у мужа уже имелся кое-какой опыт. Это было вполне объяснимо. Но когда мы оставались наедине, всё его прошлое становилось чем-то неважным: пустой ерундой, о которой я забывала почти мгновенно, сходя с ума от нежности в его голосе, от страсти, которая слышалась в его дыхании, от любви, которой были наполнены его глаза.

Сказочка для наивных девочек, ага… но это правда, я почти не думала о прошлом своего мужа (которое у него, естественно, имелось), мучительно прощаясь со своим.

С тем, что я никогда больше не увижу свой родной город и улицу, где я выросла. Никогда больше не увижу свою квартиру, не проедусь в лифте на первый этаж, и не побегу в ближайшую «Пятерочку» к открытию за хлебом.

Я думала, что моя карьера навсегда закончена, мою трудовую книжку можно смело выкинуть на помойку, и что мне придется приложить немало усилий, когда я буду объяснять своим детям, что такое «бизнес-ланч».

Превратившись одной ночью в замужнюю женщину, я медленно превращалась в княгиню Людмилу…

Я громко рассмеялась, напугав стоявших возле меня людей — наверное, это выглядело со стороны странно.

Но мне было наплевать.

Отпив из пластиковой бутылочки немного колы, я посмотрела на реку, которая раскинулась подо мной — и решила спуститься к набережной Москвы-реки.

С тех пор, как я вернулась домой, прошло около трёх недель — трёх бесконечно долгих, полных страха и одиночества, недель.

Сказать честно, я сама не знаю, как мне удалось переплыть Смородину. Последнее, что я запомнила, это когда большая волна накрыла меня с головой — воды реки сомкнулись надо мной, утаскивая моё тело вниз.

Надо было, наверное, сдаться, покориться судьбе, но я упорно думала только о том, что хочу домой — хочу обратно свою жизнь до брака, до Мстислава, до всей этой истории с мирами.

Я до сих пор не уверена, мир ли сжалился надо мной, либо сама Смородина… а может, всему виной то мое желание, которое я загадала во время сна «наяву». Если я правильно запомнила, я загадала не одно, а два желания: самой решать свою судьбу и вернуться домой.

Родители Мстислава тогда незамедлительно выполнили мое первое пожелание… а вот уже после свадьбы, после того злосчастного появления в нашем доме Душаны — сбылось и второе.

Да, я едва не утонула, но все же справилась с волной. Точнее, я просто не покорилась ей, продолжая мысленно кричать, что хочу домой… и река, будто услышав меня, вынесла моё уже неспособное к сопротивлению тело на берег.

Отплевавшись от водорослей, я с трудом поднялась на ноги, не очень ещё понимая, где я нахожусь. И лишь спустя несколько неимоверно долгих минут до меня дошло, что эта заросшая, превратившаяся в ручеёк, речка мало напоминает бурную Смородину возле Калиновки. Но сильно смахивает на ту Смородину, которую я знала с детства.

Я была дома.

Наверное, надо было радоваться, благодарить реку за милость… но вместо этого я, с трудом дотащив своё тело до луга, упала на траву и горько зарыдала.

Ревела я долго.

Плакала навзрыд, билась в истерике — и вместо того, чтобы радоваться возвращению в свой родной мир, думала о преданном доверии.

Точнее, о предавшем меня муже. Зачем Мстислав приволок меня в свой мир, зачем настаивал на свадьбе, если у него не было недостатка в женщинах?

Зачем все эти разговоры про дом, который он построил специально для меня, зачем столько вещей из моего родного мира, если в этом доме, вроде бы построенном специально для меня, уже хозяйничала другая женщина?

Я лежала на траве и плакала, пытаясь понять темного, за которого я вышла замуж.

Вышла замуж, н-да…

Мне достаточно было вспомнить нашу свадьбу — наш идеальный праздник, чтобы снова разреветься от боли.

Память услужливо подсказывала недавнее прошлое: как мы весело готовились к празднованию нашей свадьбы, как Мстислав по вечерам учил меня словам и жестам, которыми молодожены должны были благодарить волхвов и почетных гостей на свадебном пиру; как мы с мамой спорили относительно пирожков на столах — я предлагала отойти от народных канонов и подать пиццу «из русской печи», а мама считала, что лучше не рисковать и ограничиться кулебяками.

Я вспомнила своё белое подвенечное платье — не народное, с вышивками и узорами, а привычное нам белоснежное «городское» платье… Само по себе это платье стало для меня прекрасным свадебным сюрпризом от моего жениха, а уж когда Мстислав появился в безупречном черном костюме моего мира, у меня просто перехватило дыхание. Он — этот мужчина, которого одинаково боялись как родовитые бояре, так и сильные оборотни — он пошёл на это ради меня. Разве я могла просить большего? Я любила и была любимой!

Разве не этого ждёт каждая женщина?

Только что я получила на самом деле вместо супружеского счастья — лживого мужа, который только на словах ждал свою суженую, а на деле… развлекался с моей подружкой. И как развлекался — вся деревня оказалась в курсе. Все, кто меня.

И ведь именно эта девица изводила меня в темных землях.

Я вспомнила, как брела еле живая по дороге за телегами, а эта стерва кидала на землю кусочки сыра и хохотала, когда я отводила взгляд в сторону и сглатывала от голода.

Перелом ладони, издевательства от молодых оборотней и изматывающая, но необязательная работа — о да, Душана, отвела душу, издеваясь надо мной тогда…

Я не знаю, сколько я так упивалась жалостью к себе — мне до сих пор кажется, что прошло по меньшей мере несколько часов, прежде чем я сумела взять себя в руки и осознать, где я нахожусь.

Несколько неимоверно долгих часов, за которые ничего не произошло.

НИ-ЧЕ-ГО.

Да, сознаюсь, я была настолько жалкой, что все ещё надеялась на чудо. Бессознательно мечтала, что мои слезы услышит Мстислав — что он явится за мной в этот мир, одной короткой фразой развеет все мои обвинения — и мы снова счастливо заживём так, будто ничего не было.

Бред наивной дурочки, но как же мне этого хотелось!

Я горько усмехнулась, понимая, насколько наивной я тогда была. Даже переплыв бурлящую реку миров, я всё ещё сохранила … что-то важное.

Сейчас, спустя три недели после возвращения, я могла честно себе признаться в этом — вновь оказавшись в своём мире, я ещё какое-то время надеялась на чудо.

Но его не случилось.

Мстислав так и не явился, а я… выплакав все слезы, я поняла, что на этом жизнь не заканчивается.

«Возможно, мой занятой супруг действительно сейчас находится где-то далеко в Нави и не слышит моего настроения; а может, он просто развлекается с доступными девицами, устав от своей невинной жены…» Хоть мне и казалось, что за месяц моего замужества мы перепробовали в спальне многое, но я отдавала себе отчет, что это «многое» было «многим» только для меня…

Я вспомнила всю ту мерзость, которую мне рассказала Душана про свой первый раз в моём доме — и поежилась от боли.

Не было никакого заботливого жениха. Не было никакого любящего мужа….

Ну и пусть. Зато я снова в своем привычном мире.

Не в этом диком славянском «рае», где темные устанавливают свои собственные правила, где невест похищают и лишают выбора — нет! Я в современном мире, где есть законы, полиция, где у меня имеется собственная квартира и даже кое-какой счет в банке.

И не надо унижаться перед оборотнями, изображая из себя девочку на побегушках.

Я хотела рассмеяться, но вместо этого заплакала — и поднялась на ноги.

Пора было возвращаться назад. Назад, к своей собственной жизни без Мстислава.

Отряхивая подол своего странно сухого платья от налипшей травы, я обратила внимание на правую руку, где поблескивали два кольца — простое свадебное и тот перстень, который Мстислав надел мне на руку когда-то во сне.

— Интересно…

Помнится, я много раз в темных землях пыталась снять этот перстень — и у меня ничего не выходило.

«Но мы сейчас в моем мире»….

Повинуясь какому-то внутреннему чутью, я взялась за оба кольца … и легко сняла их со своего пальца. С первого раза.

Никаких особых сил прикладывать не пришлось. Одно короткое движение — и оба кольца, поблескивая, уже остались лежать на моей ладони левой руки.

«Все. Это конец», — поняла я, закрыв глаза.

Даже мир — мой родной мир, в котором я выросла и стала взрослым человеком — не считал наш с Мстиславом брак за настоящий.

А кто я такая, чтобы спорить с целым миром?

«Значит, так тому и быть», — поняла я и, переложив кольца в правую руку, размахнулась и со всей силы зашвырнула их в воду реки Смородины.

— Возвращайтесь туда, откуда пришли, — прошептала я, глядя за тем, как мутная вода заболоченного ручейка сомкнулась на том месте, куда упали кольца. Я замерла, ожидая каких-то спецэффектов, вроде вспышки или водного торнадо… но ничего не случилось.

Так я осталась без колец — и без единого напоминания о моём замужнем статусе.

Я горько усмехнулась, припоминая все подробности того страшного для меня дня.

Вроде бы никто не умер, даже наоборот — я каким-то чудом сумела выбраться из реки в своем родном мире — чем не повод порадоваться? Но мне в тот момент душу рвало на куски простое осознание того, что, произошедшее со мной сейчас — это конец моей замужней жизни.

Потому что в нашем мире всё было устроено по-другому.

Это там, за мостом, в другой Калиновке, Мстислав заплел мне волосы в косы, одарил подарками — и перед богами Светлого Капища назвал своей женой.

В нашем мире обряды не работали.

Точнее… народные церемонии-то до сих пор сохранились в отдельных уголках страны, только вот без ЗАГСа и печати в паспорте никакими законными супругами не становились.

То есть, с точки зрения нашего мира, я всё ещё была не замужем.

Я кинула короткий взгляд на реку — в то место, куда упали кольца — и попыталась мысленно проанализировать свои чувства: рада ли я тому, что здесь, в моем родном мире, меня больше ничто не связывает с моим неверным супругом?

И признаюсь как на духу — нет, не было у меня никакой радости.

Да и какая радость, если тебя обманывал родной и любимый человек.

А вот зато страх у меня проявился.

Я мысленно представила, что будет, если Мстислав сумеет достать меня здесь… Я только пару раз видела князя в не настроении, и этого мне хватило с лихвой.

«Если он достанет меня здесь — неминуемо вернёт домой. Силой притащит. Не смирится он с тем, что его законная жена сбежала из дома».

Вздрогнув, я боязливо посмотрела в сторону реки. Точно! Он либо сам вскоре здесь появится, либо кого-то пришлёт за мной… Поэтому мне надо было срочно бежать из деревни — и бежать как можно скорее!

Одно успокаивало: если я правильно запомнила, то врата в нашем мире откроются только в сумерках, значит, у меня есть ещё немного времени в запасе.

И все же, вздрогнув от ощущения опасности, я на секунду подумала о том, что кроме врат, имеются и другие способы перемещения между мирами — ведь я как-то сумела переплыть реку миров. А если сумела я, то это сумеют и остальные.

Испугавшись, я бросилась вверх — в сторону нашей Калиновки, на ходу пытаясь выдумать какое-то логичное объяснение своему появлению для деревенских жителей.

«Деревенские не должны знать, что я сама убежала… Они в деревне все так боятся Мстислава, что охотно запрут меня в подполе до его появления. Или вообще свяжут и привезут ему в телеге. Поэтому никто не должен знать!»

Со страху, я тут же выдумала какую-то неправдоподобную историю о том, что мне срочно надо в Москву — поэтому мы с князем не стали дожидаться открытия врат.

В конце концов, деревенские отлично знают, за кого я вышла замуж — и вряд ли кто-то посмеет вызывать неудовольствие Мстислава дополнительными вопросами.

Только вот пока я бежала в сторону деревни, я двадцать раз всё передумала. Стоит ли мне вообще показываться перед местными — или лучше обойти Летнюю Калиновку кругом? Отсюда до станции будет километров тридцать… или даже пятьдесят – но за день пройти можно, если очень постараться.

Путешествие с оборотнями по землям Темных закалили меня — и теперь я не боялась идти такое расстояние в одиночку.

Единственное, что здесь, в моём родном мире, день уже начинал клониться к закату — и, судя по положению Солнца на небе, минуло минимум пять вечера, а значит, без помощи деревенских жителей на станцию до сумерек я точно не попаду.

… и была ещё одна веская причина зайти в деревню — все мои родные остались за мостом, на той стороне врат. Я обязана была как можно быстрее дать им знать, что со мной всё в порядке.

Илья ведь стоял рядом со мной, когда я бросилась в реку.

Честно признаюсь, я не запомнила своих последних мгновений в том мире, но я искренне надеялась, что с Ильёй все хорошо — я надеялась, что он не стал прыгать за мной в реку, а остался с детьми и Дашей на берегу.

«Если с ним что-то случилось по моей вине…»

Я стиснула зубы и запретила себе пока об этом думать.

«Илья сильный и выносливый… даже если он и бросился за мной в воду, это ещё ничего не значит».

Мне же не оставалось ничего другого, кроме как надеяться на лучшее.

Но не буду скрывать, именно тревога за Илью заставила меня войти в деревню. Я решила, что Мстислав в любом случае почувствует мое отсутствие в своем мире, а значит, в самое ближайшее время явится сюда… а я не смогу нормально спать, если не подам весточки о себе своим родным.

Громкий детский голос, выпрашивающий у родителей мороженое, заставил меня отвлечься от моих воспоминаний. Сейчас-то я уже прекрасно знала, что с Ильей всё хорошо, с его детьми всё хорошо — и даже с Дашкой мой троюродный брат помирился.

Вроде бы.

Но тогда, в тот день, я рискнула всем ради спокойствия своих родных — и неожиданно для себя выиграла настоящий джек-пот.

Я бежала в сторону деревни, так и не решив, что мне делать — с одной стороны, я боялась показываться перед местными жителями, с другой — именно это мне и требовалось. А ещё я надеялась найти там хоть какой-то транспорт до станции. Правда, у меня не было с собой ни документов, ни денег, ни тем более билета — но я решила, что не буду паниковать раньше времени: большие проблемы надо решать постепенно, шаг за шагом, иначе не справиться.

В конце концов, наш мир — это не сборище бесчеловечных темных; здесь есть полиция, которая обязана помогать своим гражданам; есть просто отзывчивые люди, не боящиеся помочь незнакомому человеку, ну и безналичные платежи никто не отменял…

«Главное, добраться до телефона», — решила я, закусив губу. — «То есть, сначала до станции, а затем до телефона».

А деревенские между тем были слишком заняты, чтобы обращать внимание на какую-то одинокую девицу, осторожно крадущуюся по переулкам между домами.

Все, кто оставался на этой стороне Смородины, уже запирали свои дома и, погрузив нехитрый скарб в телеги, готовились выезжать к вратам.

Такова была традиция… Летняя Калиновка — моя родная, как я всегда думала, деревня оживала только раз в год — летом, на короткий промежуток, позволяющий иномирянам увидеться со своими родственниками.

Ещё пару месяцев назад я была такой же одураченной, как и большинство «городских», приезжавших в эту деревню, полагая, что я отлично знаю деревенскую жизнь.

Наивная.

«Была наивной до тех пор, пока один странный возница не привез меня в вымершую деревню, а потом не угостил ягодкой земляники»…

Стиснув зубы от болезненных воспоминаний, я заставила себя сконцентрироваться на насущных проблемах — а именно, найти помощь в нашей Калиновке, и при этом не влипнуть в неприятности.

Осторожно ступая по пыльной дороге, я прислушивалась к звукам топора — пока одни жители деревни уже потянулись с телегами в сторону врат, другие ещё только-только забивали ставни и вешали замки на двери своих домов. Но я всё равно поняла, что опоздала — наверняка, все «городские» уже разъехались, а деревенские… а у деревенских было слишком много своих хлопот, что ещё помогать и мне: возможно, в другое время кто-нибудь да и согласился бы довести меня на телеге до станции, но сейчас, когда вся деревня ожидала открытия врат, я сильно сомневалась, чтобы кто-нибудь из деревенских согласился вместо долгожданного дома отправиться со мной на станцию.

Хотя сумерки ещё не наступили…

«Все равно не поедут».

Даже несмотря на то, что волхвы находились на другой стороне моста миров, и все молитвы возносились там же, деревенские жители, оказавшиеся с этой стороны реки Смородины, всегда смиренно ждали открытия прохода между мирами непосредственно возле врат.

По крайней мере, так рассказывал Мстислав — и здесь у меня не было причин ему не доверять.

«Значит, так тому и быть», — подумала я, решив потихоньку двигаться в сторону станции… и в этот же самый момент случайно натолкнулась на старого Лучезара, провожавшего своего внука.

Тетя Нежана рассказывала мне недавно про своего соседа — но что точно, я не запомнила.

— Княгиня, — удивленно протянул старик, заметив меня. Я вздрогнула, а старик низко поклонился мне по старому обычаю. Но больше всего изумил меня Владислав — внук Лучезара, который тут же повторил за дедом его жест.

«Точно! Его внук знает про другой мир».

— Эм…

—Княгиня, если позволите спросить, — осторожно произнес старик. — Разве вы не должны… Разве вы можете… Я слышал, что переселенцы… — Ни одну фразу он не закончил, ни один вопрос так и не задал.

Но я всё же кивнула, коротко объяснив своё появление на этой стороне моста.

— Да, я здесь вынуждено. — Заметив, что у старика от моего объяснения изумленно открылся рот, зачем-то добавила. — Мне надо срочно попасть в Москву. По семейным обстоятельствам.

Старик кивнул, а вот его внук… Его внук, указав рукой на ворота, вежливо предложил свою помощь.

Когда я посмотрела в сторону ворот, я не смогла сдержать радостного восклицания — там стояла самая настоящая машина. Нива — которая проходит даже по нашему бездорожью.

— Люда, если тебе удобно будет отправиться в Москву прямо сейчас, — предложил Владислав, и осекся, потому что Лучезар тут же зашикал на него, требуя обращаться ко мне правильно — как положено обращаться к княгине.

Владислав виновато опустил голову, и уже было собрался извиняться, но я тут же пресекла эту попытку.

— Княгиня я на той стороне моста, — натянув широкую улыбку на лицо, сообщила я Лучезару. — А на этой просто Людмила…

И хорошо, что я вовремя прикусила язык, не назвав свою девичью фамилию: Ключниковой я стану сразу же, как только попаду в Москву. А пока меня считали за княгиню… а у князей фамилий не было, только имя отца и вотчины.

Впрочем, моё объяснение и так ещё сильней запутало Лучезара — у старика уже глаза полезли на лоб от удивления. Поэтому я решила благоразумно замолчать и просто развести руками, мол, « а чего такого».

На удивление, это сработало…

Не успела я оглянуться, как оказалась в машине Владислава — выяснилось, дед с внуком уже успели попрощаться перед самым моим появлением, и Владислава в деревне больше не держало.

Я же, всё-таки улучив момент, попросила старика, как только он пересечет мост, зайти в гости к моему троюродному брату и наказать ему, чтобы не давал Ушастику коровьего молока — только козье.

Я.. я не решилась в открытую попросить его мне помочь.

Передавать свою просьбу Илье через Лучезара, может быть, было не совсем честно, но соседу тети Нежаны никакой беды от этого всё равно не будет, зато мне точно станет куда спокойней — получится, что Лучезар в любом случае сообщит Илье, что видел меня в Летней Калиновке живой и невредимой, и даже самолично посадил в машину к своему внуку.

То есть Илюха узнает, что я жива, я в порядке — и даже еду с комфортом домой. В свой родной город.

Я выдохнула с облегчением, когда Лучезар пообещал, что незамедлительно выполнит мою просьбу. Мы попрощались — и Нива резко рванула в сторону столицы.

Собственно говоря, на этом все мои приключения и закончились. Владислав не только довёз меня прямо до подъезда родного дома, он ещё великодушно всю дорогу делился со мной съестными припасами, выручил меня деньгами, одолжил на время сотовый, благодаря чему я сумела дозвониться соседке, у которой все ещё оставались запасные ключи от моей квартиры.

Я только не рискнула звонить из машины родителям и Назару — я боялась не столько реакции своих родных, сколько громкости динамика сотового телефона: несмотря на всю доброту и заботу Владислава, я боялась, что услышав обо мне правду, он развернет машину назад.