— Вы не беременны.

Гинеколог долго хранил молчание, хмурил кустистые брови, вглядываясь в экран и силясь рассмотреть там хоть что-то. По факту просто тянул время, продолжая размазывать сопливый гель по животу.

— Может быть в следующий раз…

— Это шестая попытка за три года. Лечение не работает. Пора признать очевидное и поставить точку.

Рулин внешне оставалась спокойной и сдержанной, как учили, как привыкла жить не зная иного пути. Она выхватила пару салфеток из пачки и начала тщательно стирать гель со своей кожи. Врач предусмотрительно не раскрывал рта. Он уже достаточно наговорил за все время, что Рулин не оставляла попыток забеременеть.

Однажды поселившаяся в голове мысль, теперь неприятно зудела на подкорке. Она всего добивалась сама, своими силами, своим трудом. Всегда. С самого низа, с бездонных подвалов в отличие от многих других, она шла ступеньку за ступенькой, чтобы оказаться там, где она есть. Не жалея себя, превозмогая, выгрызая свой путь наверх. И всего лишь раз позволив чувствам победить разум, Рулин загнала себя в этот самый момент.

Влюбиться в сына своих боссов было настоящей катастрофой. Но провернуть время вспять Рулин уже не могла. Она умело управляла своими чувствами, но уничтожить их была просто не в силах. Ее сердце разгонялось до предела, стоило увидеть старшего сына семьи.

В нем была стать, сила, непоколебимая уверенность. От него веяло опасностью, и вместе с тем близким людям он дарил ощущение защищенности рядом с собой.

Рулин была вхожа в этот круг. Но не так, как ей того хотелось. Адам не видел в ней омегу. Ту, с кем мог бы построить свою жизнь, свою собственную семью. А кто бы смог?

Она всегда знала, что родилась бракованной. И с вершины пищевой цепи, на которой ей суждено было быть, судьба свергла ее на самое дно. Не в силах контролировать свои феромоны с годами она просто лишилась их. Не до конца, но достаточно, чтобы стать для подобных ей абсолютной пустышкой.

У природы несомненно было жестокое чувство юмора. Создав человечество она не остановилась, решив, будто ему нужен пастырь. То тут, то там начали появляться одаренные, которых позже прозвали Менталистами. Они могли воздействовать на обычных людей, не тронув их и пальцем. Подавлять, подчинять, взывать к низменным животным инстинктам. И эта власть была слишком пьянящей, отчего многих сводила с ума.

Чтобы уравновесить это, на другую чашу весов природа поставила иных, прозванных Якорем. Они очаровывали, с легкостью покоряли сердца, завлекали в свои сети. Люди, словно околдованные, тянулись за ними в благоговении, а Менталисты обретали в них точку опоры. Казалось бы баланс установлен, но появились и те, кто смог подавить Менталистов — альфы. Настоящие абсолютные хищники, которые могут почувствовать себя добычей лишь перед омегой.

И Рулин была этой самой омегой. Формально. Но пользоваться своим преимуществом не могла. Как и выстроить отношения, которых пожелала, окунувшись в чувства к Адаму с головой. И пусть их социальные статусы были не равны, пусть Рулин не родилась для Адама истинной, она долго не могла смириться с волей судьбы. Да кому вообще нужна эта истинность? Кто сказал, что с ней обязательно все будет легко и просто. Кто сказал, что это залог счастья и гармонии в семье?

Но дело было в другом. Рулин поняла это не сразу. Она не интересовала Адама, вот и все. Все просто. Куда сложнее оказалась идея, что уже пустила корни в голове и не давала покоя. Она возжелала получить то, что у нее отняли. То, чего никогда не держала в руках.

Сначала представлялась семья во главе с Адамом. С сильным Манталистом и парой, тройкой детишек — наследниками великой семьи. Потом пришлось смириться, унять влюбленность и Адама отпустить, но построить семью Рулин все равно хотела.

Одаренные не ложились перед ней штабелями, как это было с единственной дочерью семьи Тернер, а обычные люди не выдерживали нрав достойный омеги. Юна же к своему подчиняющему, привораживающему и лишающему воли феромону была утонченной, изящной и гибкой словно дикая кошка. Чем сильно раздражала Рулин в дни их взросления. Юлианна была красива настолько, что во времена охоты на ведьм ее бы первой сожгли на костре. За колдовство, магию очарования, за необратимые привороты, что сводили с ума. Характер был, правда, тяжеловат, как и подобает омеге. И мало кто мог задержаться с ней рядом надолго. Но юную принцессу могущественной семьи это нисколько не волновало, на очереди к ее сердцу всегда стоял кто-то ещё. Только пальцами щёлкни.

Рулин была другой. Чистая китайская кровь делала из нее белую ворону в штатах. Миниатюрность создавала видимость безобидности, и когда проявлялся характер, в отношениях начинался разлад. И все же Рулин всегда было из чего выбрать. И она выбирала.

Пыталась снова и снова. Но очевидно что-то шло не так. И постепенно желание видеть с собой рядом постоянного партнера угасло. В конце концов, она была достаточно сильна, чтобы выстоять в одиночку. Не нуждалась в чужом плече, чтобы жить хорошо. Все, чего она в итоге хотела — ее собственная маленькая семья. Она и ребёнок.

— Мисс Ма, все же обдумайте ваше решение ещё раз, — проблеял врач, пока омега застегивала слегка помятую рубашку. Раздражало. Она пару раз провела пальцами по складкам, и это очевидно не помогло. — Вы достаточно молоды, сильны, у вас нет серьёзных заболеваний, что могли бы поставить крест…

Мужчина осекся под пронзительным взглядом ее глаз. Рулин устала это слушать. Из раза в раз.

— По какой-то причине ваш организм отторгает подсаженные эмбрионы. Я полагал, что образец от альфы исправит ситуацию, но…

— Достаточно, — оборвала его Рулин, наглухо застегнув воротничок. И в горле начинало першить. — Пришлите мне заключительный счёт.

— Как скажете, мисс Ма, — покорно согласился гинеколог. — Позвольте только напомнить…

— Велика вероятность начала спонтанного выброса феромонов в ближайшие дни. Феромоновая буря, что б ее. Об этом я осведомлена лучше вас, не утруждайтесь.

На улице стояла ужасная жара. Перед Рулин открыли дверь белого седана, но она не спешила садиться внутрь спасительной прохлады кондиционера.

— Перенеси все встречи на завтра, Джек, — Рулин задрала голову и перевела глаза на помощника. — И на сегодня свободен. Возьми себе такси, я сама сяду за руль.

Мужчина коротко кивнул и сделал шаг назад, отступая перед омегой и той аурой, что витала вокруг нее. Обычно Рулин хорошо себя контролировала, но сейчас своим видом ясно давала понять, что открывать рот не по делу не стоит. Да и по нему тоже. Она думала только о том, как попасть в своё убежище. Один из домов, про который почти никто не знал.

Небольшой коттедж за чертой сияющего Лос-Анджелеса. Тихий спальный район, большое расстояние между домами, много зелени и высокий забор, скрывающий территорию от посторонних глаз. Рулин приезжала сюда редко, работа не позволяла надолго пропадать из реальности. Да и она сама не терпела собственной слабости. Но когда ворота закрывались за спиной, мир будто отсекался, оставляя и ее броню за забором. Блаженное забвение. Последний раз она наслаждалась им больше года назад.

Машина тихо замурчала, стоило нажать кнопку зажигания. Рулин не сразу тронулась с места. Она откинулась на подголовник и прикрыла веки. Ладонь сама легла на низ живота, пальцы смяли рубашку. Пустота ощущалась так остро, как никогда прежде. И хотелось завыть, но гордость не могла позволить подобного.

Дорога отняла около часа. Рулин загнала машину в гараж, отключила внутреннюю систему безопасности, которая барахлила и изредка врубалась сама без причины, раздражая омегу своим верещанием, а затем поспешила в душ. Хотелось смыть с себя все. Пот, дорожную пыль и остатки бесячего геля для узи. Он будто бы все еще был на коже, стекал крупными каплями вниз, оставлял блестящие дорожки и напоминал об очередной неудаче.

Конечно, это было просто воображение. Разыгравшаяся подлянка уставшего мозга. Рулин нужен был отдых, срочно, и она отправилась в кровать, погружая свой дом во мрак и спасительную тишину.

Жар растекался по телу. Омега проснулась от мерзкого чувства влажной от испарины кожи, горящих щек и сбитого дыхания. Комнату наполнил густой цветочный аромат, и, почувствовав это, Рулин раздраженно закатила глаза.

Феромоновая буря настигла ее, являя миру сливочный запах нежных лепестков ириса, что собрали на себе капли утренней росы. Такой неподходящий, создающий ненужные иллюзии о его владелице. Очаровывающий, заставляющий желать. Но даже этой уловкой она не могла пользоваться, лишь изредка давиться собственным ароматом в такие моменты. Раздражало.

Во рту страшно пересохло. Рулин скинула с себя одеяло, а затем и прилипшее к коже белье. Накинула на плечи легкий халат из тонкой ткани и вышла в коридор. Капля пота бежала по виску, глаза горели от поднимающейся температуры. Рулин даже не стала отвлекаться на включение света, хватало светодиодной ленты, что тянулась по плинтусу. Она думала только лишь о том, чтобы оказаться на кухне, выпить пару стаканов воды и принять подавители феромонов, что были запрещены врачом, но Рулин ведь уже решила закончить лечение. Так зачем мучить себя.

Из окон тянулся тусклый свет от уличных фонарей. Но его вполне хватило, чтобы очертить громадную фигуру чужака. Рулин замерла, ее сердце пропустило глухой удар, а мозг пробуксовал несколько раз, пытаясь обработать полученную информацию.

В ее доме никого не могло быть. Проникнуть на территорию незамеченным невозможно. Абсолютно невозможно. Это…

— Какого черта ты здесь забыла?!

Чёрные брови медленно поплыли вверх. Рулин даже растерялась от такой наглости. Молодой, едва окрепший голос чужака был полон возмущения и растерянности. Омега даже не смогла сдержать ироничной усмешки, вглядываясь в рослую плечистую фигуру, что должна была согласно ситуации внушать в нее ужас и трепет.

Трепет был. Вполне объяснимый. А к нему прибавилась и пульсация. Тело почувствовало не просто Менталиста, альфу. Сильного, выносливого, судя по стремительно нарастающему запаху очень даже голодного.

— Какого черта я забыла в своем собственном доме? — медленно тянула Рулин, продолжая скользить взглядом по черному силуэту, отмечая все больше деталей.

Напряженная фигура, недвижимая, словно из камня высеченная. Не подай этот щенок голоса, Рулин бы подумала, что это очередной прикол ее многоуважаемой клиентки и подруги, но Юна не знала о существовании этого дома. По крайней мере Рулин ей никогда не говорила. Лица нарушителя спокойствия и границ частных владений было не разглядеть. И вовсе не недостаток света был тому причиной. Голову обтягивала балаклава. А ладонь все крепче сжималась на монтировке. Складывалось впечатление, что это альфа готовился зачищаться от внезапного нападения.

Что ж, небольшая доля вероятности такого исхода была, глупо отрицать.

Рулин двинулась к холодильнику. Неспешно, даже слегка лениво, хотя все ее естество подстегнутое феромоновой бурей желало подчиниться зову чужого тела. И все же Рулин в своем доме знала каждый угол, где был припрятан пистолет, а секундный страх вызванный неожиданной находкой давно сошел на нет. Да и в нем не было нужды. Феромоны, что вырывались из ее тела плотной волной, одна за другой, не позволят альфе причинить ей вреда. Это животные инстинкты, что шли вместе с апгрейдом природы. И они диктовали свои условия.

— Ты…стой на месте! Не двигайся, если не хочешь пострадать!

Новый смешок вызвал у альфы глухой рык. Мальчишка даже не понял, как оказался под капюшоном кобры, и продолжал думать, что владеет ситуацией.

— Пострадать? — продолжала издевательски тянуть гласные омега.

В любой другой ситуации она никогда бы не стала затевать подобные игры, бездумно провоцировать человека проникшего к ней в дом. В любой другой ситуации парень уже бы лежал скрученным на полу, а полиция во всю освещала мигалками спящие улицы. В любой другой ситуации… но день был такой паршивый, а тело таким горячим. Мозги плавились с потрясающей скоростью. Еще и этот запах, от которого выкручивало суставы и все тело наполнялось сладко-горькой истомой нестерпимого желания.

— От чего, стесняюсь спросить, — растянула один из уголков губ Рулин. Она открыла дверцу холодильника, позволяя альфе получше рассмотреть лицо и хищный взгляд, который очень скоро мог бы расплавить на нем одежду. — Даже если у тебя припрятан пистолет, сомневаюсь, что ты сможешь им воспользоваться. Но пистолета у тебя нет, я права? Так от чего я должна пострадать? От той палки, в которую ты так отчаянно вцепился… или той, что наверняка болезненно топорщит ширинку?

— Замолчи! Ты!.. Замри, я сказал! — сквозь зубы рыкнул щенок. Огрызался, хоть уже понял, что попал в ловушку. — Да и прикрути ты свои феромоны! С ума что ли сошла…

— Извиняй. — Рулин пожала плечами. — Я — выбраковка. В обычной ситуации не могу вызвать ни единого отголоска, как и не в состоянии хоть что-то сделать с феромоновой бурей. Так что пока можешь думать — вали. Ты как, еще в состоянии шевелить верхними извилинами?

Скрутив крышку, Рулин приложила горлышко бутылки к губам и начала жадно глотать прохладную воду. Глаза закатились от секундного наслаждения. Тоненькие струйки сбежали с уголков губ и скользнули вместе с мурашками вниз по шее, попали на грудь.

— Скажи код от сейфа и уходи, я тебя не трону. — тверже и уверенней заявил альфа.

— Серьезно? — рассмеялась омега так искренне, что и сама себе удивилась. — Если не хочешь прибавить к будущим обвинениям во взломе и проникновении на частную собственность еще и изнасилование, то ноги в руки и беги отсюда не оглядываясь. И помни, что это твой счастливый день. Считай, родился заново.

— Я не уйду. Без денег не уйду.

— Ну ты, конечно, можешь попытаться их украсть… — Рулин захлопнула дверцу и без тени страха повернулась к взломщику спиной, направилась в сторону спальни. — А можешь честно заработать.

Она замерла в дверях, сглотнула вязкую от терпкости чужого феромона слюну и обернулась через плечо, награждая альфу взглядом, который он не мог разглядеть в кромешной тьме. Тем не менее ему понадобилась лишь мгновение, чтобы оказаться прижатым к спине омеги.