По пути от авто до бара специально придаю лицу возмущенный вид. Залетаю в помещение, бегло сканирую присутствующих. Подруг замечаю за дальним столиком в углу.

Вместо приветствия — достаточно было утреннего в общем чате — обращаюсь конкретно к одной из них.

— Послушай сюда, — тычу в Кристину пальцем. Она сразу теряется, остальные же пятеро начинают хихикать в предвкушении. — Если твоя сестра ещё раз даст какому-то мудаку мой номер телефона, я больше с вами общаться не буду. Ни с кем вообще не буду, — строго смотрю на всех собравшихся.

От моего серьёзного тона и нахмуренного взгляда девчонки теряются.

— Что случилось? — спрашивает Кристина, немного придя в себя.

— Меня только что бросил мужчина, — говорю, прикрывая глаза, и непроизвольно хмурю лоб. Оскомина на языке от этих слов. — Импозантный такой мужчина, средних лет.

— Насколько, Алён, импозантный? — с нервным смешком уточняет одна из подруг.

— Достаточно, чтоб оценить всю боль утраты.

Девчонки уже откровенно хохочут.

— Даже страшно спросить, сколько вы с ним пробыли вместе? — допытывается Оксана.

— Счастливые часов не наблюдают. Но я его совершенно точно не забуду. Этот козёл назвал меня гулящей, — снова обращаюсь к Кристине. — Я вполне серьёзно, не хрен давать мой номер кому попало. Я ведь не жалуюсь, не ною, мне комфортно вне отношений. Так какого лешего происходит последние месяцы?

— Лён, она из добрых побуждений, я поклясться могу, — добавляет подруга, видимо, не подумав. Ибо добрые побуждения и сводничество с козлами не вяжутся.

— Нафиг мне такие добрые дела не упали. Звонила мне пол-утра сегодня, как и ты, клялась, — семейное у них походу. Тянусь за одним из бокалов. Будет моим. — Что один из её коллег, чисто случайно, — для схожести с Альбининым повышаю голос, — увидел на столе моё фото, и с первого взгляда залёт. Откуда у неё на столе может быть моё фото? К обеду звонил уже товарищ. Заверял, что Альбина ему сказала, мол, я согласна с ним поужинать. Всё бы ничего, но я ей раз десять сказала, что не нужен мне её доцент кафедры психологии, — замолкаю в попытке успокоиться. Боже, за что мне это?! Девчонки замерли в ожидании. — Хрен бы с ним с ужином. Полчаса потерпеть и можно домой. Но этот… мудочел достал телефон, вбил в программке мой номер и стал проверять, как я у людей записана. При мне Кристин! Психологов нынче не учат правилам приличия?

— Ну, Алю-то учили, — произносит серьёзно, при этом растерянно.

— Плохо её, блин, учили. Мне что номер менять? Это четвертый придурок. Благо, двух из них я не видела.

— Что было дальше? Ты ему врезала? — уточняет Оксана, на что я качаю головой.

— Ну, хотя б кофеём облила? — Ната откровенно ржёт.

— Ты б молчала, а? Я, думаешь, забыла твоего протеже Вячеслава? — спрашиваю у неё, нахмурившись.

— Ну, ты и вспомнила, тебе сколько тогда, лет двадцать было? И ты ему реально понравилась. Мужик еще пару лет спрашивал, как у тебя дела, — на что я отмахиваюсь от неё.

— Так чем дело закончилось? — интерес у подруг не утихает.

Я уже успокоилась, выплеснув немного бурлящего негодования.

— Да ну его. Прочёл, значит, что у нескольких я записана как «Василич», сделал вывод, что я сплю с женатыми мужиками, и так они меня от жён прячут. А в конце списка нашел моего основного любовника – Альфа Центавра, мать его, у которого я записана «Аверин». Выкатил мне кучу диагнозов. Сказал, что ищет будущую жену, мать его детей, и я не подхожу со своим нечистым биополем. Потаскуха я, короче. Его умные слова я не запомнила, но посыл считала. Ну, и был таков, — закончив с рассказом, позволяю себе выпить.

— Он точно домой живым поехал? — невзначай уточняет Крис.

— Нет, блин, грузом двести в лес он поехал.

— Я б не удивилась, — Ната у нас человек-праздник: палец покажи, будет смеяться. Вот и сейчас сидит, откинув голову, и громко смеётся.

— Скажи мне, дружочек, — наклоняюсь к Кристине и, понизив голос, интересуюсь. — У них при приёме на работу дипломы проверили? Он ведь детей учит. Умы неокрепшие, а хрень такую несёт. Про синдром Мюнхгаузена мне загонял. Я, конечно, не по этой части, но он совсем не о чесании причинного места о женатые столбы.

— Это когда маниакально к себе внимание привлекают? — уточняет Женя, я и Крис киваем.

Сама не заметила, как выпила половину коктейля. Еще полтора и меня окончательно попустит.

— Василёчек, прости, пожалуйста, — Крис обхватывает мою ладонь своею. — Я обещаю с ней поговорить. Она со своей свадьбой на почве волнения помешалась, хочет, чтоб ты была непременно с парой.

Я свободной рукой закрываю глаза, потираю их, слегка придавив.

Ну, ё-моё, накрашенные же.

— Кристин, я не виновата. Случайно вышло так, что я спала с её бывшим парнем. Сначала он моим парнем был, потом уже её. Мы с ним в универе учились. Откуда я знала, что он ей приглянется спустя столько лет, или она ему. Это же бред. Давай я вообще не пойду? Желания особого нет.

Девочки переглядываются.

— Нет, так не пойдёт! Ты куда-нибудь, кроме работы своей, ходишь? — резко спрашивает Ната. Она из нас самая старшая и периодами включает режим «мамочки».

— Я часто выезжаю… в разные места, — говорю с томной ноткой, разглядывая потолок, а именно висящие под ним бутылки.

— Осмотр твоих хомячков не считается.

— Хомячков? — Олеся — непостоянный член нашей компании, поэтому не в курсе того, чем я занимаюсь.

— Да, она у нас знатный хомяковод, — поясняет Ната, явно нервничая.

— Тогда уж хомякофил, — говорю я.

Простите меня всевышние силы. В памяти всплывает конец рабочего дня, по телу несутся мурашки. Надо надраться.