– Я тебя ненавижу, Адам Верстен! – орала я, вышвыривая в распахнутое окошко попадающиеся под руку мужские вещи.

Вещей оказалось неожиданно много, у меня уже руки устали швырять, а они все не заканчивались. Это же надо! Его шмотки в моем шкафу занимают больше половины места, хоть шкаф объективно мой и квартира моя. И Адам Верстен тоже был объективно мой, а оказался фактически общий.

АААААААААААА!

Козлина!

Говорила мне мама, не связываться с темным, так нет, я как дура на эти томные взгляды и ресницы повелась.

Скотина! Кобель! Уро… Нет. Вот это вряд ли.

Рука схватило мягкое. Мягкое вякнуло и повисло тряпочкой.

– Мрачик, маленький, прости, – заворковала я, наглаживая кота от хвоста к затылку. Кот пучил глаза и терпел. Ведьмачьи коты терпеливые.

Это, вообще-то, не мой кот, а гада Адама. Это Адам, сволочь такая, такая ведьма. Квартиру своими вещами забил и кота приволок. А свою должен был сдать. И сдал, развратная морда. Вместе с собой в придачу. А я хожу довольная, к свадьбе готовлюсь, на помолвочное колечко любуюсь как идиотка.

АААААААААААА!

Это у нас что? А! Собрание сочинений великих темных от Раскола до наших дней? В окошко! Астробл… ля… бия… Плевать! В окошко!

И соседка, тоже стерва прописная. Хотя спасибо ей, конечно. Вовремя посоветовала на квартиру к козлу Верстену съездить.

Даже дверь не додумались закрыть. Захожу, а они прямо в кухне почти голые и мокрые все эротические игры устроили. Я даже говорить ничего не стала. Дверью о косяк выразительно стукнула и заодно рванувшему следом Адаму по его лбу, в экипаж села и домой.

Пришло время избавиться от лишнего и бывшего. Мне такое не нужно. Фейна Мейл за всякими полуголыми прошмандовками мужчин не донашивает.

Вот сейчас очищу помещение от мусора и хлама и каааак устрою себе счастливую жизнь без всяких там… У меня работа новая и должность, и вообще. На такой товар, как огненная магесса, всегда желающие найдутся. Да, росту во мне маловато, но туфли еще никто не отменял… Ой, эти туфли жалко. Ладно, оставлю. И назло Адаму, пойду прямо в них на новую работу. Да, неудобно, зато красиво, и у меня в них такая…

Какая скотина в дверь ломится, когда у меня тут генеральная уборка?

Я, попрыгав среди разбросанных, собственноручно вываленных мною из шкафа женишковых вещей, опасливо выглянула в коридор. В замке скрежетнул ключ. Да ладно!

– Фей, – Адам Верстен собственной наглой темноведьмаческой мордой протиснулся в прихожую.

Дверь застряла, потому что истерика у меня началась прямо от двери, и все стильные черные плащики и пальто Верстена были безжалостно сорваны с вешалок и подготовлены на вынос. И зонтик. Который как раз дверь и заклинил.

– Фей, что за сцены?

Надо же! Оно еще и невинность изображает!

Я тут просыпаюсь утром совсем одна, уверенная, что мой любимый как всегда вышел забрать газету у мальчишки-разносчика и купить свежую выпечку в кондитерской на углу к завтраку, делаю себе наперсточек кофе в ожидании, выхожу с ним на балкон, а тут соседка, эта акула городских сплетен, вся в бигудях и огурцах на своих брылях сообщает, что видела, как мой благоневерный рванул поперек улицы и скверика в свою бывшую квартиру. Что? Да мне начхать, что эта грымза полупреклонных лет делала со своим биноклем в такую рань на балконе, главное – делала и мне об увиденном сказала.

– Фей…

Адам, вошедший следом за отступившей в спальню мной, держал в руках астролябию и пару книжек.

– Проваливай, – твердо сказала я дрогнувшим голосом и пошатнулась.

Это все Мракис виноват, полез прямо в этот момент меня утешать и в ногах тереться. Сами пробовали твердо на ногах стоять, когда у вас в этих ногах кот узлом завязался? Но Верстен, конечно же, решил, что это я в обморок падать собираюсь, и лапы свои грязные ко мне потянул.

Между нами пробежала искра. Адама коротнуло и, видимо, в его голове от моего магического пинка появились признаки разумной деятельности. Он убрал протянутое, пригладил вставшие дыбом волосы, в которые так сладко было руки запускать, когда мы… Я сжала зубы, чтоб подбородок не дрожал, и твердо повторила:

– Проваливай.

– Ладно, я подожду, пока ты успокоишься и начнешь думать. И не надо выносить наши отношения на всеобщее обозрение. И вещи в окно швырять. Они денег стоят.

– Я сказала…

– Я слышал. Это не то, что ты думаешь.

– Серьезно? – голос дал петуха. И я решила просто угрожающе молчать.

Он развернулся, аккуратно положил свои книжки на комод в прихожей, вышел и дверь закрыл. И сказанное им в сердцах “истеричка” мне вовсе не послышалось.

Сейчас самое время было сесть в уголок и повыть, но…

Утерли слезы, намотали нервы на кулак, а шейный платок Адама наоборот, размотали. Не удержалась и поднесла к носу, чтобы ощутить запах туалетной воды. Им же слезы и вытерла. Встала и оглядела устроенный в квартире разгром. А что, удобно, зато сразу все видно. Юбка с блузкой, выпавшие из шкафа вслед за вещами Верстена вполне годились для первого дня на новой работе. Но были как-то сероваты для моего взвинченного состояния. Где там эти роковые туфли?