Объявили посадку на мой рейс. Я медленно поднялась с кресла и нехотя присоединилась к очереди пассажиров. Каждый шаг давался с трудом — ноги будто налились свинцом, а в груди сжимался холодный ком. Эта толпа казалась мне чужой, будто я случайно попала не на свой рейс, а на какой-то другой, неправильный.

Воздух в аэропорту был спёртым, пропитанным запахом кофе и тревожной усталостью. Я ловила на себе взгляды других пассажиров и тут же отводила глаза — мне казалось, они видят мои мысли, знают, что я натворила прошлой ночью.

Александр ждал меня в другом городе. Уже послезавтра — наша свадьба. Белое платье, кольца, шампанское... и ложь. Всё это теперь казалось фарсом. Я до сих пор не знала, скажу ли ему, что знаю про его измену. Или просто сяду в самолёт, прилечу, улыбнусь и произнесу «да» перед алтарём, как ни в чём не бывало.

А потом был вчерашний вечер. Девичник. Подруги, коктейли, смех, который с каждой рюмкой становился всё громче и фальшивке, видео, шок, боль, страдание. А потом... он.

Незнакомец.

Тёмные волосы, падающие на лоб. Губы, прижатые к моей шее. Руки, которые знали, куда коснуться, чтобы я забыла, как дышать.

Я сглотнула.

«Прекрати, Оля. Это было ошибкой. Ты просто хотела заглушить боль».

Но почему тогда сейчас, стоя в этой очереди, я чувствовала не стыд, а странное, колючее возбуждение? И почему, когда я подняла глаза, в толпе мелькнул знакомый силуэт?

Тот самый мужчина.

Он шёл ко мне.

И в тот момент, когда наши взгляды встретились, громкоговорители аэропорта внезапно замолчали.

А свет — погас.

Выдох. Вдох.

Свет вспыхнул вновь, резкий и безжизненный, будто кто-то щелкнул выключателем в огромной пустой комнате. Я моргнула, ослеплённая, и, когда зрение вернулось, незнакомца уже не было. Лишь толпа пассажиров, равнодушно двигающихся к выходу на посадку.

Я летела ночным рейсом.

Глубокий вздох. В стеклянном отражении рекламного плаката на меня смотрела миниатюрная блондинка с карими глазами — слишком бледная, слишком хрупкая. Я не узнавала себя в этом образе. Казалось, это кто-то другой, призрак, застрявший между прошлым и будущим.

Документы проверены, билет просканирован. Я шагнула по трапу, и холодный металл слегка дрожал под ногами, будто предупреждая: назад пути не будет.

В салоне пахло чем-то стерильным, словно в больнице. Приветливая стюардесса с идеальным макияжем указала мне на место. Я автоматически улыбнулась в ответ — та самая, отработанная годами, вежливая улыбка. В нашем мире даже фальшивые эмоции стали валютой.

Я всегда ценила чувства. Настоящие. Те, что обжигают, режут, заставляют сердце биться чаще.

Но сейчас внутри была только пустота.

Я опустилась в кресло у иллюминатора. За стеклом тьма аэродрома казалась бесконечной. Где-то там, в этой черноте, он?

Или мне всё это только показалось?

Двигатели начали заводиться. Самолёт дрогнул, начал движение по полосам.

Я закрыла глаза.

И тогда, сквозь звук турбин, мне почудился шёпот:"Ты не должна была садиться на этот рейс..."

Глухой рокот двигателей заполнил салон, когда самолёт вырулил на взлётную полосу и замер на мгновение перед решающим рывком. В этой напряжённой тишине перед стартом я вдруг осознала, как сильно дрожат мои пальцы, беспомощно сжавшиеся на коленях.

Я открыла глаза. Мой взгляд невольно скользнул в сторону соседа. Сначала я заметила только его руки - сильные, с чёткими линиями вен под кожей, украшенные замысловатыми чёрными узорами. Татуировки извивались загадочными символами, будто древние руны, спускающиеся от запястий до локтей. Эти самые руки несколько часов назад обнимали меня в полумраке ночного клуба, их прикосновения запомнились трепетными и уверенными одновременно.

Рёв турбин достиг апогея, самолёт рванул вперёд. Меня с силой вдавило в кресло, сердце бешено заколотилось, перехватывая дыхание. Я всегда боялась взлётов - это ощущение беспомощности, когда тонны металла противились земному притяжению. Глаза непроизвольно закрылись, пальцы впились в подлокотники до побеления костяшек.

В тот момент, когда казалось, что страх вот-вот затопит сознание, его ладонь - тёплая, шершавая, невероятно реальная - накрыла мою дрожащую руку. Твёрдое, но бережное сжатие, словно язык без слов: "Я здесь". И странным образом паника отступила, уступив место странному спокойствию.

Когда самолёт плавно выровнялся, а давление в ушах немного ослабло, я услышала его голос - низкий, с лёгкой хрипотцой, будто дымом пропитанный:
- Ольга, ты же не собиралась лететь сегодня...

В этих словах звучала не просто констатация факта. Это было знание, выходящее за рамки обычного. Я медленно повернула голову, глядя прямо в лицо человеку, с которым провела ту самую ночь. Его глаза - тёмные, почти бездонные - смотрели на меня с такой глубиной понимания, что стало ясно: он знает. Знает всё - и про мой страх полётов, и про Александра, и про то, что я сделала назло жениху. И самое страшное - он знал, что этот самолёт не должен был взлететь...

Его карие глаза, глубокие и проницательные, будто пробуждали во мне забытые ощущения. Взгляд был настолько пристальным, что казалось, он видит не только мое лицо, но и все мысли, кружащиеся в голове. Он медленно убрал руку, а я поспешно спрятала свои, переплетая пальцы в нервном замке.

Я не ожидала встретить его здесь. Всё, что произошло той ночью, должно было остаться случайностью — мимолётным увлечением, вспышкой гнева и боли, которая исчезнет с рассветом. Я даже не запомнила его имени, если вообще называла его как-то. Но он помнил моё.

И самое странное — он уговаривал меня не лететь.

Сейчас же, вместо того чтобы признаться, что узнала его, я выдавила из себя:
— Извините, вы, наверное, меня с кем-то перепутали.

Его губы едва заметно дрогнули, но не в улыбке, а скорее в тени разочарования. Он задержал на мне взгляд на мгновение дольше, чем нужно, и ответил тихо:
— Да, скорее всего, вы правы.

Затем откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, будто разговор был исчерпан. Но в тот момент, когда свет в салоне на миг дрогнул, мне показалось, что тень у его ног шевельнулась — не так, как должно двигаться простое отражение. Она словно дёрнулась сама по себе, живая и чуждая.

Я резко отвела взгляд. Похмелье, стресс, страх полёта — всё это могло сыграть со мной злую шутку. Но где-то в глубине сознания уже поселился холодный вопрос:
"А что, если это не галлюцинация?"

В течение получаса я пыталась собрать свои мысли воедино, но они упрямо разбегались, будто испуганные мыши. Близость этого мужчины, его спокойное, размеренное дыхание, даже едва уловимый запах кожи — всё это создавало странное напряжение, которое одновременно и тревожило, и притягивало. Он сидел неподвижно, с закрытыми глазами, словно погруженный в собственные мысли, но я чувствовала его присутствие каждой клеточкой своего тела.

А воспоминания накатывали волнами, унося меня назад, в тот вечер, который изменил всё...

Прошлым вечером мы отмечали мой девичник в баре "Магнолия". Зеркальные стены отражали наши смеющиеся лица, бокалы с розовым коктейлем, разноцветные огни дискотеки. Девочки шутили, поднимали тосты, и всё казалось таким лёгким, таким правильным — до того момента, когда на мой телефон пришло сообщение.

Анонимный номер. Видео. Александр... и какая-то женщина. Стоны, влажные звуки, его руки, которые никогда не касались меня так страстно. Меня будто ударили под дых. Мы ждали свадьбы, я хранила себя для этого момента, для него — а он...

Из туалета бара я вышла, держась за стену, будто после удара. Громкая музыка, смех подруг — всё это теперь казалось фальшивым, ненужным. Я ничего не сказала девчонкам. Просто стояла, сжимая телефон в дрожащих пальцах, а внутри поднималась чёрная, густая волна обиды.

Я столько для него сделала. Переехала в другой город, отказалась от работы мечты, терпела его капризы... И всё ради чего? Чтобы стать дурочкой, которая ждёт у алтаря, пока её жених трахает кого-то у себя в офисе на столе?

Именно тогда я заметила его. Того самого мужчину, который сейчас сидел рядом со мной в самолёте. В баре он появился будто из ниоткуда — высокий, молчаливый, с татуировками, которые так контрастировали с его дорогим костюмом. Его взгляд тогда встретился с моим, и в нём не было ни капли жалости. Только понимание.

И я... я позволила себе то, чего никогда не позволяла раньше.

Он не сводил с меня взгляд, и в тот момент весь шумный бар, смеющиеся подруги, даже само время — всё перестало существовать. Только он, медленно приближающийся ко мне, заполняя собой всё пространство. Его высокая фигура нависла надо мной, отбрасывая тень, в которой я почувствовала себя такой маленькой, такой... желанной. Возможно, я была слишком пьяна, но трезвая часть сознания шептала: это не просто опьянение. Это что-то другое.

Мгновение — и мы уже в отдельной комнате, где тишину нарушал лишь лёгкий стук бильярдных шаров из-за стены. Он без слов подхватил меня и усадил на бильярдный стол, холодное сукно резко контрастировало с жаром его ладоней. Его губы прижались к моей шее, горячее дыхание обожгло кожу, когда он глубоко вдохнул мой аромат, будто пытаясь впитать меня полностью.

Его пальцы скользнули вверх по моим бёдрам, под юбку, нащупывая резинку чулок. Глупая мысль мелькнула: "Как правильно, что невеста на девичнике в чулках". Сейчас это казалось абсурдным, но в тот момент было частью какого-то странного ритуала.

Его поцелуи становились всё настойчивее, требовательнее. Я чувствовала, как теряю контроль, как что-то внутри меня срывается с цепи. Он наклонил меня на стол, пододвинул мои бёдра к себе. Его губы скользили по моему животу, оставляя влажные следы, опускались ниже... Никто никогда не касался меня так, с такой смесью страсти и... чего-то ещё, чего я не могла понять.

Когда его пальцы коснулись моего клитора, меня пронзила волна удовольствия, заставившая выгнуться всем телом. Он продолжал целовать внутреннюю поверхность бёдер, дразня, доводя до исступления,начал вводить в меня свои властные пальцы, а затем... остановился. Резко поднял голову, встретился со мной взглядом. Его глаза в полумраке казались почти чёрными, полными какого-то странного знания.

Я была слишком опьянена, слишком возбуждена, чтобы понять этот взгляд. И тогда он продолжил, но уже без пальцев — только губы, язык, невероятно нежные и в то же время требовательные. Он исследовал каждую складку, каждый миллиметр, доводя до безумия. Его руки сжимали мою грудь, большие пальцы кружили вокруг сосков, усиливая ощущения.

Когда оргазм накрыл меня, я закричала, не думая о том, кто может нас услышать. Мир на мгновение перестал существовать. А он... он не остановился. Продолжал ласкать, но уже мягче, нежнее — поглаживал бёдра, ступни, как будто успокаивая после бури.

Потом помог мне сесть, поправил одежду. И самое странное — не потребовал ничего взамен. Когда он сказал, что принесёт мне напиток, я... убежала. Стыд накрыл с новой силой. Стыд не за то, что произошло, а за то, что я позволила себе почувствовать такое с незнакомцем, когда должна была думать о свадьбе.

Но сейчас, в самолёте, с этим же мужчиной рядом, я понимала — что-то в той ночи было не просто случайностью. Что-то... предначертанное.

Но больше всего меня не отпускало то, что он шептал мне на ухо, когда уводил в ту комнату. Его слова, горячие и влажные, проникали куда-то глубоко внутрь: "Ты не должна никуда лететь... Останься здесь... со мной... Так должно быть..." В тот момент я не придала этому значения, списала на пьяный бред или странную игру. Но теперь эти слова звучали в моей голове с пугающей ясностью.

Резкий толчок вырвал меня из воспоминаний. Самолёт внезапно рванул вверх, будто что-то мощное подбросило его снизу. Меня вдавило в кресло, дыхание перехватило. А затем — страшное, леденящее душу ощущение падения. Мы камнем летели вниз.

Салон погрузился в хаос. Над головой тревожно замигали аварийные огни, из динамиков раздался резкий звук сигнала. Люди вокруг кричали, кто-то истерично звал стюардессу, кто-то молился. Плач детей смешивался с грохотом багажных полок.

И только он оставался неподвижным. Сидел, откинувшись на спинку кресла, с закрытыми глазами, будто всё происходящее не имело к нему никакого отношения. Его спокойствие в этот момент казалось сверхъестественным.

Я инстинктивно вцепилась в подлокотники, ногти впились в кожу ладоней. Сердце бешено колотилось, в ушах стоял оглушительный гул. Внезапно его рука накрыла мою — тёплая, твёрдая, уверенная.

"Дыши", — сказал он, не открывая глаз. И странным образом, несмотря на панику, моё тело послушалось. Воздух снова наполнил лёгкие.

За окном мелькали клочья туч, самолёт продолжал падать. Но в его прикосновении была какая-то странная уверенность, будто он знал, что мы не разобьёмся.

И тогда я вспомнила его слова с новой силой. Может быть, он действительно знал? Может быть, всё это — не случайность?

Внезапно его пальцы сжали мою руку сильнее. "Смотри", — прошептал он.

Я подняла глаза и увидела, как тень под нашими креслами... шевельнулась. Не просто дрогнула от света, а извилась, как живая. И в этот момент самолёт снова резко рванул вверх, выравниваясь.

Люди вокруг затихли в немом шоке. Только его голос прозвучал чётко и ясно:

"Я же говорил — ты не должна была лететь..."