Подумать только, всех, кроме меня, не устраивает моя холостяцкая жизнь! Или как там называют жизнь одинокой, незамужней женщины? Маму не устраивает, папу не устраивает, сестёр и подруг не устраивает. Одни готовы поставить на мне крест, другие всячески пытаются помочь. Надоели! Как они мне все надоели! Отстаньте! Я довольна своей жизнью. Разве это не самое главное?

Я металась по кухне, как тигрица в клетке. Настроение основательно подпортил ужин в кругу семьи. Традиционно он проходил в третью пятницу каждого месяца в родительском доме. На него съезжалась вся ближайшая родня: тёти, дяди, сёстры со своими семьями и я. Так мама пыталась крепче сплотить нашу семью. За столом все откровенно делились своими печалями и радостями, достижениями и проблемами. А кто не хотел, того заставляли. Наша энергичная мама была способна разговорить кого угодно, и без особого труда довести до слёз и истерики.

Да, мне тридцать лет. Да, у меня до сих пор нет мужа. Да, мне пора рожать. Я всё это знаю и без вас, мои драгоценные, горячо любимые родственники, и отнюдь по этому поводу не переживаю, по крайней мере, пока с вами не пообщаюсь.

Звонок в дверь прервал мой односторонний, заочный разговор с роднёй. На пороге стояла подруга и коллега по работе Лиза – невысокая брюнетка со светло-голубыми глазами. В руках она держала бутылку мартини и целый батон колбасы.

– Ты же знаешь, я не ем колбасу.

– Я тоже рада тебя видеть, – фыркнула подруга, уверенно переступая порог.

– Что на этот раз?

– Меня бросил Макс, – раздеваясь, сухо пояснила Лиза.

Весомый аргумент. Надо лечить.

Через десять минут я сервировала журнальный столик на колёсиках на две персоны, добавив к Лизкиному набору сок, оливки, фрукты и лёд. Подруга всё это время что-то искала в моём ноутбуке.

– Ну что, готова?

– К чему?

– Погрузиться в сказку про настоящую любовь.

– А оно нам надо? – засомневалась я.

– Тут всё как ты любишь: нежно, романтично, без пошлости…

– Откуда ты знаешь, что именно я люблю?

– От верблюда…

Через час я похихикивала, через два – откровенно хохотала, через три – начала высказывать своё нелестное мнение о корейском кинематографе, к коему рискнула приобщить меня Елизавета:

– Парни – красивые, только почему они всё время плачут? А девки такие глупые. И что у них с походкой? Они все косолапые, что ли?

– Юлька, ну ты чего придираешься? – ныла Лиза. Она искренне сопереживала героям и вместе с ними рыдала навзрыд.

– Это я ещё не придираюсь, – хмыкнула ей в ответ. – Давай сразу последнюю серию посмотрим и спать. Хотя зачем смотреть, и так всё ясно.

– Ложись, если хочешь. Я ещё посижу.

Поскольку квартира у меня однокомнатная, пришлось засыпать под звуки корейской дорамы. Неудивительно, что это сказалось на сюжете моего беспокойного сна.

***

Мне снилось, что я тону, захлёбываюсь в жутко холодной воде, барахтаюсь, пытаясь выплыть на поверхность, и никак не могу. Мозгом понимаю, что это всего лишь сон, но продолжаю паниковать. От недостатка воздуха саднит в лёгких. Интересно, во сне можно потерять сознание? Потому что я, кажется, потеряла. Следующее сновидение было о том, как меня хлопают по щекам, приводя в чувство.

– Больно! – возмутилась я, отмахиваясь от чужих рук. Сил не было. Да и голос звучал тихо и пискляво, как мяуканье новорождённого котёнка.

– Что же ты наделала, Юлиана, – прямо в ухо рыдал незнакомый голос.

Я скосила глаза и увидела женщину лет сорока, раскачивающуюся из стороны в сторону. Проникнувшись сочувствием к заплаканной незнакомке, спросила:

– Кто-то умер?

– Да как ты смеешь такое говорить! – раздался с другой стороны злой мужской голос. – Идиотка!

– Сам такой! – возмутилась я, с трудом принимая сидячее положение.

Рыдания со стороны женщины усилились. А за моей спиной послышался гомон нескольких девчачьих голосов:

– Юли сошла с ума!

– Кошмар!

– Ужас!

– Бедняжка!

Мужчина потрясённо замолчал. Я обернулась и увидела трёх девчонок в коротких клетчатых юбочках, приталенных пиджачках и получулках на ладонь выше колен. Миленько. Кажется, я пересмотрела дорамы.

– Её надо быстрее отвезти домой, – сквозь всхлипы произнесла женщина. – Она простудится.

Меня начали поднимать, и тут я увидела, во что одета. Тёмно-синие гольфины с красной полосой на резинке, плиссированная мини-юбка в клеточку и белая рубашка с синим галстуком. Я попыталась одёрнуть короткое «безобразие» и уткнулась взглядом в обувь. Ужас! Это ещё что такое? Грубо сколоченные бутсы на платформе с объёмными, ворсистыми шнурками. Неудивительно, что я чуть не утонула. Ну, и сон! Да какой реальный! Я огляделась. Мы стояли на берегу большого водоёма. Где-то неподалёку проходило шоссе, слышался звук мчащихся по нему автомобилей. Сгущались вечерние сумерки, и на небе медленно, одна за другой проступали крупные, белые звёзды. От холода тело била сильная дрожь. Мужчина, снял с себя пиджак и накинул мне на плечи.

– Идём, дочка, – сказала женщина. Видимо, согласно сюжету этого дурацкого сна, она – моя мать.

Меня подвели к одной из двух машин, стоявших на обочине, и посадили внутрь. Мужчина сел за руль, женщина – на заднее сиденье рядом со мной. Я не стала сопротивляться, когда она обняла и прижала меня к себе. Так теплее.

Какой скучный сон! Минут пятнадцать мы просто куда-то ехали. Всё ехали и ехали. Я уже начала клевать носом, когда машина, наконец-то, остановилась рядом с двухэтажным домом из белого камня. Меня завели внутрь, заставили раздеться и затолкали под горячий душ. Я так устала, что не было сил ни сопротивляться, ни разговаривать. После душа женщина уложила меня в постель, ещё немного всплакнула и ушла. Наконец-то можно будет нормально поспать!

***

Утром очнулась на своём родном диване совершенно разбитая и больная, словно действительно ныряла ночью в холодную воду. Рядом безмятежно посапывала Лиза. Пришлось вставать, мерить температуру, полоскать горло, глотать таблетку. Когда и где я умудрилась простудиться? Конец августа. Дни стоят тёплые, безветренные. Дождей давно не было.

Под ногой что-то звякнуло. Пустая бутылка мартини. О, мы её всё-таки допили? Может, я переборщила со льдом? Да какая разница. Лечиться и больше никаких дорам.

Ближе к обеду разбудила Лизу, напоила чаем с лимоном и отправила домой. А сама легла обратно в постель. Не спалось. Мысли крутились вокруг вчерашнего ужина в родительском доме.

Что их во мне не устраивает? У меня хорошая работа. Своя квартира. Да, пока в ипотеке, но скоро я её выплачу. Не завишу от родителей финансово, не жалуюсь на разгильдяя-мужа, не подкидываю капризных внучат на выходные. Ого, да я, вообще, молоток! Меня за это на руках носить надо!

Повысив себе настроение подобными размышлениями, я даже почувствовала силы приготовить ужин.

Ела прямо в постели. Плохая привычка, но иногда я ей потакаю. Включила ноутбук, покопалась в истории и обнаружила, что Лиза не осилила дораму до конца. Может, времени не хватило, может, терпения. Что там у нас? Седьмая серия? Так, так, так…

Не заметила, как уснула и оказалась в той самой комнате, что снилась мне предыдущей ночью. Сон с продолжением? Интересно.

Первое, что бросилось в глаза, – расклеенные по стенам многочисленные фотографии из журналов. Со всех снимков на меня смотрел и улыбался один и тот же парень – темноглазый красавчик-брюнет. Я поднялась на ноги и прошлась по периметру комнаты, вглядываясь в фотоснимки. Парень был мне совершенно незнаком. В реальной жизни я нигде его не видела: ни на обложке журнала, ни в интернете, ни в кино. Кто же он такой? Под одной из фотографий прочитала – Марк Лоуд. Имя тоже ни о чём не говорило. Так, а это кто? Ой! Шевелится! Внезапно я осознала, что смотрю в зеркало.

Неужели это я? Да ладно! Куда делось моё шикарное тело? Я что зря ходила в бассейн и на пилатес, чтобы во сне увидеть себя худосочной пигалицей?! А где моя грудь почти третьего размера?! Это ещё что за прыщики на её месте?! А причёска? Куда пропал мой коньячный цвет волос? Из какого пыльного угла подсознания вылез этот белобрысый хвостик?!

В довершение ко всему на мне была одета безобразная пижама серого цвета с огромной головой Микки Мауса в области живота. Я никогда не носила подобное убожество! Только глаза были мои – ярко-зелёные, слегка раскосые, кошачьи.

В дверь постучали. Интересно, кого я сейчас увижу?

– Входите!

На пороге стояла незнакомая девушка лет двадцати с длинными, чёрными, скорее всего, крашеными волосами и большими, светло-серыми глазами.

– Встала? Прекрасно! Собирайся быстрее. Пора в школу.

В школу? Что за бред? Я окончила школу более десяти лет назад.

– Ты кто? – спросила для начала.

– Как кто? – удивилась незнакомка. – Хватит валять дурака, Юли! Меня ты не проведёшь.

– Не Юли, а Юля или Юлия, – поправила я.

– Чего? Какая ещё Юлия? – фыркнула девушка, однако, посмотрев на меня, посерьёзнела и, закрыв дверь, тихо сказала: – Ты что, правда, не придуриваешься? Ты потеряла память после вчерашнего?

Забавный сон. Хорошо, сделаю вид, что действительно потеряла память, посмотрим, что будет дальше.

– Юлиана, ты меня пугаешь, – подходя ближе, медленно произнесла брюнетка. – Это я, твоя родная сестра – Иджина.

Нет. Мою родную сестру зовут Татьяна. Никаких Иджин я не знаю. Поэтому я отрицательно покачала головой.

– Родители с ума сойдут, – схватилась за голову девушка, опускаясь на розовый стул рядом с белым туалетным столиком. Она помолчала, покусывая губы и обдумывая ситуацию. – Так. Ничего им не говори. Маме нельзя беспокоиться с её диагнозом.

– Каким диагнозом? – осторожно поинтересовалась я.

– Рак. У нашей мамы рак.

– О…

– Собирайся быстрее. По дороге в школу поговорим.

Иджина встала со стула.

– Постой! Скажи, сколько мне лет?

– Ты даже этого не помнишь?

Я отрицательно покачала головой.

– Восемнадцать, скоро исполнится девятнадцать.

– И до сих пор учусь в школе?!

– Ты совсем свихнулась, что ли? В Высшую школу руководителей поступают в восемнадцать лет. Ты на втором курсе.

– А…

Оказывается, я – большая фантазёрка. Вот, придумала же – Высшая школа руководителей. Так почему же при столь буйной фантазии у меня такой скудный гардероб? Белые блузки, короткие юбочки в складку и гольфы. Откопав на нижней полке светло-голубые джинсы и свободного покроя ярко-сиреневый свитер из тонкой пряжи, я оделась и снова подошла к зеркалу. Так, волосы немного вьются. Длиной чуть ниже плеч. Если распустить, использовать средство для укладки и прихватить с висков невидимками получится романтичная, небрежная причёска. Кстати, я погорячилась насчёт «белобрысого хвостика». Во сне волосы у меня были светло-русыми с золотистым отливом.

Тут моё внимание привлёк висящий на спинке стула нелепый розовый рюкзак с вышитыми на нём золотыми звёздами. Заглянув внутрь, я обнаружила учебники, тетради и письменные принадлежности. Наверное, надо проверить расписание, чтобы собрать то, что необходимо. Но, в конце концов, сон это или не сон? К чему быть такой дотошной? Я схватила рюкзак со стула и, нырнув ногами в мягкие, комнатные тапочки, выскочила из комнаты.

Ого! Какой шикарный дом! Вчера он показался мне меньше.

Я спускалась по широкой лестнице со второго этажа на первый, держась за витые, кованые перила, и любовалась тем, что видела: огромной хрустальной люстрой под потолком, мраморными блестящими колоннами в холле, фарфоровыми статуэтками, высокими напольными вазами, картинами в позолоченных рамах на стенах, идеально чистым пурпурным ковром. В холле стояли та самая женщина, что рыдала надо мной вчера, и моя «сестра».

– Мы позавтракаем в школе, мама, – сказала Иджина, взмахнув бумажным пакетом, и поцеловала женщину в щёку.

– Прошу тебя, Иджа, присмотри за ней, – тихо попросила та.

– Конечно, не беспокойся, – весело ответила брюнетка и, увидев меня, воскликнула: – Ты, что, пойдёшь в этом?!

– Да.

– Ну, хотя бы обувь нормальную надень, – фыркнула «сестра».

– Как ты, детка? – ко мне навстречу поспешила «мама».

Я позволила себя обнять и шепотом поинтересовалась у Иджи:

– А где моя обувь?

– В комнате, конечно.

Женщина с беспокойством вгляделась в моё лицо.

– Может, тебе лучше остаться дома…после вчерашнего.

– Вот ещё! – возмутилась Иджина. – Юли отлично себя чувствует. К тому же, сегодня у неё контрольная работа. Мы опаздываем! Юли, давай живее.

Пришлось возвращаться в комнату искать обувь. Среди многочисленных пар нелепых бутсов на шнурках я откапала простые, чёрные лодочки.

– Похоже, ты не только память потеряла, но и разум, – недовольно сказала Иджина, когда мы сели в кабриолет вишневого цвета.

Я глядела по сторонам с открытым ртом. Что за место? Может быть, я подсмотрела его в каком-нибудь фильме про «золотую» молодёжь? Вокруг нашего дома виднелся идеально подстриженный газон с шикарными клумбами, альпийскими горками и даже фонтанами. Мы выехали за ворота на гладкое, ровное шоссе. Автомобиль бесшумно и мягко двинулся мимо самых настоящих дворцов.

– Ты такая странная, – усмехнулась Иджина. – Словно в твоё тело вселился другой человек.

– Иджа, пока мы едем, расскажи, из-за чего я вчера решила утопиться? – перевела я взгляд с окружающего великолепия на «сестру».

– Не из-за чего, а из-за кого, – хмыкнула девушка.

– Ну, хорошо, – не стала я спорить. – Из-за кого?

– Из-за Марка Лоуда. Ты испекла для него торт. И не придумала ничего лучше, как вручить его на глазах у всей школы. Марк опрокинул его тебе на голову.

– Кошмар… – протянула я. – Как можно было до такого додуматься?

– Ты уже год, как влюблена в Марка, и всё пытаешься обратить на себя его внимание. Это была твоя очередная отчаянная попытка, – в голосе «сестры» явственно чувствовалось раздражение.

– Надо было преподнести ему мясо. Шашлык. Судя по фотографиям, он здоровый мужик, который должен любить мясо, – принялась рассуждать я, но, увидев напряженный взгляд Иджи, поспешила её успокоить: – Да шучу я, шучу.

Однако мой гастрономический юмор так и остался неоценённым по достоинству.