— Мам, а ты можешь в субботу выглядеть нормально?

Вопрос дочери застает меня врасплох. В каком смысле? А как я сейчас выгляжу? Ненормально?

— Ко мне парень в гости придет, — объясняет Маша, колупая голубцы в тарелке. — Ну, почти парень. Пока еще друг. Но я думаю, что Марк предложит мне встречаться. Он обещал забежать на чай после универа.

Мы ужинаем вдвоем. Тимура как всегда нет, задерживается допоздна на работе. Дочь тоже периодически пытается куда-нибудь слинять или есть перед компьютером, за просмотром сериалов, но я категорически против.

В семье должны быть хотя бы совместные приемы пищи. И если у мужа оправдание имеется, то Маша с вечно недовольным лицом, но садится за стол. В этом вопросе у меня принципиальная позиция.

Так. Стоять. Я же пропустила самое важное!

У Машки появился парень? Ей уже восемнадцать, но до сих пор я не помню, чтоб она кого-то к нам водила знакомиться. Дочь увлечена рисованием и дорамами. Мне иногда кажется, что ей ничего не надо, кроме новых карандашей и каких-то непонятных корейских юношей.

(«Ма-а-м, не корейских, а китайских! И вообще, это же Сяо Джань!» – обязательно сказала бы мне Маша, еще и глянула укоризненно).

— Я плохо улавливаю связь, — хмыкаю я. — Мальчик придет к тебе, а выглядеть хорошо должны мы с папой?

— Да не. За папу-то я не боюсь, — машет она рукой. — Папа у нас всегда хорошо одет. А вот ты... Ну, мам, ну, ты же понимаешь.

— Не-а, не понимаю. Объясни.

Я невольно оглядываю себя в отражении начищенной до блеска ложки, которая лежит передо мной. Изображение смешное, округлое. На нем у меня нос картошкой и щеки больше лба. Но в целом-то — всё как всегда. Домашняя одежда, волосы расчесаны. С утра я абсолютно точно умывалась и чистила зубы.

Не сижу ж в одних трусах на босу ногу и не размахиваю бюстом во все стороны.

В чем ко мне претензия?

Дочь тушуется. Взгляд ее утыкается в тарелку, она явно не знает, как сказать.

— Ты выглядишь как... Ну... Ты обещаешь не обижаться?

— Обещаю.

— Как сельская клуша, вот как ты выглядишь, — на одном дыхании произносит Машка. — Вот эта косичка дурацкая. Футболка твоя в цветочек, жуть просто, такие уже никто не носит. На штанах пятно жирное. Я не хочу, чтобы Марк подумал, что я тоже такой буду, когда постарею.

Разумеется, ее слова больно бьют по мне. Я никогда не задумывалась над своим внешним видом с такой точки зрения. Но как еще одеваться, если весь день занят бытом? Удобные вещи, которые не жалко запачкать во время готовки или мытья полов, простая прическа.

Нет, ну, я не хожу в рванине. Одно небольшое пятнышко, его почти не видно. А футболка жутко удобная, стопроцентный хлопок. У меня таких штук пять, разных оттенков. Все новенькие, чистые. Я за собой слежу.

— И как, по-твоему, должна одеваться приличная мать? В мини-юбку или шелковый халат? — строго уточняю я. — Маш, мне кажется, ты перегибаешь.

— Я не прошу невозможного. Просто чтоб Марк посмотрел и понял, что я из нормальной семьи. И вообще. Вот Катя же всегда хорошо вы... — внезапно она осекает себя.

— Кто такая Катя? — морщу лоб.

Не помню такую среди машкиных подруг. Может, это чья-то мама?

Да, наверное, это одна из тех матерей, которые всех раздражают. Идеальные, прилизанные, непогрешимые.

Но, кажется, я ошибаюсь. Потому что у Маши на лице читается испуг, глаза с пятирублевую монету.

— Да не, никто.

— Маш...

— Катя — это папина девушка, — отвечает дочка тихо-тихо.

За столом такая тишина, что слышно, как тикают настенные часы. Я смотрю на дочь с легким укором.

— Наверное, ты имела в виду коллегу по работе? — хмыкаю. — Странно, когда у папы есть девушка, при живой жене-то. Нет, я, конечно, буду горда, если он ещё и...

Маша перебивает меня, насупившись:

— Ничего не странно. Я давно хотела тебе сказать, — опускает дочь глаза в пол, — но папа просил так не делать. Типа это тебя очень ранит. Еще папа сказал, что вы давно живете как соседи, но он тебя любит и не бросит нашу семью.

— Маша, не смешно.

Дочь иногда фантазирует лишнего. Она не врунишка, но может заиграться, если хочет чего-то добиться или выпутаться. Когда я унюхала на ее куртке сигаретный запах, Маша так красочно рассказывала про мужика на остановке, который дымил рядом с ней, что я поверила. Ни на секунду не усомнилась.

Тимур потом долго говорил мне, какая я наивная дурочка.

Вот и сейчас она явно придумала Тимуру девушку (бедный, куда ему еще и девушка, с постоянной работой до ночи), потому как поняла, что ляпнула лишнего насчет моего внешнего вида.

— Ты мне не веришь, да?

— Во что я должна поверить? В любовницу своего мужа? Маш, тебе восемнадцать лет. Не маленькая девочка же. Подумай, пожалуйста, как звучит то, что ты говоришь.

— Вот ты всегда так. Ща.

Она вскакивает из-за стола и приносит телефон. Открывает фотографии, а на них...

Это действительно... девушка. Молоденькая, ей лет двадцать, едва старше самой Машки. Сидит в обнимку с Тимуром в ресторане. Улыбается. Смеется. А мой муж так на нее пялится, будто — юный влюбленный мальчишка. Он на меня так же смотрел когда-то давно. Я помню этот взгляд.

С тех пор много воды утекло.

Теперь ему сорок пять, у нас брак, дочка...

— Что это...

Мой голос срывается. Запах еды внезапно становится тошнотворным. Я бы попыталась убедить себя, что на фотографиях всё не так однозначно, но рука Тимура сжимает талию этой девицы слишком уж по-собственнически.

— Я же говорю, это Катя. — Маша пожимает плечами. — Она работает вместе с нашим папой. Они вместе полгода, вот как-то так.

— Откуда ты все это знаешь? Откуда у тебя фотографии?

Мой голос осип. Я отбрасываю от себя телефон как гремучую змею и закрываю глаза.

— Мы... Ну, мы общаемся. Катя неплохая. Папа ценит её. Он с ней стал радостный, а с тобой... Ну, ты сама в курсе.

В курсе чего? Что мой муж рядом со мной несчастен, а с какой-то юной пигалицей — лучится как солнце?

Предательство. Это предательство. Два самых моих дорогих человека обманывали меня за спиной, нагло лгали. Муж открыто изменял, а дочь его покрывала и не считала это чем-то зазорным.

Она всегда была с Тимуром ближе, чем со мной. Даже девичьи вопросы обсуждала с ним. Мне говорила только: «Ма, забей, мы уже с папой всё решили».

Она для него — зайка и малышка, принцесса, которую нельзя обижать. Любой её каприз — закон. А мне приходится быть строгой, заставлять есть овощи или возвращаться домой раньше полуночи.

Меня сложно любить так же безоговорочно, как папу.

Но чтоб так...

Я вдыхаю и выдыхаю. Нужно держать лицо, хотя бы при дочери. Пусть меня мутит, а перед глазами всплывает счастливое лицо той девицы.

— Как ты узнала об этой Кате?

Маша пожимает плечами.

— Ма, ну я ж не дура, всё поняла. Это ты у нас наивняк, а я сразу почувствовала, когда папа изменился. Все эти ред флаги появились, как по учебнику.

— Ред что?..

— Красные флаги, — объясняет Машка, закатив глаза. — Это такие моменты, которые типа кричат о проблемах. Например, папа задерживаться стал постоянно.

— У него работа...

— До ночи? И прям каждый день? Ну-ну, — она фырчит. — Телефон прятал, с кем-то уходил общаться в ванну. Ну, я у него мобильный свистнула и увидела их переписку. Ничего не сказала, но всё запомнила. Решила выждать. А потом папа познакомил меня с Катей. А она... нормальная оказалась. Я-то думала, поставлю ультиматум, ну типа или она, или я. А потом поняла, что папа вроде бы счастлив. Вот как-то так. Короче, мам, ты не переживай. Он же тебя не бросает.

Ага, не бросает. Только спит с другой, и дочь моя с этой другой дружит, и фотки у них есть совместные, а я так. Одеваюсь плохо, прическа идиотская, и вообще — позорище в глазах дочери.

Очень хочется сказать ей: ну вот пусть Катя с твоим Марком и знакомится. Так её и представишь: «Это любовница моего папы, она классная».

Но я сдерживаюсь.

Нужно держать лицо. Моя мама любила повторять, что никому не нужны истеричные бабы. Муж хочет приходить домой к той, которая накормит, поддержит, улыбнется, а не закатит скандал. Детям тоже незачем смотреть на вспыльчивую мать.

Поэтому я киваю и произношу негромко:

— Если ты доела, то убери тарелки в посудомоечную машинку. И... Спасибо за честность. Я думаю, мы с папой со всем разберемся.

— Ага. Ма, так что насчет Марка?

— В каком смысле?

— Ну, ты обещаешь выглядеть нормально? Не как обычно?

И тут меня прорывает. Маска, которую я пыталась нацепить на лицо, спадает в один миг.

— Я обещаю выглядеть пристойно, но не собираюсь одеваться как двадцатилетняя любовница моего мужа. Если моё «пристойно» и твое «нормально» не совпадут — это не мои проблемы.

— Вот значит как?! Тогда я пойду знакомить Марка с Катей! — вскрикивает Маша ту самую фразу, которую я обдумывала минуту назад.

— Не имею ничего против. Вы же так близки, вместе по ресторанам ходите. Удачно познакомить Марка с «родителями».

— Ты как всегда! Я тебе призналась, а ты! Правильно всё папа говорил!

Дочь вскакивает и убегает из кухни, а я долго еще сижу за столом, вцепившись пальцами в скатерть.