Давай познакомимся, уважаемый читатель? Ничего, что я на "ты"? Ведь то, что происходит между нами – очень личное. Я пускаю тебя в свой мир, а ты позволяешь прикоснуться к своей душе. Я дарю тебе своё время, а ты мне своё. В каких ещё отношениях есть такая близость? Я расскажу тебе немного о себе. И я была бы рада узнать тебя поближе.

Я родилась в семье военнослужащего в несуществующей теперь стране СССР, в Волгограде. Советский Союз был страной большой. Поэтому в моей жизни было много городов. Они мелькали перед моими глазами и ни один из них не стал маленькой родиной. И в каждом городе был дом. Я привыкла к переездам. Только обживёшься, а в коридоре вдруг появляются деревянные ящики и на кухне вспыхивают разговоры о следующей остановке в нашем большом путешествии под названием «папина служба». Может быть, поэтому ни один из тех домов не стал моим гнездом. Мне нечего написать о доме, в котором дремлют духи моих предков, где детство перерастало в юность, и медленно старели родители. Потому что это разные дома. И это большая удача в моей жизни! Ведь каждый переезд – маленькая и особенная жизнь. Именно это обилие впечатлений и постоянная смена декораций лишили мою фантазию стационарности. Я научилась прощаться и идти дальше. Я увидела таких разных людей и природу в её непостижимом разнообразии. Я люблю путешествовать.

Однажды это началось.

Мне десять лет. Я учусь в начальной школе. Мы живём в военном городке в городе Эчмиадзин в советской республике Армения. Папу перевели сюда из Москвы и это новый мир, такой непохожий на жизнь столицы. Во дворе полно ребятни, отцы которых тоже проходят здесь военную службу. Это очень тёплое время в моих воспоминаниях. Невероятной красоты осень, осыпавшаяся золотом кленовых листьев. Сладкий запах акаций, цветы которых мы с удовольствием поедали. Снежная зима со всеми выкатывающимися отсюда санками и снеговиками. И фантастически вкусные лепёшки с мясом и аджикой. Я всё ещё помню этот аромат и вкус. Мы называли их «ламанджо». Конечно, у них есть правильное настоящее название. Но это не имеет значения, когда тебе десять лет. По пути домой из школы мы делали крюк, чтобы пройти мимо ларька, в котором продавали невероятно вкусные «ламанджо». Есть рецепт турецких лепёшек, которые называются лахмаджун. Возможно, это одно и то же блюдо. Из нашего двора открывается прекрасный вид на Арарат. Взрослые говорят, что там живут турки. Они плохие, потому что несоветские. Но мы их точно победим. И мы верим. Потому что знаем, что это правда. Мы с подружками обожаем придумывать страшные истории. Однажды так увлеклись страшилками, что не заметили, как на комнату опустились сумерки. Мы подняли ноги на кровать, чтобы чудовища подкроватные не сцапали и боялись включить свет. Из комнаты был виден холодильник. А на нём стояла отрубленная голова. Круглая и безжизненная. Хорошо, что темно и нам не видно, как по холодильнику стекает кровь. Если у вас было советское детство, то вы помните истории октябрятско-пионерского периода. Про то, как одна девочка пошла ночью на кладбище, а там гроб на колёсиках, который за ней катился и орал: «Отдай моё сердце!». Было страшно. Но так захватывающе! Мы дождались, когда придёт с работы мама и включит свет. На холодильнике стоит круглая ваза с конфетами. Как же мы забыли? Ведь мы таскали оттуда конфеты. Или ваза в темноте превращается в отрубленную голову? Это ощущение реальности придуманной истории было невероятным. И я начинаю придумывать сказки для себя и подружек.

 Здравствуй, дорогой дневник.

Мне четырнадцать. Я живу в городе Тбилиси в пока ещё советской республике Грузия. Я уже знаю, что у каждого города есть лицо, которое он показывает и сердце, которое ещё надо найти. Как у людей. Сердце Тбилиси — это сонные улочки, пахнущие кофе. Грузинки ходят степенно, они любят устраивать посиделки с выпечкой и кофе в маленьких чашечках. На кофейной гуще потом гадают. Их торты – это роскошная фантазия с орехами, изюмом, маком, фруктами. Мужчины собираются за столом отдельно от женщин. Они долго едят, беседуют и поют. И эти песни тоже сердце города. Они похожи на горную реку. Голоса накатываются друг на друга волнами, подхватывают песню и несут её дальше по звонким камешкам со склона в долину. Здесь готовят настоящие хачапури. Это не булка с сыром, продающаяся теперь в каждом супермаркете России. Настоящий хачапури — это тоже сердце Тбилиси. Мягкое тесто с хрустящей корочкой, много сыра. Неповторимый аромат. Удивительный вкус для такого простого набора продуктов. Хачапури надо есть за маленьким столиком в уютной кафешке Логидзе, запивая сливочно-шоколадным одноимённым с кафешкой напитком. Лучше двойным. Если вы это пробовали, то сейчас в вашей душе уютно шевельнулось счастье.

В это время я много читаю. Просто поглощаю всё, до чего дотягиваюсь. Мной проглочен весь Дюма, Генрих Манн с его проклятыми королями, Булгаков, Генри Хаггард, Жуль Верн... Я росла на хорошей добротной литературе. Говорят, именно с этого начинается путь писателя. Когда голова наполняется от прочтения под самую макушку и фантазия начинает требовать, чтобы ей выделили бумажное пространство. Я начинаю вести дневник. Всегда считала это огромной глупостью. Я ведь и так помню, что происходило и что я чувствовала. Но потребность писать уже есть, а шедевральный роман ещё не созрел. С дневником не получилось. Я начала его редактировать. Просто была несогласна с развитием сюжета.

Когда с дневником было покончено, начались стихи. Кто их не писал в свои пятнадцать? Конечно, о любви. Конечно, не имея понятия, что это вообще такое. Но великая русская литература уже провела чёткое равенство в моей голове любовь=страдание. Герои должны страдать от любви. И моих стихах они исправно страдали. Ещё в конце кто-то должен умереть. Желательно один влюблённый. Тогда второй сможет продолжать страдание.

Мне шестнадцать. Я переросла стихи. Я пишу свою первую прозу. Конечно, в стол. Это ведь несерьёзно. Мечтать нужно о серьёзной профессии. Не люблю писать сочинения в школе. Вызывает непонимание вопрос: «Что хотел сказать писатель своим произведением?». Я-то знаю, что ничего. Он хотел рассказать историю, и он её рассказал. Сомневаюсь, что писатель сначала сидел и придумывал зашифрованный смысл своего творения. Это творение просто не давало ему спать. История возникла и стала терзать его мозг ночами, требуя записать пришедший в голову отрывок. Иначе не уснуть. И писатель сонно тянется к блокноту под кроватью и делает набросок. Я так делала.

Мне восемнадцать. Я учусь в Ставрополе. В Грузии война и я не имею связи с родными. Папа занимается эвакуацией мирного населения. Семья приедет позже. И я привыкаю к новому миру. Первая зима повергла меня в шок. Это было какое-то невероятное количество снега. Бесконечный гололёд. Молочный туман. Я всё время поскальзывалась и падала. У меня серьёзная профессия. Я будущий модельер. Учиться неинтересно. Это не мой выбор. Я хотела стать археологом, но родители не одобрили идею. И послушная девочка согласилась с выбором взрослых. Моя соседка по комнате в общежитии приехала из маленькой кубанской станицы. Она прекрасно готовит, и мы называем её маманькой. С маманькой мы пишем роман в две руки. Правила такие: каждая пишет одну страницу в тетради и передаёт соавтору. Сюжет петлял так, что к концу «книги» мы в растерянности думали, как бы это корректно закончить. Было интересно. В это время я пишу много, с удовольствием, с полным погружением. В стол. Куда же ещё?

По-взрослому.

Мне двадцать пять. Сыну уже три года и большой мальчик проводит полдня в детском саду. У меня есть немного времени для себя. Я снова пишу после большого перерыва. Теперь это не рукописи, а машинописи. В доме появился компьютер. Я складываю листы с историями в папку. Даю почитать знакомым. Слушаю восторги. Очень удивляюсь. В это время я делаю очень взрослый и серьёзный шаг – несу свои фантазии в настоящее издательство. Взрослый дяденька редактор берёт мои шедевры почитать. Я теряю сон. А потом получаю свою папку обратно с пояснением: «У вас не хватает жизненного опыта. Но в целом хорошо. Я тут выделил как надо.»

Дома я читаю «как надо». Это описание героини. Подробное и мелкодетальное. Это же неинтересно! Интересен сюжет, интрига, диалоги! Этого в рассказе достаточно. Кому нужны скучные описания? И папка отправляется на чердак. Я переживаю первый писательский кризис неприятия издателем. Я больше не пишу. Я живу обычную жизнь. Так бывает.

Мне сорок восемь. Я навожу порядок в давно невостребованных вещах. Сижу на полу, обложившись листами из старой папки. В любой уборке главное — не начать разглядывать то, что должно быть выброшено. Иначе затянет. Мой взгляд падает на описание героини, обведённое красной ручкой редактора. Я читаю, и всё становится понятным. Спасибо! Огромное спасибо дяденьке редактору! Я поняла. Я теперь понимаю, почему надо вот так. Та девушка действительно была живая, узнаваемая. Видимо, теперь у меня достаточно опыта? Может быть, я могла бы стать писателем, если бы не засунула на чердак мечту? И эта мысль вдруг становится недостающим пазликом в картине жития. Вечером я рефлексирую на кухне, на тему несостоявшейся карьеры великого писателя. Конечно, великого, а какого ещё? И мой взрослый сын пожимает плечами и заявляет, что нет никаких препятствий, чтобы начать эту карьеру прямо сегодня. Что, так можно?

Я снова пишу. У меня на тумбочке лежит блокнот для записей отрывков, врывающихся в мой сон. Нерассказанные истории толпятся в голове, требуя к себе внимания. Я с благодарностью читаю отзывы к своим произведениям. Жалею ли я о том, что перерыв был таким длительным? Нет. Иначе бы я не узнала как надо. Станет ли это началом карьеры писателя? Посмотрим. Ведь мой творческий путь ещё не завершён.

Приглашаю вас прочесть мои книги. Это добрые истории, в которых главный герой, пройдя через все трудности обязательно выйдет победителем. Я пишу фэнтези. Мне нравится этот жанр за отсутствие рамок. Что в нашей жизни не фэнтези? И, конечно, я жду ваших отзывов. Уютного вам чтения!