После процедуры, поскрипывая идеально чистыми частями комбинезона, так же по стенке он вышел в услужливо предоставленный проход отъехавшей дверью. Здесь он уже позволил себе снять каску, противогаз и вдохнуть чистый, отфильтрованный воздух. Головная боль на время отпустила, позволив с почти ясным сознанием справиться с застежками диггерского обмундирования.

  Из соседнего помещения возникла Аманда в чистом нательном белье, помогла вылезти из комбинезона, и проводила Смита в небольшую комнату, где усталого путника манила прилечь широкая жесткая кушетка, устланная одноразовым постельным бельем. Сэм не смог отказать этому зову, и упал на нее лицом вниз с благодарной мыслью, что теперь не придется умирать в канализационной жиже.

  Если тело уже лежало на твердой поверхности, то сознание продолжало падать в вязком сером тумане. Постепенно падение стало принимать осмысленность и осязаемость образов, рисуемых подсознанием. Его попеременно стали то обгонять, то отставать разные предметы и дружелюбные существа, природу которых он никак не мог определить.

  В какой-то момент рядом с ним кто-то пристроился. Он повернул голову и увидел Аманду в легком белом газовом платьице, радостно порхающую вокруг него быстро-быстро махая стрекозиными крыльями. Сделав несколько кругов, девушка отстала.

  Постепенно туман рассеялся, обнажив панораму, заполненную редкими облаками, сквозь которые просвечивали островки земляных глыб, висящих прямо в воздухе. Сэм падал на один из них, застроенный средневековым замком из грязно-серых каменных блоков.

  Тема средневековья так остро врезалась в мозг, что Смит невольно стал себя ощущать рыцарем тех времен. Он даже поднес руки к глазам, чтобы убедиться, что он облачен в латы и железные перчатки средневекового воина.

  Когда до конца пути оставалось совсем ничего, он боковым зрением отметил движение. Это с соседнего острова к нему приближалась странная процессия, состоящая из двух всадников верхом на драконах.

  Размах крыльев рептилий был впечатляющим, а их седоки волновали воображение еще больше.

  Чешуя одного из драконов отсвечивала на солнце изумрудно зеленым цветом, в подбрюшье переходя в желтоватый оттенок. Им верховодила рыжеволосая молодая прелестная ведьма. Почему-то именно так она ощущалась Сэмом.

  Другой дракон был темно-синего окраса, которого оседлал необыкновенно красивый белокурый четырехрукий юноша.  

  Необычные всадники пролетели под Саймоном, и скрылись в солнечной дымке.

  Парение Смита ускорилось, и он, как осенний лист стал приземляться внутри замка, проходя сквозь перекрытия пола пяти этажей. Мягко опустился на причудливое ложе, похожее на большую детскую колыбель, устланную пушистым, желтоватым светом.

  Из темноты, в освещенном круге появилась высокая, в два метра, широкоплечая фигура, которая наклонилась над Сэмом. Это был инсексоид с большими, в полголовы фасетчатыми глазами. Его четыре руки или лапы (Смит не отважился с точным определением этих конечностей), поднялись над ним, и плавными пассами стали плести, из струящихся  тонких световых потоков, паутину.

  Через некоторое время образовался энергетический кокон, полностью отделивший ложе от всего остального мира. Саймон стал растворяться в живительных лучах этой оболочки, и погрузился в мягкие объятия вселенского умиротворения, которым наслаждался до тех пор, пока не стал ощущать себя самой Вселенной. Ему стали открываться силы всемогущества и необъятной власти.

  Сэм открыл глаза. В них уже не так ярко и настойчиво бил свет от единственной лампы, находившейся посреди потолка. Сознание еще находилось в пограничном состоянии, и поэтому не сразу возвратило память. Когда оно все-таки позволило ощутить реальность в полной мере, Смиту захотелось снова умереть, и именно на этой жесткой кушетке.

  Как ни странно, голова не болела, не было намеков даже на малейшее недомогание. Саймон резко сел. Давешнее чувство всемогущества и невероятного притока сил сидело в нем крепко и побуждало к действию, не важно, к какому, лишь бы это было нечто грандиозное и невозможное.

  Прямо перед ним стояла Аманда. В ее широко раскрытых глазах одновременно читался испуг и восхищение. Это послужило сигналом для прежде глубоко спрятанного первобытного чувства обладания особью противоположного пола. Энергия, закачанная инсектоидом, просилась наружу, и она нашла себе применение.

  Саймон схватил девушку в охапку и повалил на кушетку. Аманда не сопротивлялась, даже наоборот, полностью отдалась натиску товарища по борьбе с действующим режимом.