Забегая за очередной поворот в погоне за парнем, успеваю ухватить его за локоть, но он начинает истерически орать и дергаться, вырываясь из захвата. Причем его руки уже пусты и сумки моей у него нет. Держа парня за локоть, слегка сдавила его и на английском пыталась узнать, куда он дел мою сумочку. Паренек брыкался, вырывался и даже пытался укусить меня, но я впилась в него словно клещ и, не переставая спрашивала, куда он дел мою сумку. На крики стали обращать внимание коренные жители, показывая жестами и словами, какая я плохая, потому что удерживаю паренька (о том, что же они говорили, узнала позже).

На крики прохожих или кто-то его вызвал по телефону, появился страж порядка, и беря меня за шкирку, спрашивает о чем-то. Я ему на английском, он мне на местном. В итоге, приняв какое-то решение, он берет и парня, которого я так и не выпустила из рук, за шиворот и тащит нас в непонятном мне направлении. Оказалось, он привел обоих в местное отделение полиции. Бесцеремонно закинул в камеру, слава богу, пустую и не кишащую клопами или тараканами. Я, возможно, просто пересмотрела американских боевиков, но в моем воображении именно так должна была выглядеть камера внутри.

Паренек сразу отскочил в сторону от меня, но при этом довольно скалясь. Я попыталась еще раз обратиться к нему, но, видимо, он кроме родного языка не знает больше никакого. С досады бухнулась на лавочку, которая стояла вдоль стены, напротив парня и с широтой русской души вспомнила весь свой русский матерный запас. Когда я закончила, паренек как-то прям уважительно на меня посмотрел, хоть и видно, что не понимал ни слова. Обматерив всех и вся в округе, даже слегка полегчало. Телефон у меня отобрал этот недостойный человек – полицейский. Поэтому с кем-то связаться на данный момент я просто не могла, придется дожидаться того, кто меня поймет или просить переводчика. Нужно хотя бы позвонить в консульство, там точно должны быть люди, говорящие на нашем или, в крайнем случае, на английском.