Первое воспоминание. Ну, наверное, имеется в виду, конечно, первое воспоминание в физической вселенной. А то я себя так-то с первого момента осознания помню. И первую мысль помню, которая идея создания.

Ладно. Мы запоминаем только то, что содержит в себе эмоцию. Именно поэтому мы не способны выучить то, что нам кажется скучным. Ноль значит ноль. Ноль эмоций - значит мозг это не воспринимает. Для него ничего нет. Нечего запоминать. Не для этого мы себя осознавали, чтобы тратиться на ноль.

Поэтому всякое рождение, больницу, медсестер, мамку, врачей и всякую остальную фигню я пропущу, это не воспоминание, хотя я все это помню. То, что можно назвать первым воспоминанием, оно красивое.
Я в деревне (вот той, про которую писал в "Око силы"), лежу в колыбельке. Думаю всякое. Дом строил мой дед-король, для бабки-принцессы, поэтому у дома была такая ммм… составляющая идейная, что ли, как у сказочного дворца из звездного мира (откуда родом моя бабка-принцесса, ну, если к слову придется, я вам еще как-нибудь про это расскажу). В комнате 4 окна. Было пять, но пятое бабка заложила и завесила ковром (из врожденной трогательной вредности), я застал 4, а к моменту, когда бабушка собралась уходить (хотя ну как уходить, насколько я знаю, она до сих пор оттуда не ушла, хотя умирать ее увезли в другой город. Но, как я писал в книге, в этой деревне есть проклятие, так что все местные или ставшие местными возвращаются туда. Даже после смерти), их осталось 3.
Окна огромные, взрослый человек может встать на подоконник и подняв руку дотянуться до края окна. В доме потолки были 4 или 5 метров. И в эти окна весь день светило солнце, перемещаясь из окна в окно, в последнем вечером скрываясь за березовой рощей.
И первое воспоминание, как я вижу, как солнце передвигается по небу, и светит то в одно окно, то в другое. Гелиос-братец улыбается мне, я ему. И когда Гелиос оказывается в третьем окне, я вижу, что надо мной склоняются какие-то люди. Не надо мной, я сижу на перилах кровати и смотрю и на свое тело и на них со стороны. Я понимаю, что это родственнички. Ну такоэ, разной степени паршивости. И вдруг, надо мной склоняется кто-то очень-очень красивый. Я лезу в тело, чтобы попасть под его взгляд и посмотреть ему в глаза. В глаз, вернее, у него один ясный синий глаз, второй закрыт и видно только линию длинных ресниц. Он улыбается, так, что у меня от нежности заходится сердце. Это дед. Глаз он потерял во второй мировой. Он у меня типажа Игоря Кваши и Даниила Страхова. Нежность - это мое чувство к нему. И поет. Про сожженную Галю (ехали казали с Дону да до дому, обманули Галю, увезли с собой). Родственнички говорят что-то, что такое петь ребенку совсем уже. Дед поет про Гули-гули. Какие, к хренам, гули-гули, пытаюсь сказать я, и недовольно мычу, пытаясь справиться с речью. Я только ясно думаю, но не говорю. Мне меньше месяца. Я начинаю вопить.
И дед поет про красавицу сестру, которую убили фашисты (но вдруг кусты зашевелились –
Раздался выстрел роковой. Злодей пустил свинцову пулю, убил красавицу сестру). Во, это годная песня!
Потом кто-то другой склоняется надо мной, я понимаю, что это тетка, и я снова воплю, чтобы вернули того, красивого.
Дед возвращается, улыбается, а потом все уходят. У них ведь всех свои дела. Гелиос заливает комнату, золотые пятна отражаются от окна в кухню и падают солнечными иероглифами на светло-голубую стену. Мне кажется, они что-то значат и я пытаюсь расшифровать сообщение брата-феба.
Но чтобы его расшифровать или хотя бы спросить самого Гелиоса, мне нужно покинуть тело.

Вот такое мое первое воспоминание тут))

#МойПервыйРаз
#ПервоеВоспоминание