Остров Санта-Исабель просыпался не от крика петухов и не от звона церковных колоколов. Он просыпался от натужного, хриплого кашля в подвале технического блока.

Анна вытерла лоб тыльной стороной ладони, оставив на виске чёрную мазутную полосу. В пять утра воздух здесь, в бетонной коробке опреснительной станции, был уже густым и влажным, как в парной. Ночной ливень, обрушившийся на Карибы внезапно и яростно, натворил бед: стоки забились листвой и вулканическим песком, и старый насос «Геркулес», сердце водоснабжения отеля, захлебнулся.

— Ну же, старик, — прошептала Анна, сжимая разводной ключ скользкими от смазки пальцами. — Не смей умирать. Только не сегодня. У нас заезд на третью виллу, им нужен душ, а не солёная взвесь.

Она упёрлась ногой в ржавую станину, наваливаясь всем весом на рычаг. Металл скрипнул, сопротивляясь, словно живое, упрямое существо. Анна знала этот звук. Она знала каждый винтик, каждую прокладку в «Casa del Sol». Пять лет назад, когда не стало родителей, ей пришлось научиться разговаривать с механизмами на их языке. Люди могли предать, солгать или уехать на материк в поисках лучшей жизни. Насосы, генераторы и солнечные панели были честнее: если ты о них заботишься, они работают. Если игнорируешь — умирают. Всё просто.

Резкий щелчок — и гайка поддалась. Анна выдохнула, чувствуя, как дрожат перенапряжённые мышцы рук. Она быстро прочистила фильтр, вытряхнув ком липкой грязи, и снова затянула крепления. Нажала кнопку пуска.

Секунда тишины. Ещё одна. А затем «Геркулес» вздрогнул, чихнул и загудел ровно, низко, успокаивающе. Стрелка манометра медленно поползла вверх, в зелёную зону.

— Хороший мальчик, — Анна похлопала по горячему металлическому кожуху. — Живём.

Она выбралась из подвала на улицу и зажмурилась. Солнце только-только поднималось из-за кромки джунглей, окрашивая мокрые пальмовые листья в золото и багрянец. Мир вокруг сверкал. Каждая капля на листе монстеры, каждая лужица на дорожке из белого камня сияла, словно рассыпанные бриллианты. Отель «Casa del Sol» был прекрасен в этот час: восемь уединённых вилл, спрятанных в зелени, казались частью самого леса. Никакого бетона, стекла и пластика — только дерево, камень и тишина. Тишина, которая стоила дороже любого золота.

Анна стянула рабочие перчатки, сунула их в задний карман комбинезона и направилась к главному зданию. Желудок напомнил о себе голодным спазмом.

На открытой кухне, под навесом из тростника, уже пахло свежемолотым кофе и жареным тестом. Мария, полная, смуглая женщина с глазами цвета тёмного рома, ловко переворачивала кукурузные лепёшки на раскалённой жаровне. Увидев Анну, она лишь покачала головой и цокнула языком.

— Ты опять похожа на шахтёра, cariña, — вместо приветствия сказала она, ставя перед Анной большую керамическую кружку. — Гости проснутся через час. Если они увидят хозяйку бутик-отеля в таком виде, они решат, что у нас тут трудовой лагерь.

— Насос встал, — коротко бросила Анна, обхватывая кружку обеими руками. Тепло керамики проникало в озябшие пальцы. — Пришлось уговаривать.

— Ты уговариваешь железки лучше, чем мужчин, — проворчала Мария, ставя рядом тарелку с горячей лепёшкой. — Кстати, о мужчинах. Тебе звонили эти стервятники. Дважды.

Анна замерла, не донеся кружку до рта. Аппетит исчез мгновенно.

— «Coral Haven»?

— Они самые. И ещё пришло письмо. Я положила планшет на стол, чтобы не испачкать мукой.

Анна подошла к столу, где лежал старенький iPad. Экран мигнул, показывая уведомление. Тема письма была выделена красным: «Финальное предложение по выкупу долговых обязательств / Срок истекает». Ниже, в другом окне, висел открытый сайт конкурса «Зелёная жемчужина Карибского моря». Таймер обратного отсчёта подачи заявок безжалостно отщелкивал секунды.

Анна провела пальцем по экрану, закрывая почту. Читать очередные угрозы, замаскированные под «заботу о вашем будущем», сил не было.

— Они не получат берег, Мария, — тихо сказала Анна. — Логан Картер хочет построить здесь бетонный муравейник на пятьсот номеров. Снести джунгли, закатать всё в асфальт и поставить аквапарк.

— Банку всё равно, будет тут аквапарк или райский сад, — мягко заметила Мария, подходя сзади и кладя тяжёлую руку на плечо подруги. — Им нужны деньги. Анна, может, стоит...

— Нет.

Слово упало, как камень. Анна развернулась, и в её серых глазах блеснул тот же холодный блеск, что и у гаечного ключа, которым она орудовала полчаса назад.

— Мы подадим заявку на «Жемчужину». Грант покроет просрочку по кредиту, а статус экологического заповедника свяжет руки Картеру. Я не сдамся. Отец не сдался бы.

Она залпом допила кофе, обжигая горло, словно наказывая себя за минутную слабость.

— Я пойду в башню. Надо проверить крыши после ветра.

Башня была её убежищем. Бывшая библиотека отца, круглая комната с панорамными окнами на самом верху главного дома, возвышалась над кронами деревьев. Здесь пахло старой бумагой, сушёными травами и солью. Здесь Анна хранила чертежи, карты и свои немногочисленные мечты.

Она поднялась по винтовой лестнице, чувствуя, как с каждой ступенькой отступает тяжесть, давящая на плечи. Здесь она была не должницей банка, не механиком, не заложницей обстоятельств. Здесь она была капитаном своего каменного корабля.

Анна взяла со стола тяжёлый морской бинокль и привычным движением поднесла к глазам. Сначала — джунгли. Вроде бы всё цело, только пара пальм у ручья наклонились слишком сильно. Затем — крыши вилл. Черепица на месте. Солнечные панели блестят, чистые, умытые дождём.

Она перевела взгляд дальше, на бухту.

Обычно в это время бухта Санта-Исабель была пуста. Идеальная бирюзовая гладь, обрамлённая чёрным вулканическим песком. Но сегодня в фокус бинокля ворвалось что-то инородное.

Анна нахмурилась и подкрутила колёсико настройки.

Это была не обычная туристическая яхта — белая, пузатая, похожая на свадебный торт. Судно, замершее посреди бухты, напоминало морского хищника. Тёмно-серый, почти графитовый корпус, хищные, стремительные линии, низкая посадка. Карбоновая мачта вонзалась в небо чёрной иглой. Никаких шезлонгов на палубе, никаких надувных фламинго. Это была гоночная машина, созданная для того, чтобы разрезать океаны, а не покачиваться в тёплых водах с бокалом шампанского.

Анна, как человек, выросший у моря, невольно оценила красоту конструкции. Осадка глубокая — киль там метров пять, не меньше. Чтобы зайти в их бухту с таким килем, нужно знать фарватер лучше, чем свои пять пальцев. Или быть безумцем.

На корме она разобрала название, выведенное лаконичным серебряным шрифтом: «ZENON».

— Кого ещё принесло? — пробормотала она с раздражением. — Только богатых пижонов мне сейчас не хватало.

Она не любила яхтсменов. Обычно это были шумные компании, требующие лёд, свежие фрукты и вай-фай посреди ночи, оставляющие после себя мусор и чаевые, которые выглядели как подачка. Но эта лодка выглядела иначе. Она выглядела... одинокой. И опасной.

В утренней тишине, усиленный водой, раздался резкий, лязгающий звук. Якорная цепь пошла вниз, разрывая спокойствие бухты. Грохот металла о металл эхом прокатился по склонам, распугав стаю попугаев.

Анна опустила бинокль. Чужак бросил якорь.