Дождь в провинции Юньчжоу пах не свежестью, а мокрой глиной и увядшими хризантемами. Он барабанил по черепичной крыше поместья клана Су, заглушая тихие всхлипывания, доносившиеся из главного зала.

Линь Сяохуань сидела неподвижно, словно фарфоровая кукла, на высокой резной скамье. На ней было тяжелое свадебное ханьфу, расшитое золотыми фениксами — слишком роскошное для простой девушки, но подобающее для той, кто выходит замуж за единственного наследника богатой семьи.

Проблема была лишь в том, что наследник лежал в лакированном гробу из черного нанму, установленном в центре зала.

— Время пришло, — проскрипел церемониймейстер, старик с лицом, похожим на смятый пергамент.

Сяохуань медленно поднялась. Красная вуаль скрывала её лицо, окрашивая мир в цвет крови и огня. Она не дрожала. В отличие от настоящих невест, чьи сердца трепещут от страха перед первой брачной ночью, сердце Сяохуань билось ровно, отсчитывая удары, как метроном.

Это была её работа.

Девяносто девятая свадьба. Девяносто девятый мертвый муж.

Она сделала шаг к алтарю, чувствуя, как холодный воздух — инь, могильный холод — начинает сгущаться вокруг гроба. Юный господин Су был поэтом. Он умер три дня назад, подавившись косточкой персика во время написания стихов о вечной любви. Глупая смерть. Обидная.

Именно такие духи были самыми беспокойными.

— Поклонитесь Небу и Земле! — провозгласил старик.

Сяохуань опустилась на колени. Рядом с ней слуга поставил поминальную табличку с именем Су Вэня.

В зале потемнело. Пламя белых поминальных свечей дернулось и окрасилось в болезненно-зеленый цвет. Родственники, стоявшие вдоль стен в траурных белых одеждах, испуганно ахнули.

Сяохуань почувствовала это раньше остальных. Ледяное прикосновение к шее. Запах гниющих лотосов.

Су Вэнь был здесь. И он был в ярости.

«Я не хочу...» — прошелестел голос, который слышала только она. Ветер сорвал со стола стопку ритуальных денег и закружил их вихрем. — «Я еще не дописал... Я не хочу в Темные Источники...»

Крышка гроба дрогнула. Мать покойного закричала.

Сяохуань действовала мгновенно. Она не отшатнулась, как сделали бы другие. Наоборот, она резко подняла руку, скрытую широким рукавом, и щелкнула пальцами. Звук был тихим, но в магическом спектре он прогремел как удар хлыста.

— Су Вэнь! — её голос был низким, властным, лишенным всякой почтительности. — Твоя кисть сломана. Твои чернила высохли. Не позорь свой род перед лицом вечности.

Вихрь бумажных денег замер в воздухе. Призрачный силуэт юноши, полупрозрачный и искаженный гримасой обиды, завис над гробом. Он смотрел на неё пустыми глазницами.

Сяохуань чуть приподняла край вуали, позволяя духу увидеть её глаза. Они были темными, бездонными, как колодцы, в которых тонет свет.

— Прими этот брак, — прошептала она одними губами. — Я стану твоей проводницей. Я сожгу твои стихи на перекрестке, и они дойдут до Небес. Но если ты сейчас напугаешь мать — я развею твою душу, и ты станешь пылью под ногами демонов.

Дух задрожал. Угроза медиума была страшнее смерти. В мире духов Линь Сяохуань знали. «Невеста Сотого Призрака», та, что ходит по грани.

Су Вэнь медленно склонил призрачную голову. Зеленое пламя свечей выровнялось и снова стало золотым. Тяжесть в воздухе исчезла, сменившись запахом ладана.

— Поклонитесь друг другу! — дрожащим голосом закончил церемониймейстер, не заметивший безмолвной битвы воли.

Сяохуань склонилась перед табличкой. Ритуал был завершен. Красная нить судьбы была завязана, но второй её конец уходил в пустоту.

***

Час спустя она сидела в гостевой комнате, снимая тяжелые золотые шпильки. Свадебный наряд лежал грудой алого шелка на сундуке. Теперь на ней было простое дорожное платье цвета полыни — практичное, немаркое, с потайными карманами для талисманов.

Дверь скрипнула. Вошла госпожа Су, мать поэта. Её глаза опухли от слез, но в них читалось облегчение.

— Спасибо, мастер Линь, — женщина поставила на стол увесистый мешочек с серебром. — В доме стало так... тихо. Он успокоился.

Сяохуань не стала говорить, что «тишина» стоила ей головной боли и половины запаса духовной энергии. Она просто кивнула, принимая плату.

— Не забудьте сжечь его рукописи на рассвете, как я и сказала. Иначе он вернется.

— Конечно, конечно...

Когда хозяйка ушла, Сяохуань взвесила мешочек в руке. Денег хватит на три месяца спокойной жизни. Можно будет купить редкие травы для настоек и, возможно, новую цитру.

Она подошла к окну. Дождь усилился.

— Девяносто девять, — тихо произнесла она в пустоту.

Ей было двадцать четыре года. В этом возрасте девушки уже нянчат двоих детей. Она же нянчила только чужую скорбь и холод могильных плит. Говорили, что «призрачный брак» забирает жизненную силу, делает женщину бесплодной и холодной, как змея. Сяохуань знала, что это правда. С каждым ритуалом она чувствовала себя все меньше живой и все больше — частью того мира.

Стук в дверь был иным. Не робким, как у слуг, и не скорбным, как у хозяев. Это был уверенный, властный удар.

Сяохуань спрятала деньги в рукав и обернулась.

— Войдите.

Дверь распахнулась. На пороге стоял мужчина. Высокий, широкоплечий, в темно-синих одеждах, по краям которых серебром были вышиты стилизованные облака и тигриные полосы. На поясе у него висел меч в простых ножнах, но рукоять была отполирована тысячами прикосновений.

От него пахло не дождем, а железом и озоном.

Аура этого человека была острой, как клинок. Заклинатель. И не из простых бродяг.

— Госпожа Линь Сяохуань? — спросил он. Голос был сухим, лишенным эмоций.

— Она самая, — Сяохуань не поклонилась. Она знала этот герб на его плече. Белый Тигр. Один из Четырех Великих Кланов. Властители Запада, повелители войны и молний. Такие люди не заходят в дома мелких торговцев вроде Су, если не случилось беды.

— Меня зовут Чжан, я управляющий внешними делами клана Цзян, — представился он. — Моя госпожа, матрона Цзян, прислала меня за вами.

Сяохуань прищурилась.

— Клан Цзян слишком велик, чтобы нуждаться в услугах бродячего медиума. У вас есть свои жрецы.

— Жрецы нужны для живых, — отрезал мужчина. — А нам нужна та, кто умеет договариваться с мертвыми, не задавая лишних вопросов.

Он шагнул в комнату и положил на стол слиток золота. Один слиток стоил больше, чем все серебро семьи Су.

— Генерал Цзян Кайфэн погиб десять дней назад на Южных Болотах. Тело не найдено. Дух не упокоен. Клан требует проведения ритуала.

Сердце Сяохуань пропустило удар.

Цзян Кайфэн. «Громовой Клинок». Герой Империи, о котором слагали легенды. Самый молодой генерал поколения, красавец, воин, не знающий поражений.

И теперь он мертв?

— Почему я? — спросила она, глядя на золото.

— Потому что вы лучшая, — Чжан смотрел на нее с неприятным прищуром. — И потому что у вас нет семьи, которая будет горевать, если... ритуал пойдет не так.

Это была не похвала. Это было предупреждение.

Ритуал в доме Великого Клана — это всегда опасно. Интриги, древняя магия, секреты, за которые убивают. Но Цзян Кайфэн... Его смерть пошатнет баланс сил во всей Поднебесной.

— Это будет мой сотый брак, — медленно произнесла Сяохуань.

— Красивое число, — кивнул управляющий. — Достойное завершение карьеры. Или жизни.

Сяохуань подошла к столу. Она коснулась холодного золота кончиками пальцев. Интуиция, которая спасала её девяносто девять раз, сейчас кричала: «Беги! Не связывайся с Тиграми!»

Но за спиной Чжана она видела тень. Не его тень. Огромную, темную тень, похожую на разверстую пасть зверя. Судьба уже вошла в эту комнату.

— Я согласна, — сказала она, поднимая взгляд. — Готовьте паланкин.

Она не знала, что в этот момент сама подписала себе приговор. Или, возможно, единственное помилование.