Зимний встретил вечной, промозглой осенью, той самой, что пробирает до костей и оседает в лёгких запахом сырой земли и ржавеющего железа. Небо, затянутое плотной серой ватой, плакало мелкими, колючими каплями, которые на лету смешивались с тающим снегом. Этот снег, принесённый сюда шальными кластерами с далёкой Камчатки или забытых берегов Ледовитого океана, так и не смог превратить город в настоящую зимнюю сказку. Он лишь добавлял слякоти на разбитые мостовые Внешнего Кольца, где я остановила свой Жужик. Лужи, глубокие, как раны на теле стаба, отражали низко висящие провода и унылые фасады складов. Воздух был густым, пропитанным едким дымом из труб местных мастерских и сладковатым ароматом жареного мяса из забегаловок для свежаков. Я припарковалась у рыночной площади, где под брезентовым навесом, трепыхавшимся на ветру, как подбитая птица, раскинул свою лавку торговец Хариус.
Выбравшись из тёплого нутра броневика, я с отвращением ступила в лужу. Вода тотчас просочилась сквозь потёртую кожу ботинок, холодя ноги. Весь задний отсек Жужика был под завязку набит банками: маринованные грибы, хрустящие огурчики, янтарное варенье из лесной и болотной ягоды. Всё это добро служило отличным прикрытием. Легенда, простая и незамысловатая: я — обычная рейдерша, промышляющая сбором провизии на домашних кластерах, чтобы свести концы с концами. Хариус, завидев меня, расплылся в улыбке, обнажив ряд желтоватых зубов. Его лицо, красное и лоснящееся, напоминало перезрелый помидор. Низкорослый, с пивным брюшком, туго обтянутым засаленной рубахой, он только не потирал пухлые ладони в предвкушении наживы.
— Кали, золотце моё! — проскрипел он голосом, похожим на звук несмазанной телеги. — Снова с дарами от селян?
Я молча кивнула, открывая десантный отсек. Внутри меня копошилось привычное раздражение, смешанное с холодной расчётливостью. Этот барыга видел во мне лишь глупую девчонку, которой можно всучить пару сотен кредитов за товар, стоящий втрое дороже. Мои мысли, как стая ворон, кружили над одной и той же темой: легенда. Нужно было её укрепить. Если кто-то из силовиков начнёт копать под меня из-за событий на том злополучном кластере с домом отдыха, Хариус станет моим алиби. «Да, приходила, — скажет он. — Привезла полный кузов закруток. Обычная бродяга, ищет, где бы кредитов поднять». Конечно, допрос с применением ментата вскрыл бы всю правду за пару минут. Здесь, в Улье, власти старались избегать таких крайностей. Хватать каждого рейдера и ковыряться у него в мозгах — прямой путь к бунту. А русский бунт он жесток и беспощаден. Впрочем, такойже как и любой другой. Обозлённые до края мужики недавно смели верхушку в стабе Приморский. Беспредельные стабы долго не живут, это экономически невыгодно. Поэтому здесь, если и не соблюдали законы, то хотя бы придерживались понятий.
Хариус, заглянув в кузов, присвистнул. Его взгляд, цепкий и оценивающий, пробежался по ровным рядам банок.
— Ну, ты даёшь. Сколько хочешь за всё это сокровище, хозяюшка?
Я назвала сумму, заведомо низкую. Он, как и ожидалось, скривился, словно съел лимон, и предложил ровно половину. Мы начали торговаться. Я знала, что он считает меня простушкой, очередной лохушкой, которую можно легко «обуть». Этот спектакль был мне необходим. Чтобы поддержать образ, я нагло зачерпнула из мешка на его прилавке горсть жареных семечек и уселась на скрипучую лавку неподалёку.
— Разгружай, — бросила я, отправляя в рот первую порцию. — А я погляжу, чтобы ты лишнего не унёс.
Его лицо вытянулось. Желваки заходили под щетиной.
— Может, поможешь, а? Вместе-то сподручнее будет.
Я выплюнула шелуху на грязный асфальт и отрицательно качнула головой.
— Я своё дело сделала — привезла. Твоё дело — заплатить и забрать товар. Не нравится — могу к Логану съездить. Морда у него почестнее.
Упоминание конкурента подействовало. Хариус крякнул, но полез в кузов. Он пыхтел, матерился себе под нос и таскал ящики с банками, ставя их у своего прилавка. Я сидела, лениво щёлкая семечки, и наблюдала за ним. Мои видавшие виды берцы были вытянуты вперёд, потрёпанная куртка с несколькими заплатками казались чужеродными в преуспевающем стабе. Светлые волосы, заплетённые в тугую косу, чтобы не мешали в бою, сейчас выглядели просто неряшливо.
— Слышь, рейдерша, — пропыхтел Хариус, вытирая пот со лба. — А не врёшь, что сама всё это собрала? Может отобрала у кого?
Его слова были как камешек, брошенный в спокойную воду. Лёгкий укол. Намёк на то, что моя легенда не совсем сходится.
— Тебе какая печаль, Хариус? — ответила я, не меняя тона. — Хоть сама закатки делала. Главное, что товар качественный. Дают - бери, бьют - беги.
В итоге мы сошлись на шестистах кредитах. Сумма смешная, учитывая розничную цену, по которой он всё это продаст. Его лицо сияло, как начищенный пятак. Он был уверен, что провернул гениальную сделку, обвёл вокруг пальца очередную дурочку. Желание сунуть ему кулаком в его самодовольную физиономию было почти нестерпимым. Показать, кто здесь на самом деле лох. Я с трудом подавила этот порыв, заставив себя подняться с лавки.
— Плати! — коротко сказала я.
Он перевёл кредиты. Я закрыла десантный отсек Жужика и, не прощаясь, села за руль. Мысли о банковской ячейке Шаляпина, о богатстве, которое ждало меня в Цитадели, снова вернулись, не давая покоя.
Путь в Цитадель лежал через Город — район, зажатый между первым и вторым оборонительными кольцами. Улицы здесь были вымощены ровным камнем, а ливневая канализация, хоть и работала, с трудом справлялась с потоками талой воды. Здания здесь были выше и прочнее, чем во Внешнем Кольце, но и на них лежала печать общей для всего Улья усталости и разрухи. На въезде в Цитадель, самую старую и укреплённую часть стаба, меня остановил патруль. Бетонные блоки, увитые спиралями колючей проволоки, перегораживали дорогу. Двое стражников в серо-чёрном городском камуфляже вышли из своей будки. Один из них, высокий, с длинным шрамом, пересекавшим левую щеку, лениво махнул мне рукой.
— Документы.
Я протянула ему карту с чипом. Он просканировал его и нахмурился.
— Оружие в салоне имеется?
— Конечно имеется, — честно ответила я. — Я рейдер.
— Не зачехлено, — констатировал он, заглянув в салон. — Правила знаешь, блонда? Въезд в Цитадель с незарегистрированным транспортом и незачехлённым оружием запрещён. Разворачивай...
Внутри всё закипело. Бюрократическая волокита, бессмысленная и беспощадная. Я никогда с таким не сталкивалась в других стабах.
— Мне нужно в банк. Это срочно.
Стражник посмотрел на меня безразличным взглядом.
— Правила для всех одни. Хочешь в Цитадель — оставляй свою тарантайку здесь, чехли ствол и иди пешком.
Я стиснула зубы. Оставлять Жужика без присмотра было равносильно тому, чтобы подарить его первому встречному. Спорить бесполезно. Я молча развернула броневик и поехала обратно, чувствуя, как внутри нарастает глухое раздражение. Банк сегодня отменялся.
Именно в этот момент я заметила его. Чёрный, лишённый всяких опознавательных знаков джип, который вынырнул из бокового проулка и пристроился мне в хвост. Он держал дистанцию, не пытался обогнать, просто ехал следом, как тень. Холодная волна пробежала по спине. Паранойя — профессиональная болезнь любого рейдера, но сейчас это чувство было слишком отчётливым. Кто это? Кто-то, связанный с событиями в доме отдыха? Я резко свернула в узкий переулок, забитый мусорными контейнерами. Джип на мгновение замешкался, а затем проехал мимо, не сворачивая. Я выждала минуту и выехала на другую улицу. Может, показалось. А может, и нет. В Улье случайности редко бывают случайными.
Отказавшись от идеи попасть в банк сегодня, я решила навестить Смака. Эриксон ещё при моём первом появлении в Зимнем обмолвился, что мой старый напарник осел здесь, во Внешнем Кольце, купил дом и открыл гриль-бар с символичным названием «Усталый Рейдер». До сегодняшнего дня я избегала встречи с ним. Моё собственное будущее было слишком туманным, и я не хотела втягивать его в свои проблемы. Теперь же мне отчаянно нужен был глоток чего-то знакомого, надёжного.
Бар нашёлся легко. Огромная неоновая вывеска, изображавшая довольного мужичка, привалившегося к неподъёмному мешку с хабаром, заливала тусклым светом весь квартал. Мокрый снег, липкий и тяжёлый, лениво падал с низкого неба, превращая грязь под ногами в вязкое, чавкающее месиво. Неоновая вывеска «Усталого Рейдера» была единственным ярким пятном в этой хтонической палитре. Она бросала на мокрую мостовую дрожащие, болезненные отсветы — розовые и голубые, словно синяки на теле умирающего города. Я припарковала Жужика и толкнула тяжёлую дверь, и в лицо мне ударила волна тепла, смешанного с запахами жареного мяса, пива, промокшей одежды и табачного дыма. Запах жизни в Улье.
Зал был почти пуст. За парой столов, сдвинутых вместе, гудела компания рейдеров — бородатые, обветренные мужики. Громкие голоса и грубый хохот тонули в общем гуле. Их лица, красные от выпивки и жара, казались вырезанными из дерева грубым ножом. В остальном пространстве царил полумрак, нарушаемый лишь тусклым светом ламп над стойкой да отблесками огня из открытого гриля, где шипело и брызгало жиром мясо. Я прошла мимо рейдеров, чувствуя на себе их оценивающие взгляды, и, не обращая внимания, залезла на высокий, высокий бврный стул у стойки. Ноги в мокрых берцах не доставали до пола, но поза расслабляла.
— Эй, ковбой! — окликнула я его, стараясь, чтобы голос не дрогнул.
Усталость, накопившаяся за последние дни, навалилась разом, тяжёлая, как свинцовое одеяло.
— С кем в этом клоповнике должна переспать до смерти уставшая женщина, чтобы ей принесли чашку горячего кофе?
Он замер, потом медленно повернулся. Его лицо, знакомое до последней морщинки у глаз, сначала было безразличным, выражающим лишь профессиональную усталость трактирщика. Затем его взгляд сфокусировался на мне. Брови поползли вверх, рот приоткрылся. Ветошь выпала из его рук и шлёпнулась на стойку.
— Кали? — пророкотал он, и в его голосе смешались недоверие и радость. — Живая? Ты… ты откуда здесь?
— От верблюда, блин! — попыталась улыбнуться я, но губы не слушались.
Я почувствовала, как предательски защипало в носу, а к горлу подкатил ком.
— Так что насчёт кофе, ковбой? Или у тебя тут только огненная вода для настоящих мужиков?
— А то! — Смак встрепенулся, вся его медвежья неповоротливость куда-то испарилась.
Он засуетился, схватил с плиты медный кофейник, от которого шёл густой, пряный аромат.
— Для тебя, напарница, у меня всегда всё найдётся!
Он обошёл стойку, грубовато, но крепко приобнял меня за плечи одной рукой, а другой налил в толстостенную кружку дымящийся, чёрный как смоль кофе. Это простое прикосновение, жест старой дружбы, пробил брешь в моей броне. Я вцепилась в горячую кружку, пытаясь унять дрожь в пальцах.
В этот момент из подсобки, откуда тянуло запахом варёных овощей и трав, вышли две фигуры. Я подняла голову и чуть не поперхнулась обжигающим глотком. Это было настолько неожиданно, настолько невозможно, что мозг на секунду отказался верить увиденному. Впереди шла Черемша, знахарка, в простом фартуке и поварской косынке, из-под которой выбивались тёмные пряди. За ней семенила девочка, та самая Мелкая, которую мы подобрали на кластере после взрыва заправки. Совсем маленькая, девочка лет десяти, тоже в косынке, старательно копирующая взрослую походку. Я узнала их мгновенно. Мир качнулся. Кофе в чашке плеснул мне на руку. Это было так невозможно, так абсурдно, что я подумала — это галлюцинация, порождённая усталостью и стрессом.
— Что… — прошептала я, переводя взгляд со Смака на них.
Черемша замерла на полпути, её лицо побледнело. Мелкая спряталась за её спину, выглядывая одним глазом.
— Это долгая история, — тихо сказал Смак, возвращаясь за стойку.
Он выглядел смущённым, словно его застали за чем-то неприличным.
— Присаживайтесь, девчонки. У нас гостья.
И они рассказали. История была похожа на бредовый сон. Оказалось, Таран в последний момент выдернул Черемшу из засады. Спас её, использовав свой Дар. А сам сгинул. Просто исчез. Растворился в воздухе. Черемша, оставшись одна, без оружия и почти без припасов, несколько недель пробиралась к Зимнему, ведомая лишь инстинктами и упрямством. А Смак… Смак, потеряв мой след после того, как меня схватили муры, наткнулся на Мелкую. Она пряталась в развалинах, одна, напуганная, голодная. Он был вынужден прекратить мои поиски и повёз её сюда, в Зимний. Здесь, в этом хаосе, они и нашли друг друга.
Теперь они жили вместе, в этом доме, где первый этаж занимал бар. Черемша и Мелкая помогали Смаку на кухне. Это была странная, импровизированная семья. Семья, собранная из обломков чужих жизней.
— Мелкой нужно в школу, — говорил Смак, протирая стойку. — Она умная девочка. Нечего ей тут, среди пьяных рож, торчать. А Черемшу зовут в местный Дом Знахаря. Так что скоро я останусь один. Придётся нанимать повара.
Я сидела, слушала их, и чувствовала, как внутри меня что-то оттаивает. Я то сидела за стойкой со Смаком, то уходила на кухню и помогала девчонкам чистить овощи. Мелкая сначала дичилась меня, но потом, увидев, как я ловко управляюсь с ножом, осмелела и даже показала мне свою коллекцию разноцветных стёклышек, найденных на кластерах. Черемша больше молчала. Мы обе потеряли что-то в том рейде.
Вечером, когда посетителей стало меньше, Смак снова заговорил со мной.
— Оставайся, Кали, — сказал он, не глядя на меня. — Хватит с тебя рейдов. Будем вместе баром заниматься. Места хватит. Это будет… правильно.
Его слова были соблазнительны. Образ тихой, мирной жизни манил, как огонёк в ночи. Просыпаться в тёплой постели, варить кофе, жарить мясо, видеть каждый день знакомые лица. Просто жить. Не выживать, а жить. Я представила это на мгновение и почувствовала приступ клаустрофобии. Эта тихая гавань казалась мне клеткой. Словно во мне сидел дикий зверь, которого нельзя было приручить. Зверь, который гнал меня вперёд, по бесконечным дорогам Улья, в поисках… чего? Я и сама до конца не понимала.
— Не могу, Смак, — я покачала головой. — Я не для этого создана. Сгнию здесь от тоски. Да и ты разве не знаешь? Я плохо готовлю. Какая кухня?
Он посмотрел на меня долго, изучающе. В его взгляде была горечь и понимание. Он знал меня слишком хорошо.
— Я так и думал, — он тяжело вздохнул. — Упрямая, как баран. Ну что ж, раз так… Пойдём. Есть у меня тут одна команда. Может, с ними сработаешься.
Он взял меня за руку и подвёл к столу, где сидела самая шумная компания рейдеров. Во главе стола восседал настоящий гигант, бородатый, как леший, с руками, толстыми, как брёвна.
— Гантеля, познакомься, — Смак хлопнул гиганта по плечу. — Это Кали, моя бывшая напарница. Лучший снайпер, которого я знаю. Она ищет группу.
Гантеля смерил меня тяжёлым, маслянистым взглядом, от которого мне стало неуютно. Он отхлебнул пива из огромной кружки и икнул.
— Предположим, — пробасил он. — Что умеешь, куколка?
Я присела на свободный стул за их столом. Воздух был пропитан запахом пота, алкоголя и оружейной смазки.
— Я хорошо стреляю…
— Глазками? — подначил его сосед, такой же бородатый и пьяный.
Стол взорвался гоготом. Я почувствовала, как к лицу приливает кровь. Спокойно. Это всего лишь пьяные мужланы. Они проверяют меня на прочность.
— Поспорим? — я прищурилась, глядя прямо в глаза Гантеле. — Спорим на горошину, что я в полной темноте попаду в пять из пяти бутылок на стойке? И не разобью ничего лишнего.
Смех за столом стих. Гантеля наклонил голову, его взгляд стал серьёзным.
— А идёт, — сказал он после паузы. — Давай.
Рейдеры оживились. Они быстро расставили на барной стойке пять полуторалитровых пластиковых бутылок, которые Смак зачем-то наполнил колотым льдом и водой. Они поблёскивали в тусклом свете, как странные, футуристические идолы. Всё это время я стояла к ним спиной, не оборачиваясь.
— Готова? — крикнул Гантеля.
— Всегда готова, — ответила я.
Смак щёлкнул выключателем. Бар погрузился в кромешную тьму. Стало так тихо, что я слышала, как бьётся моё собственное сердце.
— Давай!
Я развернулась на каблуках. Движение было отточенным, механическим. Мой револьвер сам лёг в руку. Я и не целилась. Я просто знала, где они. Пять быстрых, почти слитных выстрелов разорвали тишину. Грохот в замкнутом пространстве был оглушительным. В темноте на мгновение вспыхнули пять вспышек.
Смак включил свет.
На стойке стояли пять продырявленных бутылок. Пули пробили пластик. Вода тонкими струйками вытекала на дерево. Ни один стакан, ни одна бутылка за ними не пострадали.
Рейдеры молчали. Потом Гантеля медленно поднялся, подошёл ко мне и протянул свою огромную лапу.
— Добро пожаловать в команду, — сказал он. — Меня зовут Гантеля. А это мои парни. Завтра в шесть утра выезжаем. Не опаздывай.
Их энтузиазм, когда они узнали о моём броневике, вырос многократно. В их глазах я была уже не просто девчонкой, которая умеет стрелять, а ценным приобретением.
Так я стала частью их группы. Без лишних вопросов, без притирок. Я просто съездила с ними на один выезд, потом на второй. Начались обычные будни трейсера — охота на заражённых. Я променяла призрачную надежду на тихую жизнь на знакомый и понятный риск. Я снова была в своей стихии. Я снова бежала. Только на этот раз я не была уверена, от чего я бегу — от своего прошлого или от своего будущего.
