— И зачем я пошла на этот чёртов пляж в такую погоду?! — ворчала я, силясь перекричать рёв разбушевавшейся стихии. Тяжёлые, свинцовые тучи за считаные минуты превратили солнечный день в серый кошмар, а ветер с такой яростью трепал мой старый плащ, что казалось, ещё немного — и он унесёт моё хрупкое тело прямо в открытое море.

Ежедневная прогулка вдоль берега была моим ритуалом на протяжении последних десяти лет, с тех пор как не стало Михаила. Сначала это помогало справиться с горем, а потом вошло в привычку. «Так и встречу свой последний день — лицом к морю», — часто шутила я, не подозревая, насколько пророческими окажутся эти слова…

— Эй! Отойди от края! — закричала я, краем глаза я, заметив на скалистом обрыве какое-то движение — тёмный силуэт на фоне грозового неба.

— Да чтоб тебя! — рявкнула я, когда девушка, вдруг расправив руки, будто собиралась взлететь, шагнула вперёд, в пустоту. И не раздумывая ни секунды, я бросилась к воде, туда, где должна была упасть несчастная…

Ледяные волны обожгли мои ноги, когда я вошла в море. «Главное, чтоб судороги не схватили», — мелькнуло в голове, пока я отчаянно всматривалась в бушующие волны. Наконец, заметила тёмное пятно недалеко от берега и поплыла к нему, загребая руками воду. Несмотря на свой возраст, я мысленно поблагодарила все высшие силы за то, что в молодости была чемпионкой района по плаванию.

Каким-то невероятным усилием мне удалось схватить девушку за воротник лёгкого платья и потащить к берегу. Волны то подталкивали нас, то с яростью пытались утянуть обратно. Лёгкие горели от нехватки воздуха, а сердце колотилось так бешено, что я всерьёз испугалась инфаркта.

Когда мои колени, наконец, коснулись дна, из последних сил я вытолкнула бесчувственное тело на песок и рухнула рядом. Перед глазами плясали чёрные точки, а в груди словно застрял ржавый гвоздь. «Видимо, вот и пришло моё время», — подумала я с неожиданным спокойствием.

Последнее, что я запомнила — странное ощущение невесомости и яркую вспышку света, омывшую всё вокруг золотистым сиянием...

Пробуждение было мучительным. Казалось, каждая клеточка тела пульсировала от боли, а голова раскалывалась, будто после самого жуткого похмелья. Мысли путались, а непривычные ощущения вызывали тошноту.

— Госпожа Лесса очнулась, хвала небесам! — прозвучал где-то рядом надтреснутый женский голос.

Я с трудом разлепила веки, инстинктивно сощурившись от острого луча света, бьющего прямо в глаза.

— Воды... — прохрипела я и тут же замерла в испуге. Голос, вырвавшийся из моего горла, был совершенно чужим — мелодичным и молодым, совсем не похожим на мой собственный.

Но обдумать странную метаморфозу не дало, появившееся в поле зрения морщинистое лицо пожилой женщины, которая бережно поднесла к моим губам кружку. Вода немного облегчила жжение в горле, и я смогла, наконец, осмотреться.

Я лежала в просторной, но скромно обставленной комнате с низким потолком, из которого торчали массивные деревянные балки. У стены напротив громоздился комод, покрытый затейливой резьбой, а рядом с кроватью стоял простой деревянный стул и небольшой столик, на котором теснились склянки с какими-то снадобьями.

Но гораздо более странным, чем обстановка, было то, что я видела, когда опускала взгляд на себя. Вместо моих морщинистых рук с выступающими венами я видела гладкие, тонкие пальцы с ухоженными ногтями.

— Что... что случилось? — выдавила я, пытаясь сесть.

— Лежите, госпожа, вам нельзя пока вставать, — ворчливо отозвалась старушка, мягко, но настойчиво укладывая меня обратно. — Рыбаки вытащили вас из моря почти бездыханную. Доктор Янис сказал, что ваше сердце не билось почти минуту! Я уж думала, потеряла вас, как вашего батюшку две недели назад. Но потом случилось чудо — вы снова задышали. У доктора чуть удар не случился от такого! Он сказал, вам нужен абсолютный покой.

Я слушала этот поток информации, и в моей голове постепенно начала складываться картина. Я в чужом теле. В теле молодой девушки по имени Лесса, которая, судя по всему, бросилась с обрыва в море.

— Сколько... сколько я так лежу? — спросила я, пытаясь говорить спокойно, хотя паника уже подступала к горлу.

— Третий день пошёл, госпожа. Кредиторы уже дважды приходили, но я им сказала, что вы при смерти, и они ушли ни с чем. Хотя надолго их терпения не хватит, — старушка покачала головой. — Но не думайте сейчас об этом, просто отдыхайте.

Кредиторы? О каких кредиторах идёт речь? Я закрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями. И в голове тотчас услужливо начали всплывать обрывки воспоминаний — но не мои, а той, другой, чьё тело я теперь занимала…

Лесса. Двадцать пять лет. Дочь рыботорговца Харлона, умершего от лихорадки две недели назад. Нежная, впечатлительная девушка. У её отца остались долги — он взял деньги под залог лавки, чтобы купить новую лодку, но не успел вернуть займ. Теперь кредиторы требуют либо возврата денег, либо лавку.

Я также увидела образ самой Лессы — хрупкой девушки с мягким характером, которую отец оберегал от всех трудностей жизни. Когда он умер, она оказалась совершенно беспомощной перед лицом проблем. А когда местный олдермен, недруг её отца, выставил невыполнимые требования по налогам, а кредиторы начали угрожать отобрать дом, она не выдержала и решила покончить с собой.

Я сглотнула комок в горле. Выходит, Лесса пыталась себя убить... а я каким-то невероятным образом оказалась в её теле. Как такое вообще возможно?

— Эмма, — я обратилась к пожилой служанке, имя которой внезапно всплыло в памяти, — расскажи мне, что... что было с отцом перед смертью?

— Вы же знаете, госпожа… — с недоумением сказала старушка, но затем вздохнув, заговорила, — господин Харлон поссорился с олдерменом Морганом из-за новых налогов для мелких торговцев. Говорил, что это неправильно, что порядочные люди едва сводят концы с концами, а богачи только жиреют. После этого олдермен будто с цепи сорвался — проверки на каждом шагу, штрафы за любую мелочь. Ваш отец был вынужден брать деньги у ростовщика Крокса, чтобы не разориться. А потом эта лихорадка... — старушка вздохнула ещё тяжелее. — Надо бы лавку продать, госпожа. Выплатить долги и уехать к тётке в Вельмор. Вам с вашим нежным сердцем нельзя здесь оставаться.

— Помоги мне встать, Эмма, — твёрдо сказала я, отбрасывая одеяло. Если Эмма не ошиблась, то продав дом и выплатив все долги, я останусь ни с чем, а в моем возрасте… хм, в любом случае быть приживалкой у склочной тетушки мне не хотелось.

— Что вы, госпожа! Доктор сказал...

— К чёрту доктора, — отрезала я, с удивлением отмечая, как легко тело, которым я теперь владела, реагирует на мои команды, несмотря на слабость после болезни. — Мне нужно увидеть лавку.

Эмма не решилась перечить и помогла мне подняться. Одеваясь в простое, но опрятное платье, я украдкой рассматривала своё новое тело в потускневшем зеркале на стене. Стройная фигура, каштановые волосы, зелёные глаза, правильные черты лица... Она была красива, эта Лесса. И так молода!

«Прости, девочка, — мысленно обратилась я к бывшей хозяйке тела. — Но, кажется, у меня появился второй шанс. И я сделаю всё возможное, чтобы не упустить его».

Спустившись по скрипучей деревянной лестнице, я оказалась в помещении рыбной лавки. Просторная, но тёмная комната с деревянным прилавком и пустыми ледяными ящиками выглядело заброшенным.

— Эмма, когда лавка закрылась?

— В день смерти хозяина, госпожа. Уж две недели как. Весь товар пропал, коптильня остыла. Но долги-то остались, — старушка опять тяжело вздохнула.

Я медленно прошлась по помещению, внимательно осматривая каждый угол. За тридцать лет управления собственным рыбным магазином я изучила это дело вдоль и поперёк. И сейчас, глядя на эту лавку, я видела не упадок, а возможности.

— Сколько мы должны этому... Кроксу? — спросила я, проводя пальцем по пыльному прилавку.

— Двадцать золотых флоринов, госпожа. Немыслимые деньги!

«Флорины, значит, — отметила я про себя. — Придётся привыкать к местной валюте».

— А что с запасами? С поставщиками отца?

— Запасов нет, госпожа, я же говорю. А рыбаки... Они сочувствуют вашему горю, но без денег рыбу не отдадут. У всех семьи, всем есть нечего.

Я кивнула. Это было логично. Но я также знала, что в рыбном деле есть одна особенность — свежую рыбу нужно продать быстро, иначе она испортится. А значит, у рыбаков должен быть постоянный и надёжный покупатель.

— Этот Морган... олдермен. У него есть своя рыбная лавка?

Эмма покачала головой:

— Нет, госпожа. Но его племянник, Родерик, держит большую лавку на главной площади. После того как ваш отец закрылся, он скупает почти весь улов в городе.

Я задумчиво прикусила губу. Интересно.

— И по какой цене?

— Дешевле некуда. Рыбаки ворчат, но выбора-то нет. Или продавай ему, или вези на дальний рынок, а там и вовсе за бесценок уйдёт, если успеешь довезти.

Картина постепенно складывалась. Монополия. Я не раз сталкивалась с подобным в своей прошлой жизни.

— Скажи, Эмма, этот ростовщик... он даёт отсрочки?

— Бывает, госпожа. Если видит, что дело стоящее и деньги вернутся с процентами.

Я задумалась. У меня практически не было денег — только то, что могло остаться в доме Лессы. Но у меня были знания. Знания о том, как правильно хранить рыбу, как её обрабатывать, как вести торговлю. В моё время это уже было настоящей наукой.

— Я не продам лавку, — твёрдо сказала я, оборачиваясь к служанке. — Продолжу дело отца.

— Но госпожа, ваше нежное сердце...

— Моё сердце... моё сердце в порядке, — неожиданно для самой себя выпалила я. И странное дело — я действительно чувствовала себя хорошо. Да, слабость была, но не было той глухой боли в суставах, к которой я так привыкла в последние годы, не было одышки, не было тянущей боли в пояснице. Вместо этого было молодое, крепкое тело, полное энергии.

Был риск, что меня примут за сумасшедшую, если я начну вести себя совсем не так, как прежняя Лесса. Но, с другой стороны, попытка самоубийства могла многое объяснить. Люди часто меняются после таких событий.

— Эмма, кто лучший рыбак в городе? — спросила я, решительно направляясь к двери.

— Что? — опешила старушка. — Да Марк, наверное. Марк Хольт. Он вас и спас, госпожа. Но куда вы?

— К Марку Хольту. Мне нужно с ним побеседовать о… — недоговорила я, распахивая дверь на улицу. Яркий солнечный свет тотчас ударил в глаза, и я на мгновение зажмурилась. А когда открыла их — замерла от открывшегося вида.

Узкая улочка, вымощенная булыжником, спускалась к морю. По обе стороны от неё теснились двух- и трёхэтажные каменные дома с черепичными крышами. Вдалеке виднелся порт с лесом мачт и множеством маленьких лодок.

Город был... старинным. Он напоминал европейские приморские городки девятнадцатого века, которые я видела только на картинках и в фильмах. Здесь не было машин, не было электричества, не было ничего из привычного мне мира.

Я действительно попала в другую реальность.

«Что ж, — подумала я, делая первый шаг в свою новую жизнь, — здесь я хотя бы знаю, как торговать рыбой. И это уже что-то».

— Госпожа, постойте! — окликнула меня Эмма, но я уже уверенно спускалась по улице к порту, чувствуя, как с каждым шагом во мне растёт решимость.

Я не знала, почему и как оказалась здесь. Но твёрдо решила, что раз уж мне выпал такой невероятный шанс прожить жизнь заново, я не упущу его. Ни при каких обстоятельствах.