Утро выдалось ясным, облака неслись по небу наперегонки с птицами. Дорога, покрытая серебрящимся на солнце песком, тянулась прямо на север через негустой лес, за которым стояли горы. Из-за деревьев можно увидеть недалёкие крутые вершины, на которых уже совсем не осталось снега. Воздух в этих местах настолько чист и свеж, что казалось, на Земле такого вряд ли найдёшь даже в самых укромных местах.

— Сколль! — крикнул своей собаке. Он опять свернул с пути. Очень любопытный пёс. Стоит листику шевельнуться от ветра, как он тут же бросается на него, думая, что найдёт что-то живое. — Давай, мальчик мой! Солнце поднимается всё выше, а у меня ещё работа есть! Не будем задерживаться! Сегодня мы припозднились.

Я хлопнул несколько раз в ладоши, поторапливая собаку, затем, не дожидаясь его, продолжил лёгкий бег по лесу.

Каждое утро у нас один неповторимый маршрут: покинув двор, сворачивали к лесной опушке и преодолевали достаточно большое расстояние до шоссе, по которому потом возвращались к дому.

Пробежав немного, я вдруг почувствовал, что пёс отстал, а когда развернулся, чтобы посмотреть где он, то оказалось, что Сколль не сдвинулся с того места, где я его оставил. Он зарылся носом в землю, негромко рычал, но при этом весело вилял хвостом.

Я не умел на него злиться, поэтому вернулся и спросил, что он нашёл.

Но Сколль не отвлекался.

— Послушай, дружок, — стал уговаривать его я, — у нас совсем нет времени. Давай ты завтра…

В этот момент послышался шорох. Сколль насторожился и заскулил, словно что-то почуял. Я выпрямился, затем постарался вглядеться в полутёмный лес. Это могло быть какое угодно животное. Знаю не понаслышке, что в этих краях водятся куницы и рыси, ласки и горностаи, бобры, бурундуки, белки. Но в пределах видимости никого не было.

— Здесь никого нет, Сколль. Пойдём! — Я сделал шаг к дороге, а собака рванула в лес. И вот теперь, раздосадованный, я бежал за ним, перепрыгивая через поваленные ветки и бугорки.

«Ну всё! — думал я. — Отныне без ошейника он у меня не выйдет!»

Неудачно подняв ногу, споткнулся о выступавший из-под земли корень дерева и повалился на землю, сделал сальто и упал прямо на спину, но не ушибся. Моей собаки нигде не было, когда я поднялся на ноги. Вцепившись в волосы, я стал крутиться вокруг своей оси и звать его.

— Сколль! Это уже не смешно!

Наконец, он подал голос. В его лае я уловил высокие звуки, а их частота указывала на степень возбуждения или даже… «срочности». И пока шёл к нему, я анализировал: протяжный «гав», последовательный, сравнительно медленный лай с ощутимыми паузами. Сколль мог так лаять только в случае, если «засёк» чужака на территории. Мой четвероногий друг словно говорил таким образом: «Я тебя вижу, я готов наброситься, так что дальше ты не пойдёшь».

Поэтому я напрягся всем телом, готовый увидеть бомжа или заплутавшего туриста, возможно, охотника. Показался серый хвост, Сколль не стоял на месте, он прыгал из стороны в сторону, показывая тем самым, что все пути заблокированы. Я вышел из-за деревьев и увидел испуганную до смерти девушку, вжавшуюся спиной в толстый ствол сосны.

Вот это «чужак»! Я аж дар речи потерял.