— Да, любимый.

Услышав такое приветствие, я отодвинул телефон от уха, чтобы убедиться в правильности набранного номера.

Все верно! На том конце — неугомонная младшая сестренка моего друга.

Что с ней? Решила меня разыграть?

— Ты сегодня не стой ноги встала или что?

— Конечно! Я все понимаю. Я тоже соскучилась.

И от этого «соскучилась», которое она прошептала в трубку, у меня в паху потяжелело. Какого?

Напомнив себе, что на том конце всего лишь Дженни, я с усилием отогнал от себя ненужные образы, возникшие в голове.

— Сдурела? Это ни капельки не смешно.

— Не стоит из-за этого переживать. Это работа, я ведь все понимаю. Я тоже работаю сегодня допоздна.

— Дженни, с тобой все хорошо?

— Встретимся на следующих выходных.

— Ты в опасности?

— Нет конечно. Я тоже буду скучать.

— Тогда в чем дело? Это Маркус тебя подбил на это? Хотя нет, это подло даже для него, - ответил я сам себе.

— Я тоже тебя люблю. Целую, пока.

И эта невозможная девчонка положила трубку. Какого черта? Что это вообще было?

Стою с открытым ртом. Хорошо, что Маркус меня не видел, он бы мне этого точно не забыл. Нужно убедиться, что с этой малахольной все в порядке.

Чувство, что это розыгрыш, не покидало меня, пока я выруливал в сторону ее офиса. Хорошо хоть, ехать недалеко. Мои мысли прервал входящий звонок. Дженни! Решила продолжить свою шутку?

— Прости, я все тебе объясню.

— Через пять минут у тебя в офисе, — бросил я в трубку и отключился.

Пусть попереживает.

Поднявшись к ней на этаж, застал картину маслом: прилизанный и напомаженный крысеныш, приложив ухо к ее двери, подслушивал.

— И что, услышал что-то интересное? — от звука моего голоса он подскочил и как пуля помчался в сторону коридора. — Застану тут еще раз — пеняй на себя. Вот же говнюк!

Не постучав, открыл дверь и вошел. Она стояла у окна и что-то там высматривала. Уж не меня ли? Чуть не усмехнулся. Так занята была и даже не заметила, что в кабинете не одна.

— А теперь объясни мне, какого черта это было? — напугал я ее.

Она резко развернулась в моем направлении, прижал руки к груди, открывая и закрывая рот: то ли действительно испугалась, то ли не знала, что сказать. Воспользовался ее растерянностью, прошел внутрь и уселся в ее кресло.

— Ну и? — закинув ногу на ногу, развернулся я в ее сторону.

— Я не знаю, с чего начать.

— С самого начала, Джен. С самого начала.

— Я солгала.

— Это-то я уже понял.

— Я случайно услышала разговор родителей.

— Подслушала, ты хочешь сказать.

— Подслушала, — согласилась она, покаянно опуская голову, и тут же вздернула упрямо подбородок. — Да кто бы не подслушал? Они говорили обо мне.

— Воспитанный человек, — перебил я ее, — не подслушивал бы, — объяснил я в ответ на ее недоуменный взгляд.

— Ты будешь слушать или нет? — разозлилась она.

— Я весь внимание.

— Я работала полтора года над договором с канадцами. Через два дня я должна вылететь в Торонто на заключение сделки. И тут я услышала, как родители говорят обо мне. Я не хотела... — Увидев мою ехидную ухмылку и вскинутую бровь, сдалась: — Хотела. Я хотела узнать, при чем тут я и Кевин. Я не думала, что они захотят отправить его вместе со мной.

— И при чем тут Кевин? — задумался я, и тут вспомнился мне спугнутый мной крысёныш. — Это ведь не тот очкарик, который подслушивал у тебя под дверью?

— Что? Когда?

— Когда я пришел. Кажется, я его спугнул.

— Боже!

— Так это тот Кевин? — протянул я, ухмыляясь.

И прежде чем я успел открыть рот:

— Не смей!

— Чего? Я еще ничего не сказал.

— Но хотел! Не смей ничего говорить.

— Хорошо, хорошо! Так что было дальше?

— Ничего.

— Да брось, Джен. Ты мне должна! Так что рассказывай!

— Обещай, что не будешь издеваться.

— Да я никогда… — теперь уже она вскинула бровь.

— Ну ладно, не буду, — поднял ладони вверх. Виноват!

Мы с Маркусом частенько разыгрывали ее, иногда не совсем безобидно, но всегда смешно.

— Обещай!

— Обещаю, что не буду издеваться.

— Они задумали свести нас вместе, — выдала она, собрав силы. И тут же прикрыла глаза, услышав мой раскатистый хохот. Но сдержаться было выше моих сил.

— Ты обещал, — процедила она сквозь зубы.

— Я обещал не издеваться, но не обещал не смеяться, — и я вновь захохотал, представив рядом с ней этого хорька.

— Твой смех сам по себе издевательство, — пробормотала она себе под нос.

— Мне не терпится услышать продолжение.

— Ты его не услышишь, — сказала она. И тут вся краска отхлынула от ее лица. — Что же я натворила? — прошептала она, глядя на меня испуганными глазами. — Нужно было сказать им правду.

— Ты чего? Не вздумай падать в обморок. Ничего страшного ведь не случилось, — не на шутку испугался я, увидев, как побелело ее лицо.

— Папа думает, что мы встречаемся. И они ждут нас на ужин, — чуть не плача, выдала мне эта недоделанная лгунишка.

— В смысле «нас»?

Но эта пигалица отводит взгляд и молчит.

— Итак, с этого момента поподробнее. Если они ждут нас, значит, твой отец узнал, что разговаривала ты со мной?

Она продолжала молчать, закусывая губу.

— Ну?

— Он появился сегодня у меня в офисе… Он никогда не приходил, но сегодня появился, и я растерялась. Он хотел познакомиться с моим парнем и ждал бы его вместе со мной. Тут ты позвонил, и я... Просто в голову ничего не приходило. Я даже не знала, что это ты, приняла вызов, не глядя, — тараторила она, нервно расхаживая по кабинету и заламывая руки.

— Дженни! — увидел ее растерянный взгляд. — Успокойся! Как он узнал, что это я?

— Телефон на столе лежал, и он успел увидеть, кто звонил. Я не знала, что это ты.

— Представляю, что он подумал… Друг его сына развратил его маленькую дочку. Сильно разозлился?

— Вообще-то нет, — выдала она, пряча глаза.

— Что? Не разозлился? — удивился я, но она молчала, и мне пришлось ее поторопить: — Мне каждое слово из тебя вытаскивать? Что он сказал?

— Он… Это неважно. Приказал явиться на ужин и сказать Маркусу.

О, Маркус! И как ему это сказать, да еще и выжить после этого?!

— Что он сказал, Дженни? Не вынуждай меня заставлять тебя говорить.

В детстве мы щекотали ее до тех пор, пока она не клялась сделать то, что нам было нужно. Обычно это были мелочи типа принести пирог в наше логово в дальней части сада или уговорить старших отпустить ее на озеро купаться, а мы вызывались ее проводить и смотреть за ней в оба. На самом деле она в озеро и не заходила, сидела себе в сторонке и ждала, когда мы докупаемся. Почему я это вспомнил сейчас? По ее взгляду понял, что вспомнил не я один.

— Это просто смешно. Мы уже взрослые. Такие методы на меня давно не действуют.

— Ты уверена? — с этими словами я медленно поднялся с кресла.

— Сядь обратно, — она выставила ладошку в моем направлении, будто та могла меня остановить. — Я все расскажу. Пожалуйста, сядь.

Я испытал странное сожаление оттого, что она так быстро сдалась.

— Итак?

— Он сказал, что надеялся, что такой хороший парень, как ты, заинтересует меня.

— И? Это ведь не все?

— И что он рад, что мы наконец прозрели. Ну что? Доволен? Можно подумать, тебе было так важно это услышать.

— Конечно важно. Я всегда нравился твоему отцу.

— Но не моей маме.

— С чего ты решила? Ей я тоже нравлюсь. Вот увидишь... — что я там собрался сказать, что она увидит? Все это недоразумение, которое нужно решить быстро и эффективно. — Так! Ты расскажешь им всю правду.

— Но я...

— Нехорошо обманывать родных, Джен, и ты это знаешь. Можно решить твою проблему другим способом.

— Каким? Я думала об этом, когда ты пришел, но в голову ничего не лезет.

— Потому что она полна глупостей.

— Тоже мне умник нашелся, — выдала эта нахалка, усаживаясь напротив меня. — Я расскажу им всю правду за ужином и попрошу прощения. Но что делать дальше, не знаю.

— Когда предполагается ужин?

— Что? Тебе зачем? — сузила она глазищи в моем направлении. — Ты ведь не собираешься пойти?

— Еще как собираюсь. Такое веселье пропустить!

— Тебе там нечего делать. Это ведь я натворила, сама и разгребу.

— Конечно сама, а я в стороночке посижу и понаблюдаю.

— Из твоих уст это звучит как «посмеюсь» или еще хуже — «поиздеваюсь».

— Жизнь так коротка, нельзя упускать случай повеселиться.

— Ты неисправим, — закатила глаза эта нахалка. — Прошу у тебя прощения за то, что впутала твое имя в свою ложь, — таким тоном только посылают куда подальше, а не прощения просят. Этой пигалице совсем не стыдно, — но не мог бы ты сейчас уйти.

Предчувствие меня не обмануло. Меня послали. Что я пропустил за эти несколько секунд, что она так переменилась? Настроение поменялось от веселья к озабоченности.

— Что случилось?

— Ничего. Уже поздно, и мне пора домой. Как и тебе.

— Хорошо. Я тебя подброшу.

— Спасибо, не нужно. Я сама.

— Ты ведь не водишь. И сама сказала, что уже поздно.

— Я возьму такси.

— Не глупи. Мало ли, какой попадется таксист, тем более я ведь уже здесь.

— Ты намного опаснее таксиста, — пробормотала она шепотом, но я услышал. Что что-то произошло, но так и не смог разобраться, где я прокололся.

— Ты не можешь просто сказать, из-за чего ты взбеленилась?

— А ты не понял? — я ненавижу этот вопрос, особенно из уст женщины. Чувствуешь себя глупцом.

— Я бы не спрашивал, если бы понял.

— Это моя жизнь, а не «случай для веселья». Никогда не думал, что твои шуточки могут кого-нибудь задеть?

— Ты из-за этого? Что обидного ты нашла в моих словах? Я всего лишь сказал, что в жизни нужно уметь находить веселье в любой ситуации.

— Веселье для тебя не значит веселье для других.

— Что ты имеешь в виду?

— Вы с Маркусом шутили и смеялись, но всегда был тот, над кем смеялись. Скажи мне, ему было смешно? Ему было так же весело?

— Конечно же.

— Мне совершенно не весело, Рэй. То, что для тебя шутка, для меня — моя жизнь, и она сейчас оставляет желать лучшего. Я переживаю о том, как посмотрю родителям в глаза и признаюсь, что соврала. Как они себя почувствуют? Разочаруются во мне? Я столько времени пыталась доказать им, что взрослая, а тут взяла и соврала. Даже сама не понимаю зачем. А тебе весело? Хочешь посмеяться?

Неужели она видела меня таким? Смеющимся над чужими проблемами? Радостным оттого, что кому-то плохо?

— Я хотел тебя рассмешить. Чтобы ты не думала о завтрашнем дне. И на ужине рядом быть, чтобы ты не проходила через это одна, — сказал я.

Не знаю почему, просто не ушел, а попытался ей объяснить.

— Тогда зачем говорить так, будто тебя забавляет моя боль?

— Она меня не забавляет.

В тишине ее кабинета я смотрел в наполненные слезами девичьи глаза и понимал, что я ее не знаю, так же как и она меня. Мы столько лет знали и не знали друг друга.

— Прости. Я не хотел тебя обидеть.

Впервые с детства я просил прощения. Маркус оторвет мне голову за то, что обидел его сестру, хотя нет, его опередит Дэниель, и тому только останется попинать мой труп. Я врал сам себе, что делаю это ради своих друзей. На самом деле мне не нравилось, что она считает меня настолько плохим.

Вспомнил ситуацию из детства. Тогда она тоже бросала на меня злые взгляды наполненными болью глазами.

Маленькая девочка с растрепанными косичками уставилась на меня сверху вниз: она полезла на дерево за порванным медвежонком. Она пыталась его достать, но прежде, чем я успел, ветка, на которую она опиралась, надломилась и девчушка упала. Чтобы отвлечь ее от слез, я не нашел ничего лучше, чем посмеяться над ней, пытаясь вызвать ее гнев. «Пусть она лучше злится, чем плачет», — думал я тогда. А сейчас, вспомнив этот случай, понял, что оказал себе медвежью услугу.

— Проехали, — вдруг согласилась она. — И прости. Я сама не своя, вот и сорвалась на тебе, — сказала она тихо, но при этом не смотрела мне в глаза.

— Хорошо. Собирайся и поехали.

— Я воз…

— Докажи, что простила. Позволь отвезти тебя домой.

Подумав, она просто кивнула. Всю дорогу до ее дома Дженни молчала, а меня не покидали мысли о том, что завтра вечером она будет одна. С того дня как мы подружились с Маркусом, а потом и с Дэниелем, семья Холл стала для меня родной. Они были хорошими людьми и приняли меня как своего. Поэтому, смотря на нее сейчас, я видел ту худенькую девочку с глазками олененка Бэмби. При первой нашей встрече она смущенно протянула мне руку и покраснела. А после шутки Маркуса о том, что в невесты ей ко мне не набиться, малышка расплакалась. Я тогда чуть не треснул друга по голове.

— Я не могу отпустить тебя на ужин одну, поэтому прошу позволить мне быть рядом, когда ты будешь говорить им правду.

— Я не думаю, что это хорошая идея.

— Я придумал, как решить твою проблему.

— Как?

— Об этом ты узнаешь за ужином.

— Ты только что это придумал, да?

— Честное слово, я знаю, как все решить. Но так как по-хорошему ты не соглашаешься, то приходится идти на компромисс.

— Это не компромисс.

— Он самый. Ты мне — я тебе.

Она молчала.

— Я клянусь, ты не услышишь от меня ни одной шутки. И я не буду смеяться.

— Верится с трудом. Хочу на это посмотреть. И только поэтому согласна.

— Итак, когда мне за тобой заехать?

— Завтра. В семь.

— Так скоро? Да уж, дядя Арчи решил сразу взять быка за рога.

— Ты его знаешь, он не любитель откладывать что-то на потом.

— Да уж, это точно.

— Думаешь, стоит предупредить Маркуса?

— Именно поэтому я тебе сегодня и звонил. Он не отвечает, так же как и Дэниель. Хотел узнать, не случилось ли чего?

— Я виделась с Дэниелем вчера, мы обедали вместе. Он собирался лететь в Неваду сегодня вечером. Скорее всего, он сейчас в самолёте. Насчет Маркуса я не уверена. Мне одной показалось, что с ним что-то происходит? Я спросила у него об этом, но он просто обнял меня и стоял так минут десять, пока его телефон не зазвонил.

— Может, у него проблемы на работе?

— Не знаю. Не уверена. Попробую его набрать.

— Не надо. Думаю, не стоит его предупреждать, поговорим с ним за ужином.

— Думаешь, отреагирует плохо?

— Нет. Все будет хорошо.

— Надеюсь, — прошептала она, показывая, насколько переживает.

— Не думай об этом. Они твоя семья и любят тебя.

— Ты прав, — но уверенности в ее голосе не было.

Убедившись в том, что она зашла, я все так же продолжал сидеть в машине перед ее домом. Мысли и воспоминания не давали мне покоя. Нам тогда было сколько? Даже не помню. После школы, как всегда, задержались и на выходе увидели, как один смертник дарит Дженни цветок. Не знаю, что на меня нашло тогда.

— Смотрите, какие страсти тут творятся, — заорал я, указывая Маркусу в их направлении.

— Что этот хмырь там делает? — взбеленился тот, и пошло-поехало. Паренька мы отмутузили, а она вся в слезах ушла с Дэниелем домой.

В мое окно постучали. Вскинув голову, увидел Дженни, с беспокойством смотрящую на меня сквозь стекло.

— Что-то случилось? Ты сидишь здесь уже полчаса.

— Да? Задумался просто. Извини.

— Правда все в порядке?

— Правда. Прости, иди в дом, я поеду.

Кляня себя на чем свет стоит, за то что ее обеспокоил, поехал в клуб.

Маркуса я нашел в полубессознательном состоянии.

— И давно он тут? — спросил у бармена, кивая в сторону друга.

— С самого открытия, — поставив мой заказ передо мной, он ушел обслуживать других клиентов.

— И что мне с тобой делать?

Маркус, конечно же, не ответил. Не оставлять же его тут. Последнее время с ним происходило что-то не ладное. Но на все вопросы он только отшучивался.

Взвалив его на себя, вспомнил Дженни.

— Отвали от меня, — бормотал мой братюня, пока я тащил его до машины. Решил везти его к себе, ближе.

Завалив его на диван в гостиной, набрал Дэниеля.

— Да.

— Думал, уж не ответишь.

— Только приземлился.

— В курсе.

— Откуда?

— Встречался с Дженни.

— Понятно.

— Ты с отцом говорил?

— Пока нет. Сейчас наберу, а что?

— Слушай… — и я не знал, как ему сказать. — Послушай, он позовет на ужин. Постарайся быть там завтра вечером.

— Я не смогу.

— Смоги. Это важно для Дженни, ей нужна будет твоя поддержка.

— Что случилось?

— Просто, что бы она ни сказала, поддержи ее. Я бы Маркуса напряг но... — я оглянулся на развалившееся тело, издававшее крышесносный храп. Молча поднес трубку поближе к нему.

— Он что, опять?

— Вдупель. Поздно нашел.

— Присмотри за ним.

— Мог бы и не говорить. Притащил его в святая святых.

— К себе, что ли? — усмехнулся подлюга.

— Тебя же нету, а то к тебе бы приволок.

— Слава богу, что я не дома, — засмеялся тот в трубку.

— Лишь бы не блевал.

— Надейся, надейся, — захохотал мой собеседник, — но я бы его в ванной запер. Мыть легче.

— Что, уже проделывал такое?

— Агась. За последний месяц отвалил приличную сумму клининговой компании. Они у меня скоро поселятся.

— Понял, не дурак. Сейчас переселю дорогого гостя.

— Ладно, мне пора. Надеюсь, там ничего серьезного с Дженни не случилось.

— Нет. Просто поддержи ее. Она вся на нервах.

— Так и не скажешь, о чем речь?

— Нет. И да, не звони ей сегодня.

— Какие-то вы странные, ну да ладно. Окей.

Послушав совета умного, переселил Маркуса в ванную, по поводу чего утром радовался и мысленно его благодарил.