— ОРЛОВА!!! — разнеслось по коридору сразу за звоном стекла.
Через пять минут Алиса уже стояла в кабинете директрисы, запрокинув голову и со скучающим видом разглядывая трещину на потолке. В её взгляде не было ни раскаяния, ни удивления — разве что лёгкая скука.
Девушка выглядела так, будто только что сошла с обложки глянцевого журнала: длинные розовые волосы каскадом спадали на плечи, а серо-голубые, холодные как лёд, глаза лениво скользили по кабинету, в котором она бывала слишком часто. Чёрная лакированная куртка с молниями и капюшоном подчёркивала её упрямый характер и полное безразличие к школьным правилам.
— Четвёртое окно за неделю! — визгливо кричала директриса, пунцовея лицом. — Ты — настоящая катастрофа для нашей школы, Орлова! Катастрофа с большой буквы! Учителя боятся, дети в шоке, завхоз плачет! Что ты вообще здесь забыла?!
Алиса равнодушно пожала плечами. Директриса тяжело выдохнула и, с шумом опустившись в кресло, протёрла виски. — С понедельника можешь идти в свою новую школу, — устало сказала она, не глядя на Алису. Та тихо фыркнула, развернулась и, не торопясь, вышла в коридор. Через несколько секунд за дверью послышался громкий треск, чей-то возглас боли, а потом чей-то полный отчаяния крик:
— ОРЛОВА!!!
Директриса устало сняла очки и отложила их на стол. На мгновение она просто сидела, закрыв глаза, будто собираясь с силами. Затем потянулась к стопке бумаг и пролистала до нужной страницы. Верхний угол был помечен штампом: «Программа Шанс». Суть её заключалась в том, чтобы дать путёвку в жизнь — переводить пять лучших и пять худших учеников в элитный колледж с психологической поддержкой, новыми условиями и, как утверждали буклеты, «персональным вниманием к судьбе каждого».
— Ни лучше, ни хуже... — пробормотала она себе под нос, вглядываясь в фамилию «Орлова, Алиса Сергеевна», — средний балл, ноль мотивации, поведение — как на минном поле. Семья… — она взглянула на прилагаемую справку и сморщилась. — Бабушка, дважды сменённый опекун, мать — скрылась в неизвестном направлении, отец —…
Она не стала дочитывать.
— Зато — вечно в первых рядах на спортивных. И вечно что-то ломает, крушит или поджигает, — снова вздох. — Как ураган. Нет, как… как торнадо в юбке. Да ещё с розовыми волосами.
Где-то за дверью снова послышался шум — то ли упал стул, то ли кто-то споткнулся о ведро. Следом прозвучало угрожающее:
— Клянусь, Орлова, ты меня доведёшь!
Директриса устало откинулась на спинку кресла и уставилась в потолок.
— Ну хоть там кто-нибудь справится с этой катастрофой, — пробормотала она, вновь надев очки и ставя подпись на последнем листе заявления о переводе. — Если не справятся — им же хуже.
Директриса медленно, почти задумчиво провела пальцем по подписи, будто сомневаясь, но уже поздно — ручка поставила точку, и бумага ушла в дело.
Она грустно улыбнулась.
— Может, это и правда шанс… — пробормотала, глядя в окно. — Может, не только для неё, но и для нас всех.
Элитный колледж, конечно, был не просто школой. Он имел статус, деньги и мощного спонсора — одну из тех загадочных частных корпораций, что любят «инвестировать в будущее». У каждого «проблемного» ученика там был ментор, психолог, индивидуальный план развития и — что особенно важно — никто не знал прошлого. Успехи начинались с чистого листа.
Орлова, возможно, впервые в жизни получит не выговор и штраф за разбитое стекло, а нормальную спортивную секцию, тренера, который не кричит, а учит, и... может быть, даже обретет веру в себя.
Директриса чуть прищурилась. В глубине души ей этого очень хотелось — чтобы розововолосая катастрофа превратилась хотя бы в стихийное, но управляемое явление.
И в этот момент, как будто по сценарию, по коридору сотрясся новый звук разбиваемого стекла, за ним последовал крик:
— ДА КАК ЭТО ВООБЩЕ ВОЗМОЖНО?!
— ОРЛОВА! — закричали в унисон трое преподавателей, явно в состоянии коллективной паники.
Директриса не вздрогнула, не ахнула. Она просто медленно убрала документы в папку, закрыла её, аккуратно сложила руки на столе и с тихим спокойствием прошептала:
— Хорошо, что с понедельника она будет не наша.
