“Байкал или как подружится с природой?”

-Байкал — это жемчужина России, так мой отец говорит!

-Твой отец знает, что говорит не зря, он столько путешествует!

Во время разговора мальчики подошли к большому, бревенчатому дому, который скрывался в листве берёз, и увидеть его можно было только с горы.

                В это время Мария Анатольевна – хозяйка, этого прекрасного дома, или как она его всегда называла «домик в глуши», стояла у письменного стола, делая записи по своим наблюдениям в блокнот «Фауна местных птиц».

                Михаил Прокофьевич – хозяин или точнее сказать, отец семейства Шуваловых, того самого семейства, которое так знаменито в России, тихо и мирно пил утренний кофе и читал газету из Лондона.  Вы, наверное, спросите, как газета из Лондона оказалась в такой глуши? Ответ очень прост, друг Михаила Прокофьевича живет в Лондоне, исправно высылает по почте номера каждый месяц.

И так, допив свои кофе, Михаил Прокофьевич вышел из надоевшего ему за столько лет кабинета, спустился на первый этаж и направился в кухню. Но не успел и десяти шагов пройти, как был сбит Петькой, мальчишкой лет одиннадцати, с рыжими и кудрявыми волосами, голубыми глазами, а на лице – с едва заметными веснушками. Он ими очень гордился, так как его мама говорила, что людей с веснушками поцеловало солнце! 

    —Петька! — закричал Михаил Прокофьевич, —я велю тебя выпороть!

От ужаса Петька не знал что делать, потому, что его никогда не пороли, а он слышал, что это очень больно и страшно. Но тут ему на помощь пришла Екатерина Павловна — управляющая домом.  Это была женщина с глазами, в которых редко можно было увидеть радость, так как муж выгнал её с ребенком на руках из дома, и ей ничего не оставалась, как прийти и попросится в прислугу к Шуваловым. Она могла бы этого и не делать, так как и сама была барыней, но заставила нужда. На её голове серебрились пряди уже поседевших волос, которые она со стыдом прятала под косынку. Женщина была умна и добродушна. На вид ей было около сорока, но точно сказать никто не мог. К ней сватались баре, но каждый раз уходили и более не возвращались никогда потому, что Екатерина Павловна была женщина с характером и могла даже барину высказать все, что думает. Но за это её и уважали.

— Стойте, барин, не наказывайте Петьку!  Я его в чулане запру!  Только не наказывайте!

 —Ну, знаете, Екатерина Павловна, нужно его разок высечь и точно бегать не будет!

 От услышанного в душе мальчика разбушевалось море страха и ужаса.

Тут в дом влетел Андрей, сын Михаила Прокофьевича, шустрый и сообразительный малый, лет двенадцати с темными, как уголь глазами и ершистыми волосами.

Услышав шум в коридоре, Мария Анатольевна выглянул из залы и увидела преинтереснейшую картину – Екатерина Павловна стояла на коленях в ногах у Михаила Прокофьевича и рыдая, билась лбом об пол, что-то прося у него. Тут же стоял Петька бледный, как накрахмаленная скатерть на столе в кухне.

  — Ce qui se passé ice? (На французском)
                (Что происходит?)

     —Матушка…матушка, скажите барину, чтобы он не наказывал Петьку!

     —Chérie, je t'expliquerai tout! (На французском)
                (Милая я тебе всё объясню)

     —Да встаньте с пола Екатерина Павловна, и прекратите рыдать в конце концов, у меня голова начинает болеть. И вот ещё что, заберите Петьку с собой на улицу, мне нужно поговорить с мужем.

     Только сейчас Мария Анатольевна заметила Андрюшу, который стоял с растерянным видом:

     —Андрюша, иди, погуляй с Петей и Элеонора Афанасиевна…. Элеонора Афанасиевна! –громко позвала Мария Анатольевна.

     —Ich Laufe! (На немецком)

                (Я уже бегу)     

— сказала, спускаясь со второго этажа Элеонора Афанасиевна, грузная женщина лет шестидесяти, с вечно заспанными глазами и в очках, которые не снимала, кажется, никогда. Глаза у неё были зеленые, а на голове всегда чепчик с ярко желтым пятном, которое, как ни стирай не сходило. По своему происхождению она была немка, обучала Андрюшу немецкому языку и французскому, хотя последний знала отнюдь нехорошо.

    —  Сколько раз вам говорить, Элеонора Афанасиевна, говорите на французском, или хотя бы на русском языке!  Хоть я и знаю немецкий, но Андрюше нужно привыкать к французскому произношению слов. Надеюсь вы меня поняли. И этого впредь не повторится?

—Parce que je ferme déjà  les yeux sur   le  fait que vous vous endormez en classe!(На французском)

    (Я уже закрываю глаза на то что вы засыпаете на уроках)

 — Madame, ça ne se reproduira plus! (На французском)

                (Мадам этого больше не повторится)

 — Ну и славно. А теперь идите и погуляйте с Андрюшей.

                В это время Михаил Прокофьевич сел в кресло и стал думать, что же делать с Петькой:

     —Я хочу его выпороть.

     —Но…...он же ребёнок, ему всего одиннадцать лет. – возразила Мария Анатольевна.

     —Сбей тебя такой ребёнок, ты бы тоже его велела выпороть.

     —Давай лучше его в чулан посадим на день, а пороть не надо. Прошу тебя.

     —Ничего не знаю, пусть его выпорют. В конце концов я барин и имею право делать то, что сочту нужным!

     —Но он же сын Екатерины Павловны.

     —И что? Нужно будет, я и Андрея велю высечь!

     —Как же так? Он же наш сын!

                               И тут Мария Анатольевна заплакала, потому, что представила себе эту ужасную картину, в которой её сына будут пороть. Её милого Андрюшу, доброго, умного и такого хорошего!

     —Ну не плачь, не плачь, успокойся, попей воды, иди поспи.

     — Только не наказывай Петеньку.

Михаил Прокофьевич, смотря в окно, просто промолчал и Мария Анатольевна, развернувшись к нему спиной, вышла из комнаты. Когда она ушла, барин приказал позвать к себе Афанасия.

                Афанасий был самой интересной личностью во всём доме Шуваловых, особенно для Михаила Прокофьевича, потому, что он мог выпить очень много алкоголя, но быть трезвым, как стёклышко. Сколько Хозяин не бился, но не мог разгадать его тайну.

     —Здравствуйте, ваше благородие!

     —И тебе не хворать. Знаешь, зачем позвал?

     —Никак нет.

     —Мне нужно чтобы ты выпорол Петьку. Десяти плёток будет в самый раз.

     —Барин, помилуйте, за что?

     —А это не твоё дело! Твоё дела маленькое, тебе нужно делать то, что я велю. А если не нравится, то могу выгнать. Таких у меня шестьсот душ!

               Афанасий горько вздохнул и собрался уже уходить, как вдруг Михаил Прокофьевич рявкнул:

     —И смотри мне, созови всех крестьян, пусть знают, что барин и наказать может! Понял?

     —Понял, понял, а как же не понять?

    Ближе к вечеру над угрюмой деревней сгущались лиловые тучи, будто бы предвидя, что грядет что-то ужасное.

               У Шуваловых тоже было не спокойно – Мария Анатольевна плакала, Екатерина Павловна хотя и пыталась успокоить барыню, но слёз сдержать не могла и тоже плакала вместе с ней. Гувернантка Элеонора Андреевна больше сопереживала Андрюше, чем Петьке потому, что из-за данного инцидента пропадает урок французского, и, чтобы успокоить себя, она налила коньяк вместо валерьянки, так-как та ей уже не помогала! 

               Хозяин дома был похож на одну из лиловых туч, которые ходили по небу.

               Сам Андрюша пытался как-то помочь другу, но его никто не слушал. Или хотели сделать вид, что не слушаю. А ведь всё началось со спора – Петька поспорил с Андреем, что добежит до его комнаты быстрее. Но обычный детский спор вырос в такое наказание. Андрюше было горько за то, что он не смог помочь другу, за то, что стал спорить и проиграл. А если бы он сбил отца? — Его бы просто посадили в чулан на день и всё. Он бы мужественно это перенёс, хотя его ещё ни разу не наказывали. И улучив минуту, когда его никто не видел, убежал из дома. Первый раз ушел без разрешения. И ему было от этого почему-то так легко на душе. Пока Андрей бежал, начал капать дождь и шёл все быстрей и быстрей, как будто хотел обогнать мальчика и выиграть в этой гонке. Андрей бежал пока были силы, но они начали его покидать, последнее, что он запомнил, это шум прибоя Байкала, шум успокаивал и утешал, и Андрею на душе стало так легко, и спокойно, будто он нашел человека, который мог бы его выслушать, и все ему рассказал. Вот с этого дня и началась большая дружба между человеком и природой.