1 октября.

Лежу на грядке. Идеальный осенний день. Солнце, прохлада, пчёлы делают свою тупую работу.

Я принял стратегическое решение – быть ничем не примечательным. Притворяюсь кривым, недозревшим и пятнистым, чтобы люди думали, что я слегка прихворал. Гениальный план по выживанию.

Моя соседка, тыква Беатрис, вся такая круглая и апельсиновая, уже строит планы, как станет звездой чьего-то пирога.

«О, я буду таять во рту!» – бредит она.

Пфф…! Дешёвая драматическая актриса, которая мечтает «принести себя в жертву великому кулинарному искусству». Какие убогие амбиции.

Нет, уж! Лично я хочу умереть своей смертью.

10 октября.

План провалился с треском. Нас сорвали. Всю грядку целиком. Черт! И, как я смог допустить такое?! Молодец, Сайрус, даже постоять за себя не можешь, рукожоп круглозадый!

Теперь мы валяемся в куче других овощей в холодном и пыльном сарае, ожидая своей незавидной участи. И только безмозглая Беатрис не затыкается: «Нас ждёт великое будущее! Нас оценят по достоинству!»

Ну да, ну да… оценят тебя по достоинству. Ха! Скорее всего в виде начинки для пирога на обеденном столе! Сначала тебя ждет расчлененка, а затем твои внутренности поджарят так, что и в аду не снилось! Таким ты видишь свое райское будущее? По-моему, это больше смахивает на адские муки – быть поглощенным чьим-то бездонным желудком в финале карьеры овоща.  

15 октября.

В наш сарай стала наведываться местная замухрышка, не помню, как ее зовут. Ну, та грязная деваха, что вечно копалась в огороде, пропалывая сорняки. В принципе, против нее я особо ничего не имею, она меня поливала… Вот только теперь мне приходится бесконечно выслушивать ее нытье насчет какого-то бала и это сущее наказание!

Как будто ей поговорить больше не с кем! Приходит и рыдает в три ручья, от чего и на меня накатывает депрессуха. А оно мне надо? Меня, между прочим, скоро превратят в завтрак, но я же не жалуюсь! Стараюсь не падать духом, держусь молодцом из последних сил!

Ааа… ясно. Кажется, она видит во мне родственную душу. Решила, что мы с ней похожи. Дескать, я – самый страшный на грядке, да, и она давно мочалки не видала… Ну да, просто близнецы! Логика у женщин железная.

20 октября. Вечер. Запись сделана в состоянии шока.

В сарай ворвалась какая-то психопатка в блёстках и с палочкой. Представилась феей-крёстной предпенсионного возраста и принялась тыкать в меня этим прутом, выкрикивая заклинания, будто бригадир на стройке с гастарбайтерами: «Ахалай-Махалай! Карета тыква превращай!»

Я никогда не испытывал столько боли и унижения. Надо мной произвели такое насилие, о котором я прежде даже не слышал. Меня буквально распотрошили в лучших традициях лондонских трущоб викторианской Англии. Я был опустошен и морально уничтожен…

Зато эта ревущая дура, которую я раньше даже жалел, радостно приплясывала и хлопала в ладоши, наблюдая мое осквернение. И все потому, что в меня установили мягкий кожаный салон, тонированные окна, сенсорную подсветку и навигатор.

Теперь я – Каретыква! Кошмар Франкенштейна наяву.

20 октября. Ночь. Я в аду.

Меня запрягли. А вы, что думали, меня превратят в самоходную тачку? Ха! Наивные.

Нет, по плану гибрид недоовоща и жертвы апгрейда должны переть на себе шесть мышей. Ох, сочувствую им. Представляю, какая тяжесть. Благо, хоть колеса старая карга догадалась прикрутить.

А эта блаженная бестолочь уже нацепила на себя подаренное новенькое платье и полезла внутрь.

Фу! Ну, куда ты с грязными ногами-то?! В душ сходить перед вечеринкой не судьба?! Ааа… нет времени. Ну, тогда, конечно, надо торопиться, а то на балу таких красавиц еще не видали!

20-21 октября. Полночь. Агония.

Мы мчимся обратно, как в зад ужаленные, буквально теряя тапки на ходу.

Деваха не очень изящно, спотыкаясь и матерясь, бросает туфельку в мужика, несущегося за ней и с криками: «Гони!» прыгает в салон. Кстати, туфелька у нее весила немало, ибо сделана была из цельного куска хрусталя. Повезло мужику, что увернулся, иначе не вынес бы такого «легкого» флирта и нашел бы себе пару среди менее пафосных мадам в кожаных туфлях…

Но тут часы бьют полночь. И начинается самый отвратительный процесс в моей тыквенной жизни – обратное превращение.

Это было похоже на внезапный и незапланированный демонтаж. Все во мне душераздирающе заскрипело и стало корежиться, лопаясь и ломаясь под давлением уменьшающихся размеров. Стекла потрескались и разлетелись на осколки, мыши в панике разбежались, а сама пассажирка, демонстрируя невиданные чудеса ловкости, успела выпрыгнуть в открытую дверцу, пока она еще называлась таковой…

В общем, все остались целы. Все, кроме меня. Я снова тыква, но теперь уже искалеченная и с посттравматическим стрессовым расстройством. Лежу в грязи на ночной дороге с разбитым корпусом и вывернутыми наружу внутренностями.

Я выглядел так, будто сам по себе проехался.

21 октября. День.

Меня притащили обратно в сарай. Беатрис здесь уже не было. Слышал, её пустили под нож. Быстрая, почётная смерть с минимальными страданиями, как она и хотела.

А, что же я? Я теперь тыква-инвалид. На меня смотреть больно не только окружающим овощам, но и мышам, которые вздрагивают при упоминании моего имени.

Тьфу! Кажется, внутри меня застрял какой-то кусок стекла или арматуры… А, нет! Это вторая туфелька и, похоже, деваха ее не нашла!

Что ж, припрячу-ка пока до поры до времени.

23 октября.

Сегодня эта замухрышка снова навестила меня. И снова рыдала. Но теперь суть нытья была в другом. Тот мужик, в которого она запулила хрустальный сувенир на память и чуть не отшибла ее к чертовой матери, искал девицу со второй туфелькой. А у нее не оказалось пары!

Не буду говорить ей, что она у меня, пусть помучается. Моя гордость до сих пор ущемлена ее ужасным поведением, а потому обойдется.

25 октября.

Похоже, она в отчаянии. Судя по зареванной физиономии, деваха искала свой дизайнерский башмак везде. Теперь бродит из угла в угол и бормочет что-то про утерянное счастье.

Кажись, все-таки попала она этому мужику по голове хорошенько, раз у него память на лица, как отрезало. Не признал ее. Сверяется только по обуви.

26 октября.

Сегодня снова пришла. Но уже с веревкой. Понятия не имею, что она собирается с ней делать, поэтому…

Эээ… так, дамочка, а ну, слезайте с меня, живо! Тоже мне, нашла табурет! Ну и что, что я тут самый крупный из овощей остался! Ай… твою ж мать!

Растяпа неуклюжая поскользнулась и рухнула вниз. И… чтоб ее… прям носом уткнулась в свою туфлю внутри меня! А теперь орет, как безумная, вот только я не пойму то ли от того, что отбила при падении свои мощи тощие, то ли от радости, что нашлась пропажа.

28 октября.

Сегодня пришла не одна. С ней был тот мужик, пострадавший от хрустального сувенира.

Деваха, гордо сияя, тыкала в меня пальцем и называла каретой. И надо отдать должное мужику, он не стал косо на нее после этого поглядывать и ржать в голос, а глубокомысленно кивал, слушая увлекательную историю и нахваливая ее чудесный вкус в выборе транспортного средства.

Мда… видать, и правда сильно она его приложила. Совсем умом тронулся.

30 октября.

И вот, наконец, меня все оставили в покое. Моя тщательно выверенная стратегия «не выделяться» потерпела крах. Меня, конечно, не съели, но использовали сильно не по назначению, от чего я чувствую себя униженным и оскорбленным.

Лучше бы съели. Это была бы быстрая и милосердная кончина. А так… так я просто тыква с разорванной в клочья душой и израненным самолюбием. И самое ужасное – до Хэллоуина осталось всего ничего. Кто знает, какие ещё унижения меня ждут?

Надеюсь, я не стану фонарем на потеху бездарных детишек слуг хозяев дома, а все-таки сгожусь на добротный тыквенный пирог… Сладкий, словно греховные помыслы монашки и терпкий, как сбывшаяся мечта хрустальной туфельки ;)