Крепкая мужская ладонь плотно обхватила запястье, не дав Мари никакого шанса на побег. Почему-то сейчас всё её внимание было сосредоточено на длинных пальцах, что сжали руку, заставив повиноваться и подчиняться.
- Ку… куда мы идём?
Мари перевела взгляд на широкую спину, пытаясь не запутаться в полах длинной одежды. Узкое платье мешало двигаться быстро и свободно, а его шлейф волочился по полу, безжалостно трепля красивую ткань. Она едва успела затормозить и не врезаться в мужчину, когда его ладонь твёрдым ударом впечаталась в тяжёлую дверь. Створки широко распахнулись, выпуская посетителей в духоту жаркого дня. И это было так странно: Мари казалось, что с момента появления в аукционном зале и до настоящей минуты прошла целая вечность.
Открыв дверцу припаркованного рядом автомобиля, мужчина, (у неё вылетело из головы как к нему обращался его друг), пропустил её вперёд:
- Садись.
Покосившись на одну из охранниц, сидевшую за рулём, девушка осторожно опустилась на заднее сиденье. Примостилась на краешке дивана, обитого кожей, но осмелилась поднять глаза на своего похитителя. А как ещё она могла его назвать, когда он сам сказал, что нанял для этого Фарида.
- Куда мы поедем?
- Домой.
Коротко и ясно. Мари кивнула и немного обрадовалась этой новости, даже прекрасно понимая, что поедет домой к этому мужчине.
- Значит, ты живёшь не так далеко от Фарид-бея?
- Если около трёх часов самолётом для тебя недалеко, то можно и так сказать.
Джан, опёрся локтем о дверцу машины и беспокойно смотрел в сторону дома. Осман задерживался и ему хотелось знать причину. Но ещё больше не терпелось уехать отсюда как можно скорее. Поэтому, как только его друг показался в дверном проёме, наклонился и, подбирая свисавший шлейф платья, сунул его в руки Мари.
- Двигайся.
Неловко и неуклюже перебираясь в противоположный угол дивана, Мари повернула голову и через заднее стекло смотрела на аукционный дом. На что она надеялась? На то, что Фарид будет умолять не увозить её? Но двери так и остались плотно закрытыми. Игнорируя мужчину, сидевшего рядом с ней, она вытерла щёку внешней стороной ладони и уставилась в окно.
- Старик просил у тебя прощения, - она поймала в зеркале заднего вида взгляд другого мужчины. В светлых глазах искрилось непонятное веселье. – Хотя, простите меня, - учтиво склонив голову и приложив ладонь к сердцу, он повернулся к ней. – Отныне мне следует называть вас «моя госпожа».
- Осман!
Но окрик друга не испугал его. Мари перевела взгляд на своего похитителя, сосредоточенно перебиравшего бумаги в раскрытой на его коленях папке. Кто он такой, что мог вот так командовать своим другом? И осекать его? И что он там сказал? Три часа самолётом? И это значит?.. Слабый лучик надежды забрезжил среди хмуро нависших свинцовых туч.
- Ты сказал «самолёт»? Мы пройдём через таможню?
- И что? – он даже не посмотрел на неё.
- Там военные, охрана. Я скажу, что ты меня похитил. Что увозишь насильно. Что…
Ей показалось, в густой окладистой бороде спряталась усмешка. Мужчина откинулся на спинку сиденья и медленно повернул голову в её сторону:
- Видишь ли, Ясмин Мария, у меня есть некое преимущество перед прохождением таможенного контроля. Зелёный коридор. Меня не будут останавливать, досматривать и проверять багаж.
- У тебя «зелёный коридор». Но у меня его нет. Я не… не знаю, куда лечу и зачем. И, и у меня нет визы. Так что…
- Когда рядом с тобой я или Осман, в визе нет необходимости. Твой паспорт у меня и этого достаточно.
- Но в самолёте будут и другие пассажиры.
Страх перед неизвестностью, перед мужчиной, что сидел рядом, рождал неконтролируемые эмоции. Мари и не понимала, что вот так, запросто, выбалтывала свой план, единственный план на спасение.
- Не обольщайся, - и снова усмешка едва заметно промелькнула на суровом лице, - кроме нас троих и членов экипажа больше никого.
- Ты? – Мари округлила глаза. – Ты выкупил все места в самолёте?
- Нет. Я просто попросил самолёт у дяди, - он снова вернулся к папке с бумагами. – Ты много болтаешь. Осман?
- Да, мой господин.
- Свяжись с пилотами.
- Уже, мой господин. Нам разрешили вылет, самолёт ждёт на взлётной полосе.
Осман украдкой наблюдал за другом. Выдержанный, собранный, он делал вид что сосредоточен на изучении документов. Но можно было руку дать на отсечение, что эмир не понял и слова из того, что прочитал. Слишком хорошо Осман знал Джана, чтобы не заметить, как на его скулах играли желваки. И как он непроизвольно сжимал пальцы в кулак всякий раз, когда смотрел на Мари.
Должен же быть какой-то выход. Должен. Мари кусала губу и смотрела в окно на однообразный пейзаж. Обрывистые высокие платообразные горы, скудная растительность и никого, кроме них, на дороге на мили вокруг. Она отказывалась верить, что стала игрушкой для мужчины, что сидел рядом с ней. И что, что этот мужчина почти каждую ночь являлся ей во снах? Кем бы он ни был, никто не давал ему права распоряжаться её жизнью.
Сейчас она твёрдо знала только одно: нельзя сдаваться. Папа всегда говорил ей, что не бывает безвыходных ситуаций. Что жизнь всегда даёт подсказки, надо только увидеть их и не упустить. И она искала, прокручивала в голове все события и диалоги сегодняшнего дня.
Он сказал, что украл меня. Значит, я ему понравилась? И он меня не забыл? Просто, у него возникли какие-то неотложные дела или что-то другое, и он не смог повидаться со мной, вот и решил… украсть? Но почему тогда так удивился, когда увидел, узнал? Там, в этом аукционном зале?
Сдаваться не хотелось. И вовсе не потому, что Мари не боялась его. Боялась, ещё как. Ей казалось, что этот мужчина был окружён аурой власти и властности. Угрюмый и настороженный, он напоминал тигра, готовящегося напасть на свою жертву, и в один прыжок подмять её под себя. И если бы Мари так слепо, до сих пор, не верила в сказки со счастливым концом, она бы замолчала, забилась в угол и смирилась со своей судьбой. Но эта вера в сказки…
Она разглаживала на коленях ткань тёмного халата, сосредоточившись исключительно на этом занятии и опасаясь повернуть голову.
Что-то в этой истории не стыковалось. Но вот только что именно, она понять не могла.
Но когда машина подъехала к зданию небольшого аэропорта, и когда человек в военной форме жестом попросил опустить стекло и мельком заглянул в салон, а потом коротко кивнул и, не задав никаких вопросов велел поднять шлагбаум, сердце Мари перестало биться ровно. Она потеряла последний, как ей казалось, шанс на спасение.
- Нет, нет, я не хочу. Не хочу! – вцепившись в спинку пассажирского кресла, она смотрела на своего похитителя глазами полными слёз. – Не хочу. Пожалуйста, пожалуйста, отпустите меня.
Но мужчина только тяжело вздохнул, закрыл папку и покачал головой.
- Пожалуйста, - Мари перевела взгляд на его друга, - пожалуйста…
Но тот тоже отвернулся.
- Мы приехали.
Голос девушки из команды Фарида, которая была за рулём, прозвучал как приговор. И как только автомобиль остановился напротив трапа небольшого самолёта, обе двери с левой стороны синхронно открылись и мужчины вышли. Но Мари, словно напуганный, загнанный в угол клетки зверёк, отказывалась покидать своё убежище. Царапая ногтями кожаную спинку сиденья, она поймала в зеркале заднего вида сочувствующий взгляд охранницы.
- Пожалуйста, сделай что-нибудь. Нажми на педаль газа и давай рванём отсюда.
- Прости, я не могу.
- Пожалуйста, - серые глаза наполнились солёной болью. - Пожалуйста. Фарид щедро вознаградит тебя.
- Ты понимаешь, что сделай я так, как ты просишь… Отсюда нам не убежать. Мы не успеем доехать даже до шлагбаума. Тебя вернут силой. А меня… они применят оружие. А ещё я подставлю Фарида.
- Мы можем попробовать. Машина наверняка бронированная…
- Они будут стрелять по колёсам. Мы сами всегда так делаем.
- Пожалуйста…
- Мария.
Нетерпеливый окрик заставил её вздрогнуть и ещё сильнее ухватиться за кожаную обивку.
- Я не хочу.
- Не заставляй меня ждать, - в раскрытой двери она увидела протянутую руку, - и применять силу. Идём.
- Нет, нет, - зажмурившись и давясь рыданиями, Мари обхватила себя руками, - я не хочу.
- Проклятье!
Джан с силой захлопнул дверцу и обошёл автомобиль. Опираясь коленом о диван с той стороны, где сидела Мари, он наклонился, обхватил девушку поперёк талии и, придерживая её голову, выудил из машины. Стараясь не обращать внимания на её сопротивление и брыкание, поставил на землю, развернул к себе лицом и удерживая за плечи, спросил:
- Пойдёшь сама или мне помочь?
- Я не хочу!
Наклоняясь ближе к её уху, Джан подавил вздох раздражения:
- Я не привык повторять дважды. И моё терпение небезграничное. Перестань вести себя как маленькая капризная девочка. Смирись, - но Мари упрямо качала головой. – Повторю свой вопрос: пойдёшь сама или мне закинуть тебя на плечо?
- Са… сама.
- Вот и умница.
Спотыкаясь и стараясь не смотреть на любопытных членов экипажа, что стояли в стороне, Мари поднялась по трапу на борт самолёта. Она не замечала роскоши салона, отделанного натуральной кожей и теплым деревом. Села в кресло у иллюминатора, на которое ей указала бортпроводница, и, скинув балетки, поставила пятки на край сиденья. Обхватив колени руками и опустив на них подбородок, всхлипывала и тихо покачивалась, стараясь ни о чём не думать.
- Вот, - на столик, разделяющий кресла, девушка в униформе поставила поднос, на котором были зеркальце, пачка влажных салфеток и стакан воды. – Вам может это понадобиться. Воспользуйтесь до взлёта.
Джан медлил и не спешил подниматься по трапу. Перекатывая в руке полудрагоценные камни, которые он всегда носил с собой, пытался собраться с мыслями и успокоиться.
- Злишься на меня?
Уладив все организационные моменты, Осман осмелился подойти к другу.
- На себя больше. Из-за своей гордыни я выпустил ситуацию из-под контроля. Если бы отбросил в сторону эмоции, то узнал бы, что дочерью Фишера является… Мари сильно пострадала?
- Скорее морально, – Осман пожал плечами. – Ей трудно свыкнуться, но дай ей время.
Джан кивнул, смотря в одну точку поверх плеча друга.
— Это точно не подстроенное тобой совпадение?
- Я бы не осмелился. Да и правда всё равно вылезла бы наружу, - Осман вздохнул. – Я и сам не поверил, вначале, пока Фишер не показал мне фото своей дочери. А потом её мать, Анна, рассказывала о ней. Джан, позволь спросить?
- У?
- Никях? Это же не входило в твои планы.
- Нет, но, - Джан перевёл взгляд на самолёт, - это всё меняет. Я получу Мари. Все остальные извлекут выгоду из этого брака. Эмират получит наследника. Дядя перестанет давить на меня. И я говорил тебе, что он считает этот союз выгодной политической сделкой.
- Аммун?
- Да. И он сам проведёт обряд.
- А Фишер? Ты оставишь его в покое? Теперь?
- Нет, - Джан усмехнулся, - он не узнает, что его дочь стала моей до того момента, пока я сам не решу. Ответный ход останется за мной. Но и ему я уготовил роль, особую роль.
Покашливание стюарда отвлекло друзей:
- Господин Джан, мы можем лететь.
- Хорошо.
Похлопав друга по плечу, эмир легко взбежал по трапу. Он застал Мари за занятием, которое вызвало в нём невольную улыбку. Если она даже сейчас приводила себя в порядок, то ещё не всё потеряно. Старательно тёрла лицо влажными салфетками, пытаясь хоть как-то подправить испорченный слезами макияж. Делала вид что не замечала, а сама косилась в его сторону. Скрывая усмешку, Джан занял кресло напротив. А Осман предусмотрительно выбрал место в стороне.
- Надеюсь, ты хорошо переносишь полеты? Или мне стоит заблаговременно позаботиться о том, чтобы салон самолёта, и ты сама оставались чистыми?
Он приподнял руку и тотчас, следуя безмолвному знаку, рядом с ним появилась стюардесса.
- Меня не тошнит и не укачивает, - Мари положила на поднос зеркальце и использованные салфетки. – Можешь не переживать за свой самолёт.
И снова одного жеста было достаточно, чтобы бортпроводница наклонилась и, кокетливо улыбаясь эмиру, начала убирать со столика. Не заметить этого флирта было невозможно. Вот только Джана он раздражал. Впрочем, как и Мари. Девушка презрительно фыркнула и отвернулась к иллюминатору, крепче обхватив колени руками. И тогда Джан заметил пальчики её ног, что выглядывали из-под полы длинного халата.
- Опусти ноги и обуйся. И пристегнись, мы готовимся ко взлёту.
Алла-Аллах! И что ему было делать, если эта девчонка вызывала в нём столь противоречивые чувства? Её хотелось наказать, выместить на ней зло на Фишера, хотя она была ни в чём не виновата. Хотелось спрятать её ото всех. Любить и оберегать, и видеть, как ответная любовь лучилась в её глазах и на губах расцветала улыбка. Искренняя, радостная. А ещё, и сейчас это желание было самым сильным, хотелось взять её за руку и увести в хвост самолёта. Туда, где, как он знал, находилась большая, удобная кровать. И вот там, немедля, овладеть девушкой.
- Я, я многого не понимаю, - Мари защелкнула карабин на ремне безопасности. – Почему я должна слушаться тебя? Подчиняться? Я ведь даже не знаю, как тебя зовут.
- Джанер моё полное имя, - он не мог смотреть на неё без улыбки. Мари была единственным человеком, кто впервые за столько времени пробудил в нём массу противоположных и неоднозначных чувств и эмоций. И ему безумно нравилось играть с ней. – Но тебе следует обращаться ко мне «господин Джан». И на «вы».
- На «вы»? Да с чего бы?
Искорки гнева в серо-зелёных глазах забавляли эмира.
- С того, что в моей стране так принято.
- А в моей стране принято обращаться на «вы» к тому, кто достоин уважения.
Двигатель самолёта на взлётной полосе набирал обороты и Джану пришлось податься вперёд:
- А я, стало быть, уважения не достоин?
- Пф, конечно, нет. Как можно уважать того, кто похищает человека и, против его воли увозит неизвестно куда. Вот если бы ты отпустил меня, вернул домой, к родителям, то, - она приподняла плечо и перевела взгляд к окну, - По-моему, это же оче… очевидно, - Мари улыбнулась, так широко и искренне, что Джан на мгновение опешил. – Люблю этот волшебный момент, когда самолёт отрывается от земли. Я лечу, душа летит.
И она, игнорируя его, практически прилипла носом к стеклу.
- Машаллах, - Джан улыбнулся и сам стал наблюдать, как воздушное судно пролетало мимо белых замков из пушистых и невесомых облаков.