Нина

— Мои глубочайшие извинения. Я Золтан, Владыка в Белом. Я — Владыка Крови.

Ангел — Золтан — выпрямился после поклона. Он сложил за спиной свои переливчатые, почти прозрачные крылья. Они отсвечивали, словно были соткаты из утреннего света и лунной пыли.

— Ох, — выдавила я. Это был весь мой гениальный ответ.

Передо мной стоял ещё один Владыка. Я-то знала, что остальные короли и королевы погружены в сон. Ведь мир был обречён. У меня самой было так мало времени, чтобы осмыслить всё, что со мной приключилось. Мне и в голову не приходило: теперь, когда угроза миновала, они могут проснуться.

Чёрт побери.

Моя жизнь, казалось, была намертво запрограммирована на движение от плохого к худшему. От простого к безнадёжно сложному. Ангел наблюдал за мной через свою идеальную, угловатую фарфоровую маску. Как и у всех остальных, её прорези для глаз были чёрными-пречёрными. Они не показывали ни единой крупицы того, что скрывалось за ними.

Я вдруг осознала, что веду себя откровенно невежливо.

— Простите. Я правда извиняюсь. Для меня большая честь встретиться с вами, честное слово. — Я сделала шаг назад. Мне отчаянно хотелось отступить ещё дальше, обрести хоть какую-то дистанцию. — Я просто немного в шоке.

— И ранена, как я вижу, — он на мгновение взглянул на Владыку Каела. Потом цыкнул, словно одёргивая огромного непослушного пса. Его маска вновь повернулась ко мне. — Могу себе представить. Я и сам чувствую, будто проспал целую главу из летописи нашего мира.

Золтан приложил изящную руку к груди. Он снова слегка склонил голову.

— Я не знаю, кто вы, и приношу за это свои извинения. Я не ведаю, как всё это пришло к такому концу.

— История, скажу я тебе, перцовая, пернатый. А ты ввалился в самый разгар второго сезона. Даже вводную не посмотрел, — проворчал Горыныч. Его крылатое змеиное тело по-прежнему защищающим кольцом возвышалось надо мной. Словно мать-тигрица, прикрывающая детёныша.

Золтан поднял взгляд на него.

— Я… понимаю, — было очевидно, что он ровным счётом ничего не понял.

— Владыка Каел требует, чтобы ты удалился, Золтан. Ты здесь не нужен, — встряла в разговор Илена.

Я на мгновение почти забыла о Каеле и Самире.

— Меня огорчает, что ты, похоже, не рад меня видеть. Но, несмотря на твои возражения, я позволю себе не согласиться. — Золтан повернулся к Каелу. — Ибо я застаю тебя готовым ввергнуть наш мир обратно в хаос. Мир, который знает спасение от силы… пару недель, по моим прикидкам? И ты хочешь уничтожить его снова? По какой причине, брат?

— Самир — причина её возвышения. Она осквернена и служит его воле, — настаивала Илена.

Горыныч ехидно хихикнул. Он придал её словам грязноватый оттенок. Я локтем ткнула змея в бок. К счастью, трое мужчин были слишком увлечены друг другом, чтобы заметить.

— Тогда скажи мне, как это произошло? Каким образом Самир даровал девушке те отметины, что украшают её лицо? — спросил Золтан. Он на миг бросил на меня взгляд. — Мне и впрямь странно видеть, что на ней нет маски. Но, как я уже отметил, я отсутствовал и, чувствую, пропустил великое множество деталей. Ты знаешь, Каел, каким образом Самир стал причиной её возвышения? Какие методы он использовал?

— Нет. Владыка Каел не нуждается в частностях. Истина очевидна.

— Неужели? — Золтан теперь полностью развернулся ко мне. Он сделал шаг в мою сторону.

Горыныч зашипел на него сверху. Он грозно захлопал хвостом, словно разгневанный кот. Золтан вскинул руки в жесте капитуляции и снова слегка поклонился.

— Я не причиню вам вреда, сударыня. Клянусь.

Я сглотнула комок в горле и кивнула. Горыныч успокоился.

— Смотри у меня, дружок. Никаких резких движений.

— Принято к сведению.

Золтан приблизился. Он сократил дистанцию между нами до пары шагов. Затем протянул руку. Я, замешкавшись, медленно вложила свою ладонь в его. Его прикосновение было тёплым, как солнечный луч. Он поднял мою руку и склонился так низко, что его маска коснулась моей кожи. На тыльной стороне ладони остался почти невесомый, но пылкий поцелуй.

— Как ваше имя, сударыня? — спросил он, отпуская мою руку.

Лицо моё пылало. Я поняла, что ужасно краснею.

— Нина.

— Скажите мне, сударыня Нина… как вышло, что вы стали… такой?

Я сдержанно усмехнулась.

— Это долгая история. Наверное, её лучше оставить для другого раза. Сейчас эти двое готовы прикончить друг друга.

— Вполне справедливо, но я настаиваю. Мне необходимо знать хотя бы в общих чертах. Скажите же… каковы ваши отношения с чернокнижником? Какова природа вашего знакомства?

Я вздрогнула и отвела взгляд.

— Ладно, попробую вкратце. Я вошла в Источник Вечных и вышла оттуда смертной. Каел решил, что я какая-то угроза для миропорядка. Он поклялся меня убить. Самир спас мне жизнь и забрал в свой дом. Он ни разу не причинил мне боли. Ни единого раза. Я помогала ему в библиотеке, и мы… я не знаю. Он никогда не просил меня сделать что-либо, связанное со всей этой ерундой. Каел не угомонился. Он выследил меня и убил. Я умерла. Самир похоронил меня в Источнике, и… я вышла оттуда вот в таком виде.

— Хм. — Золтан слегка откинул голову, разглядывая меня.

Он молчал довольно долго, изучая меня. Я пыталась не покраснеть снова под этим пронзительным, хоть и невидимым взглядом.

— Увлекательно… чрезвычайно увлекательно. Бедное дитя… вы всё это время жили в страхе, не так ли?

— Да. Так и есть.

— И вот, едва вы подумали, что обрели своё законное место в этом мире, Каел является снова. Чтобы убить вас во второй раз? Всё из-за обвинения в сговоре с чернокнижником, который просто поделился с вами кровом?

— Бинго! Попали в точку, как говорится, — прошипел Горыныч.

Золтан бросил взгляд на змея. Но, казалось, не понял и не оценил его реплику. Он снова посмотрел на меня.

— Чем ещё чернокнижник поделился с вами, моя юная сестра?

Его голос стал тихим, тёплым и участливым шёпотом. Этот вопрос был предназначен только для меня. А не для двух разгневанных Владык, стоявших в двадцати шагах от нас.

Мои глаза широко распахнулись от ужаса. Я почувствовала, как кровь отливает от лица. Неужели он так легко меня раскусил?

— Самир не вставал на защиту другого человека вот так, с риском для себя… вот уже пять тысяч лет. Но сейчас, только что… в ваших глазах я увидел истину. Я разглядел в вашей душе то, что должно было произойти.

Золтан поднял руку, чтобы коснуться пальцами моей щеки. Но замер, услышав низкое рычание у себя за спиной.

— Не смей прикасаться к ней, Золтан, — впервые с появления ангела заговорил Самир.

— И он подтверждает мою догадку. — Золтан тихо, по-доброму рассмеялся и опустил руку.

Затем он снова склонился ко мне, чтобы прошептать:

— Он любит вас. А вы — его. И Каел слишком ослеплён ненавистью к чернокнижнику, чтобы разглядеть это. Хотя эта любовь сияет в небе ярче, чем ваше земное солнце. Моя дорогая сестра, мне так вас жаль.

Золтан выпрямился и отступил на шаг.

— Нет, — сказал он громче, уже для Каела и Самира. — Я не считаю, что ты прав, Каел. Она не осквернена. Ничем, кроме воли самих Древних.

Я застыла в немом благоговении перед тем, что только что произошло. У меня было чувство, будто меня прочитали, как книгу. И разложили все страницы на столе. Никто и никогда не раскупал меня так легко и так быстро. Но, глядя на него, на эти крылья… зная, что такое Нижнемирье, всё вдруг обрело смысл. Тысячи лет человеческой истории сложились в единую картину в одно мгновение. Я не смогла сдержать любопытства.

— Так… чьим же мифом вы стали?

— Прошу прощения? — спросил Золтан.

В его голосе послышалась нескрываемая забава.

— Чей миф вы положили начало? Михаила или Люцифера? Или, может, Самаэля? — Я уточнила с лёгкой усмешкой.

Золтан рассмеялся. Это был чистый, мягкий, приятный звук. В нём не было ни капли злобы.

— Это долгая история. Наверное, её лучше оставить на другой день. — Он процитировал мои же слова, а затем на мгновение задумался. — Я рад, что эксперименты Самира так и не увенчались успехом. Я счастлив, что наш мир был исцелён волей самих Древних.

— Ты знал?! — взревела в ярости Илена.

Каел сделал резкое движение, чтобы ринуться на Золтана и на меня. Ангел стремительно развернулся. По взмаху его руки из земли вырвались золотые цепи. Они опутали Каела, пригвоздив могучего Владыку к земле. Сковав его руки и ноги, они заставили его опуститься на колени. Каел отчаянно рвался, но не мог ничего поделать. Илена не умолкала:

— Ты знал о его безумных попытках? Предатель!

— Конечно, знал. — Золтан покачал головой.

Он оставил меня и направился к Каелу. Затем распахнул крылья. Заворожённая, я наблюдала, как свет лун причудливо преломляется в них. Свет рассыпался миллионом бликов.

— Самир искал способ спасти наш мир. Как я мог не согласиться с его целью? Я не желал гибели нашего мира. Каел, мой брат… ты ошибаешься. Ты должен отступить.

— Никогда!

— Теперь ты в абсолютном меньшинстве, — предупредил Золтан.

Его мягкий голос впервые приобрёл опасные, стальные нотки.

— Не заставить ли мне тебя вспомнить, против кого ты теперь выступаешь?

И в тот же миг Золтан изменился.

Всё в Нижнемирье имело свою тёмную сторону. Ничто в этом мире не было таким, каким казалось на первый взгляд. Даже сверхъестественное, ослепительное, совершенное воплощение ангела скрывало нечто. Нечто, таящееся в его глубинах.

И в данном случае это была его тень.

Из-за спины Золтана, отбрасываемая сиянием его крыльев, простёрлась тьма. Но теней было слишком много для одного человека. Слишком много извивающихся фигур. Словно с десяток людей стояли в одной точке — и каждый из них совершал что-то своё. Каждый чуть отличался от предыдущего. Каждый двигался чуть-чуть не в такт с остальными.

Когда Золтан поднял руку, тени двигались не синхронно с ним. Словно торопясь или, наоборот, нехотя повинуясь его воле. Золтан шагнул к Каелу — и одновременно в сторону, и назад, и в другую сторону. Всё разом.

Мужчина разделился на четыре версии себя. Затем на восемь, а потом и на сотню. Каждая — полупрозрачное отражение оригинала. Это было похоже на калейдоскоп или магический глаз. Дробящийся и невозможный. Проекции его сущности расходились из центра. Я никогда не видела ничего подобного.

У каждой версии Золтана были крылья слегка разного оттенка. Словно из оригинала вычли какой-то тон краски и выделили в отдельную сущность. Нет, не краски — цвета. Каждая версия Золтана была осколком цветового спектра. Они отделялись от его основного тела, меняя при этом окраску самого первоисточника.

Я, пошатнувшись, отступила назад. Я почти упала, почти села на хвост Горыныча. Слишком уж много всего обрушилось на моё восприятие разом. Мой змей защищающе подхватил меня гибким кольцом своей могучей плоти.

Мгновение спустя все версии Золтана, казалось, окончательно отделились. Теперь их было почти не счесть. Они расплывались и смешивались друг с другом. Тот Золтан, что подошёл к Каелу прямо передо мной, имел крылья воронёной черноты. Их было едва разглядеть. Они лишь скупо поглощали свет лун.

Но даже когда версии Золтана разделялись, они тут же сливались обратно. Они входили в единое целое по мере его следующего шага. Сливаясь, они возвращали ему первоначальный сияющий белый облик. Всё действо заняло секунду-другую. Его тень успокоилась. И то, что ангел только что продемонстрировал, угасло.

Это была демонстрация силы. Угроза, обращённая к Каелу. Но, как я подозревала, в не меньшей степени показанная и для меня.

Золтан взглянул на меня через плечо.

— Чьё имя я дал мифам, сударыня Нина, вы спрашиваете? Михаила или Люцифера? Самаэля или Азраила? Рафаила или Маммона? Боюсь, всё не так просто. Я не одно имя. Я — все они.