Он сразу понял, что она пришла. Грозная охрана древнего вампирского замка жалобно выла лишь при виде её одной.

–Спокойно, клыкастые, сегодня без подарков, – послышался с улицы звонкий, но хмурый девичий голос.

Охрана не сдержала облегчённых выдохов, а вот хозяин замка уже сам едва не взвыл, чуть было не уподобившись своим заклятым врагам – оборотням.

Алеина Митерей. Переливчатое, прекрасное имя заставляло вздрагивать от ужаса даже тех, кто по природе своей был убийцами, хищниками, опаснейшими существами всего Лормэта. Вампиры господствовали в стране, держали в страхе даже магов, подчинили своей воле низшую нечисть в окрестных лесах, но Алеина... Она была кошмаром всего их вида. Наказанием, о котором великие предки даже помыслить не могли. Карой за все когда-либо совершённые злодеяния.

–Анисушка! – прозвучало вопросительное уже в самом замке.

Граф Анис Волдекей Лиам Клыкоэн, самый древний из ныне существующих вампиров, уважаемый правитель клана Кровавой Луны, смело бросающийся первым во все схватки и неизменно одерживающий победу... вскочил с кресла и попытался позорно смыться через окно.

Драки драками, но не бить же женщину?! Тем более такую молоденькую, красивую, обманчиво-невинную... она же даже магической искрой не одарена.

«И слава Предкам!» – от души подумал улепётывающий к окну вампир.

И... не успел.

–Анисушка, – раздалось от двери удивлённо-опечаленное, – куда же ты, милый?

Все вампиры по природе своей обладали отменным слухом, вот и охрана у ворот замка тремя этажами ниже прекрасно слова девушки расслышала. Но смеяться над своим правителем не стали, лишь сочувственно посмотрели на окно, до которого граф Клыкоэн добежал, но открыть не успел, переглянулись и, не сговариваясь, свалили.

За убегом трёх вампиров мужчина следил с завистью и печалью. Он бы многое отдал за то, чтобы тоже оказаться как можно дальше отсюда. Граф даже всерьёз начал подумывать о строительстве нового замка. Где-нибудь глубоко-глубоко в Мёртвых лесах... да, придётся голодать, живые в те места не заглядывают, но хоть отдохнут.

Хотя-а... Вампир горестно вздохнул. С ещё большей печалью подумал: «Максимум отдо́хнем. Вряд ли даже легионы голодных мертвецов остановят эту женщину».

–Анис? – вновь позвала Алеина растерянно, грустно, но с надеждой.

И давно не бьющееся сердце дрогнуло.

Медленно обернувшись, древний с болью посмотрел на девушку.

Невысокая, худощавая, с острыми плечами, сегодня скрытыми под тканью явно нового красного платья из грубой, но добротной ткани. Тонкую талию обхватывал белоснежный, расшитый красными бусинами пояс. Две толстые, длинные, абсолютно чёрные косы с вплетёнными белыми лентами лежали на груди.

Бледное личико сердечком, большие ярко-синие глаза в обрамлении густых чёрных ресничек, смоляные бровки домиком, нежно-розовые губы, вздёрнутый носик.

На ногах не лапти – туфли. На небольшой каблуке, чёрные, кожаные. Дорогие.

Почему-то именно к ним прикипел взгляд вампира. Обувь была... странной, не в привычке Алеины. Она бы босиком ходила, но сама такое не надела.

Да и в целом девушка выглядела странно. Не как всегда.

–Я немного соврала твоим ребятам, – не дождавшись ответа, выдавила из себя девушка, и Анис только теперь расслышал за показным весельем едва сдерживаемые слёзы. – Сказала им, что сегодня пришла без подарков, но... на самом деле, я принесла кое-что для тебя.

Из старого, совершенно не сочетающегося с нарядом тёмно-зелёного мешочка на поясе показалась головка чеснока... древнего передёрнуло.

Нет, вообще вампиры чеснок очень уважали, даже любили, чего и не скрывали никогда, на свою голову. Они просто не знали, что однажды повстречают такую добрую, щедрую, заботливую девочку. Убийственно заботливую. Помня о тёплых чувствах клыкастого народа к этому травянистому растению, Алеина появлялась неизменно с «подарками» – головкой чеснока для каждого из ныне проживающих в замке вампиров, благо их тут сейчас всего тринадцать и было. Вот только приходила черноволосая беда с такое периодичностью, что очень скоро у ночных убийц любовь к чесноку сменилась неприязнью, нелюбовью, а в конечном итоге ненавистью и абсолютной непереносимостью.

Корнеплод разместился в ладошке, её, подрагивающую, девушка протянула к Анису, оставаясь при этом на пороге комнаты. Ещё одна странность. Обычно она, не церемонясь, вихрем проносилась по всем интересующим её помещениям, заглядывала во все углы, разваливалась в кресле и принималась самозабвенно вещать о своих делах, планах, мыслях...

Сегодня нет.

И это напрягло вампира. Сильнее, чем он мог бы предположить.

–Алеина, – позвал, наконец, хрипло, внимательно заглядывая в синие глаза, – что случилось, девочка моя?

И сам не понял, почему расставил руки в приглашающем жесте, но не передумал и не шевельнулся, позволив девушке пробежать через всю гостиную и рухнуть в его объятья.

Её трясло. То, что было незаметно издали, теперь стало очевидным. Быстро стучало, словно мечтая вырваться на свободу, сердце, дрожала от хриплого дыхания грудь, сотрясалось всё хрупкое тело, доверчиво сжимаясь в сильных руках того, кто убивал всю свою жизнь, а теперь стоял и не шевелился, боясь любым неосторожным движением причинить вред, сделать больно.

–Анисушка, – всхлипнула она и прижалась сильнее, не сдержалась, заплакала, поливая горькими слезами чёрную шелковую рубашку.

Рубашку вампиру было не жаль, а от вида такой Алеины давно мёртвое сердце разрывалось.

–Али, – позвал беспомощно и машинально погладил девичью головку, невольно стремясь успокоить, – расскажи мне, кто тебя обидел? Я оторву ему голову, девочка моя.

–Тётушка, – с трудом расслышал граф приглушённые его собственным телом и рыданиями слова, – она... сватов в дом привела. Ярополк, сын Светозара, мага столичного... он... меня... на мне... жениться хочет, а тётя не препятствует, ты представляешь? Платье новое принесла, туфли эти несчастные... а я, дура, ещё радовалась!

Алеина была редкостной болтуньей, так что Анис хорошо знал о её непростых отношениях с тётей, которой Али досталась ещё ребёнком, когда её собственные родители погибли, упав с повозкой и конём с обрыва. У сестры Алиной мамы была своя дочь, а племянницу она не жаловала от слова «совсем». Но хоть на улицу не выгоняла да кормила. Алеина знала, что рано или поздно тётя попытается от неё избавиться, но чтоб за мага сватать... такого девушка не ожидала. И не желала.

Справившись с охватившим её отчаянием, Али продолжила бормотать:

–Они вдвоём пришли, в одеянии маговском, с перстнями принадлежности магической гильдии. Всем своим видом показывали богатство, статус, благородное происхождение. Всем видом говорили: мы делаем вам одолжение.

Резко отстранившись, но не освобождаясь из вампирьих объятий, черновласка вскинула голову, полными злых слёз глазами посмотрела в серебристые глаза графа Клыкоэна и с негодующим, гневным звоном в голосе тихо отчеканила:

–А мне одолжения не нужны. И богатства их тоже не нужны. Я за любимого замуж хочу, понимаешь?

В окутанной тьмой душе что-то дрогнуло и вдруг стянуло болью. Сильные ладони судорожно дёрнулись, Анис лишь в последний момент поборол желание, даже необходимость прижать синеглазое чудовище к себе и не отпускать.

Но удержался.

И хрипло спросил:

–А он есть, любимый?

И застыл в ожидании страшного ответа, сам про себя удивляясь, с чего вдруг реакция такая, мысли и желания такие?

Алеина вздохнула, уже не плача, шмыгнула сопливым носом и сама вернулась в объятья монстра. Обняла его обеими руками, прижалась крепко-крепко, разместив голову на тяжело вздымающейся груди.

–Нет, – сказала просто, – но когда-нибудь точно появится. И это будет не Ярополк.

–Кто-нибудь с титулом? – прохрипел вампир.

Осторожно, боязливо положил ладони на спину девушки. А она и не вздрогнула.

–Ага, – хмыкнула весело, – только не граф.

–Почему нет? – её ответ неожиданно ощутимо резанул по мужскому сердцу, заставляя Аниса серьёзно задуматься: а действительно ли мёртв столь важный орган или просто притворяется?

–У меня уже есть один граф, – снова вздохнула Алеина. – Граф Клыкович.

–Я Клыкоэн, – машинально, но впервые без обиды и злости исправил древний.

Али усмехнулась, как умеет только она – напрочь хулигански, и тут же заговорила так невинно-невинно:

–Я тебя обнажённым в бане видела, а потом ещё раз в зарослях крапивы, тоже обнажённым, если ты забыл. Так что перед клыкастыми своими нос задирать будешь, великого правителя изображать. А для меня останешься Клыковичем.

У древнего ощутимо дёрнулся глаз.

–Алеина, Солнце моё, – прошипел вампир, вынужденный контролировать собственное тело и не сжимать девушку. Она этого могла просто не пережить. – Напомнить тебе, кто вломился ко мне в баню и загнал в заросли крапивы?

–Ну напомни, – ничуть не испугалась та, – все вампиры уржутся, когда узнают подробности этой замечательной истории.

О, тут она была права, Анис даже не сомневался. Его народ действительно подохнет от смеха, если среди них пойдёт история о том, как великий, ужасный, непобедимый, гордый граф Клыкоэн скакал по кустам, в чём мать родила, шипел волчьи ругательства и обещал оторвать голову человечке. Всего лишь человечке. У неё даже магии не было!

–С-с-солнце моё! – просвистел вампир ругательство.

–Луна моя, – передразнила она, хмыкнула и тут же велела: – заткнись, я не всё рассказала.

Анис показательно возмущённо фыркнул, а сам, пользуясь тем, что девушка не видит, улыбнулся. Но тут же вновь стал серьёзным, едва она продолжила рассказ:

–Я ему отказала. Сказала, что скорее умру, чем подачку приму и соглашусь за него замуж выйти.

Вампир напряжённо сглотнул. Он слишком хорошо знал магов, воевал с ними всю свою жизнь, чтобы быть уверенным: так просто отказ Ярополк не примет. Маги слишком гордыми и самоуверенными были, чтобы на подобное глаза закрывать, достойно принимать поражение и уходить.

–Алеина, – очень серьёзно позвал граф, сместил ладони на острые женские плечи, осторожно отодвинул её от себя. Девушка подняла голову, вопросительно заглянула в его глаза, ожидая слов дальнейших. – Это очень серьёзно, девочка моя. Подумай хорошо, вспомни – уходя, маг тебе подарок прощальный не оставлял?

Качнув отрицательно головой, Али тут же застыла без движения и дыхания. Ярко-синие глаза распахнулись от ужасающего осознания, в груди застучало сильнее и быстрее молодое сердце. И стучало всё быстрее и быстрее, пока черновласка не со страхом – с мольбой и отчаянием вглядывалась в глаза жестоко монстра и убийцы.

–Тш-ш, – успокаивающе шепнул Анис, обхватывая ладонями её лицо. – Без паники, Али. Дыши, давай, вдох, выдох...

Он задышал сам, показывая, как надо, и несколько последующих минут, пока девушка успокаивалась, в замке царила тишина.

И только когда сердце вернулось к относительно нормальному ритму, граф Клыкоэн спокойно, ровно, словно не случилось ничего страшного, спросил:

–Что это за вещь?

–Венок ромашковый, – вновь бледнея, слабо прошептала девушка.

Анис очень хотел мрачно выругаться, но сдержался и теперь, вместо этого ласково, нежно задал другой вопрос:

–Ты его надевала?

Али отрицательно закачала головой. В синих глазах заблестели испуганные слёзы.

–Вот и умница, – улыбнулся ей вампир, приободряя. – Где он?

–В траву у дома выкинула, – пробормотала девушка и всё тем же слабым, растерянным голосом попросила: – Анисушка, скажи мне, что происходит. В этом венке... в нём что-то плохое, да?

С такой бесконечной наивностью, отчаянно сопротивляясь мысли о том, какими подлыми бывают люди.

–Да, – граф и хотел бы смолчать, да не смог, беспомощным себя под взглядом её ощущал, – кое-что очень, очень плохое. Ты молодец, что на себя его не надевала. Пойдём, покажешь, куда выкинула.

–А потом?

–А потом мы магу тоже подарок сделаем, – за размеренным, успокаивающим тоном девушке отчётливо послышалась угроза.

–Что, тоже венок? – удивилась она.

Вампир призадумался, устремил взгляд к высоким потолкам гостиной.

–Боюсь, – проговорил медленно, – венком его не заинтересуешь. Давай ему лучше девушку подарим?

Тихо охнув, Али попыталась отшатнуться, но Анис удержал. Вернул смеющийся взгляд на её лицо и поспешил успокоить:

–Вампиршу.

–Ещё лучше! – ничуть не обрадовалась синеглазка.

–Гномку? – внёс новое предположение граф.

Алеина прекратила вырываться, возмущённо выдохнула и свела тёмные брови у переносицы.

–Что тебе гномы сделали?

–Аргумент, – вынужден был согласиться вампир. – Тогда гоблиншу.

Проклятье всех вампиров не согласилось и на это.

–Ты что задумал, Клыкович? – вопросила с подозрительным прищуром.

Анис растянул губы в загадочной предвкушающей улыбке и не ответил.

* * *

Тётя Алеины вылетела из дома с вилами наперевес, едва заметила подходящую по лесной тропинке племянницу – и молча унеслась обратно за дверь, когда разглядела за спиной девушки величественную фигуру графа вампиров.

Али жила в деревеньке недалеко от замка, про вампиров тут не просто знали – их собственными глазами наблюдали с пугающей частотой. А потому рисковать собственной шкурой тётя Алеины не стала, решила пересидеть дома.

Анис лишь беззвучно хмыкнул и на миг изогнул уголок губ в усмешке.

Но дальше было уже не смешно. И даже не улыбательно.

–Стой, – в два шага догнав девушку, преградил вампир ей дорогу, напряжённо вглядываясь в заросли травы. – Ни шагу, Али.

И тяжело пошёл туда, где трава была не высокой, сочной, зелёной, а чёрной, загнувшейся, поражённой смертельной магией.

Граф Клыкоэн подходил без страха – ему, мёртвому, такая магия навредить не могла. Приблизился, медленно присел, мрачно вгляделся в ромашковый венок. Ему, в отличие от травы, ничего не было. Белые цветочки с желтой сердцевиной даже не подвяли.

–Это что же, – раздалось вдруг прямо за мужской спиной, – Ярополк меня проклясть пытался?

Резко обернувшись, Анис яростно зашипел. Али тут же отпрыгнула на два шага назад, но испугаться и не подумала, смотрела на него с тревогой, вопросительно, ответа на вопрос ожидая.

–Да, – глухо подтвердил граф, вновь к венку поворачиваясь.

Вглядевшись, с верно растущей яростью считал в «подарке» десяток проклятий на невезение, нелюбовь, провал в любом начинании, безденежье, несчастье... Стиснул зубы, сжал кулаки. Разглядел пару заклинаний на ослабление здоровья, повышенный риск заболеваемости, предрасположенность к неизлечимым болезням.

–Али, – позвал со звоном, медленно выпрямляясь, но не оборачиваясь. Знал, что сейчас его серебристые глаза были налиты кровью, а бледная кожа приобрела пепельный оттенок. Знал и не хотел пугать. – Луна моя, я передумал. Не будем мы ему ничего дарить.

Тихий боязливый шаг позади.

–Не подходи, – тут же вытянул руку назад граф, останавливая, но не поворачиваясь.

И она остановилась. Постояла, раздумывая над его словами, и вдруг выдала:

–У Ярополка дом на окраине леса.

Прозвучало задумчиво и невинно... так невинно, что вмиг успокоившийся вампир скинул на пострадавший от заклятья участок земли заклинание, заставляя траву сгореть вместе с венком и магией, обернулся, вплотную подошёл к черновласке и заинтересовался:

–Так, и что предлагаешь?

Она ничего не предлагала – она улыбнулась. И с ещё большей невинностью пропела:

–Ты, помнится, всю лесную нечисть подчинил...

Именно в этот момент граф Анис Клыкоэн понял, насколько попал. Потому что часом ранее, наконец, понял другое – что ни за что на свете, ни при каких обстоятельствах не готов отпускать Алеину Митерей, наказание всех вампиров, его персональный доброжелательный, заботливый кошмар. Что его по природе не способное биться сердце разрывается, когда он видит слёзы на прекрасном женском лице. Что он готов зубами рвать глотки всех, кто осмелится обидеть её хоть словом.

Анис осознал то, что следовало понять уже давно.

Алеина – его. От макушки до пяток, вся без остатка – его. Каждым ехидным словом, каждым заразительным смешком, каждой улыбкой, каждым взглядом.

И он не готов отдавать её другому. Не готов отпустить.

Только не её.

* * *

Что она в замке, древний вампир осознал сразу. Улыбнулся, не скрывая охватившего его предвкушающего счастья, пронёсся мимо бледной охраны, ворвался в замок. Замер, принюхиваясь, безошибочно понял, куда держать путь. За секунду всего оказался на третьем этаже, а вот перед дверью в нужную гостиную помедлил, прислушиваясь.

Спокойное дыхание, размеренное биение сердца... смешок. Тихий, но очень ехидный.

Окрылённый счастьем и нетерпеливым предвкушением, граф легонько толкнул дверь и скользнул в помещение.

Алеина стояла у открытого окна. Прекрасная, как и всегда, с растрёпанной чёрной косой, в любимой белой рубашке с красными узорами, сине-зелёной юбке, босиком.

Крохотный, изготовленный специально для неё золотой бинокль с магически усиленными линзами держала у лица. Оказалось, что из вампирского замка прекрасно видно дом мага Ярополка. Али очень радовалась, когда это выяснилось, и так и не узнала, что для прекрасного вида Анису пришлось договориться с лесной ведьмой о частичном перемещении леса.

С нечистью договариваться нужды не было, они графу Клыкоэну и так подчинялись. А потому теперь боровики в маговском огороде выращивали поганки... и чеснок. Очень, очень много чеснока. Кикиморы во дворе озеро вырыли, причём за ночь всего, и теперь жили там с русалками, водяным и прочей водной мелкой нечистью. Банники оккупировали баню, бессовестно тратили все дрова и горячительное содержимое погреба – последнее им поселившийся в доме домовой вытаскивал, они его за это с собой в баню брали. А ночью все новоиспечённые соседи мага разводили костры, водили хороводы и горланили песни и некультурные частушки.

Маг страдал, выл, проклинал всех на свете, тщетно пытался нечисть со своих земель выгонять, но к отцу в город не уезжал. Анис Ярополку подарок всё же сделал – ленту белую, из волос Алеины вытащенную. А вместе с ней приворот любовный, ведьмой сделанный, а потому не рушимый ни магией, ни временем. Относить подарок отправил орчанку – фигурой с доброго парубка, два метра ростом, такой же ширины разворотом плеч, кулаком размером с голову мага. Одинокую, но гордую и принципиальную, от магов нос воротящую.

Ох, сколько же раз Ярополку этим кулаком в голову прилетало... и всё равно магу мало было, всё равно упрямо в лес уходил, к дому орчанки, у порога с цветами караулил, песни любовные пел, даже предложение руки и сердца делал. Раз двадцать уже. Но дама упёрто стояла на своём, раз за разом отправляя мага к предкам.

Так что и неясно, кто в итоге страдал больше и более упрямым был.

Анис кашлянул, привлекая внимание. Отняв бинокль от лица, Алеина мигом обернулась. Лицо её осветила радостная улыбка, в синих глазах засверкало счастье, с розовых губ слетело нежное:

–Анисушка.

Он не решался до последнего. Задавался вопросом, ответит ли Али ему согласием, разделит ли чувства, полностью захватившие его самого.

Но ожидание с каждым днём становилось болезненнее и невыносимее. Каждый вечер ему становилось всё труднее отпускать её домой. Каждое утро от самого восхода солнца Анис стоял у окна и с нетерпением, напряжением высматривал хрупкую фигуру на лесной тропинке. Придёт ли сегодня? Не случилось ли чего?

Это было подобно невыносимой, самой жестокой пытке.

Он больше не мог так жить.

И сегодня, едва солнце коснулось горизонта, поднимаясь, улетел в город. Его не было половину дня, но в итоге Анис вернулся с заветным.

И не сомневался больше. Не мог сомневаться, видя восторг и радость при виде него на лице его любимой.

–Алеина, – шаг вперёд, – я больше не могу скрывать это от тебя, – опустился не на одно – сразу на оба колена, заставив удивлённо охнуть девушку, – ты стала моим миром, девочка. Моим дыханием, моей Луной, моей жизнью. Тысячу лет мёртвое сердце не билось, ему просто не для кого было биться, всю эту тысячу лет у него не было тебя. У меня не было тебя. Ты принесла смысл в само моё существование. Я готов на что угодно, лишь бы на твоём лице цвела полная счастья улыбка, а в глазах сверкали только слёзы радости. Пожалуйста, Алеина, позволь мне каждый день до скончания веков делить с тобой каждый счастливый миг, и я обещаю, что не подпущу к тебе ни одного мгновения горя и несчастья. Луна моя, сделай меня самым счастливым вампиром в истории, прими мои руку и сердце и стань моей женой.

И время застыло вместе с затаившим дыхание вампиром, ожидая ответа, который, без преувеличения, решит его судьбу. Их судьбу.

А Алеина стояла, до глубины души шокированная признанием, и едва сдерживала слёзы. Это было так внезапно, так неожиданно, но вместе с тем и так прекрасно – невыносимо прекрасно. И в душе цвели, распускаясь, весенние цветы радости, счастья, любви.

Любви, которая уже некоторое время таилась и в ней самой.

Любви, из-за которой покидать вампирский замок с каждым днём было всё тяжелее, а по утру ноги сами несли назад.

Любви, от которой душа пела, от которой так хотелось постоянно быть рядом с Анисом, болтать всякие глупости без устали, лишь бы улыбнулся, посмеялся, поговорил с ней ещё.

И не прогонял. Больше всего на свете Алеина боялась, что однажды надоест графу Клыкоэну и услышит от него самые страшные слова. Что он уйдёт, лишив её возможности придти, и на века заберёт с собой её сердце.

–Анис, – поверить в услышанное Али было очень сложно.

Горло сжало спазмом, по щекам потекли горячие слёзы, душа разрывалась на части от счастья и неверия.

–Алеина, – вампир опустил протягиваемую с кольцом руку, помрачнел, тут же вскочил на ноги и оказался возле любимой, но прикасаться к ней побоялся. – Я напугал тебя, Луна моя?

–Что ты, – всхлипнула она, – я счастлива...

В первое мгновение древний решил, что ему послышалось. Замер, не веря, и осторожно переспросил, до ужаса боясь услышать отказ:

–Ты... согласна?

Девушка всхлипнула ещё раз и расплакалась, не сдерживаясь.

–Да, Анис, да. Я согласна, – не смотря на слёзы, на губах цвела широкая, полная нежности, радости, счастья улыбка, нашедшая полное отражение на лице вампира.

Золотой ободок был осторожно надет на тоненький пальчик, а сама Алеина тут же оказалась подхвачена и закружена по комнате. Первый вскрик неожиданности сменился звонким заразительным смехом, который с улыбками и выступившими на глаза слезами умиления слушали все вампиры замка. Они были рады за своего графа, впервые за столько лет отыскавшего своё счастье.

–Это что же, – едва оказавшись на полу, но продолжая покоиться в нежных объятьях любимого, спохватилась синеглазка, – я теперь буду графиней Клыкович?

Анис даже поправлять не стал, лишь рассмеялся и, склонившись, впервые в жизни подарил Алеине поцелуй. Её самый первый, нежный, ласковый, неторопливый поцелуй с привкусом радостных слёз и бесконечного счастья.