Открываю глаза и сразу хочется сдохнуть. Малейшее движение, отдаётся дикой болью в голове.  Во рту и горле всё пересохло и полное  ощущение, что кто-то нагадил. Противно. И жутко хочется пить.

Пытаюсь вспомнить события минувшей ночи, с трудом поворачивая голову, в поисках доказательств: перед глазами расплывается Наташкин голый зад.

Зачётная у неё задница – первая мысль, что приходит  в голову. Не то что, кости обтянутые кожей, с которыми приходиться работать. Значит, жив – делаю вывод и заглядываю под простынь – в трусах. Очень жаль. Выходит всё, что было вчера, не сон. Лучше б я сдох.

С этой оптимистичной мыслью бросаю сразу две таблетки аспирина в бутылку с водой и терпеливо жду, пока улягутся пузырьки, наблюдая за лёгким фейерверком, отдающимся сейчас адской болью в моей голове. Наконец вливаю в себя успокоившийся чудо-коктейль и почти с облегчением откидываюсь на подушку в ожидании живительного эффекта.

На смену медленно отступающей  головной боли, приходят неприятные  воспоминания, отдающиеся  уже болью в сердце.

Осторожно тяну  руку за телефоном, стараясь минимизировать последствия бурной ночи, всё ещё надеяться на чудо, но… -- нет. Чудес не бывает. На экране телефона так и висит её сообщение:

«Я беременна. Это твой ребёнок. Забери меня от него»

Закрываю глаза. Не хочу просыпаться …

Наверное, никогда уже  не смогу забыть её слова, которые услышал в ответ на моё предложение выйти за меня замуж: «ты же инвалид!  Даже стриптизом сейчас не сможешь подрабатывать. На что мы будем жить?» – выдала мне она, не моргнув глазом, после того, как громко стонала от моих ласк и просила не останавливаться…

Собранная по кусочкам нога, начинает  нестерпимо ныть,  перебивая жуткую боль в голове. Но никогда в сердце. Растираю грудь руками, чтобы избавиться от, ставшей уже хронической, болевой точки.

Кидаю взгляд на Наташу, сладко посапывающую, свернувшись калачиком на противоположном краю кровати.

Аккуратно встаю и прихрамывая, как всегда, когда вспоминаю её, ковыляю  в душ.

После её сообщение, решил тупо нажраться, разделив своё одиночество и боль с хостес-девочкой в ночном клубе. Они идеальные собеседницы для тех, кто хочет излить душу.

После нескольких бокалов, мы уже обнимаемся с ней, как старые приятели, и я выливаю в её уши,  всё то дерьмо, что скопилось у меня внутри. Она молча слушает, иногда что-то говорит, всхлипывает и разрешает трогать  свои сиськи, сама уже еле ворочая языком от принятого алкоголя. Завтра она  ничего не вспомнит. Завтра у неё будет другой. Такой же, как я, одинокий, с израненной душой. Здоровые к ним  не ходят.

Я бы тоже сейчас  хотел всё забыть. Но нет, …я помню.

Холодный душ немного приводит в чувство. От тяжёлых мыслей, правда, не избавляет, но от них и нет лекарств. Надеюсь только на время…

Быстро одеваюсь. Отсчитываю деньги, кладу их на тумбочку и иду на выход. У меня сегодня ещё куча дел. Успеть бы.

-- Ты оставил мне деньги… -- недовольно окликает меня Наташа.

Поворачиваюсь: сидит, насупилась.

-- Мало? – я вроде не пожалел, но кто знает...

-- Я не проститутка, -- надула пухлые губки.

Молоденькая совсем…

-- Я знаю, -- не хочу её обижать. -- Возьми выходной, ты мне очень помогла вчера. Открываю дверь.

-- Венер, -- оборачиваюсь. – Я не Наташа

-- Оо…, -- удивлён. Неудобно получилось, -- почему сразу не сказала?

Пожимает плечами:

-- Да ты и не спрашивал, думала тебе просто так нравится…

-- И как же тебя зовут, прекрасная незнакомка? –не буду же ей сейчас объяснять, что тут, каждая вторая соотечественница, стоящая на дороге или работающая в ночном клубе – Наташа. Я привык. Пришёл в клуб, имя сказал, мне подогнали.

-- Николь – отвечает, расплывшись в довольной улыбке.

-- Мне пора, Николь. Отдыхай. Номер оплачен, завтрак включён.

-- Венер, -- опять зовёт. – Ещё придёшь?

-- Не знаю, -- пожимаю плечами. --  Уезжаю сегодня. – не хочу её обнадёживать. И обижать не хочу.

Знаю, как это больно, любить того, кому ты не нужен…