– О великий Мамона, приди на мой зов!..

А так хорошо все начиналось! Милая девушка Соня умела быть очаровательной, заинтересованно слушать, смеяться шуткам и готовить отличный борщ. А еще она была темной магичкой – идеальная пара для темного мага. Нас ведь гораздо меньше, чем тех же светлых и тем более разных стихийников.

И ведь с ней я на какое-то время даже пошатнулся в своем убеждении…

Но нет, когда очухиваешься на кладбище, прикованным к камню явно алтарного назначения, а недавняя возлюбленная рядом с тобой взывает к одному из демонических князей, отвечающему за власть и богатство (корыстолюбивая тварь! – недавние чувства как корова языком слизала, ну да и неудивительно)… Все сразу становится на свои места: бабы стервы! Не единожды ведь уже жизнь этот постулат подтверждала, но я опять на те же грабли. В этот раз, кажется, фатально.

Голый, с кляпом во рту (чтоб не отвлекал криками и проклятьями, видимо), я лежал на прохладном камне (ночь ведь, пусть и летняя) и прощался с жизнью.

Оковы явно непростые, ибо дар совершенно не отзывался, нож жертвенный – вон как искрами силы по лезвию посверкивает, справа Сонька со своим речитативом, слева мужик тощий – судя по рукам – в балахоне, воздевший эти самые руки с зажатым ножом в размахе… Одно резкое движение, и жизнь оборвется.

Нет, я, как очнулся, конечно, попытался подергаться, но только запястья с лодыжками натер до боли, а потом успокоился, увидев мрачную улыбку на лице Софии. Какое несоответствие упаковки и содержания оказалось.

Сонечка выступала на сцене нашего Театра Драмы, но мечтала о столице и всемирной славе. Ну или хотя бы всероссийской. Мне казалось – перебесится. Да и я не бедствовал – вполне в состоянии разные женские хотелки обеспечить. С развитием магическим тоже помогал.

Конечно, темные маги – не образец дружелюбия и доброты, но мы скорее все же эгоисты, чем преступники, ибо Магоконтроль бдит. На что надеется девчонка? На подаренную мощь? Что ее не вычислят? Что демон каким-то образом затрет отпечаток ее силы? Может, конечно, но тут надо предложить что-то поценнее, чем душа в обмен. Хотя кто ее знает, до чего додумается? Я теперь ни в чем не уверен.

А ведь собирался сегодня сделать предложение! Годовщина отношений, все дела… Да еще и пару дней назад сон приснился с древним слепым дедом. Оракулом наверняка. Так-то никто не знал, как этот Оракул выглядит, но кто это еще мог быть?

«Твоя путеводная звезда близко, темный. Сложен будет путь, непривычен. Иди за ней, не упусти, не потеряй, и обретешь счастье».

Тогда, на следующее утро, я еще подумал: какая там еще звезда близко, если Сонечка – вот она, рядом же? Интересно, сдохнуть на жертвенном алтаре – это считается за сложность?

Тьма, какой бред лезет в голову перед смертью! С усилием отвел взгляд от сверкающего кончика лезвия и посмотрел в звездное небо. Хоть красотой насладиться напоследок, а то в последнее время все как-то не до таких мелочей. И еще раз мысленно поругать Оракула – напророчил! Больно коротким этот сложный путь получился… А если все же принять, что он о другом, о будущем, то как это стыкуется с моей растянутой на алтаре тушкой? Видимо, и у предсказателей случаются сбои.

«Слышь, Оракул? Брехня – твои слова! Звезд надо мной полно, это да, только вряд ли какая тянет на путеводную».

Ругался я, разумеется, мысленно. Даже не пытался звуки издавать, чтоб эти долбаные жертвоприношатели не радовались от моего отчаяния. Краем глаза уловил движение и еще сильнее, до боли, всмотрелся в темное небо…

Неожиданная яркая вспышка заставила прикрыть глаза от резанувшего света, а в следующий момент грудь обожгло болью, слева раздался тяжелый удар, потом вскрик и хруст, что-то неразборчивое и явно ругательное. Удивительно, но сознание не выключилось. Горе-жрец промахнулся?

Время растянулось.

Я открыл глаза, в тот же момент понимая, что слева никого нет. Скосил взгляд на грудь – кинжал вогнан почти до рукояти. Тупая, но горячая боль разливалась по телу, а под ребрами нарастала тяжесть. Слева снова движение, и с земли поднялась худощавая фигурка. Без плаща. Образ воспринимался кадрами: длинные волосы, полосатые какие-то; красивое лицо; глаза… Вот глаза прям продирали: светлые, в темноте почти белые, наполненные леденящим сиянием. Огромная сила!

Странно, всегда думал, что Мамона – мужского рода, а тут демоница, видимо. Переведя изучающий взгляд с меня на Соньку, она презрительно скривилась.

– Ты совсем придурошная? Кто призывает демона на кладбище без поддержки некроманта?! Недоучка криворукая!

А голос-то какой! Сочное контральто, каким только в опере петь. Благодаря Соньке я в этом худо-бедно начал разбираться.

Бывшая промолчала буквально секунду, а потом как заверещит:

– Васенька!!! Ты его убила, сука!

И запульнула в пришелицу (не демоницу все же: я, конечно, в отличие от Соньки, не мог сейчас почувствовать природу ее силы, но после слов незнакомки и дар особо не требовался; к тому же появилась она еще до жертвоприношения) чем-то из нашего арсенала. Ага, Васенька, значит? Она мне еще и рога наставляла?!

На этом моменте воздух в легких кончился, и пришлось сделать вздох – а то от всего произошедшего даже дышать забыл. И это было ошибкой: заклокотало сначала в груди, потом в горле, а в следующее мгновение я почувствовал соленый металлический привкус во рту. Черт! В сердце не попали, но легким хана. И магия по-прежнему отрезана…

Не выжить. Впрочем, я ж давно это знал. Жаль.

Где-то сбоку дрались магички, судя по вспышкам заклинаний, а у меня перед глазами замелькали темные пятна, потом и вовсе сознание кануло во тьму. Быстро. Хорошо.

***

Чуть ранее где-то в другом месте

– Ну вот и свиделись, Лайзари… – Над каменным саркофагом в освещенном факелами склепе склонилась высоченная рогатая фигура. Крышка была сброшена на пол, а когтистый палец осторожно погладил нежную кожу на прекрасном, молодом лице. Вечно-юном. – Ты же не думала, смертная, что сможешь меня обмануть?

Раскатистый хохот леденящим душу эхом разнесся под каменными сводами. Рогатый гость с вполне приятным, надо сказать, лицом достал подготовленный загодя фиал, нарисовал в воздухе несколько светящихся фигур, утробно, но неразборчиво что-то пробормотал, и… Воздух над мертвой девушкой задрожал и засиял, обретая призрачную форму, а потом сияющий сгусток стянулся в фиал, казалось не имеющий крышки.

Какое-то мгновение ничего не происходило, но вот ресницы девушки дрогнули, а следом распахнулись глаза, сияющие потусторонним льдистым светом.

– Нет! Отойди от нее, тварь!

В спину прилетело темное заклятье, от которого рогатый слегка пошатнулся, а потом стремительно развернулся, оскаливаясь, и в мгновение ока оказался возле вбежавшего в склеп мужчины с клинком из молний. Одной рукой он схватил нападавшего за горло, а второй перехватил вооруженную руку и вновь практически переместился к саркофагу, прогибая своего пленника через каменный бортик. Чтобы в следующий миг у почти обездвиженного смертного глаза расширились до предела, а лицо исказилось от ужаса.

Потому что его мертвая госпожа уже сидела в своей усыпальнице и спокойно смотрела на него. Упущенного мгновения рогатому хватило.

– Обезвредь его!

В лице мертвой красавицы ничего не дрогнуло, она лишь произнесла равнодушно:

– Замри, Саливен. Не сопротивляйся.

Тело названного Саливеном тут же обмякло, а из горла вырвался стон отчаяния.

Рогатый же довольно ухмыльнулся.

– Умница, девочка. Таки привязала его клятвы на душу? А вот пожелать бессмертия вместо вечной молодости тебе никто не подсказал, да? Глупые смертные, считающие, что могут дурить голову или приказывать высшим демонам! Ничего, мы еще посмотрим, кто кого. А пока… – Глаза демона довольно сверкнули золотом, и он ухмыльнулся, переводя взгляд на обмякшего в его хватке мужчину. – Кушать подано, моя дорогая. Устройте здесь переполох, чтобы нам на первых этапах никто не помешал.

Поднятая перевела алчный взгляд на свою «пищу», хищно улыбнулась и положила бледную ладонь на часто вздымающуюся грудную клетку живого человека. Пока еще живого. И, не отводя от него глаз, ответила:

– Да, мой господин.