Воздух пах серой и пеплом. Даже сквозь плотную ткань крытого экипажа этот проклятый запах пробивался назойливым шлейфом, въедаясь в лёгкие и волосы. Он словно хотел заставить меня прочувствовать всё заранее, ещё на подъезде — я въезжаю не просто в чужой дом, а в самое логово чудовища. Экипаж дёрнулся, сделав последний зловещий поворот, и затем резко остановился. Сердце моё, вопреки всем моим приказам сохранять спокойствие, замерло, а потом застучало где-то в горле. Приехали.

Скрипнули тяжёлые засовы, дверь распахнулась, и противный запах ударил в нос с новой силой, теперь смешанный с чему-то острым и металлическим, словно раскалённое железо или кровь. Я сделала глубокий вдох, собираясь с духом, и вышла, отказываясь от помощи молчаливого стража в угрюмых чёрных доспехах. Моё дорожное платье когда-то было цвета лесной зелени, теперь же оно поблёкло и покрылось пылью, но я выпрямила спину и подняла подбородок. Они могли отнять у меня всё — дом, семью, положение… но не достоинство. Никогда.

Меня встретил худой человек с лицом старого пергамента и холодными глазами-щёлочками. Он что-то пробормотал, представился, но я не стала вслушиваться. Какая разница? Я была здесь вещью, а вещам не следовало вникать в это всё.

Меня повели по бесконечным мрачным коридорам, высеченным прямо в чёрной скале. Светились странные шары на стенах, отбрасывая неестественные багровые тени, а из глубоких провалов по левую руку доносился низкий, наводящий ужас гул — будто где-то очень глубоко дышало что-то огромное и древнее. Я сжала кулаки, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Это была не просто крепость. Это было сердце вулкана, приручённое и обузданное колдовской силой её хозяина.

И вот, наконец-то, мы остановились перед огромными дверьми из тёмного, почти чёрного дерева, окованными бронзой. Две половины бесшумно распахнулись, и я увидела Его.

Тронный зал. Он был огромен, пуст и ужасен. Ни роскоши, ни фресок, ни знамён. Только голый, отполированный до зеркального блеска камень и лёгкая, стелющаяся по полу дымка. В конце зала, на возвышении, стоял простой трон из тёмного базальта. И на нём сидел Драэлон.

Он не был в тот момент драконом. Но в нём и так чувствовалась звериная, примитивная мощь. Высокий, широкоплечий, облачённый в простые чёрные одежды, он больше походил на разъярённого хищника, на мгновение принявшего облик человека. Его волосы были цвета воронова крыла, собранные у лица в несколько коротких кос, а глаза… Боги, его глаза. Они светились тусклым алым светом, как тлеющие угли, и в них не читалось ровным счётом ничего, кроме холодной, безразличной жестокости.

Мужчина толкнул меня в спину, заставляя сделать несколько шагов вперёд.

— Подойди ближе, — голос Драэлона был низким, вибрирующим и отозвался где-то в костях. — Я не люблю напрягать зрение.

Я подошла, остановившись в паре метров от трона. Мой взгляд упёрся в его массивные сапоги.

— Так вот какая она, — протянул он с ленивым интересом. — Дочь лорда Дэриана. Того, который так громко кричал о своей чести и так же громко сбежал с поля боя, бросив своих людей на растерзание.

Гнев, жгучий и яростный, ударил мне в голову. Он лжёт. Он знает, что лжёт.

— Мой отец не бежал, — прозвучал мой голос, хриплый от долгого молчания, но твёрдый. — Его предали. Как предают все трусы, когда пахнет жареным.

Угли его глаз вспыхнули ярче. Он медленно поднялся с трона, и его рост заставил меня почувствовать себя крошечной. Он подошёл ко мне вплотную, и я ощутила исходящий от него жар, словно от раскалённой печи.

— Мило, — прошипел он, его дыхание пахло дымом и дорогим вином. — Щенок пытается кусаться. Твой отец проиграл. Его земли теперь мои. Его титулы — ничто. А его дочь… его дочь стоит передо мной, и я могу сделать с ней всё, что захочу. И знаешь, чего я хочу?

Он сделал паузу, давая мне прочувствовать всю глубину моего унижения.

— Я хочу, чтобы ты служила ему вечным напоминанием о его поражении. Чтобы каждый раз, вспоминая тебя, он понимал, что его плоть и кровь принадлежат мне. Ты будешь самой младшей, самой презренной из моих наложниц. Ты будешь мыть полы в покоях тех, кто прислуживает моим настоящим жёнам. Ты — живой символ того, что случается с теми, кто смеет бросать вызов Драэлону.

Его слова были острыми клинками, и каждый попадал в цель. Во рту появился привкус желчи. Презренной наложницей. Служанкой служанок. Я сглотнула ком в горле, чувствуя, как дрожь поднимается изнутри, и я снова вцепилась взглядом в его сапоги, не позволяя ему увидеть мою боль. Молчать. Я не дам ему увидеть мои слёзы.

И тогда он прикоснулся к моему подбородку двумя пальцами, грубо, заставил поднять голову. Наши взгляды встретились.

И что-то случилось.

Мир сузился до этих двух тлеющих углей. Всё моё естество вдруг взбунтовалось, сжалось в комок чистой, животной ненависти. Это было не просто отвращение к жестокости или страх. Это было нечто глубинное, инстинктивное, словно каждая клетка моего тела кричала, что этот человек — моя погибель, воплощение всего, что я презираю. Я ненавидела его. Дыхание перехватило.

И в его глазах, на долю секунды, промелькнуло нечто похожее. Та же ярость. То же недоумение. Его пальцы на моём подбородке дёрнулись, будто он хотел отдернуть руку, но не сделал этого. Его брови чуть сдвинулись, в глазах мелькнула тень какого-то непонятного раздражения, будто он почувствовал внезапный приступ тошноты. Он отшатнулся от меня, словно от огня, и его лицо снова стало каменной маской.

— Уведите её, — бросил он через плечо, резко развернувшись и отходя к трону. — Отведите в западные покои гарема. И… — он сделал едва заметную паузу, — наблюдайте. Если на её коже проявится что-то… необычное… любая метка… доложите мне немедленно.

Последние слова были сказаны тихим, почти интимным шёпотом, но я их уловила. Метка? Что это значит?

Меня грубо развернули и повели прочь. Я шла, не видя ничего перед собой, всё ещё чувствуя на коже горячее прикосновение его пальцев, до тех пор пока дверь не захлопнулась, окончательно отделив меня от этого адского зала.

Меня снова повели по лабиринту коридоров, но теперь я почти не обращала на них внимания. Всё во мне кипело. Унижение, гнев и та странная, всепоглощающая ненависть, которая пугала меня своей силой больше, чем всё остальное.

Мне указали на небольшую дверь в длинном коридоре, полном таких же дверей. Комната оказалась маленькой, но на удивленте  роскошной. Мягкий ковёр, ширма, большая кровать с шёлковыми подушками и окно. Одно-единственное окно, вырубленное в скале.

Я подошла к нему, цепенея. Вид оттуда открывался на бездну — буквально. Крепость стояла на краю колоссального огненного каньона, где далеко внизу, в багровом мареве, медленно текла река расплавленной лавы. Закат окрашивал дымку над бездной в кроваво-красные и лиловые тона. Было жутко и… прекрасно. Абсурдно прекрасно.

Я прижала лоб к прохладному камню, пытаясь остыть. Страх? Нет. Его не было. Его вытеснила жгучая, обжигающая обида. Обида на отца. Обида на судьбу. Обида на это… это чудовище с глазами углями, которое посмело прикоснуться ко мне.

Я не знала, что ждёт меня здесь. Но я знала одно. Я выживу. Я не сломаюсь. Я заставлю его пожалеть о том дне, когда он решил сделать из меня свой трофей.

Где-то внизу, в огненной бездне, что-то мощно вздохнуло, будто отвечая моим мыслям.

Драэлон, Повелитель огня