Маша

— Я буду привозить еду раз в неделю, — сказал он перед уходом. — Ты сама понимаешь, Маша… Так больше нельзя. Я тебя люблю и забочусь о тебе, ты никому не будешь так нужна, как мне.

Он смотрел мимо, в землю, будто на меня ему смотреть было неприятно.

— Но… — я попыталась что-то сказать, но в его глазах было что-то твёрдое, непоколебимое.

— Не надо, — отрезал он. — Это же для твоего же блага. Похудеешь и вернешься домой, а там может и поженимся… если конечно сможешь размеров на восемь стать меньше.

Я стояла на деревянном крыльце старой дачи и смотрела, как Виталя заводит машину. Дверь медленно захлопнулась, будто отрезая меня от всего, что было раньше. Гравий захрустел под колёсами, мотор взревел, и он, не глядя в мою сторону, уехал прочь.

Я с трудом проглотила ком обиды в горле.

Я провела ладонями по плечам, будто хотела сама себя успокоить, но руки дрожали. Мне было холодно, обидно и одиноко.

Я подняла взгляд на деревянные стены небольшого двухэтажного домика. Краска облупилась, где-то между брёвен виднелись щели. На ступеньках крыльца валялись сухие листья. Трава во дворе пробивалась сквозь растрескавшиеся плиты дорожки.

Я осталась здесь совсем одна.

***

Виталя появился в моей жизни два года назад, и я по уши в него влюбилась. Высокий, подтянутый, с лёгкой щетиной и с такой улыбкой, что у меня внутри всё переворачивалось. Он знал, как заставить меня смеяться, умел говорить правильно и красиво. Я чувствовала себя особенной рядом с ним.

А я, я старалась окружить его заботой, вниманием и в итоге превратилась в удобную услужливую девушку.

Но были и тревожные звоночки, которые я старательно игнорировала. Злые шутки, оскорбления, которые он тоже переводил в шутку.

«Маш, ты же понимаешь, что тебе надо худеть?» — говорил он вроде бы ласково, но мне каждый раз было больно.

Я не была худенькой. Никогда. Пышные бёдра, крепкие бока, грудь, которая всегда привлекала внимание. Меня в детстве дразнили, но я не комплексовала. Я любила себя. Или думала, что любила, пока не встретила Виталика.

Сначала он просто советовал. Потом намекал. Потом начал говорить об этом открыто.

Я пыталась. Правда. Я сидела на этих дурацких диетах, считала калории, даже ходила в спортзал, но потом срывалась. Я любила вкусную еду, любила наслаждаться едой. Я не хотела голодать ради какого-то «идеального» тела.

Но Виталя хотел видеть рядом с собой стройняшку.

А потом на его работе кто-то пошутил. Кто-то ляпнул, что ему, наверное, приходится слишком много зарабатывать, чтобы прокормить такую, как я.

Я не знала, кто это был. Не знала, как именно всё произошло. Но вечером он пришёл злой.

— Ты понимаешь, что ты позоришь меня? — сказал он тогда.

У меня внутри всё сжалось.

— Ч-что? — я не сразу поняла.

— Ты думаешь, мне приятно слушать, когда мне говорят, что моя девушка толстая? Думаешь, мне нормально, что меня называют… — он осёкся, сжал челюсти. — В общем, так продолжаться не может.

А дальше была эта дача.

— Ты будешь здесь, пока не научишься контролировать себя, — сказал он. — Продуктами обеспечу, но ровно столько, чтобы ты ела и не объедалась. Больше не дам.

Я не знала, что сказать.

Мне было больно. Обидно. Мне хотелось кричать, но вместо этого я молчала. Я любила его. И поэтому согласилась.

***

Теперь я стояла перед старым домом. Вокруг — лес, тишина. Только ветер гнал облака по небу, и солнце медленно клонилось к горизонту.

Я подошла к дверям, толкнула их. Внутри пахло деревом и пылью.

Всё здесь было знакомо. Я бывала на этой даче раньше, когда мы приезжали сюда летом, но тогда это было другим. Тогда я была с Виталиком.

Я прошла на кухню, разложила немногочисленные продукты по полочкам: яйца, несколько яблок, пачка творога, молоко, немного гречки и макарон. Этого точно не хватит на неделю.

Я выдохнула.

Плакать? Нет, не буду.

Я сама согласилась.

Я вышла на крыльцо, села на ступеньки и посмотрела в небо.

Я любила Виталю. Я хотела быть с ним. Я была готова попробовать измениться.

***

Я закуталась в тёплый плед и поёжилась. Осень уже вступила в свои права: днём солнце ещё грело, но ночью становилось холодно, промозгло, а ветер гулял по пустым улицам дачного посёлка, словно проверял, все ли разъехались.

Я здесь была одна.

Днём это не так чувствовалось, я занималась чем-то по дому, гуляла по лесу, пыталась готовить из мизерных запасов продуктов. Но ночью… Ночью одиночество давило на грудь, скрадывало звуки, сгущало тьму за окном.

Я свернулась калачиком, вжимаясь в подушку, и прикрыла глаза. Завтра суббота. Значит, приедет Виталя.

Приедет, посмотрит на меня и, скорее всего, снова будет недоволен.

Я тихо вздохнула, уткнулась носом в одеяло. Да, я не похудела. Почти. Может, совсем немножко, но не так, как бы он хотел. Гречка, яйца, творог… Я пыталась, но потом находила яблоки в саду, пила чай с мёдом, который оставили соседи, когда уезжали.

Виталя расстроится.

«Маша, я стараюсь ради тебя!» — услышала я его голос в голове.

Я уже почти провалилась в сон, когда вдруг тишина ночи взорвалась грохотом.

Воздух будто сотрясло, дом задрожал, окно озарила ослепительная вспышка. Где-то совсем рядом что-то с гулким треском обрушилось на землю.

Я завизжала, вскочила с постели.

Сердце колотилось где-то в горле. Я дёрнулась к окну, но тут же отшатнулась, когда вторая вспышка вспорола тьму. Где-то во дворе что-то полыхало.

А потом раздался треск — стекло!

Я не успела даже испугаться, как прямо в окно второго этажа что-то влетело, осыпая всё вокруг осколками.

— ААААА!!! — визг сам вырвался из меня.

Я попятилась, врезалась в стену, чувствуя, как дрожат ноги. В темноте не было видно, что именно влетело в дом, но я слышала, как что-то шевелится на полу.

Я метнулась к выключателю. Щёлк. Ничего. Щёлк-щёлк!

Света не было.

А за окном что-то продолжало гореть, заливая комнату тревожным оранжевым светом. Я в панике оглянулась, не зная, куда бежать.

А потом это что-то… встало.

В темноте силуэт был неясен, но я увидела, как он медленно распрямляется, тяжело дышит, покачивается.

Я вскрикнула и сжалась в комок. Всё, конец. Сейчас меня сожрут. Или убьют.

— Помоги…

Я вздрогнула.

Голос. Человеческий. Слабый. Я замерла, резко выдохнула, пытаясь справиться с паникой.

Если он говорит… Значит, он жив.

Может, лётчик? Может, истребитель сбили, и он катапультировался прямо в моё окно?

Я судорожно огляделась, вспомнила про свечи в комоде. Ноги не слушались, но я заставила себя сдвинуться с места, нащупала коробку, дрожащими пальцами зажгла одну, потом вторую…

Тусклый свет озарил комнату, и я смогла разглядеть его.

Я затаила дыхание.

Он точно не был обычным человеком.

Высокий, очень высокий. Крепкий. Он был в чёрном облегающем костюме с серебряными вставками. Волосы — белые, длинные, закрывали его лицо.

Незваный гость пошатнулся и опять упал.

Я медленно, шаг за шагом, подошла ближе.

Он дышал тяжело, рвано.

Я опустилась перед ним на колени и осторожно убрала волосы с его лица. Моё сердце пропустило удар.

Он был… красив.

Нет, не просто красив, завораживающе, нереально, неправдоподобно красив. Чёткие скулы, сильный подбородок, прямой нос. А глаза…

Они были голубыми. Чистыми, прозрачными, сияющими, словно куски летнего неба.

— Помоги… — снова выдохнул он, и его тело обмякло.

Господи, что делать?! Кто он? Откуда? Почему именно ко мне? Но сейчас было не до вопросов.

Я не могла его бросить.

Я должна была помочь.


Маша