Андриан

− Пристегнись.

Злой, как тысяча шершней, сажусь в машину рядом с Ксанией. Благо девчонка меня слушается: пристёгивается быстро и молча, потянув ремень безопасности. Защёлкивает его подрагивающими руками. Боится меня? Не удивительно, после всего, что ей довелось увидеть. Два самца, схватившиеся из-за… Кхм. Ладно. На мой взгляд, всё было логично и правильно. По-мужски. Но я никогда не думал, что подобное зрелище может быть неприятно для девушки. Впрочем, устоять и не дать брату по физиономии, когда тот нагло подтвердил, что целовал мою невесту и ему понравилось, я тоже не мог.

− Наша договорённость расторгнута. И думать забудь! – орал напоследок, но Натан не согласился.

− Чёрта с два она расторгнута! – рвался ко мне он, добавив несколько слов на матерном. Я даже не подозревал, что в арсенале обычно спокойного брата имеются настолько богатые на эмоции слова. – После того, что было, я просто обязан остановить тебя.

− Иначе было нельзя.

− Да ты явно не головой думаешь! Выключи уже свой эгоцентризм, Адди, и посмотри на дело с другой стороны.

Посмотреть? Ok. Но то, что Натан при этом покосился на Ксанию, словно на что-то намекая, взбесило меня невероятно.

− Я тебе сейчас с другой стороны в челюсть дам. Для симметрии! – рявкнул я, отмечая взгляд.

Смешно, а ведь получается, что намёком на мою несостоятельность здраво мыслить, как и упорством в кабинете НК заступается за честь Ксании. Он, а не я. Это добавляет мне ярости. Хочется снова рвануться в драку, выплёскивая адреналин, хотя сам прекрасно знаю, что идиот: не стоило высказывать не оформившиеся до конца мысли. Однако теперь поздно что-либо менять.

К этому моменту присутствующие на вечеринке гости выскочили на шум и растащили нас, удерживая по углам. По парочке миротворцев на каждого, но им всё равно приходилось прикладывать массу усилий, чтобы держать нас. Мы продолжали рваться друг к другу, как боевые петухи. Натан быстро успокоился, оказавшись на расстоянии, а вот я всё пылал, жаждая отстаивать своё.

Как принудил Ксанию сесть в автомобиль, не помню совершенно. Но то, что принудил – точно. Она не хотела. Собиралась вызвать такси или поймать попутку и удрать домой. Кажется, пригрозил, что запихну её в салон лично, если вдруг не послушается. А угрожать начал после того, когда Ксания посмела помешать мне ещё раз отправить Натана спиной на землю. До этого он отправил меня, и мы как следует поваляли друг друга.

Медовые глаза моей спутницы влажно блеснули в полумраке машины. Отметив, что она пристёгнута, я с каким-то диким остервенением нажал на газ. Всегда любил скорость, а потому сейчас прямо-таки вжился в рык рвущегося вперёд джипа, выплёскивая напряжение. Тела вдавило с сиденья, и я с садистским удовольствием зафиксировал, как побледнела Ксания. Мимо понеслись высокие здания центра, торговые центры, тёмные прогалы парков. Уже через минуту мы ракетой вырвались из бизнес-района на улочки проще. Перед нами снова понеслись здания, только на этот раз неказистее и ниже. Эти места я не знаю, но какая разница. Дорога ведёт.

Ксания словно закаменела, застыв в кресле рядом со мной. Напряжена, как струна. Тонкие пальчики вцепились в юбку платья, грудь вздымается. Но, тем не менее, я уверен, что преобладающая эмоция у неё вовсе не страх. Нет! Нежная и непокорная Ксания, может, сейчас и испугана, но гораздо больше она в ярости. Как и я. Ощущаю это всей кожей. Думает не о злом уединении в машине, а… От догадок, о чём она может размышлять, пальцы на руле сводит судорогой. За НК переживает? Так ничего ему не сделается. Умоется, переоденется и будет в порядке.

− Долго ты целовалась с ним? – взрываю я тишину, не замечая, что обвиняю.

Ксания вздрогнула.

– Тебе понравилось? Одного меня тебе показалось мало, и ты взялась за НК?

Горло саднит от выплёвываемых слов. Знаю, что несу полный бред, но остановиться не могу. За окном мелькает пустырь, на котором ночь вступила в полные права и тот от того кажется ещё темнее, и я не выдерживаю: бью по тормозам, одновременно хватая девушку за подбородок. Удерживаю в таком положении, не позволяя отвернуться.

− Натан лучше, чем я?

Ксания

Он точно Демон. От заданного вопроса краснею. Я ведь действительно сравнивала, хоть и невольно. Андриан сверлит меня пронзительным взглядом. Молчит, больше не говорит ничего, но весь его вид требует ответа. Я тоже молчу, не отводя глаз. Вот, значит, что он обо мне думает! Что я, будучи невестой одного, очаровываю другого? Соблазняю НК?! От стыда хочется провалиться сквозь землю. Это несправедливо, мерзко! Как ему на ум подобное пришло? Обвинения настолько нелепы, что все заранее приготовленные фразы вылетают из головы. А потом… Какого чёрта! Никого я не соблазняла! Это лично Алмазова закидоны, если он в такое верит. А я… Да, сравнивала братьев. Не специально. И мне не стыдно. Разве должно?

Машина истошно визжит тормозами, нас слегка заносит, но Андриан быстро выравнивает джип. А потом выскакивает из салона и вытаскивает наружу меня. Крутанул за руку, ставя лицом к лицу. Я растерянно озираюсь по сторонам, пытаясь сообразить в какую сторону бежать, если гнев мужчины перерастёт все мыслимые границы. Андриан явно не в себе, уже ночь, вокруг пустынная местность и вдалеке поблёскивают огоньки чьих-то домов. Мутное пятно света впереди похоже на начало улочки. Чужой район и чужая улица, до освещённого участка метров пятьсот, а вокруг пустырь, и мне прекрасно известно, как опасно ходить девушке одной по таким местам. Хочется верить, что всё это страшный сон. Андриан – не Андриан, настолько он не похож на того мужчину, с которым я провела день ранее. Сейчас закрою глаза, а когда открою буду в своей постели. Но прохладное дуновение ветерка убеждает, что всё по-настоящему. Мой страх настоящий. Алмазов тоже настоящий. И его ухмылка – ухмылка дьявола, читающего мои мысли.

− Некуда бежать, да? – многозначительно интересуется Андриан, правильно расшифровав мои озирания. – Это очень кстати. Долго ты целовалась с ним, Ксания? Только не говори, что не хотела. Будь иначе, позвала бы меня. Почему вышла на террасу? Почему не кричала?

Твёрдые пальцы снова хватают, на этот раз за плечи, и практически впиваются в тело, причиняя боль. Охх, он собрался вытрясти из меня правду?

− Кто бы говорил! – глухим от ярости голосом отвечаю я. – На вечеринке была женщина. И она в лицо заявила мне, что у нас общий мужчина. Как такое может быть? Вы поддерживаете с ней отношения? И это при том, что собираетесь на мне жениться? Зачем Вы собираетесь на мне жениться? Отвечайте! И ведь знаете, Вы сейчас нисколько не удивились. Сразу поняли, о ком я говорю, да? Та Ирма, которую вы так ловко убрали.

Ответная ухмылка мужчины – ухмылка дьявола, читающего мои мысли.

Андриан

Ксания шипит, когда говорит об Ирме. Зрачки у неё расширяются. Это что – гнев? Тянет хмыкнуть. Так она собственница! Непримиримая, как и я, собственница! И если она ревнует меня, значит, я везунчик. Но в то же время я злюсь, потому что никто и никогда не смел так общаться с Андрианом Алмазовым. А эта пигалица чуть ли не пальцем в грудь тычет. Заводит меня с пол оборота.

Про Ирму молчу, потому что врать не люблю, а оправдываться не вижу смысла. Я закончил с ней отношения, как только решил жениться на Ксании, однако моя разъярённая тигрица меня не поймёт, начни я сейчас объясняться. На беду, на выходе из ресторана кто-то из охраны шептал мне, что Ирма при погрузке в такси сопротивлялась. Пыталась ломиться в зал, лепеча что-то о неземной любви, и Ксания слышала. Я тогда отмахнулся. Не интересна! Торрес всегда была мне не интересна и странно, что я вообще в ней что-то находил.

Толкаю Ксанию к машине, не уступая в нашей безмолвной борьбе взглядов.

− Я задал тебе вопрос.

− Не собираюсь отвечать!

− Ты целовалась с НК?

Молчит.

− Сравнивала нас?

Взгляд, словно считает меня сумасшедшим.

− Сравнила?

− Не сравнивала! – выкрикивает, наконец, Ксани. – И я не целовалась с Натаном. Это он целовал меня и здесь заключается большая разница, если Вы понимаете, о чём я!

− Ох, правда?

На миг мне полегчало от её слов. Действительно полегчало. Но ревность намертво впилась в сердце клыками, пустила внутрь когти, и теперь злобно дерёт, полосуя беспомощного меня на части. Терзает воспоминаниями. Я до сих пор вижу тоненькую девушку в объятиях другого мужчины. Руки брата на её теле. НК смотрел с восторгом… гад! Чувствовалась в нём мужская страсть, вырвавшаяся из-под контроля. И мне, как мужчине, эта страсть очень понятна.

− Перефразирую вопрос, − повторно рычу я. – Тебе понравилось, как целует Натан? С ним было лучше, чем со мной?

− Не помню! Не помню, как было с Вами! – выкрикивает Ксания, и я замираю, уязвлённый в самое сердце.

Ксания

«Не помню, как было с Вами!» − выкрикиваю это, одновременно испытывая желание дать чем-то тяжёлым по упрямой голове.

От убийственного взгляда Андриана можно вспыхнуть на месте. Он смотрит со злым прищуром, и его злость заражает меня. Хочется тоже рычать и сопротивляться, как это делает он. Врать, чтобы мужчина сходил с ума. Всё я помню на самом деле, только ни за что не скажу, потому что Зазнаище того не достоин.

Губы Натана – они отвращения не вызывали. Мне не было противно или как-то ещё, но в тоже время я чётко поняла, что поцелуи НК мне не нужны. Они оставляют меня равнодушной. От его прикосновений я не испытала и сотой доли того, во что окунул меня касаниями губ Андриан. И сейчас, глядя в мрачное лицо Алмазова, я чувствую трепет. Колени подгибаются, сердце испуганно сжимается от физически ощутимого гнева Демона, но в то же время это предвкушение. Такой горячий мужчина не может не ответить на вызов.

Алмазов медленно подступает и его взгляд – две чёрные пропасти с танцующим внутри пламенем.

− Я напомню, − зло цедит он.

Заводит руку за мою голову, касаясь затылка. Вплетает пальцы в волосы.

Всё что мне остаётся – это сопротивляться. Упираюсь ладонями в твёрдую грудь, пытаясь остановить движение, но Демон прёт напролом, сминая мою ненадёжную преграду. Зато пальчиками я чувствую его неистовое сердцебиение, пробивающее через тонкую ткань рубашки. Что же мне делать? Мне его не спихнуть! Даже чуточку не оттолкнуть. Андриан наваливается, прижимает меня к машине, впивается губами в рот. Поцелуй вовсе не нежный. Он яростный, наказующий, но, когда я начинаю сопротивляться, Андриан пресекает трепыхания на корню. Мой крик вязнет в его губах. Он перехватывает мои кулачки, сжимает запястья, вламывается в моё тело, и через короткое мгновение его язык оказывается у меня во рту, опаляя в интимном сплетении. Мне не остаётся ничего другого, как принять его, пустить в сокровенную глубину.

Андриан действует жёстко, бескомпромиссно. Доминирует, подчиняет себе, его пряно-хищный аромат кружит голову. Этот поцелуй так не похож на тот, что случился у нас в архиве, но тело вспыхивает. Мне хочется бесстыдно постанывать, потому что за несколько секунд он растворил меня всю. В губах Андриана дикий голод, я растворяюсь в нём, мечтаю остаться в этом ощущении навсегда и в тоже время пугаюсь до громыхания пульса в ушах. Последним усилием воли решаю сопротивляться. Нечего брать поцелуй силой, даже если мужчина целуется умопомрачительно! Изо всех сил вдавливаю каблучок туфельки в ботинок Алмазова. Дополнительно поворачиваю. Андриан как-то придушенно шипит, но боль терпит.

− Думаешь, меня это остановит? – бормочет он. Обхватывает за талию, поднимает и усаживает на капот. – Чтобы удержать меня, тебе потребуется нечто посерьёзнее, Ксания.

Андриан

Я очень остро почувствовал момент, когда Ксания начала наслаждаться поцелуем. Задрожала в моих руках. Сначала охнула, шокированная напором, и я этим воспользовался. Ворвался в нежный рот языком, делая касание губ глубоко интимным. Чёрт, я же её сейчас… Упоённо целую. Почти рычу. И да: не было у Ксании Натана! В смысле, не целовал он её в губы, она не солгала. Но солгала в том, что забыла МОИ поцелуи. Не забыла! Не знаю, откуда берётся моя уверенность, но я просто чувствую: только я. Моя. Шальная радость сносит голову. Тем не менее, злости на ситуацию она не отменяет. Ксания разозлила меня до крайности. Стоит только представить, как НК лапал её, и внутри всё дрожит от ярости. Напираю на Ксанию сильнее, утверждая свои права. А в следующее мгновение нижнюю губу пронзает острой болью.

− К-как? – отпрянув, даже заикнулся от шока. – Ты меня укусила?

− Да! Я не позволяла. А Вы…!

Исступлённо сверкая глазами, Ксания смотрит на меня взъерошенной демоницей. В голову ударяет безумный восторг.

Ксания

Отпрянув, Андриан смотрит на меня ошарашенно. Страшно так смотрит. На языке у меня привкус крови, на нижней губе Андриана – алая капелька. Вижу её даже в полутьме. Губа у него потом обязательно опухнет, но мне совершенно не жаль.

− Ты меня укусила? – Алмазов цедит слова свистящим шёпотом.

− Да! Я не позволяла, а Вы…!

Мужчина издевательски хмыкает. Дотрагивается до губы.

«Дьявол. До крови», − доносится до меня шёпот. И что-то в этом голосе и движении… Мурашки по коже. А Андриан уже ухмыляется до противного довольно.

− Ты. Меня. Укусила. – С диким восторгом чуть ли не по слогам повторяет он. – Это вызов, Ксания?

− Считайте это своим наказанием! Вы его заслужили!

− Так я виноват?

− Ваше поведение ничуть не лучше поведения Натана!

Зря напомнила. Лицо Алмазова становится убийственным. В глазах настолько зловещее выражение, что вся моя отчаянная храбрость улетучивается, как дым. Не надо было упоминать Натана, однако сказанного не вернёшь.

− Прощения просить не буду, не ждите, − цепляюсь я за остатки отваги.

− В таком случае и я тоже, − многозначительно цедит Андриан.

Андриан

Одним движением шагаю к машине. Двигаю Ксанию к себе, начинаю целовать. Хочу. Хочу эту девушку! С силой переплёл наши пальцы, вломился в её тело своим, распаляясь от вседозволенности. Раздвинул бедром её ноги. Возьму её прямо здесь, на капоте. Сделаю своей женщиной, буду двигаться резко и сильно. Пронзать девушку и смотреть, как она извивается подо мной, стонет от наслаждения, распятая по машине. Я доставлю ей этот острый экстаз. Смогу. Она подсядет на него, как на наркотик.

Целую жадно. Обхватил одной рукой затылок Ксании, удерживаю, делаю поцелуй неразрывным. Впервые ласкаю девушку с привкусом собственной крови на губах, но в этом есть кайф. Резко выдохнул, до боли сжимая зубы.

− Ксания… Лучше не дёргайся, − хриплю, а под моими пальцами уже трещит её платье.

Ксания сопротивляется дикой кошечкой, но где ей совладать с сильным мужчиной! Её хаотичные барахтанья только распаляют. К тому же сопротивление и отпор – это то, что мне нужно сейчас. Безумно жаль, что нас с Натаном так быстро растащили, я не успел выплеснуть энергию, однако борьба с Ксанией невыразимо приятнее и возбуждает по-другому. Ладонями я ощутил подскочивший пульс девушки и потянул горловину платья на себя. Не поддаётся. Ставшие неловкими пальцы почему-то не справляются с застёжкой колье, и я запоздало припоминаю, что серебряное украшение и лиф – это одно целое. Тогда я подсунул руки и просто рванул его, ощущая тепло девичьей кожи. Колье со звоном распалось, оголяя шею и плечи. О-о, благоухающая нежность женщины! Ласкаю языком и губами. Но через секунду мне этого мало. Хватаюсь за лиф и дёргаю чёрный шёлковый материал сверху вниз, беззастенчиво оголяя. Раскрываю Ксанию. На миг одуреваю от вида дрогнувших девичьих грудок. Припадаю губами. Как же горячо! Теперь мне ничто не мешает. Грудь… Плечи… Снова грудь. Пронзительность ощущений такая, словно я до этого никогда не знал женщины.

− Нет… Нет! – Ксания старательно отпихивается от меня, а я зверею.

Не стал церемониться. Рывком задрал подол, и моя рука скользнула по стройной ножке, замерла между бёдер, накрыла женский треугольник. Я уже ничего не соображал. Сопротивляется ли Ксания или отвечает мне такими же бурными ласками и продолжал покрывать её тело неистовыми поцелуями. Моя. Сладкая. Моя! Впечатал её в себя так, что девушка ахнула, столкнувшись с моим телом и отвердевшим пахом.

− Красивое платье. Посмотрим, какая ты без него?

Стянул Ксанию с капота, развернул, опрокинул спиной на себя, делая восхитительно беззащитной. Потянул за волосы, запрокидывая голову, и парой несдерживаемых поцелуев расцветил шею красными отметинами. Пусть запомнит. Древним, как мир, движением обозначил соединение наших нижних половин тел… Ответный звук от моей красавицы так похож на стон! От него всё моё существо, и без того возбуждённое, налилось желанием, граничащим с болью. Какая же Ксания горячая, страстная! И станет ещё больше, когда я её приручу. Саднящая губа напоминает, что приручение выйдет бурным.

Обуздав инстинкты, с трудом взял себя в руки. Начал действовать расчётливо, выверено, намеренно возбуждая. В отличие от жёстких губ позволил рукам быть нежными. Скользнул ладонями в разорванный лиф платья и тут же нашёл, обхватил грудь, поглаживая и сдавливая пальцами напряжённые соски. Ей нравится! Как бы она не возмущалась: ей нравится!

Ксания

В следующее мгновение машина, до того служившая мне опорой, стала чувственной ловушкой. Метнувшись, Андриан ураганом притиснул меня к себе, впечатал в автомобиль, яростно подхватил под бёдра. Впервые чувствую реакцию мужчины у себя между ног, а также беспомощность женщины перед таким диким напором. Наверное, это должно напугать, но вместо испуга я трепещу, слабею, не могу сопротивляться и поддаюсь огню, разливающемуся по всему телу. Ноги не держат меня и, если бы Андриан не прижимался так плотно, обязательно бы упала. Алмазов как чувствует: держит крепко. И дразнит, наказывает, атакует в яростной ласке. Терзает губами, делает всё, что ему вздумается. Он как зов, на который невозможно не отозваться. Он будит во мне некую незнакомую мне ранее женщину, пугающую силой ответа меня саму. В голове плывёт. Требовательные руки Андриана разожгли пожар. И тот требует удовлетворения, вот только унять его может лишь Андриан. Я сопротивляюсь больше от страха шагнуть за грань. Сжимаю рот, но горячие мужские губы снова и снова вовлекают меня в поцелуй.

− Красивое платье, − сипит Андриан мне на ухо. В глазах – голодная бездна. – Посмотрим, какая ты без него?

И вот тут пугаюсь по-настоящему: он сорвал колье и разорвал платье. Крик застрял в горле. Р-раз! Звенья колье звонко лопаются в крупных ладонях, мужские руки раздирают наряд. Крутнув, Андриан опрокинул меня к себе на грудь, и горячее дыхание обожгло шею, расцветило её пылающими поцелуями. А руки… Боги, какие у Андриана руки! Большие, сильные, действуют на грани наглости. Обхватывают полушария, коварные пальцы сжимают соски. Потирают. Я тихо всхлипываю от ласк крепких ладоней, забывая, что веду себя совершенно бесстыдно. А крупные руки стирают наряд с плеч, окончательно оголяя верх. Платье трещит. Ладони возвращаются к полушариям, творят такое…

− Ксания, тема Натана меня бешено злит, − змеем шипит Андриан прямо мне в ухо, не забывая при этом ласкать руками. – Любое напоминание о нём приводит в бешенство, и я намерен пресекать такие ситуации сразу же. Как я буду делать это ты, конечно же, догадываешься. – Соответствующее движение бёдрами, отозвавшееся во мне огненной вспышкой. – Я не из тех, кто ждёт брачной ночи. И если ты ещё раз заикнёшься о моём брате, мы сразу продолжим. Не желаю слышать о нём! Хочу стереть всякую мысль о нём в твоей голове, поэтому не напоминай об НК в моём присутствии. Больше никогда! И вообще его НК не зови. Отныне он для тебя только Натан. Натан Кермт. Не настолько у вас близкие отношения, чтобы ты звала его ласково. Всё поняла?

Андриан

Моя горячая девочка слушает. Уже не сопротивляется. Впитывает, что я ей нашёптываю, а я не могу остановиться с угрозами. Точнее, с ласками, которые сейчас неотделимы от угроз. Рот шепчет гадости, а руки ласкают. Сжимают… В паху буквально саднит. Но я отталкиваю от себя Ксанию и стою, гордо выпрямившись, ничуть не смущаясь, когда взгляд обернувшейся девушки упирается на выпячивающийся сквозь ткань брюк член. Свидетельство моего желания. То, насколько бешено я хочу продолжения. Брюки между ног торчат внушительным бугром. Я мог бы взять Ксанию прямо здесь и сейчас, но хочу наказать, прекрасно осознавая, что лишиться моих объятий – это худшая для неё пытка. Господи, знала бы она, какая это пытка для меня! Ксания тяжело дышит, соски стоят. Её тело требует продолжения, я старался. С усилием заставляю себя смотреть ей в лицо. Но и там припухшие губы, влажный манящий блеск. Она уже моя, возбуждена очень сильно, я чувствую. Наблюдаю, как её колотит. Ксания обхватила себя руками, стараясь не смотреть мне ниже пояса. Отводит глаза.

− Всё поняла? – мстительно заявляю я, не меняя позы.

Окинув растерзанную девушку взглядом, сажусь в машину и уезжаю.

Цитата, часть которой пошла на название главы, полностью: «Самое страшное – это не гнев. Самое страшное – это желание, скрывающееся за ним».