Память – коварная штука. Иногда она кажется незыблемой, словно скала, но вот миг, и любая уверенность ускользает из рук. 

Что делать, если самые близкие люди лгут? Прежняя жизнь разбита и непонятно что требуется, чтобы склеить её вновь. Кажется, была девушка… Она единственная, кто может помочь. Но узнаешь ли ты её, когда встретишь?

Жанр: гет, драма. Действия происходят в Америке и Индии, но просьба не пугаться восточного колорита. Герои вполне современные и их взгляды на жизнь вступили в диссонанс с махровыми догмами. 

В тексте есть переживания, непростые ситуации, циничный главный герой и девушка, способная удивлять и стоять за себя в непростом мире. Сложности, эмоции, слёзы гарантированы! Как и любовь. Есть горячие сцены 18+. Очень откровенно. 

Нью-Йорк, 1.15. ночи

Разговор с сестрой меня вымотал. Стою и из своих апартаментов смотрю на ночной город. Тот дышит, плещется подо мной, мерцает миллиардами разноцветных огней, течёт, словно золотая река. Зрелище, которое всегда интригует. А также аргумент, почему я выбрал для покупки именно этот пентхаус, с огромными панорамными окнами, расположенный на высоте восемьдесят восьмого этажа. Почти девятьсот футов высоты: это вам не шутки. «У нас самые лучшие виды на город!» – уверял меня торговый агент и был прав. Выше моего жилья только Эмпайр-стейт-билдинг в Мидтауне… Кстати, он виден из моего окна. Я усмехнулся.

Местечко где я расположился является самым престижным и богатым районом города с точки зрения жилой недвижимости. И это вполне объяснимо: все основные достопримечательности Нью-Йорка, регулярно занимающие лидирующие позиции в рейтинге особо посещаемых мест Америки находятся здесь. Это делает средний Манхэттен – или Мидтаун, как его тут называют – культурным центром города, а помимо прочего центром ресторанной жизни и высокой кухни. Многие заведения, расположенные здесь, имеют мишленовские звезды. Лучшие магазины и бутики также борются за право попасть в Мидтаун. А уличные музыканты, например, чтобы иметь возможность играть на станции метро Times Square-42nd Street, обязаны проходить прослушивания и очень строгий отбор. Конкуренция сильнее, чем во многие телевизионные шоу, и иногда дело доходит почти до драк. Я выложил кругленькую сумму за своё жильё, зато теперь бурлящее пространство вокруг и окружение небоскрёбов.

Даже представить страшно как снаружи такого жилья завывает ветер, но меня это мало волнует. Тем более внутри, за толстенным непробиваемым стеклом тишина и спокойствие. Можно даже сказать умиротворение. На минутку оторвавшись от созерцания города за окном, я отошёл к журнальному столику, выполненному из тёмного лакированного дерева и поднял увесистый ребристый графин с янтарным виски внутри. Плеснул в бокал. От узких вырезанных в стекле граней по дереву как по чёрному льду веером рассыпались тонкие лучики. Совсем как от зданий внизу, только в миниатюре. Вернувшись к окну, я снова уставился в ночь.  

Считается, что способность обладать пентхаусом есть признак определённого статуса. Если человек может позволить себе такое элитное жильё, значит он уже многого добился в жизни. В Америке это действительно так. Я видел, как проскальзывает в глазах партнёров по бизнесу немое уважение, когда я называл им адрес своего проживания. Что ж, подобные правила игры я освоил ещё в Индии, поэтому, как только переехал, сразу сосредоточился на покупке высотной квартиры. Теперь в моих апартаментах зимний сад со стеклянной крышей, закрытая веранда с обустроенной зоной отдыха для барбекю, тренажёрный зал, бассейн и чёртова куча комнат, в которые я почти не хожу, ограничиваясь гостиной размером с небольшое поле, кухней-студией и собственной спальней. Статус соблюдён, да.

Но я отвлёкся. Итак, вид из окна. На самом деле лучший, за что я и выбрал его. Кроме золотой реки вид с высоты на улицы этой части бо́ро сравнить можно разве что с затухающим костром, когда угли ещё не погасли и тлеют, переливаясь наподобие кучки пылающих рубинов. Море живого огня, где за каждой искоркой – жизнь. Трепещущая жизнь во всей своей прелести и многогранности. И только я здесь безумно одинок. Подумалось, нужен ли кому-нибудь мой огонёк. Кроме родни, разумеется. По-прежнему неподвижно глядя вниз я пригубил виски и пришёл к выводу, что нет в моей жизни ничего, чтобы она была кому-то интересна. Даже сестра интересовалась постольку-поскольку. Разговор с Анджали меня утомил не только по причине позднего времени. Разница между нашими континентами девять часов. У меня глубокая ночь, а у сестры где-то около одиннадцати утра, но ей, конечно, не терпится. Она могла бы дождаться своего вечера – тогда у меня настало бы утро, и я бы выспался – но разве Анджали может молчать, если ей очень хочется высказаться? Да и я знаю, что за день она изведётся от мыслей, почти сутки станет гонять их в голове, поэтому терплю. Последнее время сестра всё активнее зовёт меня обратно в Дели́. Мы общаемся не так чтобы часто – примерно пару раз за неделю, и каждый раз она заводит разговор о возвращении. Странно. С чего бы такая настойчивость. Тем более среди озвученных причин я не вижу достойных. Скучает, ну да. С мужем не ладится. Последнее время Шьям как с цепи сорвался. Я поморщился, вспомнив зятя и покрутил в пальцах стакан. Так я в последнем совсем ни при чём. Пусть сами разбираются, на Купидона я не тяну. Да и Шьяма по непонятным причинам не перевариваю. Находится он за семь тысяч миль за океаном и слава Богу. Почему недоволен и с какой стати сестра не может ему угодить меня не касается.

Я успел сделать ещё один маленький, цедящий глоток, как в дверь поцарапались и в комнату шагнул Акаш. 

– Привет, брат. Не спишь?

Не сплю. И так видно, что я полностью одетый замер у панорамного окна. Но Акаш до неприличия воспитан, и всё равно задал бы вопрос соблюдая формальности.

Он подошёл и встал рядом.

– Хороший вид.

– Да, никогда не надоедает.

Какое-то время мы стоим в молчании, думая каждый о своём. О чём думает Акаш я не представляю, а вот я о том, что приезд двоюродного брата с женой меня всё-таки развлёк. Он внёс нотку оживления в рутинную жизнь, занятую исключительно работой, тут, в Нью-Йорке и подарил нотку теплоты, свежести. Особенно когда Паяль хозяйничала за столом. Мысли плавно соскальзывают на состоявшийся почти семейный ужин и я, сделав ещё один крохотный глоток, говорю:

– Поздравляю.

– С чем? Ах, о да! – Акаш опомнился и радостно заулыбался, поправляя очки смущённым жестом. – Шукрея, брат. Мы с Паяль давно ждали этого чуда! Теперь даже моя мама угомонится и перестанет её доставать.

Акаш весь светился предстоящим отцовством, и я по-доброму усмехнулся, представляя, что же с ним будет, когда Паяль, наконец, родит. Невестка тоже была рада. Изменилась, похорошела, в движениях появилась плавная грациозность, осознание себя как будущей матери и в ожидании появления малыша она даже будто смелее стала. Надо же. Они станут родителями, а у меня скоро появится племянница или племянник. Совсем не представляю себя в роли дяди! Впрочем, в моей жизни скорее всего мало что изменится. Это их ребёнок, не мой. Подумав о Паяль, я вдруг вспомнил странное поведение девушки за столом в одном из моментов.

– Скажи, а почему Паяль так странно отреагировала, когда я спросил её почему в Нью-Йорк не прилетела её сестра? – задал я вопрос Акашу. – Паяль даже сок пролила, когда я сказал.

Напряжение за моей спиной ощутимо физически. Оно подскочило, будто давление барокамере, даже волосы на затылке зашевелились. Вроде обычный вопрос, повода пугаться нет, но на лице брата настоящий испуг. Я не поворачиваюсь, продолжаю смотреть в окно, Акаш не подозревает, что я в курсе малейших изменений его мимики, но дело в том, что на фоне тёмного стекла и города за ним, в окне всё отражается словно в зеркале. Брат смутился, натуральным образом задёргался, начал нервно поправлять очки, и этот только усилило мои подозрения.

– У неё же была сестра? – не уступил я, не давая поблажки.

– Б-была, – заикнулся Акаш и тут поймал мой взгляд в тёмном окне, расправил плечи. – Хотя почему была, она и сейчас есть. Кх… – он запнулся. – Просто она не любит перелётов. А Паяль разволновалась по другому поводу, наверное. Гормоны! Она иногда такое творит!

Брат чуть-чуть помолчал.

– Скажи, Арнав, может тебе вернуться в Индию? – неожиданно заключил он.

– Что мне там делать? – искренно удивился я. – Моя жизнь теперь здесь с некоторых пор.

И всё-таки ощущение неестественности поведения Акаша не покидает меня. Как и уверенность, что от ответа он увильнул. Я слишком давно в бизнесе, где приходится общаться с разными людьми, и чтобы быть успешным приходится уметь считывать реакции. Акаш испугался и струсил. Он ушёл от темы, прикрывшись состоянием жены и тоже пытается пихнуть меня в Индию, как Анджали. Подозрительно? Ещё бы! Однако добивать брата не стал, тем более тот начал активно пятиться к дверям и прощаться.

– Я пойду. Паяль не любит засыпать одна, тем более на новом месте. В её положении волноваться нельзя, а у тебя не дом, а настоящее царство, где заблудиться можно. Не думай, нам всё очень нравится, но пока непривычно.

– Приезжайте в любое время, – усмехнулся я. – Ладно, иди-иди, – сказал я брату, наблюдая как тот одной ногой уже находится в коридоре. – Подкаблучник!

Разумеется, я шутил. Подкаблучником брата на самом деле не считал (разве что процентов на шестьдесят), и не видел ничего предосудительного в том, если мужчина выполняет пожелания своей любимой женщины. Любимой. Я хмыкнул. Знать бы ещё, что это такое.

Нью-Йорк, 6.10. утра

Наутро я поднялся рано, потому что бессонница – часть моего нынешнего состояния. Довольно настырное явление, я уже привык. Приспособился, и мне в какой-то мере хорошо, а вот мои подчинённые напротив – воют, потому что мне одному скучно, и я развлекаю себя как могу: сделал началом рабочего дня время на час раньше, нежели у всех в Мидтауне. Меня прозвали тираном (за глаза, разумеется), а я ответил, что экономлю таким образом сотрудникам нервы: они едут на работу в полупустом транспорте и не толкаются, как остальные, в метро и автобусах в утренний час пик. И такси доезжает практически без пробок. Сплошные плюсы! Оценили ли мою «доброту» подчинённые осталось неизвестным, но к новому графику работы привыкли быстро. Да, я вечно в делах, сам тотально занят, но и им приключения найду на их американские задницы. В Нью-Йорке, в моей новой «AR» работает довольно много американцев, хотя я не зациклен на национальности. Мне всё равно какой у людей цвет кожи, если они при этом качественно выполняют свою работу. Всё, что я хочу, это чтобы моя компания росла и расширялась. Мне даже иногда кажется, что это желание единственное, которое осталось в моём активе.

Посмотрев в зеркала, я вырулил на объездную трассу. Чтобы прочувствовать Нью-Йорк в полной мере, нужно обязательно промчаться по его великолепным дорогам! Я всегда любил находиться за рулём, скорость, движение, драйв, что они дарили, а также возможность выплеснуть энергию в проносящемся вихрем времени. Это чувство сопричастности ветру всегда задевало тайные струны души. Первое время, переехав, я, бывало, даже колесил по дорогам всех пяти бо́ро Нью-Йорка просто так, изучая окрестности. Выучил их быстро и теперь словно имел в голове карту, изумительно точную, в любой момент ориентируясь в новом городе без навигатора. А заодно, катаясь, наслаждался проносящимися мимо автомобиля видами. Они были прекрасны, как и дороги. Сейчас я уже насмотрелся, экскурсии мне не требовались, но я всё равно ездил на работу кружным путём, выбирая каждый раз разные трассы, а на закуску – одну и ту же, как финишную черту, огибающую жилые кварталы. По времени этот путь всегда чуть дольше, но зато дарит массу эмоций и позволяет в финале оторваться в скорости. Мне нравится жизнь, которая кипит в Нью-Йорке! В Индии моя судьба разлетелась на кусочки. С тех пор как я собрал их, склеив почти все детали воедино, я ощутил очень острую потребность перемен. Понял в один миг, до этого существуя как мёртвый, чем сводил с ума сестру. Я вдруг почувствовал желание сбежать, начать всё заново на качественно новом месте, и со свойственной мне энергией взялся за дело. Работа, прогресс – всё в современном, не азиатском городе. Круче перемен не придумать, хотя не-индийские порядки у меня в крови, в Америке я быстро вписался. К тому моменту моя «AR-дизайн» уже расширялась, и я подумывал открыть филиал за океаном. Планировал отправить туда Акаша, а самому приглядывать из Дели́, но в последний момент всё переиграл. Брат остался в Индии, а я полетел сюда. И вот она, моя качественно новая жизнь. Теперь не я прилетаю в гости к Акашу, как думалось, а он и Паяль ко мне. Сестру не вытянешь, она обихаживает Шьяма. А бабушка и тётя Мано пока отказываются. Нани в силу возраста, а как борется со своим любопытством Манорама, мне самому интересно. В общем, все родственники остались в душном Дели́. Сначала они названивали мне каждый день, считая, что я не справлюсь, а потом отстали. Убедились, что я в норме. Да, бывает вот и такое. Рождаешься в одной стране, а потом вдруг чувствуешь себя живым в другой. Между прочим, в первую неделю приезда в Америку я посетил Гарвард, свою alma mater, но ностальгии не испытал.

Но к делу. Манхэттен, в центре которого я живу, самый упорядоченный район Нью-Йорка с точки зрения градостроительства. Чёткая геометрия разделяет остров на правильные квадраты – кварталы – и позволяет легко и удобно находить нужное место. Я не мог не оценить этого и мой офис находится здесь же, только в южной части острова. Я вообще долго смеялся над иронией судьбы, когда выбирал здание. Южный Манхэттен и непосредственная близость Нью-Йорской Фондовой Биржи! Мекка множества бизнесменов и место, где каждое утро решаются судьбы миллионов товаров и производств по всему миру! Между прочим, многие приезжают сюда посмотреть на неё вживую. Мечта и моих юношеских лет. Но кроме офиса часть моей работы находится в Бруклине, одном из пяти районов Нью Йорка, соединённом с «моим» Манхэттеном бруклинским мостом, по которому я сейчас и еду. Если Манхэттен вечно куда-то бежит и спешит, то в Бруклине простор и неспешность. Он популярен среди туристов, но кроме этого Бруклин всегда был и остаётся индустриальным центром города. Здесь расположены многочисленные предприятия легкой промышленности, производства, и со многими из них я завязал торговые отношения.

Промчавшись по бруклинскому мосту, что на мой взгляд лучший способ попадать в нужный мне бо́ро, я увяз в улочках другого района. В Бруклине совсем иная атмосфера. Тут даже достопримечательности настраивают на философский лад, и представляете – здесь остались нетронутыми элегантные особнячки викторианской эпохи. Так и стоят, образуя целые улицы, радуя глаз респектабельностью и незыблемостью традиций. Отсюда открывается великолепный вид на Манхэттен, а ещё здесь можно просто расслабиться и выпить поистине релаксирующий кофе, любуясь исторической атмосферой Бруклина. Но я не наслаждаюсь архитектурой, я неожиданно увяз в пробке, на подъезде к одному из производств тканей, с которым у меня контракт. Бросил взгляд на часы: 7.15. Я не опаздываю. Терпеливо откинув голову на спинку сиденья просто жду, бесцельно глядя в потолок. К заторам на дорогах я довольно быстро привык, хотя люблю скорость. Развлекаясь, обычно всматриваюсь в проходящих мимо людей. Одни спешат на работу – кто на такси, а кто-то пешком, есть скутеристы, новые порции людей выплёвывает метро, и они вливаются в толпы на улице (это если по времени еду позже), а некоторые прогуливаются с собаками, направляясь к зелёным островкам парков. Контраст их беззаботных лиц с теми, кто спешит на работу, разителен.

Однако сегодня моё терпение будто что-то подтачивает. Почти как тогда, с переездом в Америку. Невыразимо, до зубовного скрежета хочется движения, вывернуть из пробки и мчать куда глаза глядят. Решительно выкручиваю руль и под пронзительные гудки парочки соседей по стоянию в пробке ныряю в небольшой переулок, по которому можно сделать объезд. Карту помню, хотя именно этой улочкой я ещё не ездил. Кроме того, так я делаю приличный крюк, добираясь до предприятия, но какая разница. Всё лучше, чем тупо не двигаться среди скопления машин. Медленно еду по местности, где никогда не бывал. Улочки спокойные, полны маленьких магазинчиков, уютных парков, кафе, а также ответвлений от основного русла дороги, где в тихих переулках явно скрывается что-то интересное и такое же умиротворяющее. Аура безмятежности пропитывает всё вокруг. Чувство такое, будто из шальной вечно движущейся Америки я вдруг попал в маленький экскурсионный городок, где жизнь не спешит никуда. Бурная энергия осталась на центральных улицах, а здесь покой. Неожиданно мой взгляд притягивает фигурка девушки. Изящная, тоненькая. Смотрю на неё со спины. Девушка идёт по тротуару, не глядя ни на кого и есть в ней что-то невероятно чистое, светлое, что невольно приковывает внимание. Она идёт, подставляя лицо утреннему солнышку, а я не могу отвести от неё глаз.

--------------------------------------------------------

Использованные понятия:

* Эмпайр-стейт-билдинг – 103-этажный небоскрёб, расположенный в Нью-Йорке на острове Манхэттен в его центральной части, которая носит название Мидта́ун. Это офисное здание высотой 443 метра (1454 фута), визитная карточка Нью-Йорка, третий по высоте небоскрёб в США. Фото ниже, так как грех пропустить и не проиллюстрировать такое.

* Бо́ро – административная единица в Нью-Йорке, синоним нашего «район». Однако бо́ро значит чуть больше, чем просто район. Это отдельный самостоятельный город, почти автономный, добровольно вошедший в союз с другими городами. (Нью-Йорк состоит из пяти бо́ро: Манхэттен, Бруклин, Квинс, Бронкс и Статен-Айленд. Каждый бо́ро бережно хранит свои традиции, культуру и уникальные черты)

* А́льма-ма́тер (лат. alma mater – буквально «кормящая, благодетельная мать» или «мать-кормилица») - старинное неформальное название учебных заведений, обычно университетов

* Шукрея – спасибо (хинди)

Дорогие читатели! Надеюсь, вас не пугают необычные имена и аура Востока в этой истории. Уверяю, чувства герои испытывают самые жаркие, понятные вне национальности. Все действия будут происходить среди цивилизации и героям есть чем вас удивить! Добро пожаловать в мир любви, ненависти и чувственных разборок.

Выкладка глав каждый день.