Пролог

Они ненавидели меня, а я был этому даже рад. Ни один из них не мог понять, что кроется у меня внутри, а значит, в это нутро никто не должен быть и допущен. В нём и так нет места ни для кого живого - только для сотни демонов, которые живут у меня под кожей. Раньше я даже пытался давать им имена, но сбился на втором десятке. Да и ни к чему это. Я призываю их совсем другим способом. 

Внутри меня нет места ни для кого живого.

Не было. До сегодняшнего дня.

Она не была необычной, выделяющейся из толпы или особенной. Она - одна из тех, кто окружал меня каждый день на протяжении восемнадцати лет моей жизни. Но сегодня, когда она обернулась ко мне и улыбнулась - да, клянусь адом, она мне улыбнулась! - всё изменилось. 

С этой улыбкой она начала впитываться внутрь меня, а я ни черта не мог с этим поделать. Всё происходило помимо моей воли. Или я лгал себе, а сам отчаянно желал того, чтобы она стала моей частью?

Да, я желал этого. Так, что зубы сводило. Так, что едва сдерживался, чтобы не сделать хоть что-то. 

Но я слишком грязный для неё, поэтому мне лучше оставаться в стороне. Может, хоть так я смогу её обезопасить?

Часть первая. 

Первый ход.

Больше всего я ненавидел алгебру. Не потому, что был идиотом, как половина моих одноклассников, которых бы давно пора было отправить из школы ко всем чертям. Не потому, что знал - эта сложная ахинея, состоящая из стрёмных цифр и якобы логических цепочек никогда мне не пригодится.

Я ненавидел её из-за Сергея Ильича. Молодого препода, который с первой же минуты, как вошёл в кабинет, где мы готовились к уроку, начал до меня докапываться. 

С каким удовольствием я начистил бы ему морду. Разбил её, заставив его умываться кровью. Но продолжал терпеть. Каждый его взгляд, полный презрения. Каждую якобы заумную шутку, отпущенную в мою сторону.

Но в тот день, когда этот урод просидел минут десять, безотрывно глядя на Соню, желание убить его как-нибудь особенно кроваво и мучительно стало зашкаливать по всем параметрам.

- Романов, к доске.

Б*я. Только не это.

Начиная злиться, я отпихнул от себя парту, которая ударилась о стул сидящей передо мной Рождественской. И тут же услышал ехидный комментария Саврасова:

- Ром ща опозорится снова.

Раздались смех и шепотки. Я прошёл к доске, спиной чувствуя на себя десятки взглядов. Но самым важным было для меня в этот момент, как смотрит на меня она. Тоже ржёт, как и остальные? Или отвернулась, потому что я в принципе ей неинтересен? 

- Саврасов, если ты не заткнёшься, я тебе нос сломаю после урока, - мрачно пообещал я Пашке. На Соню не смотрел - не хотел видеть того, что успел себе нафантазировать.

- Слышь, ты?

- Замолчали оба! 

В голосе Ильича - стальные нотки. Это даже интересно. Я много раз думал о том, что будет, если разозлить этот урода так, что он сорвётся на мне? 

- А ты, Романов, если продолжишь, схлопочешь двояк раньше, чем успеешь получить задание.

Он так и сказал. Двояк. Гон*он штопаный. Возомнил себя кем-то вроде предводителя этих шавок. А они и рады ему в рот смотреть. Надо только научиться не думать о том, что дико хочу знать, как смотрит на него Рождественская.

У доски я принял невозмутимый вид, ожидая, когда Ильич разродится заданием. И заранее зная, что «неуда» мне не избежать. В принципе, может и стоило продолжить задирать Саврасова и получить пару авансом? 

Надиктовав пример - я мог поспорить, что специально для меня он выдумывал их с особым извращением - Ильич откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и принялся ждать, когда я решу сложную комбинацию цифр. 

В классе повисла тишина. Такая звонкая, что казалось, режет нервы. Я всё же не удержался и бросил быстрый взгляд из-за плеча на Софию. Она хмурилась, глядя то на меня, то на Ильича. Закусив нижнюю губу, будто удерживала себя на месте, чтобы не сказать чего-нибудь эдакого. Повернувшись обратно, быстро написал ответ и отложил кусочек мела.

- Я всё. 

- Садись «два».

Ожидаемо. Отряхивая руки, я усмехнулся. Взглянул на Ильича, который скривился в ответ. И тут же услышал то, что заставило меня замереть на месте, так и не дойдя до своей парты.

- Сергей Ильич, вы неправы.

- Рождественская, прости, что?

- Не за что ставить Диме двойку. Он же всё решил.

Это настолько неожиданно - прежде всего, для меня - как удар поддых. Она решила за меня вступиться? Дура. Смысла в этом ровно столько, как в примерах, которые Ильич выдаёт нам в огромных количествах, будто мы все повально после школы отправимся в технические ВУЗы. Но сейчас Соня осознанно идёт на конфликт, только причин этого жеста доброй воли я понять не могу.

- Рождественская, если будешь адвокатничать, влеплю двояк следом.

- Адвокат дьявола, - ржёт со своего места Саврасов, и почти весь класс вновь охватывает приступ неуёмного веселья. 

- Но Романов всё решил, - настаивает на своём Соня. 

Нет, она точно дура.

- Он решил не так, как я вас учу. Или я тут своего рода «говорящая голова»?

На этом конфликт исчерпан. Ильич возвращается к изучению журнала, шепотки так и не умолкают, а я сажусь обратно за последнюю парту. Кажется, Соня оборачивается ко мне. Кажется потому, что я не смотрю. Натягиваю капюшон пониже. В уши вставляю капли наушников. Ильич уже выполнил свою миссию на сегодня, потому вряд ли станет докапываться снова. 

А Рождественская пусть смотрит, сколько влезет. Я же решил оставаться в стороне - значит, отступать от этого решения не стану.

- Не занято?

- Нет.

Не сразу понимаю, что Соня обращается ко мне. Стоит рядом, держа поднос с какой-то едой и опять улыбается. 

- Я спросить хотела.

Она выглядит смущённой. Оборачивается на оклик, заправляет волосы за ухо. Качает головой в ответ на вопрос подруги и, будто решившись, устраивается напротив меня. Мне приходится сложить руки на груди, надвинуть капюшон на глаза, как будто это может помочь мне спрятаться от её взгляда. А в нём что-то такое, чему я даже названия дать не могу. Никто и никогда не смотрел на меня так. Будто ей действительно не всё равно. 

- Спрашивай и проваливай. 

Улыбка сходит с её лица, а я, мысленно чертыхнувшись, в последний момент успеваю сдержаться и не извиниться за то, что сказал. Ей действительно стоит свалить ко всем чертям. Чем дальше от меня - тем лучше. И мне, и ей. 

- У тебя с Ильичом не ладится.

- Наблюдательная.

- Почему? Мне кажется, он к тебе несправедлив.

К еде она так и не притрагивается. Салат в пластиковой коробке и сок сиротливо стоят на подносе, и я перевожу взгляд на них, чтобы отвлечься и не пялиться на девчонку напротив. Какое ей до меня дело? Или сейчас выяснится, что она подослана каким-нибудь муд*ком, с которым встречается и который попросил её надо мной поприкалываться? В это поверю гораздо охотнее, чем в то, что ей не пофиг.

- У него спросить не пробовала?

Поджимает губы. Сначала теряется, но потом решительно отодвигает поднос и, облокотившись на столик, подаётся ко мне. 

- Я помочь хочу.

Заявляет слишком уверенно, чтобы у меня остались сомнения в том, что она реально думает, будто мне это нужно.

- Кому?

- Тебе.

- По-твоему, я нуждаюсь в том, чтобы ты мне помогала?

- А нет?

- Нет.

- Окей.

Выдыхает резко, как будто желает избавиться с этим выдохом от чего-то, что ей мешает. А я отвожу глаза. Потому что мне вдруг становится жизненно важным продлить этот разговор хотя бы на несколько секунд. А она так и сидит рядом со мной, и мне кажется, что сейчас на нас направлены все взгляды в этом грёбаном кафе. 

- Я просто хотела рассказать, как мы обычно решаем такие примеры. Хотя, твой способ кажется мне более удобным и быстрым.

- Я в курсе, как вы их решаете.

- Тогда зачем делаешь по-своему?

- Потому что мой способ кажется мне более удобным и быстрым.

- Но у тебя двойка в четверти вырисовывается.

И откуда знает это? Следит за тем, кто какие отметки получает?

- А мне насрать.

- Грубо.

- Жизненно и искренне. 

- Ты всегда такой? Со всеми?

- Какой?

- Угрюмый и озлобленный.

Я перевожу на неё взгляд, начиная испытывать какое-то уродливое желание рассмеяться. Нет, она это сейчас серьёзно? Если Соня в курсе моих оценок, то, наверное, и в курсе того, что среди одноклассников я своего рода изгой. Никто не хочет со мной общаться, а я этому только рад. 

Например, пару лет назад Саврасов пустил слух, что свою мать убил я. За это я сломал ему челюсть, был поставлен на учёт в детскую комнату полиции, и обрёл себе врага на весь оставшийся период обучения. А заодно и одноклассников, которые с тех пор повально меня возненавидели. Интересно, где была в этот момент Рождественская? Выходила покурить?

Собственные мысли кажутся мне невесёлой шуткой, от чего я растягиваю губы в улыбке. А Соня смотрит на меня выжидательно. Как будто реально ждёт, что я отвечу на её дурацкий вопрос. 

- Да. Я всегда такой. И со всеми. Потому вставай и проваливай.

- Зачем ты так?

- Как? 

- Я ведь тебе ничего плохого не сделала.

- А мы разве об этом?

- Нет. И всё же.

Она словно сомневается в том, что всё сделала правильно. А я мысленно едва не вою. Пусть уже оторвёт свою задницу от стула и вернётся к своим подружкам, с которыми они перемоют мне кости. Лишь бы только больше не чувствовать тонкий аромат её духов. Не смотреть на неё, понимая, что вот она - София Рождественская сидит рядом со мной и мы ведём вполне себе человеческий диалог. 

Молчит, и я молчу тоже. Только встречаю её взгляд, теперь уже без желания отвести глаза. За эти бесконечные несколько секунд, кажется, между нами устанавливается какая-то связь. Демоны внутри меня рвутся наружу, к ней. Я так и вижу, как они прикасаются к её коже, оставляя на ней грязные отпечатки, которые она не сможет отмыть никогда. И сейчас мне хочется этого. Увидеть, как София Рождественская становится запачканной мною. У меня от этой картины едва член не встаёт, настолько острое возбуждение я испытываю. 

А потом всё заканчивается. Она просто поднимается и уходит. Оставляя поднос с нетронутой едой на столе. Не возвращается к своим подружкам, просто выходит из школьного кафе и мне напоминанием остаётся только шлейф её духов. Который я жадно вдыхаю, раздувая ноздри. 

Напрасно думал, что смогу оставаться в стороне. Соня - трофей для моих демонов. И теперь удержать их на месте будет крайне сложно.

Если не невозможно.

***

Обычно мне нравились уроки истории. Нравилось читать о когда-то существовавших цивилизациях, не сохранившихся до наших дней и оставивших после себя немало загадок; о великих правителях, вершивших судьбы мира, о легендарных сражениях… Все это завораживало. Обычно. Но сегодня совсем не получалось направить свои мысли на людей и события, случившиеся за Бог знает сколько времени до меня.

Сознание того, что за мной сидит Романов, заставляло чувствовать себя некомфортно. Наверняка он даже не смотрел в мою сторону, как обычно сидя в позе «ушёл в себя, вернусь нескоро», но спину все равно как-то неприятно покалывало. И то, что произошло между нами в столовой, никак не шло из головы.

Я чувствовала себя очень глупо. Что закономерно, ведь я выставила себя настоящей дурой, когда подошла к нему. И отчего только я вообразила, что с Димой можно нормально разговаривать? За те одиннадцать лет, что мы учимся вместе, это ещё никому не удавалось. Но было что-то такое, промелькнувшее в его взгляде, что заставило меня подумать…

- Отвечать пойдет… Рождественская!

Голос Нины Ивановны – негромкий, но твёрдый – нарушает ход моих мыслей, мигом напомнив о более серьезных проблемах, чем пославший меня далеко и надолго Романов. Блин! Так ведь и знала, что она меня вызовет. Очень уж давно этого не случалось. Теория вероятности во всей красе.

Кидаю последний отчаянный взгляд на учебник, в попытке прочесть и уловить хоть что-то, и иду к доске.

- Ну, давай, - говорит Нина Ивановна и я, растягивая, как только можно, те пару абзацев, что успела прочесть, начинаю рассказывать:

- В Греции мало плодородной земли. Там засушливый климат, нет крупных рек, поэтому создать оросительную систему, как в цивилизациях Востока, обладавших этим благом, греки не могли. Посему лишь в некоторых областях страны занимались земледелием. И по мере развития хлебопашества, почва стала истощаться. Хлеба перестало хватать на все население, численность которого все возрастала. А вот для садоводства и скотоводства условия были более благоприятные: греки издревле разводили коз и овец, выращивали виноград и оливки. Страна была богата полезными ископаемыми: серебром, медью, свинцом, мрамором и золотом. Но этого, к сожалению, было недостаточно для того, чтобы обеспечить всех средствами к существованию.

Зато у греков было еще одно богатство - море. Удобные бухты, многочисленные острова, находящиеся близко друг к другу, создавали отличные условия для мореплавания и торговли. Но чтобы воспользоваться этим, надо было овладеть морской стихией.

Замолкаю. Может, она этим удовлетворится?

Не тут-то было.

- Так, ну и что было дальше?

- Дальше… ну…

- Какой выход нашли греки в данной ситуации? 

Да чтоб я знала, какой! Чувствуя себя припертой к стенке, понимаю, что иного выбора, кроме как сочинять на ходу, у меня нет. Либо молчать дальше, как партизан. В первом случае есть небольшой шанс – скажем, 93% из 100, что я придумаю что-то близкое к истине. Во втором случае вероятность сто из ста – получить полный неуд.

Оглядываю класс растерянным взглядом. Все смотрят на меня, в ожидании того, как я буду выкручиваться. Все, кроме одного человека.

Сама не зная почему, испытываю острое желание привлечь внимание Романова, заставить его поднять свою запирсингованную рожу и взглянуть на меня. Поэтому неожиданно говорю:

- Ну какой…In Vino Veritas. Винограда у них было много, наделали вина, напились, да забыли обо всем. Семь бед – один ответ. Русская народная мудрость.

По классу прокатывается волна приглушенных смешков. У исторички особо не забалуешь, поэтому смеяться в открытую никто не рискует. Дима наконец вскидывает голову, приподнимая свой опостылевший капюшон с лица, и смотрит на меня. Сначала – удивлённо, потом – насмешливо. 

Я испытываю что-то странное. Подозрительно похожее на триумф. Просто от того, что привлекла его внимание. Хотя по большому счету, гордиться тут нечем, ведь я снова выставила себя идиоткой. Бесплатный клоун на выезде. Заказывали?

В классе воцаряется тишина и я наконец вспоминаю об учительнице.

Нина Ивановна смотрит на меня ошарашенно. Ее извечные очки в простой металлической оправе сползли на нос, но она этого, похоже, даже не замечает. Весь ее вид говорит о том, что она не в состоянии поверить, что перед ней стоит одна из лучших по ее предмету среди всех одиннадцатых классов и несёт откровенную, возмутительную ересь.

Я тоже верила в это с трудом.

Очнувшись, она сказала:

- За знание латыни и русских народных пословиц – пять, за историю – единица. Итого – два. Садись, Рождественская.

Отлично. Добро пожаловать в клуб пятничных двоечников имени Димы Романова, Соня. 

Проклиная все на свете, и себя – в первую очередь, возвращаюсь за парту. Мне уже неинтересно, смотрит на меня Дима или нет. Гораздо больше теперь беспокоит то, чем грозит мне эта двойка. Можно даже не сомневаться – в качестве наказания мама лишит меня компьютера как минимум на неделю. Она знает мои самые уязвимые места.

Мысль остаться без компа на долгий срок приводит в такое отчаяние, что становится страшно.

Невыносимо хочется домой. До такой степени, что сидеть на стуле спокойно никак не получается. Ловлю себя на том, что нетерпеливо ерзаю, без конца меняя позы. Это замечает даже мой сосед по парте – обычно флегматичный ко всему Илья – и бросает на меня хмурые взгляды. Но я в состоянии думать лишь о том, что нужно успеть так много до того, как мама доберется до дневника… хотя перед смертью ведь все равно не надышишься. Ещё одна мудрость, чтоб ее. 

Из школы домой я, как правило, возвращаюсь в сопровождении своих подруг – сестер-близняшек Юли и Ани. Девочки живут на Московской улице – там же, где находится наша школа, а я чуть дальше, на Дзержинского. Но сегодня у меня нет сил ждать и я выбегаю из школы раньше, чем меня может кто-то перехватить. Не имею ни малейшего желания ни с кем обсуждать ни мое глупое заступничество за Романова, ни разговор с ним в столовой. А мое блистательное выступление на уроке истории лучше и вовсе не вспоминать. Надо же было сказать такое! Мало, что схватила двойку – впервые по этому предмету! – так ещё и ерунды наговорила до того несусветной, что стыдно – не передать как. Ещё и Нину Ивановну наверняка разочаровала…

И все из-за чего? Из-за желания обратить на себя внимание татуированного хама, которому нет ни до кого дела. 

Буквально влетев в квартиру, быстро скрываюсь в своей комнате. Бросаю рюкзак на пол и включаю компьютер. Нетерпение клокочет в груди алчным пламенем, хотя я и понимаю, что это ужасно глупо. Глупо, но так мне необходимо…

Старенький компьютер наконец загружается и я вручную набираю адрес сайта в браузере. Никогда не оставляю эту вкладку открытой, чтобы мама не знала, чем я занимаюсь по ночам, порой жертвуя домашним заданием, как это получилось вчера с историей. Понимала ведь, что меня наверняка вызовут и все равно не выучила параграф. А все потому, что мысли были вовсе не здесь. Не в этой комнате с простыми голубыми обоями и парой плакатов на стене, за которые мне попало. Не в этом учебнике, рассказывающем о том, до чего мне не было сейчас никакого дела. Не в этом мире, в котором я чувствовала себя такой ненужной. Нет, всей душой я стремилась туда, где можно быть совсем другой. Где тебе рады… и не только рады.

Волнуясь, открываю интернет-страницу, замирая на несколько секунд, кажущихся вечностью. И не могу подавить в себе разъедающее душу разочарование, когда оказывается, что новых сообщений не появилось. Во всяком случае, от того, кого я жду. С быстро тающей надеждой проверяю личку – может, он написал что-то? Например, когда появится в сети. Но и там тоже – ничего.

Никогда не думала, что можно так расстроиться от того, что тебе кто-то не написал. Ведь мы общались совсем недавно, вот только этой ночью. Но потребность, чтобы он был со мной постоянно, сильнее всех доводов рассудка. Она становится похожа на зависимость. И я понимаю, что если не возьму себя в руки – могу просто сойти с ума. Ведь он может исчезнуть в любой момент. Ведь я даже не знаю, он это… или она.

Да мне это и неважно. Сейчас мне хорошо в этом выдуманном мире. Гораздо лучше, чем в настоящем.

F5, F5, F5, F5...

Жму на несчастную кнопку, как сумасшедшая, не в состоянии заниматься ничем другим. А часы в голове отсчитывают секунду за секундой, минуту за минутой, неумолимо приближая время, когда вернётся с работы мама. Время, когда меня лишат того, что стало нужнее всего на свете.

Напиши же мне. Прошу тебя, напиши! 

F5, F5, F5...

Ничего.

Слышу, как в двери поворачивается ключ. Сердце тревожно подпрыгивает, и я все отчаяннее терзаю несчастную F5... Но все напрасно. Его нет.

Раздаются приближающиеся шаги, и мама появляется на пороге моей комнаты.

- Как дела в школе?

Стандартный вопрос, набивший оскомину. «Как дела в школе?». Не «Как твои дела, Соня?». Нет. Неважно, Соня, о чем ты думаешь и чем дышишь. Важна только школа. Только оценки.

- Все хорошо.

На стандартный вопрос – такой же стандартный ответ. 

- Что сегодня получила?

- Ничего. - Голос прозвучал беззаботно, а взгляд отведен к монитору. Может, прокатит.

- Как так? Тебя ни разу ничего не спрашивали?

- Неа. - Старательно делаю вид, что изучаю на экране что-то важное. Жаль только, что врать умею плохо. 

И мама это замечает.

- Покажи дневник, - требует она, протягивая руку.

За дневником. Всегда только за дневником. Не для того, чтобы приласкать. Не для того, чтобы обнять. И я, казалось бы, давно к этому привыкла, но сейчас вдруг в горле встаёт противный ком.

Наклоняюсь к рюкзаку и достаю дневник. Она берет его из моих рук и быстро открывает.

Повисает пауза. Я молча жду.

Наконец тишину разрезает ругательство, потом – крик:

- Двойка по истории?! – Мама настолько возмущена, что ее голос срывается. Я смотрю в пол, мечтая только об одном – чтобы все это быстрее закончилось.

- Ну и как ты умудрилась? – ее голос звучит уже спокойнее, но очень холодно. Так холодно, что хочется зябко поежиться.

- Не выучила теорию.

- А почему?

- Не успела.

- Знаю я это твоё «не успела»! Зато всю ночь сидела за компьютером! 

Черт, так она знает! Мысленно перебираю все хранящиеся на моем компьютере файлы, думая о том, не забыла ли удалить что-нибудь палевное. Остаётся только надеяться, что нет. Не хочется даже думать о том, что будет, если мама заподозрит, что я делаю в интернете.

Не дождавшись от меня ответа, она говорит то, что я знаю и так:

- О компьютере можешь забыть. Пока не исправишь свою двойку!

Я знаю, что будет дальше. Поэтому, когда она отворачивается, быстро переключаюсь на заветную вкладку и в последнем, отчаянном жесте жму проклятую F5. Сердце подпрыгивает, усиленно и забившись, и тут же обрывается, потому что экран гаснет.

В маминой руке мелькает шнур от процессора, когда она проходит мимо меня к двери, прикрывая ее с громким стуком. А я прерывисто выдыхаю и чувствую, как к глазам подступают слезы.

Он написал мне. Но слишком поздно.

«Дорогой дневник!

У меня сегодня был просто отвратительный день. Сначала на алгебре я решила вступиться за Романова, когда Ильич в очередной раз поставил ему двойку на ровном месте, чем немало повеселила весь класс и ожидаемо ничего не добилась. Но я больше не могла молчать! Не понимаю, за что Диме постоянно прилетает. За то, что он не такой, как все? Все эти его татуировки, пирсинг… но ведь суть не в этом. Разве можно гнобить человека за то, как он выглядит? Дима ведь не идиот. Наоборот, мне кажется, он гораздо умнее, чем желает это показать. Вот только ему мое участие нафиг не нужно, что он мне в столовой и обозначил, когда я к нему подошла. Весьма конкретными фразами. А я правда хотела как лучше. Было обидно, хотя и предсказуемо. И все же не могу поверить, что он способен вот так жить… ни в ком не нуждаясь. Мне вот наоборот, очень хочется быть кому-то нужной. Может, потому я и подошла к нему… мать Тереза, ёлки-палки. Решила вдруг, что если попытаться с ним поговорить нормально, то он окажется вовсе не таким, каким выглядит. И, знаешь, в какой-то момент он так на меня посмотрел… что мне, с одной стороны, сделалось страшно, а с другой – интересно… я глупая, да? Но я искренне верю, что к любому человеку можно найти свой ключик. И к Диме тоже. 

И мне так хотелось, чтобы он снова посмотрел на меня, что на уроке истории я выставила себя еще большей идиоткой. Несла такую ерунду, что и повторять не хочется. И да, он на меня посмотрел. Но уже совсем не так, как там, в столовой. А как я и заслуживала – будто на шута горохового…

Ладно, на самом деле это все не так уж и важно. Если честно, то я пишу тебе, потому что не знаю, что мне делать. Не то, чтобы мне нечем было заняться, сам понимаешь - уроков до фига, но… ничего не делается. Я пыталась читать – а ты знаешь, как я люблю читать – но и это не получается. Уже не знаю, как отвлечься, чтобы не думать о нем. Ты еще не в курсе, но мама снова выдернула шнур. Как раз в тот момент, когда наконец появилось его сообщение. И теперь я безостановочно думаю о том, что же он написал. И схожу с ума от того, что не могу ответить.

А ещё… мне стыдно признаваться в этом даже тебе, но у меня сводит зубы при одной только мысли о том, что он сейчас общается с другими. А может, и не только общается. И от этого мне так плохо, что хоть на потолок лезь. Хотя у нас все только началось, я… я уже привыкла к нему. К тому, что он – мой. И только мой. Пытаюсь мыслить трезво, говорить себе, что это лишь игра и выдумка, но это не помогает. Неважно, кто он или что на самом деле, но он необходим мне. И… ты только не смейся… но я, кажется, влюбилась…»

***

Нармар Грей (16:41): Привет, не помешаю?

Серк Орсо (16:43): Привет. Нет.

Нармар Грей (16:43): Давно висишь?

Серк Орсо (16:43): Минут сорок. Твоя не заходила.

Нармар Грей (16:43): Окей. Спасибо. Подожду немного и пойду пост писать.

Серк Орсо (16:43): Давай. Надо потом что-то общее замутить будет. А то все на индивидуалки ушли.

Нармар Грей (16:43): Вы с Флорой тоже))

Серк Орсо (16:44): Вот и говорю «потом». Сейчас с ней поиграть хочу.

Нармар Грей (16:44): Её вроде вчера не было.

Серк Орсо (16:44): И позавчера. С четверга её нет.

Нармар Грей (16:44): Ничего, придёт. Ладно, я вишу тушкой. Если что - пиши в приват. 

Серк Орсо (16:44): Ок

Флора Фрейр (17:03): Привет всем)

Серк Орсо (17:03): Привет

Флора Фрейр: (17:03): Давно меня тут не было. Успела соскучиться)

Серк Орсо (17:03): По кому?

Флора Фрейр (17:04): По всем) 

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр (17.04): У тебя всё хорошо?

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (17:04): Теперь да. Были некоторые проблемы в реале.

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр: (17.04): Разрешились?

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (17:04): Да. А ты как?

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр: (17.05): Теперь хорошо. Безумно скучал.

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (17:05): И я по тебе тоже.

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр: (17.05): А я думал - по всем.

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (17:05): Ну, не ревнуй)

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр: (17.06): Не могу. Ты там в личке не пугайся моей сотне писем.

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (17:06): Уже видела, но пока не читала. Сразу сюда.

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр: (17.06): И не читай. Там ерунда всякая. 

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (17:06): Не верю) Ладно, что у нас сегодня по плану?

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр: (17.07): Поиграть сможем?

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (17:07): Немного. Пару часов. Пойдёт?

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр: (17.07): Более чем. Я постик сейчас вкину, ждал тебя, чтобы ещё раз кое-что уточнить.

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (17:08): Слушаю.

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр: (17.08): Ты точно нормально отнесёшься ко всему, что в нём может быть?

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (17:08): М-м-м, думаю, да. 

Нармар Грей: (17:08): Привет, Флора. И по мне скучала?

Флора Фрейр: (17:09): Привет)) И по тебе)

Серк Орсо: (17:09): Грей, скройся. Ты пост, кажется, писал. Им и займись.

Нармар Грей: (17:09): Слушаюсь, командир!))))

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр: (17.09): Хорошо. Если что не так будет, говори. Я поправлю без проблем. 

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (17:09): Договорились) Жду пост, а пока за чаем сбегаю.

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр: (17.09): Приятного аппетита. Сейчас оформлю всё.

Серк Орсо. Северные земли. Замок клана Орсо.  

Словно сотканная из лунного света, она стояла, крепко держась за перила. Спина неестественно выпрямлена, подбородок вскинут. Истинная королева его клана. И пусть пока Флора не смирилась с судьбой, он, Серк Орсо, покажет ей, каково это - принадлежать ему без остатка. 

Ему нравилась в Флоре эта гордость. Из всех сестёр Фрейр именно Флора унаследовала её от отца. И в то же время она его боялась. Боялась своего будущего мужа, и это нравилось Серку не меньше.

- Нас все заждались. 

Он оказался позади неё, замерев в полушаге. Обоняния Серка достиг тонкий аромат её кожи, и зверь внутри рванулся к своей избраннице. Она не ответила, только выше вскинула голову. Непокорная Флора, которую он будет подчинять себе постепенно. 

Серк не смог удержаться. Провёл ладонью по рукам стоящей к нему спиной девушки. Вверх и вниз, прислушиваясь к каждому оттенку эмоций, которые вызывало это прикосновение в Флоре. И не мог точно сказать, от чего по её телу прокатились волны дрожи. 

- Тебе холодно? - спросил, наклонившись к ней и касаясь дыханием её уха. Она помотала головой, но не удостоила его ответом. Лишь только сильнее вцепилась пальцами в перила. 

Флора была такой маленькой и хрупкой, по сравнению с ним, что он мог сломать её, если бы захотел. Но Серк не хотел. Гораздо больше удовольствия ему доставит, если она сама, по собственной воле, придёт в его постель и ляжет под него добровольно. И пусть это случится не сегодня, но случится обязательно. 

- Тогда почему ты дрожишь? 

Орсо не удержался, шагнул ближе, впечатываясь в тело Флоры. Он был возбуждён. Знал, что ждёт их сегодня в брачной постели, и от этих мыслей тело закаменело, а желание преступить все законы оборотней и взять свою будущую жену ещё до свадебного ритуала, держалось на тонкой грани. Он представлял себе в красках всё, что сегодня сделает с ней, и даже, кажется, чувствовал саднящую боль на спине, которую непременно исполосует Флора, борясь за то, чтобы сохранить невинность, которая через каких-то несколько минут будет принадлежать ему по праву. 

Серк склонился ещё ниже, задевая губами скулу Флоры и, когда она повернулась к нему и одарила его горящим взглядом, полным возмущения и даже ненависти, ухмыльнулся, ожидая ответа. 

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр: (17.21): Я всё. Читай. Жду приговор. Как и сказал - если что нужно исправить, говори.

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (17:23): Бегу.  

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (17:27): Боже… Это просто… У меня слов нет. Ты не пробовал писать книгу?

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр: (17.28): Нет. Книги точно не моё. Тебе понравилось?

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (17:28): Очень! Чувствуется рука профессионала)

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр: (17.28): Да какого профессионала?) Так, пару лет в ролевых.

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (17:29): Всё равно. Это я пока новичок. 

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр: (17.29): Да. Пока. Но твои первые посты офигенны. Скоро переплюнешь здесь всех. 

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (17:30): Не думаю. Но спасибо за комплимент. Рада, что тебе нравится. Для тебя хочется играть так, чтобы ты меня даже не сравнивал ни с кем.

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр: (17.30): А я и не сравниваю. Но мысленно прикидываю, кому голову откручивать после нашего сюжета, когда он к тебе сунется.

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (17:31): Тоже думала о том, что делать буду, когда мы закончим, и начнётся другая игра.

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр: (17.31): Будем играть вместе. Снова. Если ты не против.

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (17:32): Я только за) Всё, я пойду пост писать. Надеюсь сегодня успеть. Он не очень большим будет, хорошо?

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр: (17.32): Как тебе удобно. Жду.

Флора Фрейр. Северные земли. Замок клана Орсо. 

Он был слишком близко. Слишком близко, чтобы и дальше врать себе, что его присутствие ее не волнует. У Флоры сбилось дыхание, когда она повернулась и увидела, как он смотрит на нее. Увидела усмешку, полную превосходства. Как же она ненавидела его в этот момент! В голове даже родилась дикая мысль сброситься со скалы, на которой стоял замок, лишь бы не уступить этому чудовищу в его притязаниях.

Но правда состояла в том, что Флору тянуло к нему помимо воли. Сейчас, когда он стоял, вжавшись в нее, и она чувствовала прикосновение крепкого тела к своему телу и тепло дыхания на своей коже, ей казалось, что он заполняет собой все пространство вокруг нее. Она задыхалась. И хотя говорила себе, что причиной тому была одна лишь ярость, странный жар, который порождала в нем его близость, невозможно было отрицать. И это предательство собственного тела заставило ее зло бросить ему в ответ:

- Я дрожу от отвращения! 

В ее глазах горел вызов, а грудь тяжело вздымалась. Возможно, она зря старается вывести его из себя, но что он сделает ей? Изнасилует? Это ожидает ее в любом случае. Убьет? Пусть так, это лучше, чем породить на свет ещё одного оборотня. Они и так заполонили собой весь остров. Подчинили себе немногочисленный остаток людей, утвердили над ними своё главенство. Их все боялись, и потому они ни в чем не знали отказа. Флора на собственном горьком опыте убедилась в их всевластии. Когда этот мерзавец явился в их дом и выбрал ее на роль своей так называемой королевы, а по сути – бесправной пленницы, она знала, что никто ей не поможет. Что и отец, и мать, и сестры, и даже жених – все они готовы принести ее в жертву этому зверю. И потому бесполезно было пытаться бежать, ведь в этом случае ей попросту некуда идти. В отчем доме ее не примут. Люди заклеймят, как предательницу, и станут ненавидеть за то, что она обрушила на них гнев оборотней.

Она могла бы попытаться сбежать с острова вообще, но куда? И как далеко она сможет уйти одна, без чьей-либо помощи и поддержки? Смерть оставалась единственным выходом. Смерть… или подчинение. Подчинение тому, кто желал лишь использовать ее. Тому, кто смел решать ее судьбу. Тому, кого она будет ненавидеть до конца своей жизни!

Она почти желала разгневать его так, что он выкажет агрессию, желала пробудить его звериную, пугающую сущность. Лишь бы не смотрел на нее этими темными глазами, в которых отражались звёзды и столь много всего, что она почти забывала о том, что он – ее злейший враг. Лишь бы не улыбался так, словно знал то, в чем она не желала признаваться сама себе.

И чтобы всколыхнуть в нем гнев, который толкнет его на то, что создаст между ними стену, на то, чего она никогда не сумеет простить, добавила:

- Не трогай меня, мерзкое животное! Я ещё не твоя! И буду надеяться до последнего, что твоей никогда не стану!

Флора вжалась в перила позади себя, хотя знала, что это бесполезно. Он по-прежнему оставался слишком близко, а она – почти на грани. Флора зажмурилась, ожидая наказания, и попыталась ухватиться за спасительное воспоминание о женихе, с которым ее разлучили. Может быть, он все же придет и освободит ее. Ведь он ее любит! Любит. И она его – тоже. Но как странно… даже прикрыв глаза, Флора не могла вспомнить лицо Коэна. Перед ее мысленным взором стояло другое, ненавистное лицо. С грубыми и властными, но такими притягательными чертами…

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо (18:06): Я написала постик) надеюсь, все нормально, но если что-то не так – скажи, я поправлю.

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр: (18.10): Я прочёл. Чёрт, как теперь удержаться и не взять тебя прямо сейчас на балконе? Только это плохо кончится. 

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр: (18.10): Особенно понравилось «мерзкое животное». Это вот как раз в точку. Только Серка мне уже не удержать после ритуала. Готова ко всему?

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (18:11) С тобой - готова на все)

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (18:11) Если хочешь, то про мерзкое животное я исправлю... 

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (18:11) Блин, не могу не спросить) что плохого, если ты возьмёшь меня на балконе?)

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр: (18.12): Женщины… Ты им - что всё круто, а тебе в ответ - давай исправлю *качает головой*

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр: (18.12): Значит, готова на всё? Хорошо, я это учту при ответе. Только ты не пропадай больше

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр: (18.15): Что плохого? В этом случае я пойду против всех законов оборотней. Какое-никакое уважение к избранницам есть, хоть и кажется, что его нет. Первая брачная ночь должна быть брачной во всех смыслах) Хотя, я начинаю думать, что не так уж и чту законы.

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (18:17) Ну, я просто подумала, а вдруг ты обиделся, что я тебя так назвала)

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (18:17) учти обязательно!) Я бы и сама не хотела пропадать, но это от меня не зависит. Если честно, то я чуть с ума не сошла за это время. Хотя этого и не стоило наверно говорить...

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (18:19) чёртовы законы *вздыхает*) а я уже почти представила все в красках…

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр: (18.21): Не обиделся. Наоборот, говорю, что круто написала

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр: (18.22): Стоило говорить. Я и сам чуть не свихнулся.  Передумал тысячу мыслей, почему тебя нет. Поэтому… *притянул за руку к себе, устраивая на коленях* поэтому побудь со мной хотя бы ещё немного

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр: (18.23): Я тоже представил в красках. И ты подала мне идею. В ответном посте воплощу её в реальность. 

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (18:25) Правда? А я думала, ты меня уже забыл, мало ли тут девиц крутится) 

Я могу ещё полчасика побыть. Хотела бы дольше, но... Но я буду о тебе думать. Я и так о тебе думаю... Слишком много. *Устроилась поудобнее на коленях*

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (18:27) ммммм... Я буду очень-очень ждать твой пост! И буду теперь мучиться от любопытства... И не только)

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр: (18.28): Здесь есть девицы? Удивлён) Никого не замечал. И нет, не забыл. Думал о тебе всё время

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр: (18.30): Когда уйдёшь, сяду писать ответ. Сейчас не хочу отвлекаться от тебя. Ты не представляешь, как я рад тому, что ты воспринимаешь всё, что пишу так, как воспринимаешь. Не все партнёры способны подстроиться и дать такую отдачу

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (18:31) да ладно, прямо вот ни одну не заметил, кроме меня?)) Хочется верить... 

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (18:32) Серк, я же уснуть не смогу, думая, что же ты написал) а я рада тому, что пришла сюда. И что мы стали вместе играть. Я даже не думала, что возможны такие эмоции от ролевой игры... 

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (18:34) хотя, наверно, такие эмоции не от игры... А от тебя

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (18:34) блин, я слишком много болтаю.

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр: (18.36): Не замечаю никого, кроме тебя. Можешь быть уверена

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр: (18.37): В моих интересах заверить тебя, что эмоции действительно от меня. Но я дольше тебя в ролках, знаю, как потом легко люди переключаются на новые сюжетки, партнёров, игры. И также эмоционируют. Я кайфую, что я у тебя первый. И планирую растянуть удовольствие от совместной игры, насколько смогу.

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр: (18.39): Мне нравится, когда ты болтаешь. Хотя и хочется в этот момент закрыть твой рот. Поцелуем

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (18:41) я тебе верю) но мне все равно как-то не по себе, когда мы с тобой раздельно

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (18:43) вот, ты сам сказал) ты дольше меня в ролках. Интересно, у тебя было много партнёрш до меня? 

Я сейчас не хочу думать даже об игре с кем-то другим. Надеюсь, что ты действительно будешь со мной ещё долго. Хотя бы здесь.

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (18:44) мне тоже этого хочется. Так, что даже страшно…

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр: (18.47): Они были. Отрицать это глупо. Но мы же не будем их обсуждать? Поверь мне - совершенно идиотская затея, которая ни к чему хорошему не приведёт

Я тоже не хочу думать, что ты будешь играть с кем-то после. Для меня это как… знаешь, как болевая точка. Именно ты. Эта ролка для меня, Серк, Флора - особенные. И я не говорю так каждый раз, когда играю, не подумай. Они действительно особенные. Я ждал этой сюжетки долго, долго её готовил. 

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр: (18.50): Страшно, если я тебя поцелую? А если *обхватил за затылок, понуждая наклониться к губам и выдохнул в них* а если всё же поцелую, не будет так страшно? *провёл языком по губам, наслаждаясь вкусом и стараясь не думать о времени*

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (18:55) нет, не будем, конечно. Извини. 

Ну, раз ты долго готовил этот сюжет, то наверно и сыграть мог бы с любой) ну, неважно.

Серк, мне пора. Буду ждать твой пост) постараюсь ответить завтра.

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр: (18.58): Чёрт. Терпеть такое не могу. До встречи

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо: (18:59) учту. Пока

Закрыв окно чата, я некоторое время тупо смотрела в экран, не в силах поверить, что все вот так закончилось. По-прежнему лежащие на клавиатуре руки мелко подрагивали, и я, что было сил, боролась с желанием расплакаться. 

А ведь я так ждала этого момента! Так ждала, когда вернусь в игру… Три дня ходила за историчкой хвостиком, уговаривая разрешить исправить двойку. Зубрила уроки. Зарабатывала хорошие оценки, чтобы мама сменила гнев на милость. Только в этот раз не ради того, чтобы заслужить ее одобрение хоть в чем-то – эти попытки я оставила уже давно - а ради человека, который способен холодно кинуть на прощание: «терпеть такое не могу». 

От того, как завершился наш разговор, на душе осталось чувство тревоги и мерзостности. В голове – тысяча противоречивых мыслей. И я даже не знала, чего во мне больше – злости или сожаления. 

Судя по всему, Серку было не привыкать к подобным сценам, раз он «терпеть такого не может». Видимо, немало дур до меня устраивали то же самое. И от того, что я вступила в их позорные ряды, было невыносимо тошно. 

Как и от того, что наговорила ему сегодня. Я так скучала без него все эти дни, что невольно выболтала много лишнего. И что хуже всего – сказала при этом правду. 

Я действительно думала о нем слишком много. И слишком остро чувствовала все, что происходит между нами. А ведь это всего лишь игра. 

Наверное, он даже не воспринял мои слова всерьез. Наверное, в реале у него есть личная жизнь. Возможно, и мне стоит наконец найти себе настоящего парня, а не зацикливаться на этом, придуманном, который никогда не будет рядом. Но при одной только мысли завести с кем-то отношения меня почему-то дико корежило, словно этим я могу предать Серка. Глупо. Глупо, ведь ему наверняка все равно. 

Мы никогда не касались этой темы. Никто из нас не знал, что происходит в реальной жизни у другого. Это было своеобразное табу, преступив которое можно разрушить все. И хотя мне было любопытно узнать, кто скрывается за Серком, я понимала, что будет лучше, если это останется тайной. 

Да и Серк никогда не выказывал желания пообщаться за пределами игры. Наверно, мы оба понимали, что не стоит нарушать границ того мира, который создали друг для друга. Не стоит разбивать иллюзий. 

Ведь может статься, он намного старше меня и живёт на другом конце земли. А может, он – такая же одинокая девушка, как я. И все, что нас объединяло – только этот момент, это время и этот сюжет. Нам никогда не выйти за его рамки. И все же, осознавая все это, я ощущала с каждым днём, что мне становится тесно. Что мне эгоистично мало того, что есть. 

Я открыла документ, куда всегда копировала наши разговоры в чате, чтобы иногда их перечитывать, и пробежала глазами сегодняшнюю переписку, ощущая снова, будто в первый раз, как откликается душа на каждую фразу Серка. Он сказал сегодня столько важного для меня, словно знал, что я хочу от него услышать. Каждое его слово – точно выстрел в сердце. Задевает, цепляет, ранит. Но мысль о том, что кому-то до меня он мог говорить то же самое, отравляла все. И хотя он написал, что я для него особенная, почему-то было очень трудно не думать о тех, кто был «до». 

Он, конечно, был не виноват в том, что пришел в ролевые игры раньше меня. Что у него до меня были другие партнёрши и персонажи… Не в моих силах все это изменить, и первой для него мне уже не стать, как ни хотелось бы. Но я могла бы попытаться стать единственной. 

Первым моим желанием после окончания разговора было желание не заходить в игру дня два, чтобы он безумно соскучился и пожалел о том, что сказал. Но этим я наказала бы и саму себя. Стала бы мучиться от неопределенности и страха, что сделала что-то непоправимое. Нет, это был не выход. 

А ещё можно было бы проявить безразличие. Дать понять, что все, что я наговорила, не имеет значения. Это, возможно, спасло бы мою гордость, но… но что если Серк говорил мне правду? Тогда он наверняка во мне разочаруется. 

По всему выходило, что лучше сделать вид, что ничего не произошло. Хотя это совершенно не решит главной моей проблемы. Не изменит того, что я слишком на нем повернута. Не излечит от этой зависимости. Господи, так что же мне делать? 

Я уже готова была снова зайти в чат, чтобы все замять, когда услышала, как в коридоре открывается входная дверь. 

Мама вернулась с работы. 

Я невольно напряглась всем телом, ожидая, когда она придет, чтобы учинить очередной допрос. Но прошло пять минут, потом десять, а мама так и не появилась. Не в силах больше ждать, сидя на месте, я вышла из комнаты. 

Дверь на кухню оказалась прикрыта, а из-за нее доносились приглушённые рыдания. Снова. 

Мне стало страшно. Ее слезы всегда пугали меня гораздо больше, чем крики. 

Однажды я пыталась узнать, почему она плачет. Но мама только вытерла слезы и сказала: “Ничего, Соня, ничего”. 

Но от ничего не плачут так, что от этих звуков разрывается сердце. 

Я стояла у двери кухни до тех пор, пока рыдания не затихли, и только после этого ушла к себе. 

Сегодня допроса наверняка не будет. А лучше бы был. 

Что угодно, лишь бы она не плакала.

***

Он пробежал глазами переписку в чате и скрипнул зубами от злости. Чудовище внутри заворочалось и взревело, требуя крови. Идеальная жертва, такая невинная, такая открытая. Чувствующая. Даже эта агрессия, которую она порождала в нём, ему нравилась настолько, что он испытывал возбуждение сродни сексуальному. Это будет интересная игра, он будет наслаждаться каждым словом, каждым действием, каждой минутой, проведённой с нею. Он будет просто наслаждаться…

Чёрт! И почему всё получилось именно так? Почему сейчас я могу думать только о ней? Это даже не мысли - какая-то потребность, которой никогда раньше не испытывал. И демоны внутри меня шипят от нетерпения снова увидеть её, услышать голос, просто понять, что она существует. 

Мы расстались на не такой уж радужной ноте, но я уже готов всё исправить. И хочу этого.

- Дим, холодильник закрой, продует. 

Чуть насмешливый голос отчима заставляет меня вздрогнуть. Я так глубоко ушёл в свои мысли, что даже не замечаю открытой дверцы, которую сжимаю пальцами битых несколько минут. 

- Йогурт не могу выбрать, - вру, скользя невидящим взглядом по нагруженным продуктами полкам. 

- Поешь чего-нибудь более сытного. День долгий. 

Отчим, которого я называю дядей Витей, садится за стол, что-то читает в телефоне. Наверняка - очередную порцию новостей о том, что нас с ним не касается и никогда не коснётся. И эта привычная картина вызывает у меня лёгкую улыбку. Она - как островок безопасности, то, что неизменно происходит со мной день за днём. 

Дядя Витя заменил мне семью, когда мне было пять. И когда ушла моя мама. О том, что её убили в подворотне, отчим говорить не торопился. Опасался, что я свихнусь. Хотя, представить, что это в принципе реально, когда тебе пять лет, невозможно. Да и потом я понял, что в жизни есть иные вещи, которые способны ранить не меньше. Способны заставить раз за разом загонять своих демонов в нутро, туда, откуда они не смогут выбраться никогда. Где останутся одержимостью, ничем иным. 

- Бутер сделаю, - решаю я, доставая с полки упаковку сыра. 

- Ты какой-то странный. 

Дядя Витя откладывает телефон, смотрит на меня внимательно, когда я начинаю готовить еду. Что-то подозревает?

- Нормальный я. 

- Влюбился, что ли?

Дядя Витя едва заметно улыбается. О таких вещах мы с ним раньше не говорили, не хочу говорить о них и сейчас - это слишком личное. Особенно, когда дело касается её. 

- Нет. Экзамены скоро. Надо готовиться.

Забрав бутерброд, решаю съесть его по дороге в школу, иначе расспросов не избежать. И слышу голос из кухни:

- Зонт не забудь! Дождь обещали.

Уроки физкультуры я не любил едва ли не больше, чем алгебру. Стадо носящихся и вопящих одноклассников, пытающихся отобрать друг у друга мяч, скучающий физрук, который на фоне некоторых парней выглядит как низкорослая глиста, и презрительные взгляды одноклассников, у которых есть возможность в который раз поразглядывать мои татуировки и покривить морды, шушукаясь за моей спиной. Удовольствие то ещё. Однако сегодня я планировал отправиться на физкультуру, которая стояла первым уроком. В выстуженном зале прохладно, пусто, а за окнами - всё ещё тёмное осеннее небо. Картина самая унылая, а тяги к спорту в восемь утра - ноль. Но Рождественская уже пришла, прохаживается по нарисованной на полу белой линии, заложив руки в карманы спортивной кофты. И кажется какой-то потерянной, а может, это я себе придумал. 

- Нормально всё? - не в силах удержаться, задаю вопрос, поравнявшись с Соней. 

Она вскидывает голову, смотрит как на идиота. А я себя и чувствую так - полным придурком. 

- А что? 

- Да ничего. Просто спросил.

Остановилась, но всё так же продолжает смотреть. Изучающе, будто хочет видеть какую-то определённую реакцию. А я, как почётный идиот, пытаюсь угадать, какую именно. И выдать именно её. 

- А у меня всё просто нормально.

Она лжёт. Я научился распознавать это давно. Но оснований сказать об этом Рождественской у меня нет от слова «совсем». Мы пару секунд стоим вот так - вперившись в лица друг друга взглядами. Как будто обоим нужно увидеть что-то, что даст повод зацепиться и продолжить беседу. И сердце у меня в этот момент колотится где-то в горле, как бешеное. Здесь у меня тоже есть татушка - на горле, я имею ввиду. Огромный огненный цветок. За ним скрывается демон Вил, самый тихий из тех, что живут внутри меня. Только когда пульс разгоняется до сверхзвуковой скорости, я слышу его голос. Как сейчас. Он шепчет что-то невразумительное, от чего отмахиваюсь, как от неважного и ненужного. 

- Ну окей тогда. 

И просто отхожу, оставляя Рождественскую и дальше вышагивать по своей ровной белой полосе на полу. 

Кто придумал этот дурацкий ритуал во время игры в баскетбол? Когда девчонки садятся в рядок на скамейке, а парни отдают им свои пропахшие потом толстовки, как будто проявляют этим милость. Такой знак типа «я тащусь от тебя». И девчонки берут их, кладут к себе на колени и сидят, наблюдая за матчем. И на лице у каждой написано что-то вроде «меня выбрали». Кто придумал этот идиотский ритуал? И почему сейчас я, стянув через голову кофту, бросаю её Рождественской?

Знаю, что ловит её скорее инстинктивно. Знаю, что смотрит на мои испещрённые чернилами руки, теперь открытые до плеч. И ничего не говорит - только прищуривается вопросительно, когда встречаемся глазами. Но толстовку не отбрасывает, хотя могла бы. Устраивает её на коленях, предварительно аккуратно сложив. 

А потом я отключаюсь от этих декораций и погружаюсь в то, что вдруг становится особенно важным - игру. Потому что она смотрит. Смотрит с интересом, держа на коленях мою светлую спортивную кофту как знак того, что я принадлежу Соне, а она принадлежит мне. Какая херня…

На меня не пасуют. Саврасов намеренно держит мяч дольше положенного. Пробежка, которую не фиксирует физрук в который раз, начинает злить. 

- Сэм! Я открыт! - кричу Семёну, но тот намеренно бросает по кольцу сам, хотя под ним до хера тех, кто с лёгкостью отбивает этот мяч. 

Я никогда не бросался в гущу событий. Никогда не вступал в эти идиотские мини-команды по баскетболу, волейболу и бог весть ещё какому -болу. Потому что заранее знал исход. Не стал бы делать этого и сейчас, если бы не Рождественская. 

И она отвечает тем же. Вдруг поднимается со скамейки, повязывает мою толстовку на шведскую стенку белым флагом капитуляции и… совершенно неожиданно для всех вступает в игру. 

Пару сальных шуточек в её адрес я пропускаю мимо ушей. Соня неплохо играет, двигается быстро и даже раз перехватывает передачу, устремляясь к воротам нашего противника. И да - противник у нас с ней один, она сама этого захотела. 

Долговязый Бурдасов врезается в неё с такой силой, что у меня не остаётся сомнений - он сделал это намеренно. Демоны внутри взвывают в едином порыве. Убить… Или покалечить. Неважно. Важна лишь цель - лицо Бурдасова, на которого я бросаюсь, хватая его за шкирку и прижимая к земле. 

- Извинился перед ней быстро, сука, - цежу слова сквозь зубы, а взгляд, которым окидываю бросившихся было к нам одноклассников, наверное, такой безумный, что ни один из этих трусов не делает лишнего шага. Бурдасов выше меня и шире в плечах, но сейчас это неважно. Я крепче вцепляюсь в ткань его майки, которая трещит под моими пальцами, силком подтаскиваю к Рождественской. Она даже не успела подняться на ноги, и теперь - тоже с ужасом - смотрит на меня и Бурдасова, сидя на полу. 

- Дима, не надо… Всё в порядке, - шепчет едва слышно, или это я ни черта не могу разобрать в её словах. А всё потому, что в ушах колотится пульсом сжигающая всё на своём пути чёрная ярость. И демоны уже празднуют победу, ликуя и требуя новой крови. 

- Ни х*я не в порядке. Извиняйся. 

Бурдасов лепечет что-то невразумительное, что слышу сквозь пелену ярости и шепотки за спиной. Но ко второму я давно привык. 

- Дима, он извинился, отпусти его, пожалуйста!

В голосе Сони слышны умоляющие нотки. Она напугана не меньше Семёна, который застыл в моих руках. Вот чёрт! Трижды чёрт!!! Я ведь совершенно не планировал срываться. 

- Ещё раз кто её тронет - убью, - обещаю в пустоту, отпуская несчастного Бурдасова и отряхивая руки, будто испачкался в дерьме. 

Я не должен был этого делать. Не должен был оставлять грязные отпечатки на Рождественской ни словами, ни делами. Особенно такими, как этот поступок. Но, срывая кофту с перекладины и проходя мимо учителя физкультуры, который даже не вмешался в потасовку, понимаю, что не мог иначе. Соня уже стала той, к кому моё уродливое нутро рвалось, шелестя тысячей крыльев. Той, о ком я думал, не отдавая себе в этом отчёта. И не в моих силах было изменить в этом хоть что-то. 

Хотя, видит ад, этого я даже не желал - жаждал. 

Нармар Грей (16:07): Привет всем! 

Мелисса Доусон (16:08): Привет, милый! Я уже думала, что ты не придёшь.

Серк Орсо: (16:08): Привет, Грей

Нармар Грей (16:09): А чего это вы тут вдвоём делали, а?)))

Серк Орсо: (16:09): Тушками висели

Мелисса Доусон (16:08): Я Серка соблазняла, так не поддался он))) 

Нармар Грей (16:07): Ррр, Мел, не зли меня) Я страшен в гневе)

Мелисса Доусон (16:08): Люблю, когда ты меня ревнуешь) Как там пост? Пишется?) 

Нармар Грей (16:09): Да)) Сейчас перечитаю и выложу. Жди) 

Мелисса Доусон приватно для Серка Орсо (16:11): Тук-тук! К тебе можно?

Серк Орсо приватно для Мелиссы Доусон (16:11) Да, конечно, заходи

Мелисса Доусон приватно для Серка Орсо (16:12): Меня тут Грей навёл на определённые мысли)

Мелисса Доусон приватно для Серка Орсо (16:12): Может сыграем сюжетку после этой игры. В паре?

Серк Орсо приватно для Мелиссы Доусон (16:13) Эм. Ты меня озадачила. Прям обухом по башке. Почему со мной?

Мелисса Доусон приватно для Серка Орсо (16:13): Скажем так… ты меня возбуждаешь. Твои посты, то, как ты с Флорой пишешь.

Серк Орсо приватно для Мелиссы Доусон (16:15) Не иначе, чем Грей. Он - не хуже

Мелисса Доусон приватно для Серка Орсо (16:15): Это да) Люблю его посты. Но и с тобой бы попробовала))

Серк Орсо приватно для Мелиссы Доусон (16:16) Мел, честно скажу, ничего не знаю, что будет после этого сюжета. Пока весь в нём. 

Мелисса Доусон приватно для Серка Орсо (16:07): Я это вижу) Просто имей меня ввиду, окей?

Серк Орсо приватно для Мелиссы Доусон (16:17) Окей. Но ничего не обещаю

Мелисса Доусон приватно для Серка Орсо (16:18): Ага)) особенно, когда твоя вон снова пришла)) Всё. Замолкаю, а то отхватим за приват))) 

Флора Фрейр (16:18): Всем привет)

Серк Орсо (16:18): Привет, Флора

Нармар Грей (16:19): Привет, Фло) А наши приватились!

Мелисса Доусон: (16:19): Привет, Флорик! Не верь Грею, мы не приватились, а висели тушками))

Флора Фрейр (16:20): Нармар, а я-то думаю, чего мне пост не пишут, а тут вон оно в чем дело)))

Флора Фрейр (16:20): Мелисса, да даже если приватились, то что тут такого)))

Серк Орсо (16:22): Пост тебе не пишут, Флора, потому что не знают, нужен ли он ещё

Серк Орсо (16:23): Но ты права - иногда приват - совсем не значит секс

Флора Фрейр (16:23): Не представляю, по какой причине он мне может быть не нужен)) 

Флора Фрейр (16:24): Ахаха, да, как и секс совсем не значит иногда приват))))

Серк Орсо (16:25): Тебе обрисовать причины на общей? Ты уверена?

Серк Орсо (16:26): Да? Какие у тебя познания в ролках) И? С кем сексилась не приватно? Признавайся

Флора Фрейр (16:27): Можешь и на общей)

Флора Фрейр (16:27): Тебе обрисовать все в подробностях на общей?)) Ты уверен?)))

Серк Орсо (16:28): Уверен. Только с чувством и с толком. Я знаю, ты научена

Серк Орсо (16:29): Ну, причины просты. Ты ревнива, готова ревновать даже к бывшим. Можешь послать меня ко всем чертям, потому что они у меня были (и как мне теперь отработать это?))), а у тебя нет. Вот несколько причин. 

Нармар Грей (16:30) Воу! Ребята, у вас тут прям фэнтезийная Санта-Барбара. Только я предпочёл бы, чтобы вы решали это приватно.

Серк Орсо (16:31) Грей, если тебя парят отношения военачальника, ты знаешь, где выход

Флора Фрейр (16:32): Серк, не рычи на Грея, он же не виноват ни в чем)))

Флора Фрейр (16:33): Грей, извини) мы больше не будем))))

А ты, Серк, может все же осчастливишь меня постом? Не очень хочется терять время на выяснение отношений.

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо (16:34): и так, чисто для справки: никто тебя никуда не посылал. А как тебе отработать своих подружек я могу придумать)))

Хотя, может, ты предпочитаешь, чтобы у меня появился первый бывший?

Серк Орсо (16:34): Я не рычу. Я защищаю территорию, у нас это в крови

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр (16:35): Я осчастливлю. Когда пойму, что подразумевалось под твоим предложением сделать меня своим первым бывшим. А отрабатывать готов, если твоя фраза окажется не больше, чем проявлением твоей ревности

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо (16:36): Подразумевалось только то, что я сказала. Если я тебя не устраиваю такая, какая есть - ревнивая и с замашками собственницы, то, возможно ты предпочтёшь найти кого-то другого, кому не привыкать трахаться по личкам со всеми подряд)) И вообще-то я больше не хочу касаться этой темы. Я тебя поняла и хочу спокойно доиграть наш сюжет, потому что в игру пришла именно для этого.

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр (16:38): Прекрасно. Значит, у меня были только такие. Отлично, буду знать, чего заслуживаю. Сейчас будет пост, я его написал, просто не выкладывал, не зная, придёшь ты или нет. И да - спокойно доиграем сюжет, раз ты пришла только для этого.

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо (16:40): Блиииин. Я понятия не имею, какие там у тебя были, и мне уже пофиг на это. А пришла я конкретно сейчас, чтобы побыть с тобой, а не сраться. Но если тебе угодно раздувать пожар вокруг одной-единственной моей фразы, то отлично, давай)) Может, тебя это заводит))

Серк Орсо. Северные земли. Замок клана Орсо.  

Её имя молотом звучало в ушах. А каждая фраза, которую произносила Флора, распаляла в душе Серка настоящий пожар. Она назвала его животным, и ведает один лишь бог, как была близка к правде. Да. Он был настоящим животным, чудовищем, зверем, который царапался внутри, рассчитывая порвать его нутро и выбраться наружу. Он был тем, кто мог разорвать Флору в клочья, но это было бы последним, чего мог пожелать сделать Серк. 

- Не трогай меня, мерзкое животное! Я ещё не твоя! И буду надеяться до последнего, что твоей никогда не стану!

- Ты права. Ты ещё не моя. 

Он цедил слова, вжимая собой Флору в перила. Знал, что ей некуда бежать, и это рождало в нём ни с чем не сравнимое возбуждение. И предвкушение, когда он всё же возьмёт её, утверждая над Флорой своё право, бурлило в венах. 

- Но это легко исправить.

Серк скользнул губами по скуле Флоры, намеренно причиняя ей боль, зная, что отросшая за время пути домой щетина оцарапает нежную кожу. Его рука подняла ткань юбки. Сюда, на балкон, мог сунуться только самоубийца, и помешать им никто не мог. Но и трахнуть свою невесту прямо здесь Серк не мог. Правда, у него были свои способы увидеть, как далеко простирается его способность доставить женщине удовольствие.

Пальцы оказались под юбкой, невесомо провели по шёлковой резинке чулок, когда Серк втиснул колено между стройных ног Флоры. Не зря он выбрал именно её. Эта женщина с её округлыми широкими бёдрами будет способна произвести на свет его потомство и не погибнуть при этом. Но сначала между этих ног окажется он. Будет трахать её, когда ему пожелается, а она… Она будет кричать под ним, умоляя двигаться быстрее и входить глубже. 

Пальцы прошлись по внутренней стороне бёдер, оказались на промежности Флоры. Серк даже через ткань юбок мог почувствовать дурманящий аромат её плоти. Сразу после свадьбы Флорой займутся служанки. Вымоют, вотрут в её кожу масло, чтобы он лёг на брачное ложе и получил максимум удовольствия от секса со своей будущей женой.

Серк провёл пальцами по лону, заставляя чуть влажные складки разойтись. Скоро Флора будет течь только для него - он сделает для этого всё. А пока он лишь играл её клитором, мягко задевая его и видя во взгляде Флоры тёмные всполохи. 

- Когда будешь лежать, раздвинув ноги и принимать мой член, назови меня мерзким животным ещё раз, Флора. Я возбуждаюсь от этого так, что готов трахнуть тебя прямо сейчас. 

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр (16:47): Меня заводишь только ты. О чём я тебе и пытался сказать в прошлый раз. И «сраться» я с тобой не собираюсь. Сделаю вид, что не было этой сцены ревности. Если хочешь спокойно доиграть - пост есть. Читай, говори, что исправить.

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо (16:52): Прочитала. Думаю, ты и сам прекрасно знаешь, как написанное тобой возбуждает. И исправлять ничего не нужно.

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр (16:54): Тогда иди ко мне, пока мне не нужно бежать по делам. Будем мириться, а после - жду твоего поста. Когда тебе будет удобно, разумеется.

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо (16:55): продолжим начатое в посте?))

Сегодня я не успею написать пост, но завтра - обязательно отвечу. Да и, если честно, я в таком состоянии после твоего поста, что трудно пару слов связать…

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр (16:57): Продолжим в привате? Я - не хочу. Я хоть и трахаю по личкам других (в твоих мыслях), но смазывать эффект желания нет.

Буду ждать поста. И мне нравится твоя реакция. Можешь в посте просто написать «Флора зависла». И я подхвачу и продолжу

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо (17:00): Интересно, с какой целью ты повторяешь вывернутую тобой не так и не туда мою фразу? Поиграть у меня на нервах, сделать неприятно? Поздравляю, тебе удалось) представление того, как ты трахаешь в личках других - отлично сбивает возбуждение)))

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр (17:02): Вывернутую мной? Кажется, это ты заговорила про тех, кто ходит трахаться по личкам, и кого я должен был найти. И я привык понимать прямо. Говоришь - значит, у тебя есть основания. Но хотелось бы узнать, какие? 

Представляй это почаще. Когда я уйду, ты будешь меньше возбуждена. И меня это вполне устроит.

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо (17:04): Я сказала, что ты можешь их искать, если тебя не устраиваю я. Ключевое слово - "если". Потому что я, Серк, не привыкла скрывать того, что думаю и чувствую, пусть даже в игре. И если тебе это не нравится... То окей, я могу и молчать впредь , мне нетрудно.

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо (17:08): и нет, я не буду думать о твоих рандеву с другими) лучше перечитаю твой пост, чтобы когда ты придёшь, встретить тебя... Жарко)

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр (17:08): Всё, мы закончим на этом. Я не привык повторять дважды - уже даже трижды. Всё, что сказал, это не просто трёп ради трёпа. Я понимаю твою ревность, к которой у тебя, меж тем, нет оснований. И мне она даже льстит. Но хватить мучить ею и меня, и себя

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр (17:10): А вот это мне уже нравится) Перечитай, и завтра я надеюсь увидеть ответ, где ты покажешь, как жарко меня ждала. А сейчас мне нужно бежать. Ты же будешь завтра? 

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо (17:12): Я никого не мучаю! Я тебе уже сказала, что вообще больше этой темы касаться не желаю! И льстить тебе - тоже!

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо (17:12): да, я буду завтра. Пост тоже будет. Беги, до связи.

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр (17:14): Хорошо, значит касаться её больше не будем. И льстить мне - тем более. До связи. Уже скучаю. 

***

Дорогой дневник!

Сегодня в школе случилось что-то странное. Сначала, перед уроком физкультуры, Романов подошёл ко мне и спросил, все ли у меня нормально. Романов,  ты только вдумайся в это! Человек, у которого чаще всего настолько отстраненный вид, будто он находится где-то не в этой Вселенной. Не могу даже вспомнить случая, чтобы Дима подошёл к кому-то первым и заговорил. Мне всегда казалось, что ему на всех глубоко наплевать, и вдруг такой поступок. Я настолько удивилась, что не особо поддержала беседу, и он быстро отошёл. Но еще более удивительно было дальше. Романов кинул мне свою толстовку, когда пошел играть в баскетбол. Это такая нелепая традиция, через которую парни типа проявляют свою симпатию. Хотя порой мне кажется, что свои кофты они бросают примерно также, как играют в баскетбол – на авось. Куда попадет, туда и ладно. Зато у девчонок потом разговоров и сплетен недели на две. 

Так вот, самое удивительное в этом всем то, что Романов бросал мне свою кофту явно прицельно. Да ещё с таким видом, будто клеймо на мне ставил. Можешь себе представить, сколько смешков и шепотков это породило у девчонок? Хотя я их почти не слушала. Смотрела на площадку, где одноклассники в очередной раз пытались сделать из Димы идиота, хотя идиотами являются они сами. Его просто выключили из игры! Я не могла не вмешаться, иначе это была бы уже не я. 

В общем, я выскочила на площадку – в детстве неплохо получалось гонять с мальчишками мяч во дворе – и начала играть с Димой. А Бурдасов решил, видимо, что мне не стоит вмешиваться и сшиб меня с ног. То, что было дальше, породило во мне довольно смешанные чувства.

Романов схватил его за майку и заставил передо мной извиняться. И вид у него при этом был настолько безумный… что я испугалась. Понимала умом, что должна быть ему благодарна за заступничество, но… страх пересилил все. Мне казалось, что он способен был убить Бурдасова в тот момент. И то, что это из-за меня, пугало ещё больше.

Возможно, все, что случилось сегодня – со стороны Димы всего лишь своеобразный способ  извиниться за недавнюю грубость, и все же… и все же я пока не понимаю, как мне вести себя с ним дальше. И что делать, если его поступки значили что-то большее. Я просто не знаю, готова ли к подобному. Романов не такой, как все. И мне кажется, вступить с ним в какие бы то ни было отношения – это все равно что взять на себя особую ответственность. За него. Впрочем, у меня, наверное, просто разыгралось воображение. Если бы это был кто-то другой, а не Романов, то я вообще не придала бы случившемуся никакого значения. Но он ещё никогда и ни с кем так себя не вел, и поэтому я чувствую себя какой-то особенной, избранной, что ли. Глупо, наверное… глупо и очень сложно. Так сложно, что до конца дня я пересела на другой ряд, чтобы не чувствовать присутствия Димы у себя за спиной. А как только вернулась из школы домой – тут же спряталась в свой мир – единственный, кроме книг, который спасает от реальности, когда уже нет сил терпеть – в игру.

Но и там у меня не все слава Богу. Я поссорилась с Серком. Ему не понравилось, что я спрашивала о его бывших партнёршах и он обвинил меня в чрезмерной ревности. Я честно хотела все замять, но, когда зашла сегодня в чат, выяснилось, что он приватился с Мелиссой... И даже не отрицал этого. Меня это так задело, что, несмотря на все мои миролюбивые намерения, ситуация между нами, кажется, только ухудшилась. Он заявил, что я мучаю его своей ревностью. Услышав это в очередной раз, я даже разозлилась. Кем он себя вообразил в конце-то концов, пупом земли? Мне начало казаться, что ему даже нравится смаковать тему того, как я его ревную. И это так бесит, что я решила больше не давать ему повода тешить свое самолюбие за мой счёт. Хотя далеко не уверена, что не сорвусь. Особенно зная, что он приватится с другими… Признаться, мне даже как-то горько стало. Теперь и в игре, которая была моим прибежищем и спасением, все не так, как прежде. И я уже не знаю, где прятаться от вопросов, на которые боюсь узнать ответы.

Зато Серк написал мне такой пост… ты даже не представляешь. Я ощутила такое дикое возбуждение, какое и представить не могла. Это было даже круче, чем сексуальные сцены из любовных романов, которые я читаю тайком от мамы. И от поста совершенно другое, особое чувство, потому что Серк писал это для меня, думая обо мне… и это дико заводит. И если честно, я немного боюсь отвечать. Я никогда не писала такие сцены, собственного опыта у меня нет вообще, и о сексе я знаю только из книг… боюсь, что напишу что-то глупое. Боюсь ему не понравиться и проиграть в сравнении с его прошлыми партнёршами. Поэтому, вопреки желанию тут же написать ответ, я не стала этого делать. Хотя сознаю - от того, что медлю, лучше не станет и опыта у меня не прибавится. Наверно, напишу ему  завтра просто то, что чувствую. И если ему не понравится… хотела бы сказать, что мне все равно, но на самом деле знаю, что сильно расстроюсь. Тем более я понимаю, что найдется немало желающих занять мое место. И от этого ещё сильнее хочется писать так, чтобы Серк даже не думал ни о ком другом. Не знаю только, получится ли…

Ладно, пойду что-нибудь почитаю. Хотя с тех пор, как я стала играть на форуме, все книги и герои меркнут в сравнении с Серком. Потому что он, пусть и придуманный, но все равно живой, мой… понимаешь? Нет, конечно же ты ничего не понимаешь. Да и я сама уже тоже.

***

Просыпаться рано утром в безрадостную осеннюю пору мне всегда казалось особенно мучительной пыткой. Когда за окном так темно, что кажется, будто весь мир вымер, хочется только одного – поплотнее закутаться в одеяло, как в спасительный кокон, и переждать до тех пор, пока жизнь снова не обретет утерянные краски.

Этим утром на душе особенно тяжело, и причина, увы, не в подавляющей темени за окном, а в той неразберихе, что творится у меня внутри. От непонятных отношений или отсутствия таковых с Романовым, от трещины, которую дал придуманный нами с Серком запасной мир…

Сегодня хочется спрятаться ото всех, перестать существовать хотя бы на один день. Может быть, притвориться больной? Конечно, мама будет ворчать, что я подхватила где-то заразу, пропущу уроки, да ещё и на лекарства надо тратиться… так бывает всякий раз, когда я болею. И кончается ее тирада обычно тем, что если попаду в больницу – она ко мне даже не придет, потому что я сама виновата. Раньше эти слова нередко доводили меня до слёз, но постепенно я привыкла и к этому, выработав своего рода иммунитет. Хотя все равно бывает очень обидно. Когда болеешь – особенно хочется тепла и заботы, а несправедливые упреки ранят острее обычного. Можно подумать, что я заболеваю по собственному желанию, от нечего делать!

Признаться, я нередко завидую другим, когда вижу, как внимательны к ним мамы, и пытаюсь понять, чем заслужила подобное отношение от своей. Но каждый раз итог моих мучительных размышлений абсолютно одинаковый – горечь. Горечь и полное непонимание чем заслужила все то, что на меня выливается.

Пока я размышляю обо всем этом, дверь в мою комнату открывается и строгий мамин голос говорит:

- Соня, вставай! Опоздаешь в школу. Слышишь? Я ухожу, завтрак на столе.

Я пытаюсь открыть рот, чтобы соврать, что плохо себя чувствую, но слова не идут с языка. Дверь за мамой захлопывается, и я остаюсь один на один с собственными подавляющими мыслями и ощущениями.

Есть не хочется совсем. Кидаю мимолетный взгляд на омлет на столе и беру стакан с водой. Делаю два жадных глотка, как приговоренный к смерти, после чего подхватываю свой рюкзак и выхожу из дома в неприветливый серый день.

Опаздываю. Торопясь, напрочь забрызгиваю колготки грязью из непроходимых луж, а волосы вследствие забытого дома зонта становятся похожи на тающие сосульки. Хорошо ещё, что накраситься сегодня я не успела, иначе страшно представить, во что превратилась бы моя дешевая тушь под таким ливнем. Влетаю в класс буквально в последнюю секунду перед звонком, запыхавшаяся и взмыленная, и чувствую себя в этот момент натуральным чучелом. И без того унылое настроение окончательно ползет вниз, минуя ноль и уходя в глубокий минус.

Этот день я снова провожу на последней парте первого ряда, подальше от Романова, забившись в угол, словно зверек в норку. Но это совершенно не спасает. Я ощущаю присутствие Димы так остро, словно он сидит рядом со мной. Очень странное и пугающее чувство.

Весь день пытаюсь абстрагироваться от всего окружающего, хотя прекрасно понимаю, что вчерашнее происшествие на физре породило немало сплетен, о которых я предпочитаю ничего не знать. Однако они всё-таки настигают меня в самом главном рассаднике этого зла – в женском туалете.

- Как думаешь, давно это у них? – слышу я голос в соседней кабинке, в котором узнаю Аллу Дергачеву, признанную приму нашего класса. Внешность как у модели, мозгов как у полена.

- Да не, вряд ли, - отвечает ее собеседница, и не нужно быть Шерлоком, чтобы понять, что это ближайшая подруга Аллы – Нина Филимонова. – А то б уже давно спалились.

- А знаешь, Романов такой мрачный и весь такой в себе, что это даже заводит, - хихикает Алла, а я неожиданно ощущаю, как невольно сжимаются мои челюсти, почти до зубовного скрежета.

- Ты что, серьезно? – присоединяется к ее смеху Филимонова.

- Ну да. Интересно, трахается он так же дико, как выглядит? – продолжает размышлять Дергачева.

И тут я не выдерживаю.

- Он трахается круче, чем ты можешь вообразить своими извращенными мозгами, - холодно чеканю я, вмешиваясь в разговор, и испытываю странное удовольствие от произношения вслух грубого, прежде запретного слова, - но тебе не дано узнать это лично, потому что он – мой!

Я покидаю кабинку, эффектно хлопнув дверью, и какое-то мгновение наслаждаюсь мертвой тишиной, которая воцаряется после моих слов. Знаю, что всего через несколько секунд эти дуры перемоют нам с Романовым все кости, но в данный момент снова испытываю что-то похожее на все на тот же идиотский триумф, как тогда, на истории, когда Дима посмотрел  на меня, хотя и понимаю, что очередное мое выступление не даст ничего хорошего, только ещё больше усложнит мне жизнь.

Сегодня совершенно не хочется идти домой. Поэтому вместо привычного маршрута я поворачиваю в другую сторону – там, за школой, через дорогу, находится сектор частных домов, где живёт мой папа.

Чаще всего, когда я прихожу, дома его не бывает. Но мне нередко нужна лишь простая возможность побыть одной, в доме, где пустота и тишина настолько абсолютны, что становятся заразительны. И мне сейчас очень хочется побыть одной, подальше от людей и искушения в виде компьютера.

Не могу сказать, что папа проявляет ко мне больше участия, чем мать. Но по крайней мере он не говорит мне обидных до слез вещей и изредка старается чем-нибудь порадовать. Конечно, ему, наверное, гораздо проще, чем маме. Я не живу с ним, не мозолю глаза каждый день, ему не приходится кормить меня и одевать. Но все же я благодарна ему порой просто за возможность спокойно помолчать.

По дороге к папиному дому меня нагоняет Рита – первая сплетница нашего класса, которая живёт в совершенно противоположной отсюда стороне. И причины того, что она сейчас идёт рядом со мной, угадать совсем нетрудно.

- Рита? Ты что здесь делаешь? – Я поднимаю брови, имитируя удивление. Не то чтобы мне действительно интересно знать, что она ответит на мой вопрос, скорее любопытно посмотреть, что Щеголева придумает, чтобы отовраться.

- В магазин иду! – быстро находится она. Даже раньше, чем я успеваю досчитать до пятнадцати. Впечатляющий результат. – У меня карандаши цветные кончились, - добавляет она для пущей убедительности и я молча киваю, делая вид, что поверила. И жду, прекрасно зная, для чего она трется рядом со мной на самом деле.

 - Ну, когда свадьба? – не выдерживает Щеголева на счёте одиннадцать. 

Ее вопрос, хоть и ожидаемый, ставит меня в тупик своим содержанием.

- Какая свадьба? – искренне не понимаю я.

- Ну, говорят, у вас с Романовым все серьезно, - шепчет мне Рита заговорщицким тоном. Можно подумать, что сегодня она уже не обсуждала меня и Диму громко и во всеуслышанье. – Тили-тили-тесто, жених и невеста!

- Господи, Рита, ты как маленькая, ей-Богу, - морщусь я. – Такие присказки хороши лишь для первоклассников.

- Ну да, а у вас-то все по-взрослому! – продолжает она тихо хихикать, и от ее тона, дающего мне понять, что она знает все гораздо лучше меня, я испытываю раздражение.

- Именно, - отвечаю я нарочито спокойно. – И у взрослых людей слово потрахаться вовсе не тождественно слову пожениться. – Окончание фразы звучит с вызовом и я быстро добавляю, прежде, чем отойти от Щеголевой и стремительно зашагать прочь:

- И поменьше вейся рядом с Дергачевой. Говорят, тупость – это заразно.

Одноэтажный дом из белого кирпича был построен ещё моим дедушкой. Мне нравилось жить здесь, особенно зимой. Папа всегда строил для меня на месте огорода горку и заливал каток. И продолжал делать это даже сейчас, когда я, казалось бы, уже выросла. Да настолько, что все вокруг думают, что у меня с Романовым весьма тесные отношения. Впрочем, в этом я сама виновата. Никто не тянул меня за язык ни на алгебре, ни на физре, ни в туалете, ни сейчас с Ритой. И я с трудом могла бы объяснить даже себе самой, на кой черт устроила этот показательный бунт. А о его последствиях думать было вообще страшно. Если слухи дойдут до мамы…

Я трясу головой, отгоняя пугающие мысли и поворачиваю ключ в замке. Меня тут же окутывает аппетитный запах, доносящийся с кухни, и желудок предательски урчит, напоминая о пропущенных завтраке и обеде.

- Папа? – радостно зову я. – Ты сегодня дома? Не надеялась увидеть тебя раньше вечера, - говоря все это, я прохожу в кухню и встаю как вкопанная от того, что вижу там.

- Ты, наверное, Соня? – спрашивает меня незнакомая женщина, а я стою перед ней молча, пытаясь переварить присутствие в доме чужого человека.

- А я… - она запинается, видимо, не зная, как представиться. – Я тетя Люда. Подруга… твоего папы.

Подруга, значит. Мне не нужно объяснять, каким образом они «дружат». Игнорируя протянутую ею руку, я молча пячусь и выхожу из дома.

Конечно, я понимаю, что так бывает. Что люди разводятся не без причины и после развода часто заводят новые семьи. Все это так просто и обыденно… если смотреть со стороны. Но почему-то очень трудно принять подобное, когда это касается твоей семьи.

Мои родители развелись ещё несколько лет назад. Восемь, если быть точной. За это время я ни разу не видела маму с другим мужчиной, а о других женщинах в жизни папы даже не задумывалась, словно такого просто не могло быть. А теперь вдруг столкнулась с реальностью в виде какой-то тети Люды, хозяйничающей на кухне в доме моего детства.

И как бы я ни говорила себе, что все это нормально и естественно, примириться с этой неизвестно откуда взявшейся женщиной никак не получалось. И забыть о ней – тоже. Она так и стояла перед глазами – в цветастом фартуке, надетом на шикарное платье, с лопаточкой в правой руке, и от этой картины на душе бушевали горечь и злость.

Я вернулась домой около восьми вечера. Из-под кухонной двери струилась полоска света, давая понять, что мама уже дома. Не включая светильник в коридоре и стараясь не шуметь, я попыталась прокрасться в свою комнату, но дверь кухни тут же распахнулась и мама вышла мне навстречу, словно давно ждала, чутко прислушиваясь к любому шороху. Странная бледность ее лица кинулась в глаза, заставив меня впервые с момента ухода из папиного дома задаться вопросом, а знала ли она об этой женщине? И не это ли было причиной ее слез?

- Где ты была? – спросила мама, и я с удивлением поняла, что привычной строгости в ее голосе нет.

- Гуляла, - полуправда-полуложь сорвалась с губ прежде, чем я успела подумать и что-либо решить.

- Почему телефон отключен? – продолжила она допрос и я опустила руку в карман куртки, извлекая оттуда простую кнопочную «Нокию». Мама считала, что мне ни к чему новомодная техника, а телефон создан только для того, чтобы звонить.

- Разрядился, - ответила я, обнаружив на экране значок мигающей батареи.

- Ясно. Есть будешь?

Перед глазами снова возникла та женщина, и я словно наяву ощутила запах того, что она готовила, отчего в горле встала тошнота.

- Нет, - только и смогла я выдавить из себя коротко.

- Ты не заболела? – осведомилась мама, глядя на меня с подозрением.

- Нет, все в порядке, - соврала я снова, но вместо того, чтобы уйти к себе, продолжала стоять на месте. В моей голове возникла нелёгкая дилемма: желание рассказать маме об увиденном, чтобы разделить вместе горе, боролось с необходимостью промолчать, чтобы не делать ей больно в том случае, если она ничего не знает.

Не знаю, победила ли во мне смелость принять удар в одиночку или это была трусость перед маминой реакцией, но я промолчала.

- Ну что стоишь? – ворвался в мое сознание мамин голос. - Раздевайся и иди делать уроки. И так уже весь день прогуляла.

На следующий день, на литературе, которую я любила больше всех школьных предметов, выяснилось, что уроки вчера я выучила не так, чтоб очень удачно. Честно говоря, я даже не помню, как делала домашнюю работу. Все смешалось и потерялось в каком-то неясном тумане, окутавшем мое сознание, но не сумевшем все же вытравить из него то, что так мучительно хотелось забыть. Я даже не смогла написать Серку пост, лишь отправила личное сообщение, что у меня в реале проблемы и пост будет позже. И теперь все, что мне оставалось - это надеяться, что он не обидится. И что не трахает в личке какую-нибудь девку в это самое время, когда я пытаюсь рассказать монолог Катерины из «Грозы».

Обычно я с удовольствием читаю вслух стихи и монологи, мне нравится играть, представляя себя на месте героинь, расцвечивать написанные кем-то строчки собственными эмоциями, но сегодня был совершенно не тот случай.

- Отчего люди не летают так, как птицы? – вяло начинаю я рассказывать безо всякого выражения. Мысли  мечутся где-то между Серком, Романовым и проклятой тетей Людой с половником. Я вообще плохо понимаю сейчас, что говорю. -  Знаешь, мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь. Вот так бы разбежалась, подняла ноги и залетела.

В классе раздаются смешки, на смену которым быстро приходит громогласный хохот. Я замолкаю и стою, хмурясь, в тщетных попытках понять причину всеобщего веселья.

- Какое чистосердечное признание! – выкрикивает со своего места Саврасов и начинает ржать пуще прежнего.

- Довольно! – гремит на весь класс голос учительницы - Юлии Викторовны - и постепенно все затихают. – А ты, Рождественская, выйди вон! И в следующий раз будешь рассказывать как ты залетела только при родителях!

Я чувствую, как деревенеет тело при мысли о том, что маму вызовут в школу. И она узнает все, что болтают обо мне и Романове. А если учесть, какого масла я только что нечаянно подлила в огонь на радость сплетникам… 

- Юлия Викторовна, извините… - предпринимаю я попытку умилостивить учительницу. – Я не нарочно. Задумалась не о том…

- Да уж понятно, о чем! – саркастически откликается та и, повысив голос, повторяет:

- Вон из класса! Придешь завтра с матерью!

- Она не сможет…

- Это мы посмотрим. А теперь вон!

Чувствуя себя униженной и почти уничтоженной, я бреду к своей последней парте, ничего вокруг не видя, бросаю в рюкзак учебник и тетрадь, и выхожу из класса, тихо прикрыв за собой дверь. Сбегаю по ступенькам вниз, на первый этаж, и бросаюсь к входной двери с одной мыслью, бьющейся в висках: «прочь!».

В городском парке неподалеку от школы даже летом бывает не слишком радостно и интересно. По большому счету, парк уже давно стал похож скорее на заброшенный лес, нежели на место для культурного отдыха. Деревья здесь растут беспорядочно, редкие скамейки с облупившейся краской выглядят жалко и сиротливо, а дорожки существуют только там, где их протоптали. Есть в парке и пара странных статуй, запрятанных среди кустарника, то ли нарочно, с глаз подальше, то ли буйные растения добрались до них самовольно, но, как бы то ни было, по моему мнению то, что это чудо скульптурного искусства почти никто не видит – только к лучшему. Не могу себе представить, какому больному воображению могло прийти в голову слепить мужика верхом на крокодиле, со свиньей под мышкой и обезьяной на плече. Особенно живописно статуя выглядит сейчас – мужик весь порос мхом, а у обезьяны отвалилась голова, на месте которой остался торчать только поржавевший прут. Вторая статуя не многим лучше первой – машина, где вместо колес – человеческие головы, а в кабине сидит осьминог, у которого тоже далеко не все щупальца остались целыми. Такое ночью увидишь – испугаешься до нервного тика.

Но сегодня меня не интересуют ни идиотские статуи, ни что бы то ни было ещё. Не разбирая дороги, топая прямо по грязному месиву, я иду к старым качелям. Знаю, что этот ребяческий порыв не поможет решить никаких проблем, но мне просто необходимо сейчас проветрить голову и хотя бы какое-то время ни о чем не думать.

Опускаюсь на деревянное сиденье, отталкиваюсь одной ногой, раскачиваюсь, и вот оно - желанное чувство псевдосвободы. Как в детстве, когда самое великое горе заключалось в том, что тебе не купили куклу или ещё какую-нибудь дурацкую игрушку...

Я успеваю взлететь и опуститься несколько раз, прежде, чем мой полет прерывает чья-то твердая рука. Испуганно замираю и резко поворачиваюсь, ожидая увидеть как минимум маньяка, для обитания которого этот парк всегда казался мне идеальным местом. Порыв студеного ветра бросает в лицо длинные пряди волос, но я все равно узнаю в стоящем рядом человеке Романова. Первое желание – бежать, оказывается заглушено внезапно нахлынувшим равнодушием ко всему. Проблемой больше, проблемой меньше – какая уже разница?

Озябшими пальцами убираю с лица спутавшиеся волосы и жду, глядя на землю под своими ногами. Романов молчит, я молчу тоже. Так продолжается несколько долгих мгновений и первой не выдерживаю, конечно же, я.

- Ты почему здесь? Ведь уроки ещё идут, – стараюсь, чтобы голос звучал спокойно, но очередной порыв ветра заставляет невольно поежиться и окончание фразы срывается, смазывая весь эффект моего мнимого безразличия.

- Пришёл проконтролировать лично, чтобы ты не залетела от кого-нибудь другого. - Дима серьёзен, смотрит пристально, но это длится всего пару секунд, а потом он плавно толкает качели, и они снова взмывают вверх. Я лечу, и все слова стремительно выпадают из головы, проносясь мимо меня вместе с потоком стылого воздуха. Только на душе царит жуткая сумятица после того, что сказал Романов. Я испытываю в этот момент смешанные желания - потянуться к нему в поисках тепла и отгородиться стеной, в случае, если мои туалетные откровения, уже явно дошедшие до его ушей, оказались Диме не по вкусу.

Качели снова взлетают и опускаются и я, поддаваясь порыву, торможу их ногами, предпочитая твердую земную опору мнимой безопасности неба.

- Значит, все знаешь. - Я не спрашиваю, просто констатирую факт. - Слушай... Извини меня. Не знаю, зачем я такого наболтала. Просто мне не понравился тон, которым говорила о тебе Алла, - все это я произношу, не поднимая головы, уперевшись взглядом в собственные колени. И, в ожидании его ответа, выписываю носком ботинка  чудаковатые узоры на все ещё влажной после дождя земле.

- Всё знать невозможно. - Романов ухмыляется, отходит от качелей и встаёт напротив, засовывая руки в карманы толстовки. - Но если ты о моих способностях в постели, знаниями о которых ты поделилась со всей школой - да, я в курсе. 

Он стоит, глядя внимательно, а слова произносит без злости. Просто ещё одна констатация факта. Потом добавляет, понизив голос почти до шёпота:

- Мне бы тоже не понравилось, если бы услышал, что обо мне говорила Алла. Тем более, учитывая тот факт, что я твой. 

Мне хочется провалиться сквозь землю. И хотя в Романове сейчас нет уже знакомых мне агрессии и грубости, от его насмешливого тона я чувствую себя ещё хуже, чем если бы он наорал на меня, обвинив во всех смертных грехах.

- Ну, допустим, не со всей школой, а всего лишь с Дергачевой и Филимоновой, - бурчу я себе под нос и, вздохнув, тут же добавляю более миролюбиво: 

- Но ты прав, это, в принципе, одно и то же.

Я спрыгиваю с качелей, обхожу Романова и, с кажущегося мне безопасным расстояния продолжаю свой монолог, не в силах оставить без внимания его последнюю реплику:

- А если ты пришел, чтобы поиздеваться, Дима, то извини, но давай не сегодня. Прибереги свои эскапады до другого раза, когда я буду в более радужном настроении. Бить лежачего - не слишком интересное занятие.

Договорив, я сглатываю внезапно вставшую в горле желчь. Наверное, я несправедлива по отношению к Романову, но сейчас совершенно не в состоянии поддерживать его шутливый тон.

- Да вроде замечен в издевательствах не был. - Романов пожимает плечами, так и не вынимая рук из карманов, и стоит, не поворачиваясь лицом. - А говорю серьёзно совершенно. Или ты уже передумала и теперь я не твой? Хотя, не отвечай. Я здесь не за этим. 

Он всё же вытаскивает руки из карманов и, развернувшись, подходит ко мне. Говорит быстро, будто боится, что его могут перебить:

- Если с родителями проблемы будут, скажи, что это я придумал. Можешь даже добавить, что с ума по тебе схожу последнее время. Я, конечно, не Дергачёва и не Филимонова, но вполне могу себе чего-нибудь насочинять в голове и рассказывать всем. Ты же знаешь, Саврасов уверен, что я немного того. И твои предки поверят. 

- Нет, - срывается решительный отказ с моих губ прежде, чем я успеваю полностью осознать все, что сказал Дима. - Не собираюсь я ни на кого перекладывать ответственность за собственные поступки, - голос звучит твердо, но тело начинает бить дрожь. И я не знаю, что тому причиной - этот странный разговор, упрямый ветер или страх перед матерью. Зато точно знаю другое - я бы никогда не смогла сделать то, что предлагает мне Романов. Как будто недостаточно, что все и так относятся к нему незаслуженно предвзято. И свалить на Диму вдобавок еще и то, в чем виновата исключительно сама -  представляется мне невообразимой низостью. Это все равно что уподобиться Саврасову, Дергачевой и прочей дурной компашке в их недалекости.

- Саврасов - конченый идиот, - неожиданно озвучиваю я мысли, которые вертятся у меня в голове и только теперь внезапно осознаю смысл того, что ещё сказал Романов. Не знаю, почему мне вдруг становится так важно услышать ответ, но я непроизвольно делаю шаг к нему, ещё больше сокращая расстояние между нами, удивляясь собственной смелости, и спрашиваю:

- А что, ты действительно мог бы сходить по мне с ума?

- Мог бы. 

Романов отвечает, не раздумывая, даже будто чуть подаётся, хотя пространства между нами и без того почти нет. Смотрит в глаза, не моргая, а в глубине его взгляда разливается что-то тёмное, почти чёрное. И так же быстро, как произносит эти два слова, отступает на шаг, будто хочет держать дистанцию. 

- Мог бы, но тебе бы это не понравилось. Саврасов, может, и конченый идиот, но он прав. Я иногда и сам понимаю, что у меня с головой не всё в порядке. Так что держись от меня подальше. Это не угроза. Просто дружеский совет на будущее. 

Он усмехается криво и горько, быстро растирает ладонью лицо и перед тем, как развернуться и уйти, добавляет:

- Хотя, пообещать, что сам смогу оставаться на расстоянии от тебя, я не могу. И подумай хорошенько над моим предложением. Я совсем не буду против, если ты им воспользуешься.

***

Наверное, в любой другой ситуации я был бы даже рад тому, что одноклассники выбрали себе новую жертву для насмешек. Вероятнее всего, я бы присоединился ко всеобщему неуместному веселью, которое породила маленькая оговорка. 

Я бы так и сделал, если бы это была не Соня. Сейчас же, слыша шутки Саврасова, я молчал, почти не поднимая головы и смотрел невидящим взглядом в учебник. Будь я не Димой Романовым, я обязательно бы вступился за Рождественскую. Но вмешаться сейчас - означало навлечь на неё ещё большее количество проблем. Которых и без того было много. По моей вине. 

Мне вообще не нужно было ей отвечать, когда впервые со мной заговорила. Нужно было проигнорировать её порыв вступиться за меня на уроке. И уж точно я не должен был вписываться за неё на чёртовой физре перед всем классом. 

Впрочем, сейчас жалеть об этом было уже поздно. Всё уже произошло, но вместо того, чтобы попытаться дистанцироваться от неё теперь, я испытывал только желание встать из-за парты и выйти следом за Соней. Даже успел прокрутить в голове несколько вариантов того, что мне хотелось ей сказать. Вся моя выдержка летела к дьяволу, когда речь шла о Рождественской, но я заставил себя досидеть хотя бы до конца урока. 

Эпизод с Соней быстро забылся, по крайней мере, шепотки стихли, когда Юлия Викторовна наградила всех нас каким-то скучнейшим заданием вроде ответов на вопросы. Нацарапав на клочке бумаги несколько слов, я поднялся с места и, подойдя к Юлии Викторовне, бросил листок на её стол. Она бы наверняка возмутилась, если бы не звонок, ознаменовавший конец урока. 

Теперь в школе меня ничего не держало. По крайней мере, на сегодня. 

Хотя, так странно было вдруг осознать, что хожу я на уроки только для того, чтобы увидеть Рождественскую.

В холле как всегда многолюдно. На лавках, которые каждый день ученики старшей школы перетаскивают почти под лестницу - и откуда их потом волоком везёт матерящийся тщедушный охранник - яблоку некуда упасть. Мне стоило задержаться на каких-то пару минут, а уже уйти незамеченным не выйдет. Толпа идиотов-одноклассников довольно громко обсуждает меня и Соню - не надо обладать сверхспособностями, чтобы понять по их смеху, что они перемывают нам кости. 

- …как залетит, так и будет с пузом ходить на ЕГЭ.

- Может, тогда автоматом поставят. 

- Если поставят, клянусь, я пожалею, что не воспользовалась его услугами тоже.

- Интересно, а дети от него тоже такие расписные получатся? 

По шкале от одного до десяти на звание самой провальной шутки - эта явно заработала бы высший балл трижды. Я натягиваю куртку, но надеть наушники, чтобы не слышать этих мерзких ублюдков не успеваю - от кучки одноклассников отделяется Алла Дергачёва, которая направляется прямиком ко мне. На подкрашенных губах витает улыбка, и в принципе, не знай я, какая сука скрывается за симпатичной мордашкой, я бы даже поверил в то, что идёт она ко мне с каким-то благовидным предлогом.

- Дим, - произносит с придыханием, останавливаясь в полуметре от меня. 

Нет, мне всё же следовало надеть наушники и выйти из школы, не дожидаясь того, что мне хочет сказать Дергачёва. 

- М?

- Слушай, а это правда, что ты с Рождественской встречаешься? Она в туалете вчера рассказывала об этом.

Готов побиться о заклад, что Алла лжёт. Но почему-то сейчас так хочется согласиться с каждым её словом. Во всём, что касалось Сони, у меня ни хрена не получалось быть разумным. 

- Да? Значит, решила не скрывать наших отношений. - Я пожимаю плечами, как будто говорю о чём-то само собой разумеющемся. - У тебя всё?

- Не совсем.

На лице Дергачёвой появляется такое выражение, что мне хочется забыть, что передо мной девочка, и стереть его с её физиономии. Я перевожу взгляд на одноклассников, которые неотрывно наблюдают за нами. У Саврасова при этом такая рожа, будто готов сорваться с места и лично меня придушить. Ревнует, видимо. Что ж, тем лучше.

- Соня сказала, что ты ей принадлежишь и трахаешься круто. Это правда? 

В любом другом случае я бы просто промолчал, но Дергачёва, сама того не зная, зашла на ту территорию, ступать на которую было опасно. Наверное, по мне это становится понятным почти сразу, потому что надменное выражение слетает с лица Аллы, замещаясь испуганным, что она не сразу может контролировать и скрыть. Я делаю шаг к ней, одновременно заводя руку ей за спину, чтобы не успела отступить. Прижимаю к себе и прежде, чем тупица-Саврасов успеет сообразить, что к чему, склоняюсь к лицу Дергачёвой. 

- А ты это сама проверить хотела? Извини, меня не интересуют такие пустоголовые идиотки, как ты. 

В глазах Аллы мелькает что-то тёмное и зловещее. Наверняка я нажил себе персонального врага, не просто одного из безликой толпы насмешников, а настоящего, который будет ненавидеть меня всей душой. Но это кажется неважным. По крайней мере, сейчас. 

Я выхожу из школы раньше, чем ко мне направляется Саврасов. Меня охватывает желание найти Соню, чтобы убедиться в том, что в мире существуют не только такие суки, как Алла. И как бы я ни пытался бороться со своими демонами, сегодня мы с ними - жаждем одного и того же. 

Разговор в парке, где я чудом нашёл Соню, получается странным. Радует только одно - я не ошибся в Рождественской и своих ощущениях относительно неё. Понимал, что и сам бы отправился в это странное место, больше похожее на обитель мрачных сказок, и, к удовольствию своему, обнаружил здесь Соню. 

А дальше… Я никогда бы не сделал того, что сделал теперь. Не предложил бы подставить самого себя, если бы снова речь шла не о Рождественской. 

И получил ожидаемую реакцию. Она протестует, хотя должна бы понимать, что это наилучший выход для неё самой в первую очередь. Держится на расстоянии - и правильно делает. Моя тьма способна запачкать, даже если Соня предпримет бесплодную попытку оставаться в стороне. Даже если она прямо сейчас сорвётся с места и сбежит. Всё уже решено. Всё уже предопределено.

Наш разговор получается слишком чужеродным и настолько же - имеющим право на существование. Я ухожу раньше, чем успеваю натворить дел, хотя, видит дьявол, мне хочется этого как никогда в жизни. Знаю, что оставляю Соню в полной растерянности, но остаться рядом с ней сейчас - означает проиграть по всем фронтам.

В квартире как обычно душно. Будто дядя Витя считает, что если будет на пару градусов прохладнее - я непременно простужусь. Сейчас эта гипертрофированная забота давит. Даже когда я всего лишь расшнуровываю кроссовки в прихожей, а отчим - всего лишь оказывается рядом. Он смотрит на меня внимательно, этот взгляд я чувствую затылком. Можно даже не поднимать взгляда на дядю Витю, чтобы прочесть его немой вопрос. 

- У тебя всё в порядке? - озвучивает он те несколько слов, которыми обычно встречает меня, пришедшего из школы. 

- Да, а что?

- Ничего. 

Я знаю, что он улыбается. Так по-отечески тепло, что от этого по позвоночнику расползается ощущение, будто я нужен кому-то в этом грёбаном мире. 

- У меня всё в порядке, - всё же смягчаюсь я. Как бы там ни было - дядя Витя не заслужил того, чтобы я срывался на нём после своих школьных неудач.

- Поешь, пожалуйста.

- Я не хочу.

- Ты стал совсем плохо питаться. 

- Переживу. 

Я почти дохожу до двери в свою комнату, когда слышу позади себя короткое:

- Дим?

Только лишней порции нравоучений мне и не хватало. 

- Ты какой-то не такой в последнее время. Мне начинать бить тревогу?

- Нет. Всё окей, - отвечаю прежде, чем отчим успеет сделать свои выводы и начать предпринимать какие-то шаги, чтобы я перестал быть «не таким». 

В моей комнате на несколько градусов прохладнее. Обычно дядя Витя наготавливает миллион блюд, чтобы я  хорошо питался и у меня были силы на всё, потому жар в кухне стоит нестерпимый. Наверное, он таким образом пытается компенсировать мне отсутствие матери. Но здесь, где обстановка аскетична и где не пахнет приправами, я могу наконец расслабиться. 

Рюкзак отправляется в один из углов комнаты. К чёрту уроки, по крайней мере, на сегодня. В ушах звучат битами Skillet. А мысли… мысли сосредоточены на Рождественской. Она - в каждой секунде моего времени, и бороться с этим нет ни сил, ни желания. Я уже знаю, что сделаю завтра, стоит мне только увидеть Соню до уроков. Даже если заработаю за это пару оплеух - мне насрать. Я так решил, а значит так и будет. 

И пусть все демоны мира решат, что за это я угожу в ад. Мне всё равно. Я сделаю это, чего бы мне ни стоило.

Флора Фрейр (17:07): Всем привет)

Флора Фрейр (17:07): Серк... Как я рада, что ты тут

Серк Орсо (17:08): Привет, Флора

Серк Орсо (17:08): Я тоже очень рад, что я тут

Магнус Крог (17:08): Привет, Фло)) Мы тоже очень рады, что Серк тут) И ещё больше рады, что ты тут)

Серк Орсо (17:09): Как у тебя дела?

Флора Фрейр (17:10): не знаю, что тебе сказать даже

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо (17:11): ты не обиделся, что я вчера не зашла?

Серк Орсо (17:12): Скажи хоть что-нибудь

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр (17:13): нет, я понимаю - реал. Но скучал. Сильно. А ты по мне?

Флора Фрейр (17:13): скажу... приватно) много интересного)

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо (17:14): скучала тоже. И да, реал что-то совсем прижал... И я так думаю, худшее ещё впереди

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр (17:15): Сочувствую… Это значит, станешь пропадать чаще? 

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр (17:15): Но пост я жду) Это такой намёк. Небольшой

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо (17:16): да, рискую пропасть на какое-то время(((

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо (17:16): пост я написала) но если честно, то мне страшно его выкладывать... Ты же понимаешь, я раньше ничего подобного не писала и... ну... вдруг не дотяну

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр (17:17): Я тебя всё равно жду. Помни это всегда

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр (17:18): Мда… Отлупить бы тебя по попе, да рука не поднимется

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр (17:18): До чего не дотянешь? У нас тут конкурс какой-то? Я кайфую от игры с тобой и поверь, не рассматриваю твои посты под лупой. Я просто живу нашим сюжетом и жду каждого твоего слова. 

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо (17:19): спасибо. Мне очень важно сейчас слышать это.

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо (17:20): не дотяну до более опытных игроков. Но твои слова меня немного успокоили) и я, может, не против, чтоб ты меня отлупил)))

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр (17:21): Флора… *уронил голову на руки в бессилии* пожалуйста, только не это… Только не снова беседа об опыте и бывших, ок?

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр (17:22): хорошо, теперь точно отлуплю) Но только сначала пост выложи, чтобы мне было куда двигаться со своими кровожадными намерениями

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо (17:22): я вообще-то ни о каких бывших ни слова не сказала... Что ты так реагируешь?

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо (17:23): боюсь, пост у тебя только такие - кровожадные - намерения и вызовет) сейчас выложу)

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр (17:24): реагирую, наверное, потому, что очень не хочу с тобой ругаться. И надеюсь, что не поругаемся

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр (17:24): жду пост

Флора Фрейр. Северные земли. Замок клана Орсо.

Холод перил, к которым прижимал ее Серк, резко контрастировал с жаром его тела,  который Флора ощущала даже сквозь слои одежды. Ее чувства были такими же полярными, как это ощущение – возбуждение от его близости смешивалось с холодной яростью, разливавшейся в груди.

Все ее выпады против него оказались тщетны. Казалось, он контролировал ситуацию от и до, насмехаясь над ее жалкими трепыханиями.

Прикосновение щетины к чувствительной коже лица заставило Флору поморщиться от боли, но следом за неприятным ощущением по телу неожиданно прокатилась дрожь. И снова – контраст: грубое, царапающее скольжение по щеке и мягкое, ласкающее движение руки Серка вверх по ее ноге. Флора крепче стиснула зубы, ощущая, как начинают подрагивать колени, и попыталась убедить себя в том, что причины этого – исключительно холод, ползший из ущелья под замком и отвращение от того, что ее касается тот, кого она так ненавидит.

Рука Серка оказалась между ее ног. Пальцы коснулись места, которого не касался до него никто.

Флора имела лишь приблизительное представление о том, что происходит между мужчиной и женщиной на брачном ложе. Согласно традициям, мать должна была рассказать ей об этом перед самой свадьбой с Коэном. Коэн… как он был не похож на стоящего перед ней мужчину! Жених никогда не позволил бы себе такого обращения с ней. Предательский голос в голове вдруг прошептал: «Именно поэтому рядом с ним ты не испытывала ничего подобного». 

Серк неторопливо ласкал ее, и Флора ничего не могла поделать с собственным телом, которое откликалось на каждое его прикосновение. Но хуже всего было то, что она и не пыталась. От движений Серка между ног появилась пульсация, и Флора чувствовала, что близка к чему-то прекрасному, но порочному.

Ее взгляд скользнул вниз – туда, где рука Серка – крепкая, поросшая волосками рука – скрывалась под ее юбками, и от этого зрелища тело охватил жар, заставляя Флору жаждать запретных удовольствий, которые он мог дать ей. Она вдруг поймала себя на том, что ее бедра движутся навстречу его пальцам, интуитивно подчиняясь некоему ритму.

Желание сдаться и узнать все до конца боролось в ней с необходимостью дать отпор, не позволить одержать над собой победу. Флора напомнила себе, что перед ней – захватчик, враг, тот, для кого она ценна не более, чем пыль под ногами. Тот, кто наверняка проделывал подобное не с одной женщиной до нее.

Последняя мысль немного отрезвила затуманенную голову. Флора понимала, что ход, который она сейчас сделает, может сработать вовсе не так, как она рассчитывает. Хотя  сама уже не была уверена в том, какого исхода больше желает.

- Ну так давай, мерзкое животное! – кинула ему Флора со всем возможным презрением. - Что же ты медлишь? Трахни меня. Прямо сейчас!

Она знала, что по законам оборотней он не должен был брать ее до свадьбы. Возможно, ее открытое предложение вместо ожидаемого сопротивления оттолкнет Серка, сделав менее привлекательной в его глазах. А может, он выполнит то, о чем она его просит, а потом выкинет, как использованную вещь, потеряв к ней интерес. С гулко бьющимся сердцем, вбирая воздух в лёгкие короткими, прерывистыми вдохами, Флора ждала, как ляжет брошенная ею карта.

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо (17:26): готово)

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо (17:27): Серк, если ты будешь видеть в каждом моем слове намек на твоих бывших, боюсь, что до добра нас это не доведет. Такое чувство, что ты думаешь о них куда чаще, чем я

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр (17:31): по поводу бывших - просто промолчу

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр (17:32): пост фантастический. Но если ты после хоть раз скажешь что-то про «не дотягиваю», я устрою тебе бойкот на неделю. Считай это детской местью Серка Орсо.

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр (17:33): и я уже знаю, что отвечу тебе. Совсем скоро

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр (17:34): Кстати, я не знаю, видела ты или нет, но я открыл мини-ролёвку на пару дней. Сюжет параллельный с нашим, можно взять любого персонажа. Надеюсь, ты сможешь принять участие. 

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо (17:35): хорошо, постараюсь не говорить такого больше) но это же правда) просто мне трудно оценить, как получилось) тебе правда понравилось? Ответа буду очень-очень ждать)

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо (17:36): ещё не видела. Ты хочешь сыграть что-нибудь вместе в этой мини?

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр (17:37): Я не стал бы тебе врать, поверь. Безумно возбуждён. Я не знаю, как сдержаться в посте. Впрочем, не знаю, сдержусь ли в итоге. Уже знаю, с чего начну. А чем кончу - и кончу ли - вопрос.

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо (17:38): мрррр)) то, что ты возбужден - самое главное) мне очень хотелось написать так, чтобы это оказало на тебя не меньший эффект, чем твой пост - на меня) но не знала, получится ли) а раз вышло, то остальное тогда совсем неважно)

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр (17:40): нет, как раз в этой миньке я хочу просто быть организатором - пара-тройка постов, не больше. В том смысле, что в паре я в ней играть не хочу по ряду причин. Ты же нормально это воспримешь?

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо (17:50): гм... Извини, что долго молчу, мне надо это как-то переварить

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо (17:52): честно говоря, я не очень понимаю... Ты недавно говорил, что будем играть и дальше вместе…

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо (17:53): то есть... Если я в этой мини буду с кем-то другим - ты не против? Тебе пофиг?

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр (17:55): как долго ты молчала. Но в принципе - ожидаемо. 

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр (17:56): мы будем играть и дальше вместе. Я разве сказал, что не будем?

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр (17:57): Мне не пофиг. И ты уже хочешь играть с кем-то другим? Назови имя - придётся его особо кроваво прикончить. А если серьёзно - это просто сюжетка. И просто ответвление игры в честь Хэллоуина, которое никак не скажется на общем сюжете. Давай просто развлечёмся без обязательств?

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо (18:05): развлечёмся без обязательств...) Отвратно звучит, если честно, Серк. Я наивно воображала, что будем вместе везде. Но, видимо, для тебя действительно именно Серк и Флора особые, а тот, кто за Флорой - так... фигня. Без обязательств

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо (18:07): блин, даже не верится, что ты говоришь это все

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр (18:09): я тоже не верю, что ты сейчас серьёзно. Да, Флора, есть такое понятие как «развлечение». Люди ходят в игры, придумывают прикольные сюжеты и играют их. Развлечение не равно секс. Но кажется, я начинаю в сотый раз повторяться. 

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр (18:11): Я не хочу отвлекаться от Флоры и Серка, как ты это не понимаешь? Для меня они особые - ты права. Для меня ты - особенная. И я НЕ СОБИРАЮСЬ МАТЬ ТВОЮ развлекаться ни с кем в этой сраной сюжетке, которую я придумал и которую буду вести. Придумал не для того, чтобы трахать других - а для команды! 

Серк Орсо приватно для Флоры Фрейр (18:13): и всё. Я не хочу больше это обсуждать. Пост будет на днях. В миньке я - только орг. Захочешь играть с кем-то ещё - твоё право. И не потому, что я тебя не люблю. Напротив, люблю безумно. А потому что это ни черта не значащая сюжетка. Точка. 

Серк Орсо: (18:15): всем до встречи. Ушёл

Флора Фрейр приватно для Серка Орсо (18:16): я понимаю сейчас только одно, Серк: то, что ты мне говорил, истине не соответствует. Ты не хочешь отвлекаться от Серка и Флоры, но сам зачем-то организовываешь миньку, в которой играть со мной не хочешь. Извини, это все выглядит для меня странно.  И я не знаю, как смогу доверять тебе дальше

...Серк Орсо был в сети в 18:15...