В кустах, выбранном мною укрытии, было темно и сыро, а от протекавшей рядом реки стаями тянулись комары, заставляя меня то и дело нервно отмахиваться. Но их голодный и назойливый писк, на самом деле, был меньшей из моих забот.

Я прислушалась – наездники, шерстившие окрестности в поисках любимой меня, наконец ускакали, и я могла извлечь свою изрядно покусанную комарами пятую точку из кустистых зарослей и размять ноги. Как только я поползла на выход, как можно тише раздвигая прутья лозы, с небольшого холма, ведущего к берегу реки, раздался громкий топот. Я испуганно попятилась назад, добавляя к укусам комаров весьма неприятные царапины от острых, обломанных каким-то из моих предшественников веток, и затихла. Топот становился всё громче, приближаясь, а за ним послышались и голоса возвращавшихся преследователей.

Надежда, что топот минует моё убежище, таяла на глазах, при чём в прямом смысле этого слова. Со скоростью разогнавшейся на склоне телеги чьё-то тело буквально влетело в кусты, обнимая хрупкую меня пухленькими женскими ручками и припечатывая мою скромную персону своими пышными формами к земле. Я крякнула от неожиданности и завозилась под придавившим меня грузом.

Приятно и, надо сказать, в меру упитанная молоденькая девушка с аккуратненьким овальным личиком и тёмными, собранными в пучок волосами стала лихорадочно шарить по влажной земле руками и облегчённо вздохнула, нащупав под моим плечом большие круглые очки с тонкими линзами в изящной металлической оправе. К нашему обоюдному изумлению они достойно пережили падение. Она водрузила их на переносицу и принялась вглядываться в моё лицо.

– Я вас здесь никогда не видела! – прошептала она удивлённо.

– Я вас тут тоже не видела ни разу. И вообще, я сюда первая спряталась!

– Да нет же, я про наш город.

Я понятия не имела, в каком городе оказалась сегодня, и в том, что она меня тут ни разу не видела, не было ничего удивительного. Настойчиво, хоть и ненавязчиво, я стала подпихивать её руками, намекая, что ей неплохо бы спешиться и наконец дать мне вздохнуть полной грудью. Намёк она поняла, хоть и не сразу, и начала тихонько с меня слезать, бросая обеспокоенные взгляды в ту сторону, откуда до сих пор слышались голоса всадников.

– Да вы не переживайте так, это они не за вами гнались, – я попыталась успокоить взволнованную девушку.

– А я и не от них бежала…

Она села на корточки рядом со мной, обхватила руками колени и стала покачиваться назад и вперёд, словно пытаясь меня загипнотизировать. Я ухватила её за предплечье и зафиксировала на одном месте, за что удостоилась строгого и недовольного взгляда, хотя словесного упрёка за ним не последовало.

Голоса всадников снова начали отдаляться, но вылезать я на этот раз не спешила, чтобы не поймать ещё какого-нибудь ополоумевшего жителя в свои объятья.

– А вы куда бежали-то? – спросила пухленькая брюнетка в круглых очках.

– Не куда, а откуда. А куда мне всё равно, лишь бы назад не возвращаться. Спрятаться бы где-нибудь. Только не в кустах. Уж больно тут сыро и… комаров много.

– Ну, тогда откуда бежали?

– Да так… – Я пожала плечами. – Ковен один ведьмовской хотел меня в свой круг взять. У них всё общее и сон по регламенту, а я уж больно этого не люблю, – ответила я с нарочитой беззаботностью и о других, более веских, причинах своего побега распространяться не стала.

Хотя девушка кивнула в знак понимания, глаза её говорили об обратном. Потому что обычно ведьмы за ковеном бегают, чтобы приглашение себе выудить, а не наоборот.

На шее брюнетки я заметила деревянный кулон; такой обычно носят ведьмы, чтобы от глаза злого защищаться. Но этот, без сомнения, был пустышкой.

Идея в моей голове возникла неожиданно. Меня, с моей бесконтрольной метаморфией, в ковене несомненно ждало разоблачение – и как следствие тюрьма. Что же до этой милой брюнетки, займи вдруг она моё место… У неё подобных проблем точно бы не возникло. И до тех пор, пока никто не заметит подмену, мы обе останемся в выигрыше.

– А хочешь поменяемся? – спросила я, радостно хватая её за руки.

– Чем? – Горе-ведьмочка до сих пор дивившаяся моему отказу от приглашения в ковен, посмотрела на меня недоумённо.

– У тебя дом есть? Какой-нибудь, хоть захудаленький.

– Есть, – ответила она.

– Тогда предлагаю честный обмен: ты мне свой дом, а я тебе своё приглашение в ковен. По рукам?

Она лихорадочно захлопала глазами, и они стали почти такими же круглыми, как и её очки.

– Меня Майра зовут, – я протянула ей руку, – и я одна из лучших выпускниц Велийской Школы Колдовства.

– А меня Маринэлла… Можно просто Элла, – она продолжала поглядывать на меня недоверчиво. – И как же я в этот ковен попаду?

– А очень просто! Мы из тебя меня сделаем. Да так, что ни одна ведьма не отличит. С ковеном или без!

Я изъяла у неё кулон, надо сказать, не без боя. Она искренне верила, что правильно его заколдовала и он уже много лет берёг её от дурного глаза. Но судя по тому, что она уже полчаса как сидела со мной в кустах, этот самый глаз стороной её точно не обошёл.

На ранее бесполезный кулон я наложила заклинание, не обычное, которое ведьмы используют для отвода глаз, а своё собственное, изобретённое как раз для таких случаев. С ним ей стоило опасаться только инквизиторов. Хотя я бы сказала, только одного конкретного инквизитора. Но, думаю, с этим она как-нибудь разберётся и без меня.

– Надевай! – я протянула Элле заколдованный кулон.

Она повесила его на шею – секунда, другая, и рядом со мной уже стояла полная копия меня в Велийской Школе Колдовства. Очки на теперь уже худом и вытянутом лице девушки выглядели несуразно; да и не нужны они ей больше: зрение у меня всегда было прекрасное. Светло-русые волосы крупными завитками спадали на её плечи, а пышность форм сменилась подтянутой худобой. Я нетерпеливо потянула её за рукав длинного плаща, своим тёмно-зелёным цветом совершенно не походившего на ведьмовской, и мы выбрались к реке. Элла наклонилась над чуть рябившей от ветра гладью воды и, посмотрев на своё отражение, выругалась.

– Так это же не ты!

– Я. Ещё как я! Просто в свой ученический период… Взрослая жизнь не пошла мне на пользу, как видишь.

Девушка кивнула, поморщилась и сняла явно мешавшие ей очки. Я протянула руку и прикарманила эти странные круглые окуляры: они ещё могли мне пригодиться.

– Ну, а теперь пошли дом твой оценивать, – я потянула её за собой вверх по склону так уверенно, будто знала дорогу.

Поначалу обескураженная и растерянная, моя знакомая потихоньку приходила в себя, а взгляд её наполнялся надеждой и предвкушением. Она наверняка уже представляла свои захватывающие будни в ковене.

На границе города нас встретил указатель с надписью: «Малград. Западный предел». Мы прошли немного по главной улице, обрамлённой двух-трёх этажными деревянными домами с миловидным крылечками и, свернув в небольшой переулок на окраине, остановились у покосившегося деревянного двухэтажного домишки с обшарпанным крыльцом на высоком фундаменте. К крыльцу вела скрипучая лестница из потемневших от времени досок, а к двери не совсем горизонтально была прибита табличка с надписью: «Маринэлла Гор. Зельевар в третьем поколении».

Дойдя до слова «зельевар», глаза мои округлились, а брови поползли вверх. Я взглянула на свою новую знакомую, и по выражению моего лица она, очевидно, поняла, что её приглашение в ковен могло вот-вот отмениться.

– Я передам тебе свой зельеварский кабинет в законное и полное распоряжение, – затараторила она, – и в помощь двух привязанных к нему слуг, – но моё лицо оставалось по-прежнему каменным, – и клиентскую базу. И дам тебе денег на первое время. И… – на этом все её аргументы закончились.

Всё мне давалось в Школе прекрасно, кроме зельеварения. После нескольких печальных и почти летальных случаев я приняла твёрдое решение на зельеварение больше не ходить. Никогда. Слово я своё держу через раз и то по обещанию, но здесь впервые в жизни оказалась тверда и непреклонна. С тех самых пор ни одного зелья не побывало у меня в руках. А тут сама судьба хотела за что-то наказать этот городишко.

Захудалый кабинет потомственного зельевара неизвестно где – для ведьмы, которая не умеет варить зелья, лучше убежища даже нарочно не придумаешь. Я протянула Элле руку:

– Скрепим наше соглашение ведьмовской клятвой.

Мы поклялись о нашем согласии на обмен и о неразглашении на крови – чересчур, конечно, но в моём положении нужно исключать все риски. Элла сняла со среднего пальца правой руки чёрное широкое кольцо и протянула мне:

– Кабинет подчиняется только тому, кто носит это кольцо, – она говорила так, будто у кабинета была собственная воля.

Я взяла у неё неприметный символ власти, надела на палец и почувствовала, как по всему телу прошла волна жара. О-о нет, только не сейчас! Глаза моей знакомой в очередной раз округлились – судя по реакции, она впервые в жизни столкнулась с метаморфом, что неудивительно. В Ведарии на таких, как я, уже много лет вели открытую охоту.

Как удачно всё-таки я настояла на клятве! Теперь, даже если Маринэлла Гор очень захочет, не сможет никому и ничего обо мне рассказать.

Я порылась в кармане и, достав оттуда небольшое зеркальце, взглянула на своё отражение. В нём я увидела удачную копию юной зельеварки, с той лишь разницей, что вместо настороженной, вечно переживающей обо всём девушки на меня хитро щурилась задорная оторва. Я убрала зеркало назад в карман и посмотрела на всё ещё изумлённую Эллу. Её очертания теперь неприятно расплывались.

Я со вздохом водрузила на переносицу ранее узурпированные круглые очки, в глубине души надеясь, что моё прежнее зрение ещё вернётся.

Теперь, когда очертания предметов вновь обрели резкость, я уверенно шагнула внутрь поступившего в моё пользование зельеварского кабинета. Но стоило мне пересечь порог, как я встретилась взглядом со стоявшим посреди комнаты существом, удивительно похожим на домового. Маленького роста и очень преклонных лет, с огромной копной седых волос на голове, сморщенной кожей и носом в пол лица – домовой смотрел на меня недоверчиво. Я застыла у двери, не в силах шелохнуться от страха.

Старичок по-хозяйски поправил холщовую остроконечную шляпу и перевёл взгляд на семенившую за мной Эллу Гор, которая не выглядела собой с тех самых пор, как покинула берег реки.

Она, не обращая внимания на удивлённого старичка, пересекла комнату и, уже занеся ногу над ступенькой лестницы, ведущей на второй этаж, сказала мне уверенно:

– Элла, ну что ты стоишь?! Ты же обещала показать мне кое-что в твоей комнате!

А девушка-то оказалась не промах и быстро вжилась в свою новую роль. Я наконец отмерла и последовала за бывшей хозяйкой кабинета. Поднявшись по деревянной лестнице, мы оказались в небольшом коридоре с двумя дверьми. Элла прошла до дальней из них, достала из кармана ключ и, отворив дверь, жестом пригласила меня войти. Как только я оказалась внутри, она снова заперла комнату и отдала ключ мне.

– Это моя, теперь уже твоя, комната, – она жестом показала на окружавший нас кавардак.

Справа от окна стояла старая, на вид скрипучая, односпальная кровать, у её изножья – маленький платяной шкаф, слева от окна – деревянный комод, закрытый на амбарный замок, а рядом с ним – высокий стеллаж. И на его полках творилась настоящая вакханалия из пузырьков, пучков засушенной травы, амулетов, готова поспорить, бесполезных, и прочей ерунды, которой окружают себя люди, не умеющие колдовать.

– Внизу, как ты заметила, был сам зельеварский кабинет, – продолжила Элла. – А встречал нас Гункан – один из слуг.

– Знай я, что у тебя такие страшные слуги, в жизни бы не согласилась тут остаться!

– Рамир не страшный. Странный, да. Но не страшный. Это только Гункан такой… Не обращай на него внимания. Он всё равно не может хозяйку кабинета ослушаться.

Я пожала плечами и молча наблюдала, как Элла собирает вещи. Она наспех покидала несколько платьев и сменную обувь в тканевую сумку, туда же отправилась половина амулетов с полок, какие-то травяные веники и небольшой мешочек с деньгами.

– Минуточку-минуточку, а где моя доля? – возмутилась я, провожая мешочек с монетами взглядом.

Девушка вздохнула, достала его и отсыпала мне половину.

– Прощаться не будем. Береги кабинет, и ты это, с ним поуважительнее. Он, знаешь ли, в почтенных летах, – наставляла меня Элла, нетерпеливо топая ножкой у двери – ключ-то был у меня.

– Ты имя-то моё запомнила?

Она кивнула.

– Повтори.

– Майра…

Я вздохнула:

– Майра Сидус, выпускница Велийской Школы Колдовства. Проходила практику в ковене Красных ведьм, получила приглашение войти в круг и… сбежала.

Она снова кивнула, повторила несколько раз и, как только я открыла дверь, подхватив сумку, быстрым шагом засеменила по коридору. Я провожала её взглядом, и на сердце у меня было неспокойно. А точно ли в ковен она так торопилась? Но спросить я у неё ничего не успела. Входная дверь хлопнула, решительно за ней закрывшись, и я осталась наедине со старичком Гунканом.

Я окинула доставшуюся мне собственность взглядом и узнала в окружавшем меня беспорядке руку мастера – кабинет выглядел примерно так же, как и комната Эллы. Вдоль обитых потемневшим деревом стен вразнобой были навешаны полки, ломившиеся от склянок, коробочек, баночек, веничков и мешочков. Настоящий ведьмовской кабинет, даже череп и хрустальный шар имелись. Последний, к слову, покрывал толстый слой пыли – гадать бывшая хозяйка не умела.

В дальнем конце комнаты стоял большой котёл на возвышавшемся из подпола каменном колодце для дров, а возле него – два низеньких табурета. В стене за колодцем чернел не разожжённый камин, а в нём на железном пруте висел ещё один небольшой котелок. Мрачное помещение освещалось двумя узенькими окошками под потолком. В общем-то приобретение было так себе, но в качестве укрытия подойдёт. Всё лучше, чем кусты у речки.

– Ну, что? Когда у нас следующий клиент? – спросила я наблюдавшего за мной старичка.

По ползущим вверх бровям слуги я поняла, что с клиентами у Маринэллы Гор было не густо.

– Ай, ладно! Сама посмотрю. Напомни, где у нас книга с записями на приём?

Старичок не сдвинулся с места.

– Что, даже книги нет?

Он покряхтел, почесал затылок и с резвостью молодой лани заскакал по комнате в сторону одной из полок, схватился за неё крепенькой ручкой, подтянулся, залез, перепрыгнул на полку повыше и так добрался почти до потолка. Тут-то мне и стало понятно, почему полки располагались столь хаотично – мой новообретённый слуга лазил по ним, как мартышка по деревьям. Может, кабинет был и старый, но слуга ещё хоть куда!

Он прискакал назад с толстой пожелтевшей от времени книгой в тёмном переплёте, стряхнул с неё пыль и протянул мне. Но по одному её пыльному виду я уже догадалась, что ни одной свежей записи там не было. Вес монет, оттягивавший мой плащ к полу, теперь казался недостаточным. Надо было забрать у Эллы весь мешочек.

Я сунула книгу назад в морщинистые руки Гункана.

– Так дело не пойдёт! Тащи сюда табличку с двери.

Слуга снова застыл, обдумывая приказ, потом оттаял и поплёлся к полкам, чтобы водрузить книгу для записи клиентов обратно.

– Далеко не убирай! Она нам скоро пригодится.

Он оглянулся на меня удивлённо. Бывшая хозяйка, судя по её пышным формам, знала какие-то сокрытые от обывателей источники пищи, но мне-то они были неизвестны. Полученной от неё суммы хватит от силы на неделю-другую.

Слуга положил книгу на нижнюю полку, посмотрел на меня ещё раз, очевидно, надеясь, что я передумаю, и затопал в сторону входа в кабинет. Дверь распахнулась со скрипом, и я снова наблюдала акробатические этюды псевдо-старичка. Ухватившись за края таблички, он упёрся ногами в дверь и начал со всей силы тянуть дощечку на себя. Под густое кряхтение слуги ржавые гвозди, державшие эту старую доску, сдвинулись с места, и Гункан полетел вниз, делая кувырок и, как кошка, приземляясь на ноги.

Он передал табличку мне, а я, повертев её в руках, уселась у котла и стала нашёптывать заклинание. Через минуту доска выглядела, как новая, и никакой тебе надписи про зельевара.

– У нас краска есть? – Хотя новую надпись я могла и наколдовать, но получилась бы она точно такой же кривенькой, как если бы я нарисовала её руками.

Глаза слуги подозрительно сощурились.

– Краска, говорю, есть?

Он снова потопал к полкам, взял небольшой стеклянный пузырёк с изумрудно-зелёной жидкостью и догадливо прихватил лежавшую рядом с ним небольшую кисть.

– У тебя почерк хороший? – спросила я, и Гункан пожал плечами в ответ.

Что ж, какой бы у него ни был почерк, он, несомненно, лучше моего. Я пододвинула к нему теперь уже новенькую на вид дощечку.

– Пиши. Небольшими буквами вверху: Маринэлла Гор. Строчкой ниже крупными буквами: ВОРОЖЕЯ. Ниже буквами поменьше: решит ваши проблемы.

Он посмотрел на меня ещё более недоверчиво и впервые заговорил. А ведь мне уже начало казаться, что он немой от рождения, только кряхтит и всё.

– Нет в Ведарии такого звания – Во-ро-жея! – проскрипел старичок.

– Но и специалиста, как я, днём с огнём! Зато даже тот, кто не собирался, из одного только любопытства зайдёт. А коль зайдёт, то с полным кошельком-то уже всё равно не выйдет, – я многозначительно пододвинула табличку ещё ближе к старичку. Приказы хозяйки не обсуждаются.

Почерк у него и правда оказался хороший, с вензелями, каждая буква выверена – чувствуется старая закалка. Как он приделывал табличку обратно, даже вспоминать не хочется. У меня такой ловкости и в ранней юности-то не было – не то что сейчас. Каждое утро по частям себя с кровати собираю. Руки, ноги на месте – уже хорошо, сгибаются – совсем отлично.

– Всё, закрывай дверь, чтобы табличку видно было. Будем ждать клиента. Они скоро к нам косяками потянутся, вот увидишь.

– Не потянутся, – пробубнил Гункан в ответ.

– Потянутся!

Я села на стул для зельевара и посмотрела в пустой, подёрнутый пылью котёл. Маленький котелок в камине ещё как-то поиспользованнее выглядел, а вот большой давно стоял без дела. Не порядок! Не солидно как-то. Приходишь к зельевару, а у него даже от котла пар не идёт.

– Ты вот что, воды в большой котёл налей и огонь под ним разожги.

Старик аж оступился и чуть не упал, но без возражений пошёл за дровами. Он промыл котёл от пыли, поставил на очаг и стал таскать воду. Когда под наполненным водой котлом вспыхнули дрова, в кабинете послышалось подозрительное шипение. И настолько оно действовало мне на нервы, что, обведя комнату глазами и не найдя его источник, я раздражённо спросила у Гункана:

– Что это шипит?

Он молча показал на котёл.

Вот те раз! А котёл-то у Маринэллы оказался дырявый. Тяжело вздохнув, я прошептала заклинание, и шипение затихло. Что ж, ненадолго и такой починки хватит, а потом хозяйка пусть сама тут разбирается.

Когда вода закипела, я прошлась взглядом по запылённым полкам с травами и приглядела два самых бесполезных на вид пучка и какую-то банку с кореньями, взяла их и щедро засыпала в котёл. Но, надо признать, плавали они там одиноко и невпечатляюще.

– А усиливающий зелья порошок у нас есть?

Гункан кивнул и притащил баночку с серым порошком. Одна щепотка – и котёл забурлил, жидкость в нём позеленела и по кабинету начал разноситься странный болотный запах. Не благовонья, конечно, но для первого раза сойдёт. Главное ничего не разъело и не прожгло!

От разожжённого очага шёл сильный жар, и поднимавшийся над котлом пар послушно уходил в установленную на потолке вытяжку. Над покосившимся домиком зельеварки сейчас, должно быть, струился дымок – свидетельство усердного труда держателя кабинета.

Входная дверь скрипнула, заставляя меня вздрогнуть, и в дом вошла дама лет шестидесяти, сухопарая, с непокрытыми и неубранными седыми волосами чуть ниже плеч, а за ней понуро семенил низенький пузатый мужичок – по всем признакам муж. Голову он будто специально опускал и вообще из-за спины жены старался не высовываться, и, если бы не его широкая комплекция, ему бы это однозначно удавалось.

Я радушно улыбнулась своим первым клиентам и надменно посмотрела на слугу, не верившего в мои коммерческие таланты. Но он почему-то выглядел не то чтобы недовольным, а скорее настороженным и даже почти напуганным.

– Всё варишь! – злобно бросила клиентка с порога. – После того, что ты с моим Варунчиком сделала, к тебе ни один житель Малграда не пойдёт! Уж я-то в этом удостоверюсь… Где наше противоядие? Ты ещё утром сказала, что пошла варить. И пропала!