Дворцовая площадь забита до отказа.

Я хочу обхватить себя за плечи ладонями. Съёжиться, спрятаться от палящего солнца и любопытных взглядов.

Пекло такое, что плавится воздух и дрожит маревом горизонт. Но толпе все равно: она гудит, как потревоженный улей, жадными взглядами изучает моё тело, выставленное напоказ.

Тонкая льняная рубаха неприятно липнет к коже. Плевать! Пусть мои руки скованы за спиной тяжёлыми кандалами, я, Тамина дель Джавхар, не склонюсь перед сбродом. Даже на помосте буду стоять с гордо поднятой головой.

–... Самир Растан аль-Зейд, владыка Аль Ханси, одержим демонами. Мы – борцы за ваши права, о великий народ! Мы проявили недюжинную смелость и в попытках захватить...

На самом высоком помосте стоит Неаз и зачитывает приговор, важно надувая грудь. За его спиной отполированная плаха.

Сегодня Неаз мой палач. Это старший брат владыки Самира и... Мой бывший муж.

Кто бы подумал, что предателем окажется именно он.

Я облизала пересохшие губы и невольно скривилась в горькой усмешке - расхохотаться бы в голос, но я сдерживаю этот порыв.

Ублюдок. Захватить трон, ты забыл сказать?!

Неаз давно мечтал о нём, да только живой наследник стоял на его пути.

Самир.

Кожей чувствую его обжигающий взгляд.

Высокий и широкоплечий, он стоит с истинно королевской осанкой и не склоняет головы даже перед лицом смерти.

Владыка осунулся и похудел. У него под глазами залегли тени, но его это не портит. Он далеко, но я точно помню, что у него глаза как у матери-северянки. Зеленые.

— Приговор – смертная казнь! – голос Неаза предательски дрогнул и визгливой нотой взлетел вверх, выдернув меня из странного оцепенения.

Люди зароптали. Зашумели, выкрикивая ругательства.

В меня полетели острые камни. Я сжала зубы, чтобы не вскрикнуть от пронзительной боли.

Толпа — это страшно.

Я гордо вскинула голову и еще сильнее, насколько это возможно, свела лопатки. Выпрямилась, задрала подбородок.

Чтобы Тамина дель Джавхар склонила голову? Я?! Да перед этими шакалами, что казнят без суда?!

Не дождутся!

Уши заложило от тока крови и ладони безбожно вспотели. Меня трясёт. Несмотря на палящее солнце я мёрзну. Мёрзну и чувствую, как мир заволакивает серая пелена.

Вот и всё.

Силюсь устоять на подгибающихся ногах и в последний раз смотрю на Самира.

Как же так?

Я не делала того, в чём меня обвиняют. Не изменяла.

Не колдовала и не чинила вреда владыке!

А Самир? Сколько времени его изводили? Сколько магии применили, чтоб избавиться от него?!

Как удобно! Я - навязанная жена и расплачусь за все злодеяния, которые совершил Неаз на пути к власти. — Последнее слово... – кто-то выкрикнул из толпы и на него тут же зашикали.

Неаз недовольно нахмурился.

Я уверена, «крикуна» непременно найдут и он вряд ли выживет. Сто палок — это не шутки.

Толпа пугливой волной отхлынула в стороны и оставила смельчака на обозрение.

Перед нами застыла фигура, облаченная в темный плащ и гойру -- тюрбан с куском ткани, закрывающей лик. Лишь яростный взгляд антрацитово-чёрных глаз сверкает на бледном, словно припорошенном пеплом, смуглом лице.

Выдыхаю сквозь зубы – Огрей!

Верный слуга и бессменный охранник Самира жив, но даже он сейчас не в силах помочь. Он выполнял задание и опоздал, к сожалению.

— По законам Аль Ханси приговорённый имеет право на последнее слово, – упрямо сказал он и Неаз свел брови на переносице.

После коротких раздумий он кивнул самому себе и сделал знак рукой, Стражи схватили Самира и потащили на помост с плахой.

— Народ требует, народ нужно уважить, – Неаз скривил тонкие губы.

Самир резко вырвал руки и стражники, словно обжёгшись, отпустили бывшего владыку. Он опалил меня взглядом.

Я не могу удержать слёзы и они катятся по щекам, расчерчивают горячие дорожки.

Даже вытереть их не могу.

Я стою напротив Самира на таком же помосте и вокруг меня сложен костер. Ведь именно я та ведьма, что опоила и опорочила владыку, как представил всё дело Неаз. Над огромной площадью повисла звенящая тишина.

И от этой тишины жутко. Мороз пробирает до костей, несмотря на палящее солнце и раскалённые камни под босыми ногами.

Толпа затаила дыхание, жадно ловя последние слова владыки. Самир смотрит на меня и в его весенних глазах – боль запоздалого понимания и глубокое сожаление. – Огонь очищает душу, – сильный, с легкой хрипотцой голос вспорол тишину. Эти слова Самир сказал мне при первой встрече. – А душа управляет огнём, – едва слышно, одними губами я прошептала ответ. Лёгкий, на грани слышимости свист рассек густой воздух.

В глазах Самира мелькнуло удивление и... в следующее мгновение его обезглавленное тело грузно упало с помоста.

В груди застрял колючий болезненный ком. Я не могу дышать от сдерживаемых рыданий. Зажмурилась и запрокинула голову. – Душа управляет огнём. – едва слышно повторила, чувствуя, как по коже пробегают мурашки.

Пусть твоя душа обретет мир... В следующий миг перед глазами взмыли алые языки пламени.

Именно так казнят ведьм в Аль Ханси.

На костре.

Жар охватил меня и я задохнулась от волны обжигающей боли.

Внезапно жар сменился промозглой прохладой. Боль отступила. Мир окутала серебристая дымка.

Я словно провалилась в густой туман, где нет ни верха, ни низа. Моё тело стало невесомым и я зависла в вязком мареве

Впереди вспыхнул яркий свет, такой ласковый и манящий, что сил сопротивляться его зову у меня не нашлось. Я нелепо дернула руками и неведомая сила потянула к нему.