Людмила
Клиентка не нравится мне с первого взгляда.
Больше половины жизни я работаю парикмахером и встречала разных людей. Как обычных, приятных, так и не совсем адекватных: скандалистов и просто странных. Но впервые чувствую почти физическое отторжение, хотя, на первый взгляд, всё в пределах разумного.
Яркая молодая женщина на сносях пришла обновить стрижку. Наш салон – недешёвое удовольствие, – но видно, что у клиентки с этим всё в порядке.
А ещё она кажется мне смутно знакомой. И трещит без умолку, нахваливая своего «мужчину».
– Я никогда не думала, что встречу такого мужчину: темпераментного, заботливого, щедрого, – щебечет клиентка.
Я уже слышала этот голос с придыханием, этот эпатаж. Но где?
У неё густые красивые волосы, явно хорошо за ними ухаживает. Странно, конечно, что она не бывала у нас раньше, и за неё никто из других клиентов не замолвил словечко. Но это не моё дело.
Главное хорошо убрать лишнюю длину и освежить цвет. В приметы насчёт стрижки беременных я не верю, краски у нас максимально безопасные. Но что-то на уровне интуиции продолжает скрестись.
– Знаете, он не рискнул отправлять меня рожать бесплатно, мало ли, на какую бригаду нарвусь, – продолжает клиентка. – Поэтому мы заключили контракт с заведующим роддомом. И насчёт коммерческой семейной палаты тоже. У нас будут партнёрские роды. А у вас есть дети? – неожиданно спрашивает.
К разным вопросам за много лет я привыкла, поэтому спокойно отвечаю:
– Да. Трое.
– Как много! – восклицает клиентка. – Мальчики, девочки?
– Три девицы, – вежливо улыбаюсь.
– Наверное, муж хотел бы мальчика, – тянет клиентка. – А у нас будет сынок. – Она поглаживает свой большой живот.
Её слова не то что бы царапают, но колют давно зажившую рану. Даже не рану, а какую-то не изжившую себя установку, то, что называют незакрытым гештальтом.
Муж действительно хотел сына. И теперь у нас три дочери: умницы и красавицы. И пусть хоть кто-то мне скажет, что так думаю только я. За своих девочек я горой.
Мысли проносятся за мгновение. Отвечаю, не прерывая диалога:
– Поздравляю. Когда срок? – дежурный вопрос.
– Через месяц, – улыбается ровными белоснежными зубками клиентка и вздыхает: – Мы уже договорились, что он наймёт няню с проживанием: как же я могу бросить своих хвостиков на произвол судьбы?!
Пазл складывается: я вспоминаю, откуда мне знакома эта женщина. Она – владелица приюта для бездомных собак. Лера Соболева.
Почему я знаю?
Аня – средняя дочь – с пятого класса участвует в акции «Помоги четвероногому другу», которую организует экологический отдел ДЮЦа, где она занимается исследовательской работой. У Ани плотный график, десятый класс, поэтому время на всё остальное остаётся мало. Но она следит за делами приюта «Верный друг», смотрит все трансляции, и я порой слышу голос Леры Соболевой.
Которая сейчас сидит передо мной и продолжает воодушевлённо рассказывать о своих собаках:
– У нас сейчас такой сложный случай: бедную Найду выбросили хозяева. Вот что за люди? Тюрьма по ним плачет. Не развита у нас культура содержания домашних животных. А Найдочка такая умная собака! Всё понимает, только состояние крайне запущенное. Мы всем миром собираем на хорошее лечение. Подписывайтесь, кстати, на мой канал, помогите малышам!
Лера смотрит на меня, ловит в зеркале мой взгляд. У неё большие голубые глаза, качественные нарощенные ресницы, в меру подкачанные губы – словом, первоклассный, не вызывающий тюнинг.
Аня тоже хочет увеличить губы, сколько копий уже сломано. Надо было раньше присмотреться к этой Лере. Теперь всё встало на свои места.
Я не против, чтобы у дочери был образец для подражания. Но сейчас меня что-то отвращает от Леры, хотя ведёт она себя точно так же, как в сторис.
Помощь животным – хорошее дело, моя подруга занимается этим же. Но здесь я чувствую какой-то надрыв, какую-то фальшь.
– У меня средняя дочь волонтёрит от своего кружка и следит за вашими успехами, – отвечаю нейтрально.
– Это так здорово! – восклицает Лера. – Если хотите, ваша дочка может приезжать ко мне в приют «Верный друг». Нам нужны свободные руки. Я стала ужасно неповоротливой. – Снова с гордостью гладит живот. – Но для сыночка мне ничего не жалко.
– Ваш… муж не против, что вы занимаетесь животными в таком положении? – полагаю, ей часто задают этот вопрос.
– На меня уже вылили тонну дерьма в комментариях, – морщится Лера. – Но беременность – не болезнь. А как раньше женщины в деревнях ходили за скотиной, и всё было в порядке, рождались здоровые дети.
Не комментирую. Лера явно перепутала публику: мне можно не заливать «простые истины». Тем более, что она сама явно в них ни на грош не верит.
Мимо, девочка, мимо.
Да откуда у меня к ней столько неприязни?
Она же просто болтает, как и на своём канале. Меня подобные личности давно уже не трогают.
Наношу краску на волосы Леры, бросаю взгляд в зеркало. У нас в салоне своя униформа – чёрный цвет. Мне нравится. Хорошо подходит к моему платиновому блонду. Хоть мне всего сорок семь лет, но седина, как и у мамы, проявила себя рано, поэтому выбор пал на близкий к моему природному цвету оттенок.
Проверяю, чтобы краска распределилась равномерно. В этот момент у Леры звенит оповещением айфон. Она вытаскивает его из-под накидки и улыбается. Наверняка пишет её «мужчина».
Отхожу, чтобы убрать испачканную краской посуду. Да так и застываю у раковины, потому что Лера, приложив айфон к уху, тихо-тихо слушает голосовое сообщение:
– Киса, сегодня не смогу быть. Надо переночевать дома. Люблю-целую.
Мисочка с венчиком едва не падают в раковину. Вцепляюсь в них, как утопающий в соломинку.
Мне послышалось. Точно послышалось.
Потому что «мужчина» Леры говорит голосом моего мужа.
Этого не может быть.
Лера что-то отвечает, но я не слушаю. Только мою посуду. Можно сделать это позже, но краска сохнет, время позволяет.
Время. Немного времени, чтобы прийти в себя и вернуться к ней с каменным лицом.
Я знаю голос Дениса. Интонации. В этом коротеньком войсе он сожалеет. Реально сожалеет о невозможности увидеться. Я слышу, чувствую.
Вот значит, какие у него бывают «ночные поставки» и срочные командировки.
Мир трещит по швам, но я должна закончить работу. Не ткнуть эту Леру хорошенькой мордашкой в зеркало.
Это – убытки, пятно на репутации. А довольная клиентка – деньги.
Деньги моего мужа, которые он дал своей любовнице.