Алина

— Просила же отпустить до часа. «Успеешь. Чего тут ехать!» — передразнила я начальника, сжала челюсти и тут же громко ойкнула. Обезболивающее переставало действовать, и зубная боль возвращалась с новой силой.

Я подбежала к запаркованной машине, достала ключи, отключила сигнализацию и юркнула на водительское сидение. Красный Мини Купер громко заурчал. Посмотрела на часы: оставалось семнадцать минут, чтобы доехать до клиники и не опоздать на приём. Навигатор обещал, что смогу доехать за четырнадцать, но надо ещё найти место на парковке. В центре столицы с этим трудно.

Я начала сдавать назад, и в этот момент громко зазвонил телефон. Мельком посмотрела на экран, не услышала истошно запищавший парктроник и нажала на тормоз, только когда почувствовала удар.

— Чёрт! Что ж за день-то такой!

Я скинула звонок, заглушила двигатель, вышла и обогнула машину. Правым задним крылом я притёрлась к запаркованному рядом Форд Фокусу. Больше поцарапала свою машину, чем чужую, но всё же. Я притопнула ногой от досады. Шпилька громко цокнула об асфальт. Надо позвонить в клинику и перенести запись. Если повезёт, меня примут завтра утром. Ирина Васильевна обязательно время найдёт, если сказать про острую боль. Надо только ночь пережить. Ещё одну, бессонную. Или… Я снова посмотрела на старый Форд. Вон небольшая вмятина, а тут ржавчина. И царапина скорее на потёртость похожа, особо незаметная. Боль отдалась пульсацией по всей правой нижней стороне челюсти. Я оглянулась — никого. Свидетелей нет, камер вроде бы тоже. Будь у меня с собой ручка и бумага, оставила бы записку с извинениями и номер телефона. А если бы не болел зуб, то, как положено, вызвала ДПС. Но обезболивающее переставало помогать, а силы терпеть иссякали. Будь что будет!

Я вновь села за руль и завела машину. Подала вперед, а затем осторожно выехала с парковочного места. Теперь я точно опоздаю, но главное, чтобы Ирина Васильевна вылечила зуб.

***

Глеб

— Какого?!

Я издалека увидел красный Мини Купер у своего серебристого Форда и сразу заподозрил неладное.

— Казакова? — Я узнал в крутящейся у машины блондинке бывшую однокурсницу. — Вот коза крашеная!

Достал из кармана телефон, когда понял, что Алина собралась покинуть место ДТП, включил камеру и успел заснять, как однокурсница уезжает. Когда я подошёл к своей машине, красный Мини Купер уже выехал с парковки. Я внимательно осмотрел заднюю левую часть автомобиля. Небольшая царапина. Ничего критичного, можно самому замазать краской, как сделал с другой стороны, когда задел забор. Но Казакова так легко не отделается! Считает, что лучше других, что можно долбануть чужую машину и безнаказанно свалить? Да фиг ей! Останется без прав на год и будет на своих шпильках в общественном транспорте скакать.

Я собирался вызвать сотрудников ГИБДД, но позвонила мать, а я, задумавшись, машинально ответил.

— И что так трудно родной матери перезвонить?!

— Я тебе вчера три раза звонил, ты не отвечала, — сжав кулак, ответил я.

— Была занята. Мог бы и в четвёртый раз набрать, не развалился бы.

— Ты за этим звонишь или по делу?

— Ты в выходные приедешь? Ты обещал, — спокойнее спросила она.

— Я не обещал, а сказал «если получится». У меня не получается, — произнёс я и убрал телефон от уха.

— Кто бы сомневался! — Её голос мгновенно набрал высокие децибелы. — Один раз за лето приехать не может, родителям помочь! Вырастили неблагодарного на свою голову. У отца спина больная, а до сих пор для вас старается. Слава богу, хоть брат твой нас не забывает. Хотя у него тоже и дела, и работа.

— Так в чём проблема? Помощник у вас есть, а я ни на что не претендую.

Я сжал челюсти и стукнул по колесу Форда.

— Растили, кормили, одевали, силы вкладывали в вас двоих! Но тебе же плевать на родителей. Не нужны больше! Ни любви, ни благодарности, — всхлипнула она. — А мы ведь ничего для тебя не жалели. Последние деньги тратили, душу в вас вкладывали…

— Мам. Мам. Мам! — С трудом прервал слезливый поток. — Я приеду, когда Петра у вас не будет. На неделю могу приехать или на весь отпуск, но без него.

Мать на секунду замолчала, а потом продолжила на повышенных тонах.

— Он же твой брат! Родная кровь! Ну поссорились, так все ссорятся, но мирятся потом. Столько времени прошло, пора бы и забыть. Другого брата у тебя не будет. А нас с отцом не станет, так вообще один останешься.

— Всё, мам!

Я едва сдержал порыв бросить телефон об асфальт.

— Ладно-ладно, — вздохнула она. — Девушку себе найди. Может, характер лучше станет.

— Мне пора. Пока.

Я сбросил звонок и прошёл вдоль машины, шумно дыша. «Девушку найди» — от злости внутри горело. Девушку! Я остановился, обдумывая шальную идею, и злорадно улыбнулся. И мажорку наказать, и мать от себя отвлечь, и сыновий долг отдать, — прямо стадо зайцев одним выстрелом!

***

Алина

Сообщение с незнакомого номера пришло в мессенджер, когда я сидела в мягком кресле у кабинета Ирины Васильевны. Та задерживалась с пациентом. Прислали только видео, где было видно мой Мини Купер, который задел Форд, а также, как я сажусь и уезжаю. Я почувствовала себя так, как будто с меня сорвали платье в общественном месте. Руки и ноги похолодели, а щёки, наоборот, запылали. Затем пришло сообщение:

«Ничего не хочешь сказать в своё оправдание?»

Я сглотнула и непослушными пальцами набрала:

«Вы кто, и откуда мой номер?»

«Глеб Соколов. Помнишь такого? Номер из общего чата нашей группы. Ты не удалилась оттуда».

Я скрежетнула зубами и тут же скривилась от боли. Ботаника Соколова отлично помнила. Из-за него едва из университета не вылетела, как тут забудешь! Неужели его машину поцарапала? Вот же гадство!

От Глеба пришло новое сообщение:

«Ты в курсе, что за покидание места ДТП прав на год лишают?»

— Алиночка, прости за задержку. — Из кабинета вышла Ирина Васильевна, сдвинула медицинскую маску и улыбнулась. — Проходи.

— Одну секунду, — ответила я и спешно набрала:

«Не смогу говорить и писать ближайший час. Поговорим позже?»

«Без проблем. В 18:30 в «Шоколаднице» напротив парковки, где ты въехала в мою машину».

***

Я пришла в кафе за пятнадцать минут до назначенного времени, благо начальник сжалился и отпустил пораньше. Заморозка давно прошла, но зуб ныл, а десна болела в месте уколов. Желудок свернулся в голодном спазме — еда в него не попадала со вчерашнего дня. Я надеялась быстро съесть что-нибудь и уже приметила столик на двоих в углу, когда встретилась взглядом с Глебом. Он сидел за соседним с открытым ноутбуком и чашкой кофе лицом ко входу.

Признаться, я его не узнала. Нет, он не превратился из невзрачного ботаника в сказочного красавца, но стал выглядеть аккуратнее, взрослее и значительно привлекательнее. Голубая рубашка смотрелась на нём гораздо лучше широких футболок и худи, да и короткая стрижка шла больше, чем длинные волосы, затянутые в хвост. Глеб стал шире в плечах и казался менее худощавым, чем четыре года назад. Единственное, что осталось неизменным, колючий пронизывающий взгляд тёмных глаз. Я одёрнула платье миди. Ещё пять минут назад я считала его красивым, элегантным, но деловым, а теперь оно словно село на несколько размеров и стало слишком тесным и коротким.

— Привет.

Я подошла к столику и улыбнулась. Глеб проигнорировал мою улыбку. Совсем как в университетские времена. Правда, на этот раз у него имелся повод.

— Привет, — сухо поздоровался он, закрыл ноутбук и кивнул на стул напротив.

Я повесила сумочку на спинку и села.

— Ты прости за машину. Мне правда жаль, что так вышло. Я оплачу ремонт.

— О, Казакова снизошла до извинений. Прогресс, — саркастически улыбнулся он. — Только деньги мне от тебя не нужны.

Глеб смотрел зло. Я подумала: единственное, что в нём было красивого, — ресницы. Густые, длинные, угольно-чёрные, с плавным изгибом. У меня такие даже при ламинировании не получались.

— И что ты хочешь?

Я скрестила руки на груди.

— Чтобы ты отработала.

— Что?! — От возмущения воздух застрял в горле, и кровь застучала в ушах. — Охренел совсем?!

— И тут слетела маска милой девушки, — рассмеялся он, сощурился и откинулся на спинку стула. — Но много о себе возомнил не я, а ты. Я не имел в виду ничего из того, что ты подумала или к чему привыкла. Как девушка ты меня никогда не интересовала. — Он сделал многозначительную паузу и обвёл меня взглядом, а я с трудом подавила желание выплеснуть на него его же недопитый кофе.

— И что же ты имел в виду, позволь спросить?

Я гордо подняла подбородок.

— Знаешь, что меня в тебе всегда бесило?

— Теряюсь в догадках.

— Пренебрежение к окружающим. Ты считала себя королевой, и ничего не изменилось. Назначаешь цену вещам и людям. Считаешь, что можешь испортить чужое имущество и безнаказанно свалить в закат.

— Это вышло случайно, и при других обстоятельствах…

— Ну да, — он усмехнулся, — разумеется, виноваты обстоятельства. Исправительно-трудовые работы по тебе плачут, Казакова.

— Что? — Я напряглась и выпрямилась.

— Поработаешь две недели в деревне у моих родителей, и мы в расчёте.

— Шутишь? — у меня вырвался нервный смешок.

— Нет. Либо прополка, полив, сбор ягод и прочие прелести деревенской жизни, либо пишу заявление в ГИБДД, прилагаю к нему видео, и уже осенью будешь на своих адских шпильках цокать по метро в час пик. Интересно, выдержит ли твоя укладка такое испытание? — Тонкие губы растянулись в широкой усмешке.

— Добрый вечер. — К нашему столику подошла взмыленная официантка. — Простите за ожидание. Вот меню.

— Спасибо, не надо. Мне только капучино. Классический, без всего, — вежливо улыбнулась я.

Официантка кивнула.

— А вам? Может, повторить? Или десерт.

— Ещё один американо.

Девушка дежурно улыбнулась и отошла.

— Никогда бы не подумала, что ты такой гад, Соколов, — процедила я, когда мы вновь остались вдвоём за столиком.

— Само собой, а ты у нас белая и пушистая и ни в чём не виноватая.

— Я же сказала, что готова заплатить за ремонт.

— Не всё деньгами меряется. Или ты думала, что придёшь, глазами своими кукольными похлопаешь, поулыбаешься, и всё?

Я отвела взгляд. На унизительные условия Глеба соглашаться не хотелось. Очевидно, что он собирался поиздеваться. Но выиграть дело в суде шансов было мало, а без машины к родным не наездишься.

— Я не могу на две недели поехать, у меня работа.

— Отпуск возьми, — парировал он.

— Я не умею работать в огороде, — решила прибегнуть я к другой аргументации.

— Там не сложно. Трёх извилин будет достаточно. Даже ты справишься.

«Вот же сволочь», — я сжала руки в кулаки и с нескрываемой злостью посмотрела на Глеба.

— Так ты согласна?

— Я на минуту.

Я встала из-за столика, взяла сумочку и направилась в туалет. Там достала телефон и начала гуглить. Как я и подозревала, шансы выиграть в суде и не лишиться прав при наличии видео были ничтожно малы. От нахлынувших злости и обиды даже аппетит пропал.

— Повторю вопрос, — продолжил Глеб, как только я вернулась, — ты согласна на мои условия?

— Допустим.

— Не «допустим», а «да, согласна» или «нет, не согласна».

— Позволь сначала уточнить, а в качестве кого я туда поеду? Или ты с порога родителям заявишь: «Мам, пап, я вам рабыню на две недели привёз. Можете её хоть навоз грузить заставить».

— У нас, к сожалению, коровы нет, поэтому навоз отменяется. Наверное. А родителям скажу, что ты моя одногруппница, одержимая идеей экотуризма, и жаждешь ощутить все прелести деревенской жизни. Ты долго упрашивала, а я не смог отказать по доброте душевной. — Он смотрел на меня с откровенной издёвкой.

В голове крутилась тысяча и одна колкость. Я с неимоверным трудом сдерживалась, чтобы не потроллить Козлова – Соколова насчёт наличия души. Но всё же я была виновата, и у Глеба был козырь. Год без прав или две недели с этим гадом? Трудное решение. Я стиснула зубы.

— Ну, ты согласна? — надменно спросил он.

— Да, согласна, — процедила я, а сама подумала, что если Глеб хочет, чтобы я побыла Золушкой, то я побуду, но такой криворукой, что к концу первой недели он взвоет от своей затеи. Если подойти творчески, то будет даже весело.