Еще раз перелистав финансовый отчет, я закрыла его и убрала в папку. Поправила все документы на рабочем столе. Ну, все вроде в порядке. Можно было ехать домой. Муж в кои-то веки сегодня тоже вернется не очень поздно, а значит, можно придумать какой-нибудь ужин. Или, может, пойти в ресторан? Мы с Аркашей сто лет не были в ресторане. Все работа и работа. То у меня аврал, то у него деловая поездка.

Я бросила взгляд на часы. Почти половина восьмого. Для меня это рано. Мое турагентство и менеджеры заканчивали работу в семь, а я частенько задерживалась и до восьми, и до девяти, и до победного конца.

Выключив компьютер, я бросила мобильный в сумочку и вдруг услышала какой-то шум в опустевшем помещении, где в рабочее время сидели менеджеры. Уже через мгновение дверь распахнулась. На пороге стояла невысокая девчонка лет пятнадцати. Взъерошенная, в несуразных, под зебру, штанах и ярко-желтой огромной куртке.

— Вы Екатерина Андреевна Варламова? — на выдохе выпалила она.

— Я. Чем могу помочь? Если вы хотите выбрать тур, то лучше вам прийти завтра. Мы уже закрыты.

— Мне на хрен не сдались твои тупые туры, — вдруг выдала она, и я даже рот раскрыла от изумления. — Как же тебе не стыдно?

— Э-э-э… За что мне должно быть стыдно? За ваш ор?

— За отца! Отца нам отдай! Сколько можно держать его на привязи!

Тут я вообще перестала что-то понимать, а девчонка, не дав мне опомниться, продолжила верещать:

— Мать всю жизнь ждет-ждет, а он все никак от тебя не избавится. Ей рожать скоро, она вся на нервах. Отпусти его уже, а?

— Да о чем вы тут твердите? — нахмурилась я.

— Не о чем, а о ком, — нагло поправила она меня и потом так же нагло уселась в кресло напротив моего стола, закинув одну ногу-зебру на другую.

— И о ком же?

— О моем отце. Варламове Аркадии Семеновиче, — произнесла она имя моего мужа и уставилась прямо на меня.

Я даже дар речи потеряла. Аркадий — отец этой наглой малолетки? Что она несет?

— Вы что-то путаете.

— Это ты берега попутала, — снова тыкнула она мне, и я поняла, что она делает это нарочито развязно, чтобы разозлить меня, вывести из себя. — Мама говорит, ты должна была давно дать ему развод. Еще лет десять назад или вообще, когда я только родилась. И что же опять? Мама снова беременна, а ты не отпускаешь папу. Совесть есть, в конце концов? Ну или там любовь к себе? — продолжала наезжать она. — Ты вроде симпатичная, даже красивая. Стройная вон какая. Зачем тебе мужик, у которого есть семья?

— Хватит! — осадила я ее и резко стукнула ладонью по столу.

Девчонка вздрогнула и вся сжалась. Мне ее вдруг стало жалко, и я догадалась: и вызывающий наряд, и словесный напор, и глаза эти чернющие с кривыми стрелками, — все это было спектаклем ради меня, чтобы показать, что она по-боевому настроена.

— Как тебя зовут? — спросила я.

— Аней, — пробормотала притихшая девчонка.

— А маму как зовут? Нила… Неонилла, то есть.

«Ну и имечко», — мелькнуло в голове. Никаких Неонилл я не знала и была уверена, что и Аркаша не знал, и уж тем более не имел от них детей.

— Значит, так, Аня. Не знаю, что наговорила тебе твоя мама по поводу твоего папы, но мой муж не имеет к вашей семье никакого отношения.

— Как это не имеет? Он же мой отец!

— Этого просто-напросто не может быть, — возразила я.

— Вашего мужа ведь зовут Варламов Аркадий Семенович?

— Да.

— Так и моего папу зовут так же.

— Наверное, они просто полные тезки, — пожала я плечами. — И раз мы разрешили это недоразумение, то тебе лучше отправиться домой. И мне тоже.

Я встала, давая понять, что собираюсь уйти. Аня тоже встала, помялась чуть-чуть, развернулась к двери, и я уже успела облегченно выдохнуть, но она вдруг снова посмотрела на меня и сказала.

— У меня фотки есть. Вот, смотрите!

Она выудила из кармана куртки мобильник, разблокировала его, поводила пальцами по экрану, видимо, ища нужные фотографии и протянула мне телефон.

Когда я брала его, мои руки отчего-то дрожали, а когда я опустила взгляд на снимки, дрожать стали еще сильнее. С фотографий на меня смотрел мой муж Аркадий. Он сидел в обнимку с какой-то привлекательной женщиной, а рядом сидела Аня.

— Это мы фоткались в студии в прошлом году, для новогодней фотосессии, — объяснила Аня. — Там дальше есть и обычные, повседневные.

Я судорожно перелистывала фотографии, не веря своим глазам. В легких вдруг закончился кислород. Меня бросило в пот, и, чтобы не упасть, я опустилась в кресло.

— Так мой папа — ваш муж? Или это и правда ошибка? — растеряв всю браваду, испуганно спросила Аня.

Я закрыла лицо ладонями, пытаясь совладать с собой.

— Это мой муж, — тихо произнесла я и посмотрела на Аню.

— Вы, что же, не знали, что у него другая семья есть?

— А ты думала, что я знала? — удивилась я. — Конечно, нет.

— А папа другое нам рассказывал…

— И что же он рассказывал?

Аня мялась напротив моего стола, так больше и не решившись сесть в кресло.

— Говорил, что вы нервная из-за того, что детей не можете иметь, что… что шантажируете его и не даете развода.

— Шантажирую? — Наверное, если бы я не была в таком шоке, я бы расхохоталась в голос.

— Ну, что покончите с собой, если он окончательно к нам уйдет.

— То есть, — взвешивая каждое слово, попыталась осмыслить я все, что Аня пыталась донести до меня, — то есть я не давала ему уйти, но позволила жить на две семьи? Так?

— Да, — кивнула Аня.

А у Аркадия, оказывается, богатая фантазия. Даже в плохих романах до такого не додумались. Господи! Это что же выходит? Выходит, что у моего мужа не просто интрижка на стороне, а другая семья, роман, длиною в целую жизнь???

— Аня, а сколько тебе лет? — спросила я дрожащим голосом.

— Семнадцать… будет через полгода.

Семнадцать! Плюс девять месяцев беременности Аниной мамы, этой Неониллы, плюс еще какой-то период, что они встречались, ведь не сразу же она залетела… Выходит, Аркаша изменял мне уже как минимум восемнадцать лет? Восемнадцать!

Нашему браку двадцать пять лет. В июле мы отметили серебряную свадьбу. И большую часть этого срока Аркаша имел семью на стороне. Дочь вон какая взрослая и, кажется, второй ребенок был на подходе.

— Ты сказала, твоя мама беременна?

— Да, — кивнула Аня. — Папа обещал, что на этот раз добьется развода и женится наконец-то на маме…

— А потом, видимо, сказал, что я опять грожу ему покончить с собой, если он меня бросит?

— Ну да…

Мудак! Чертов дрянной мудак.