— Развода ты хочешь? Развода? — презрительно кривил губы Макс. — Принципиальная, значит, да?

— А ты как хотел? — тихо спросила я. — Что я узнаю про твои измены и смирюсь?

— Подумаешь, какая трагедия — муж сходил налево! Все ходят, но никто из-за этого не рушит семью.

— Я не все, — глотая обиду ответила я.

— Конечно, ты не все! — Он вскочил и начал расхаживать по гостиной туда-сюда. — Ты у нас вся такая интеллигентная и утонченная, а одна мысль о сексе вгоняет тебя в краску.

Я подняла на него изумленные глаза, прекрасно понимая, что сейчас будет: лучшее оправдание — это нападение. Макс сейчас из меня сделает виноватую, а сам останется милым и пушистым котенком.

— Чего пялишься? — грубо бросил он мне. — Не так, что ли? Ты же… Ты же, как какая-то кисейная барышня из позапрошлого века. К себе подпускаешь через не хочу.

— Неправда, — попыталась остановить его я.

— А если подпускаешь, то все желание пропадает, — рявкнул он. — Все эти миссионерские позы, все эти прелюдии и ласки. А я, может, хочу, как животное, согнуть тебя пополам и трахнуть в зад!

— Ну, секретаршу в своем офисе ты именно так согнул и так трахнул. Доволен?

— Нет! — рыкнул он.

— Нет? Отчего же? — внутри меня все дрожало, но внешне я старалась быть спокойной.

— Оттого, что мне мало! И прятаться по углам надоело!

— Вот видишь, как все хорошо складывается? Разведемся и наслаждайся, сколько твоей душе угодно. Хотя душа тут точно ни при чем, — вздохнула я.

Вчера мы с Максом собирались на концерт. Он утром сказал, что поедет в консерваторию прямо из офиса, так как будет занят до последнего на важном совещании. Я уже давно начала понимать, что подобных совещаний у мужа становится слишком много, слишком часто они имеют место быть. Правда, до последнего старалась держать лицо и не срываться в ревнивые истерики. Я всегда считала, что в браке, да и в любых отношениях важно доверие. Если ревновать из-за каждой мелочи, то можно и себя с ума свести, и партнера. Но вчера что-то дернуло меня поехать в офис мужа. Себе я объясняла это так: заеду за Максом, заберу его, и мы вместе отправимся на концерт.

Только вот концерт начался еще до того, как я попала в консерваторию. В главных ролях был мой муж и его секретарша. Она сидела на коленях на его рабочем столе, выпятив пятую точку, а Макс с дикими стонами и матерной руганью имел секретаршу в ее прекрасный зад.

— Альбина, не мешай! — бросил он мне, когда услышал мой удивленный сдавленный возглас.

Мешать я не стала и вернулась домой. Я была в таком ужасе от увиденного, что даже не заплакала. Ни в тот момент, ни позже. До сих пор не проронила ни слезинки. Наверное, я была шокирована, и это шоковое состояние вылилось в эмоциональную инертность.

Макс не пришел ночевать, а явился сегодня ближе к обеду. Поднялся к себе, как ни в чем не бывало пообщался с сыном. Все это время я сидела внизу, в холле, и ждала, когда же он соизволит обратить на меня внимание.

Он спустился примерно через час, посмотрел на меня недовольно и проворчал:

— Что молчишь?

— Мне нечего сказать, кроме того, что я хочу развода.

— Развода?

— Да.

И вот тут его прорвало. Макс начал орать, обзывать меня последними словами, обвинять во фригидности, холодности и…

— Тебе тридцать пять, деточка! Разведешься со мной, кому еще ты будешь нужна? Да ты посмотри на себя? — брызгал он ненавистью. — Грудь обвисла, худая, словно тебя не кормят!

— Я всегда была худой, если ты помнишь, — возразила я. — А грудь у меня обвисла, потому что я нашего сына два с лишним года кормила. Или это ты тоже забыл? Конечно, забыл. Как и то, что свою обвислую грудь я давно подтянула, но как ты можешь это помнить, если в постель со мной не ложишься черт знает сколько, — выдавила я из себя.

— Да потому что у меня на тебя больше не стоит, поняла? — осклабился он. — Но если ты хочешь, чтобы я тебя трахнул, то давай, пососи мне, может, и сумеешь возбудить.

— Пусть тебе твои соски сосут. — Я встала с дивана. — Как я уже сказала, с меня хватит. И твоего безразличия, и оскорблений, и измен. Я ухожу!

— Уходишь? — прошипел он, злобно прищурившись. — Что ж, иди! Но от меня не получишь ни копейки. Хоть засудись по всем судам мира, я тебе обещаю — ничего не получишь!

— Мне и не надо ничего, — пожала я плечами и пошла к лестнице, чтобы начать собирать наши с сыном вещи.

— И Сева не нужен?

Я замерла и повернулась к Максу.

— Что значит «Сева не нужен»? Он мой сын.

— Если хочешь уйти, уйдешь одна. Сын останется со мной, — ледяным тоном отчеканил каждое слово Макс.

— Как это — с тобой? — ошарашенно переспросила я.

— Так это! Кто ты и кто я, Альбина! Разведешься со мной — ребенка будешь видеть, только когда я разрешу. Если разрешу, — осклабился он.

— Ты нормальный человек, Макс? — не верила я своим ушам. — Ты изменяешь мне самым скотским образом, поливаешь меня грязью, а теперь еще грозишь, что сына отнимешь, если я от тебя уйду? Ты кем себя возомнил?

— Тем, кто я и есть, — ответил он. — Господом богом!

Он скрестил руки на груди и посмотрел на меня со снисходительной усмешкой. На лице буквально читалось: никуда ты от меня не денешься!

— Зачем тебе это? — недоумевающе спросила я.

— Что — это?

— Зачем тебе я и этот брак, если ты уже давно меня не любишь?

Он пожал плечами.

— Несмотря на все твои недостатки, тебя любят и ценят мои друзья, ты отлично умеешь устраивать приемы и обеды. На пианино играешь, по выставкам ходишь, в искусстве разбираешься. Идеальная жена-картинка для состоятельного человека. И потом, — развел он руками, — я решаю, жениться мне или разводиться, а не ты!

— Идеальная жена-картинка для мерзопакостного решалы, — покачала я головой. — Я не намерена это терпеть!

— Посмотрим, — рассмеялся Макс.

Он был уверен, что стоит мне пригрозить, я тут же дам задний ход, откажусь от идеи развестись и приползу к нему вымаливать прощение. Но он ошибся. Я ушла, даже несмотря на то, что Сева остался с ним. Макс просто не дал увести мне с собой сына. А когда тот начал плакать, умоляя отца позволить ему пойти с мамой, Макс приказал охране вышвырнуть меня из дома и больше не пускать на его территорию.

Я наивно полагала, что смогу через суд добиться проживания сына со мной. Все-таки я мать, очень хорошая мать. Я также рассчитывала, что Макс остынет и поймет, как низко себя ведет в этой ситуации. Но он словно взбесился и не шел ни на какие уступки.

За моим уходом последовали долгие суды и разбирательства, попытки договориться мирно и снова суды. В один прекрасный день ко мне пришел адвокат Макса и сказал:

— Альбина Эдуардовна, я давно вас знаю и очень уважаю, поэтому позвольте мне, как другу вашей семьи, дать совет. — Я кивнула, и он продолжил: — Будете пытаться разделить имущество, вообще больше никогда не увидите сына. Сейчас Максим Викторович согласен на то, чтобы вы встречались с мальчиком раз в неделю, например, по средам. Может, со временем он смягчится и позволит оставлять вам ребенка у себя на пару-тройку дней, а потом и на каникулы. Я со своей стороны поспособствую этому всеми силами.

— Саш, но я не могу без сына, — в отчаянии проговорила я.

— Я понимаю, Альбин, все понимаю, — тоже перешел он на менее формальный тон, — но Макс в ярости. Он ничего и никого не хочет слышать. Будешь настаивать на своем, он тебя закроет в психиатрическую клинику. Навсегда, — отрезал Александр. — Сама знаешь, что ресурсов и связей у него на это хватит. Лучше уж видеть сына раз в неделю, чем не видеть его вообще.

И я сдалась. Подписала все документы. Последний суд — об опеке над ребенком — был лишь формальностью. Но на нем я получила сокрушительный удар оттуда, откуда не ждала.

Когда судья спросил Севу, с кем бы он хотел жить, тот, даже не задумавшись ответил:

— Конечно, с папой!

И самое ужасное заключалось в том, что я знала: это не из-за того, что Сева вдруг перестал любить меня, не из-за того, что Макс ему внушил сказать это, а из-за того, что в одиннадцать лет он уже был в состоянии все взвесить и понять: со мной его ждет простая жизнь без излишеств, а отец положит мир к его ногам…

С нашего развода с Максом прошло семь лет. Боль и разочарование давно улеглись, но осели в сердце пеплом, оставив черный осадок. Сева давно повзрослел. Отношения у нас были довольно холодными. Сын вырос в типичного представителя золотой молодежи, а Макса я не видела уже больше пяти лет. Если не считать вот этого, настоящего момента.

Потому что прямо сейчас я сидела в кафе, куда только что вошел Макс в сопровождении длинноногой красотки…