Я ехала по заснеженной трассе не спеша. Машин вокруг не было, а потому я снова задумалась, вспоминая события, которые изменили всю мою жизнь. В очередной раз…

— Дорогие друзья! Спасибо, что пришли на наш с Евгенией юбилей, — произносил торжественную речь Марк. — Двадцать лет мы с ней вместе. Фарфоровая свадьба — это немалый срок, и я искренне счастлив, что этот долгий путь мы с Евгенией прошли рука об руку. Впереди нас ждет еще много счастливых лет…

Микрофон в руках мужа зафонило, и раздался режущий ухо звук, который тут же сменился томными вздохами и стонами. Сначала я даже не поняла, откуда они исходят и что это значит, а потом увидела растерянное лицо Катерины, моей подруги. Она смотрела куда-то нам с Марком за спину. Я перевела взгляд с нее на других гостей и увидела, что они все, словно статуи, замерли.

За моей спиной раздался громкий, перекрывающий все звуки в огромном зале, голос:

— Ты меня любишь, милый?

— Конечно, детка, — донесся до меня голос Марка.

Я обернулась и увидела, что на огромном экране на кровати раскинулся мой муж. Без одежды. Сверху на нем сидела абсолютно голая молодая женщина с огромной, просто необъятной грудью, и выписывала бедрами восьмерки.

— Я лучше, чем твоя жена? — выдохнула брюнетка.

— О да, — простонал Марк, хватая и сминая одну из ее грудей. — У этой старой курицы обвисли сиськи, и трахается она как снулая селедка.

Девушка громко засмеялась и начала мощнее двигать бедрами, а Марк вульгарно, как какой-то порноактер, застонал.

Я перевела ошеломленные глаза на мужа. Марк выглядел злым и побагровел, как рак.

— Евгения, только не устраивай сцен, — зашептал он. — Я все объясню…

Я размахнулась и влепила ему пощечину. Соскочила со сцены, на которой мы произносили речь, — благо она была невысокой, — и бросилась бежать. Однако тут же, наступив на длинный подол своего роскошного платья «от кутюр», сшитого одним из ведущих домов мод Парижа, я грохнулась. Растянулась на глазах у расступившихся гостей. В спину мне летели стоны девки, которую драл мой муж на видео. Кое-как поднявшись при помощи подруги Галины, которая поспешила мне на выручку, я бросилась вон из банкетного зала.

— Сейчас, моя девочка, сейчас, — суетилась вокруг меня Галя.

— У меня сейчас случится инфаркт или инсульт, — пытаясь сделать вдох, пробормотала я. — Мне воздуха не хватает.

— Тихо-тихо, — упрашивала меня она. — Сейчас.

С ее помощью я поднялась в свою спальню и свалилась в кресло.

— Сейчас накапаю корвалола, — как наседка, курлыкала вокруг меня Галя.

— Какой к черту корвалол! — ругалась я.

— Точно. На черта он нам. Водки или коньяка! Срочно! И тогда сможешь дышать, — пообещала Галя.

Она залезла в мини-бар и выудила бутылку водки. Накапала мне на глоток, и я, не задумываясь выпила.

— Господи, какая дрянь! — взвыла я. — Какая все это дрянь!

Воздух наконец-то стал поступать в легкие, а потом пришло и осознание того, свидетельницей чего я только что стала.

— Он назвал меня старой курицей, с обвислыми сиськами! Галь! Это меня-то!

Мне было так больно, так обидно, что хотелось завыть в голос. Позволить себе этого я не могла, полный дом гостей. Я и так опозорилась!

— Господи, позорище, просто позорище, — простонала я. — Теперь вся Москва знает, что мой муж пялит какую-то молоденькую шлюху, потому что я трахаюсь как селедка.

— Да что ты берешь в голову? Чего только в экстазе не скажешь… Ой! — осеклась Галя.

— В экстазе! Он там с ней в экстазе!

Галя все продолжала кудахтать вокруг меня, и я поняла, что если сейчас я не останусь одна, в полной тишине, то сорвусь. А мне нельзя срываться. Евгения Волконская никогда не срывается. Она идеально умеет держать эмоции в руках. И не только в этом она идеальна. Идеальная красавица, идеальная жена, идеальная мать. Идеальная меценатка. Просто икона идеальности. Только вот трахаться не умеет, как оказалось.

— Господи, я же упала там перед всеми, — простонала я.

— Ну и подумаешь, — тут же отозвалась Галя. — Кто бы не упал, когда такое бы увидел.

— Галя, я тебя прошу, иди вниз, закончи этот фарс и распусти всех, — попросила я подругу.

— Я? — ахнула она. — Я не могу.

— Все ты можешь. Иди и разгони всех к чертовой матери! — взвизгнула я сорвавшись.

Даже она, моя лучшая подруга, меня такой не видела. Я и сама себя такой не видела с юности. Галя попятилась к двери и вскоре за ней исчезла.

Я пыталась привести мысли в чувства, слышала шум, доносившийся снизу, музыку, голоса. Кажется, никто не собирался заканчивать прием.

Вскоре вернулась Галя, какая-то взъерошенная и испуганная.

— Марк послал меня в эротическое пешее, — прошептала она. — Он там делает вид, что ничего не произошло. Говорит, это все дип-фейк, сфабрикованное видео.

— Да неужели?

Ничего не произошло? Сфабрикованное видео! Чья-то злая шутка? Не устраивай сцен. Так, кажется, он сказал. Не устраивай сцен!

На меня накатило, и я больше не могла себя контролировать. Идеальная Евгения Волконская лопнула, словно воздушный шарик, и из меня выпрыгнула ведьма, истеричка, скандальная женщина. Все вместе выпрыгнули и пошли в разнос.

Я оттолкнула Галю, выскочила из комнаты, пулей пролетела по длинному коридору и замерла на верхней площадке лестницы.

Кажется, всем было весело, и никто меня по началу не заметил. Здесь, на столике, стоял поднос с несколькими бокалами шампанского. Мой идеальный мозг отметил, что это непорядок, и здесь, на втором этаже не должно быть никаких подносов, нужно отругать официантов и другой персонал, узнать, кто это сюда принес. Тут же мелькнула новая мысль — теперь все равно. Моя идеальная жизнь закончилась. А значит… Значит… Значит, я могу вести себя так, как хочу.

Я схватила поднос и долбанула им по рыцарским доспехам, что стояли здесь в качестве украшения. Раздался лязг и звон такой силы, что он эхом прокатился по всему дому. На меня тут же взметнулись две сотни глаз. Музыка допела последнюю ноту и оборвалась. Наступила гробовая тишина, а потом от доспеха отвалилось забрало и со звоном поскакало по ступенькам.

Когда оно замерло внизу, я набрала полную грудь воздуха.

— А теперь прошу всех покинуть этот дом! — рявкнула я. — Если через пять минут здесь останется хоть кто-то, я спалю этот долбанный особняк ко всем чертям!

— Евгения! — Марк спешил ко мне по лестнице.

Поднос, который я все еще сжимала в руках, полетел ему в голову.

— Не смей ко мне подходить, изменщик! Я подаю на развод!

Никогда в жизни я не испытывала подобного унижения, отвращения и отчаяния. Кто же знал, что это было только начало, и на ближайшие месяцы эти чувства плотно поселятся во мне, разрушая изнутри.