— Егор, я не приеду, — шумно выдыхаю в динамик.

— Мне показалось или ты сказала, что не приедешь? — слышу возмущенный голос мужа. — Ты же знаешь, что значит для меня этот вечер.

— У Лизы температура тридцать восемь и пять. Я не могу уехать. Как ты себе это представляешь?

— Кира, думаю, что твоя мама в состоянии дать внучке жаропонижающее, — говорит он жестко, и я представляю, как перекошено его лицо от злости.

— Родной, я тоже очень готовилась к этому вечеру, но я не могу оставить дочь с жаром.

— Твою мать, Кира! Это уже попахивает бредом! Что изменится, если ты отлучишься на полтора часа? Поулыбаешься со мной партнерам, попозируем фотографам, чтобы все были спокойны, что в моей семье все в порядке, и поедешь обратно.

— Прости, — закусываю губу до крови и с сожалением смотрю на свое отражение. — Я не смогу.

Я потратила три часа на создание идеального образа. Макияж подчеркивает серые глаза и высокую прическу, лежащую небрежными локонами, но которые стилист укладывал больше часа.

— Нет, Кира, не прощу. Ты меня очень разочаровала, — говорит муж и сбрасывает вызов.

Стою словно громом пораженная и пытаюсь проглотить ком, вставший в горле.

Что значит, я его разочаровала? И как понимать это его “не прощу”?

— Кирочка, ну что? — заходит ко мне в спальню мама, тихо прикрывая за собой дверь.

— Кажется, он разозлился, — стараюсь создать видимость, будто меня не задела реакция супруга, но я не помню, когда бы он еще говорил мне нечто подобное и с такой злостью.

Я же не сделала ничего плохого.

Вопреки здравому смыслу, под ребрами зародилось гнетущее чувство.

— Доченька, ехала бы ты, а я присмотрю за Лизонькой, — отвлекает меня мама от тревожных мыслей.

— Не могу, мам, — втягиваю шумно воздух. — Вдруг ей станет хуже?

— Ты всегда можешь вернуться.

— Я не смогу развлекаться, зная, что моему ребенку плохо. Что я буду за мать?

— Ты слишком строга к себе, — говорит спокойно она, понижая голос. — Ты не оставишь ребенка в одиночестве. Ты оставишь Лизу со мной, с родной бабушкой.

— Не знаю… Я никогда ее не оставляла одну во время болезни.

— Все когда-то случается впервые.

— Возможно, ты права, — начинаю сомневаться в верности принятого решения.

— Ничего плохого не случится, если ты уедешь ненадолго. Если вдруг ей станет хуже, то я позвоню тебе.

— Ой, мама, — я будто нахожусь на перепутье. Где в любом случае оказываюсь в проигравших. С одной стороны, мое материнское сердце будет неспокойно, а с другой — я не знаю, во что выльется недовольство мужа.

Егор достаточно резкий человек. И не привык, чтобы кто-то ему противоречил. Обычно у нас не возникало конфликтных ситуаций, потому что у меня с мужем во многом сходятся взгляды на жизнь, семью и быт. Мы идеально совпадаем с ним по всем аспектам. То, что случилось несколько минут назад, для меня в новинку.

— Наверное, дождусь, когда дочь уснет, и тогда уеду на часок.

— Это правильно, — кивает мама, поддерживая мое решение.

— Доченька, ты как? — возвращаюсь в детскую и дотрагиваюсь до горячего детского лба.

— Жарко, — спихивает она с себя одеяло, и меня это радует. Значит, температура перестала расти.

— Выпей морсика, — помогаю дочке приподняться и подношу к губам бокал с напитком.

Лиза с трудом поднимает голову и делает несколько глотков, откидываясь обратно на подушку. Я убираю прилипшие ко лбу светлые локоны и глажу малышку по волосам.

— Зайка, мне нужно уехать на часик.

— Зачем? — устало говорит дочь.

— Помнишь, папа радовался, что теперь его фирма стала очень большой и он открывает офис за границей?

— Да, папа тогда подарил мне новый айпад, — дочь была безумно счастлива получить такой подарок. Хотя я считаю, что шестилетнему ребенку совсем ни к чему настолько дорогие гаджеты, как и любые другие цифровые устройства.

— Сегодня он отмечает это с новыми партнерами. И ему нужно, чтобы я познакомилась с ними.

— Я не хочу, чтобы ты уезжала, — грустнеет дочь.

— Ты даже не заметишь моего отсутствия. Я поеду только после того, как ты уснешь.

— Точно не замечу? — бормочет она.

— Точно.

— Тогда ладно, — поворачивается она на бок. — Расскажи сказку.

— Какую? — пододвигаю стул к кровати, продолжая гладить голову дочери.

— Про принцессу.

— Спит? — шепчет мама, когда я выскальзываю в коридор.

— Да, думаю, температура пойдет на спад.

— Ну слава Богу! А теперь все, беги, — расправляет она подол моего шелкового серебристого платья.

— Если станет хуже, сразу звони.

— Хорошо, хорошо, — сует мне в руки клатч. — Беги. Не заставляй мужа ждать в такой важный день.

— Спасибо, мамуль, — целую ее в щеку и, вызвав водителя, выхожу во двор.

Сидя в машине, звоню мужу, чтобы предупредить о своем приезде, но, сколько бы я ни ждала ответа, он не берет трубку. Набираю сообщение, и оно также остается непрочитанным.

Приезжаю к отелю, в котором проходит банкет, с опозданием в два часа. Мне стыдно, что жена генерального директора настолько непунктуальна. Уже перед тем, как выйти из автомобиля, думаю о том, что, наверное, не следовало приезжать. Но потом одергиваю себя, убеждая в том, что самое главное — оказать поддержку мужу, а часом раньше или позже — это уже второстепенно.

Водитель помогает мне выйти на улицу, и я замечаю группу мужчин на крыльце.

— Кирочка! — окликает меня один из них, и я узнаю в нем зама моего супруга — Семена.

Он отходит от своих собеседников и двигается ко мне навстречу.

— А Гора сказал, что ты не приедешь, — улыбается он.

— Да, я сама так думала. Лиза заболела, и я боялась ее оставлять.

— Сочувствую, как она себя чувствует сейчас?

— Температура перестала расти, и она уснула. Мама осталась с ней.

— Надеюсь, ей станет лучше, — задумчиво осматривает меня с ног до головы Семен. — Выглядишь потрясающе.

— Спасибо, — отвожу взгляд в сторону, чтобы скрыть смущение. — Не подскажешь, где Егор?

— Был в зале.

— Пойду найду его, — улыбаюсь.

— Конечно. Он будет очень удивлен, — усмехается мой собеседник.

— Наверное, — чувствую, как внутри зарождается странный трепет.

Волнуюсь так, будто иду впервые на свидание.

— Увидимся внутри, — машу Семену рукой и захожу в лобби отеля, где у входа стоит баннер с логотипом фирмы мужа и все украшено шарами и декором в корпоративных сине-белых цветах.

Меня встречает хостес и проводит к банкетному залу, откуда льется музыка.

Я прохожу внутрь, вижу знакомых, что сразу подходят ко мне, поздравляя с успехом мужа.

Замечаю свекров, танцующих под медленную песню в живом исполнении популярной группы посреди зала. Оглядываю танцпол, бросаю взгляд на главный стол, где должен сидеть муж, но не вижу его.

— Не видели Егора? — спрашиваю каждого, кто останавливает меня.

— Был где-то тут, — отвечают они.

Я обхожу весь зал, но так и не нахожу супруга. Тревога внутри все нарастает. Супруг просто не мог оставить банкет, проводимый в честь его фирмы.

Наконец-то замечаю высокого русоволосого мужчину, вошедшего в зал через служебный вход. На несколько секунд замираю, любуясь мужем.

Не слукавив, могу сказать, что он самый привлекательный мужчина из всех, что я знаю. А сегодня, в дорогом итальянском костюме, сшитом на заказ, с идеально уложенными волосами, он выглядит как кинозвезда. Высокий, широкоплечий, брутальный.

В животе просыпаются бабочки, и я иду к нему навстречу.

Егор не видит меня, но внезапно оборачивается назад, будто проверяя что-то, и я врастаю каблуками в пол. Следом за ним идет эффектная блондинка в золотистом платье с неприлично глубоким декольте и вырезом по подолу до самого паха.

Она поправляет платье, а когда проходит мимо моего мужа, говорит ему что-то и дотрагивается до его ладони так, что если намеренно не следить за ними, то вряд ли заметишь.

Она отходит в сторону, а он провожает ее мечтательным взглядом. Потому что это она — его первая любовь, что разбила ему когда-то сердце…

Кровь в венах стынет, и внутри меня просыпается страх, оседая ледяной глыбой в животе, по мере того как я приближаюсь к супругу. И я надеюсь, что мне кажется это…

Нет. Все верно.

Я отчетливо вижу небольшой красный след рядом с воротником его идеальной кипенно-белой рубашки. И этот след совпадает с оттенком помады его бывшей.