Трель телефона, больше похожая на предвестие грядущего Апокалипсиса, доносится откуда-то со дна моей сумки.

Запустив туда руку, как волшебник, пытаюсь найти те «кроличьи уши». Непрерывающаяся мелодия Вагнера из «Гибели богов» говорит только об одном — от меня что-то хочет моя мать. А это значит, что игнорировать звонок никак нельзя:

— До тебя не дозвониться, — мама никогда не ждёт от меня приветствия, при этом мне забывать о нём категорически не рекомендуется. — Где ты вечно шатаешься?

Ррррр… Мне почти тридцатник, но мой возраст для родительницы — не аргумент. И никогда им не был.

— Мам, мы бежим в бассейн! — немного подумав, добавляю. — И очень опаздываем. Я перезвоню.

— Это всё потому, что ты очень несобранная! Ты и дочь так воспитываешь!

Мама села на любимого конька. Вернее, на конище. Это её любимая тема в разговоре со мной: что я делаю не так, как я это делаю и почему. Всё потому, что моя мать — ректор нашего университета. А я — её несостоявшаяся дочь.

Поэтому, недослушав очередные нравоучения, я поступаю как самая последняя раздолбайка — дую в трубку и ору, что ничего не слышу. Я не ректор — мне можно.

Абсолютно не испытывая мук и угрызений совести, кидаю телефон обратно на дно сумки, из которого всё ещё доносятся крики мамы.

Дам себе время, и ей, возможно, перезвоню на выходных. Когда у меня будут силы, чтобы я смогла без потерь перенести наш разговор.

Щурясь от яркого весеннего солнца, которое греет даже в тени, в очередной раз закидываю сумку на плечо, с которого она всё норовит сползти, и поправляю огромную шапку дочери, сдвинув её обратно с глаз, потому что та, очевидно, сегодня решает повторить подвиг сумки и матери — выбесить меня.

Каждый раз, собираясь куда-то с дочерью, я зарекаюсь не брать большие сумки. Беготня с ребёнком предполагает максимально функциональную одежду — как, впрочем, и вообще все вещи. Но стоит нам собраться куда-то — отгадайте, кто скидывает всё нужное в одну сумку? Конечно, это я. Ибо я — не бог тайм-менеджмента, а способностью собрать мою дочь куда-либо должны обладать супергерои.

Моя шестилетка — не вредина, она обычный гиперактивный ребёнок. У неё, как и у большинства детей её возраста, отсутствует словесный фильтр. Но она у меня одна, как и я у неё. Поэтому с этим миром мы справляемся так, как можем, учитывая, что характер ни у меня, ни у неё нельзя назвать ангельским даже приблизительно.

Моя мама не в счёт — она живёт на другом конце города, работает и ведёт свою счастливую взрослую жизнь. Она потратила много сил на моё воспитание, много лет ухаживала за моей бабушкой, своей матерью. Поэтому я её понимаю. Находясь в её возрасте и будучи независимой, я бы тоже хотела быть немного свободнее. Она помогает мне с воспитанием Полинки и позволяет ей выбирать то, что понравится, с учётом своей картины мира. Поэтому я не лезу в их отношения — мне не всегда хватает сил, чтобы хоть как-то удерживать в узде свою дочь.

— Мамочка, эта шапка не смотрится без тех плИкрасных голубых ботиночек, которые мы видели вчера в магазине, — пыхтя на бегу и коверкая слова, говорит дочь. Очевидно, что тема дня — вчера, сегодня и завтра — «голубые ботиночки».

В моей голове начинает орать сигнализация. С моей дочерью нужно быть весьма осмотрительной, когда она заводит речь об одежде, игрушках, развлечениях, мультиках и... короче, вообще обо всём! Иначе я буду разорена.

Угукаю, показывая, что слышу её, но не поддерживаю разговор.

— Нам совершенно точно нужно купить их, иначе ничего не получится! — не сдаётся ребёнок, пробегая в сапогах по луже. В её вселенной фиолетовая шапка сочетается только с голубыми ботинками и ничем больше.

— Я подумаю, но ничего не обещаю, — говорю я, не отказывая. Этот подход пришёл с опытом. Лучше сказать, что нужно подумать, прицениться или поискать варианты получше, чем получить два часа нытья и причесывания моих нервов.

Моя мама говорит, что я бесхребетная и позволяю Полине ездить на себе. Я же думаю, что это просто генетика. Моя прабабушка и бабуля тоже были непростыми женщинами и тащили на себе огромную семью в очень непростое время.

Но в каждой семье бывает исключение из правил, и по маминой логике, это я. Потому что я не стала добиваться учёной степени на кафедре права и управления, родила в двадцать два года, одна, без мужа и квартиры. Сейчас работаю помощником главного администратора нашего хоккейного клуба.

Здесь я обычно добавляю, что наш клуб — один из самых крупных и крутых не только в нашем городе, но и в лиге. Но маму это ещё ни разу не вдохновило, как и моя зарплата.

Я не жалуюсь. Зарплата позволяет мне оплачивать квартиру и нашу жизнь, а также обеспечивает все девчачьи хотелки — доставку еды, такси и многое другое, например, вот эту треклятую шапку-сову, которая снова съехала прямо на глаза Полинке. Но кого это беспокоит, когда, ну... модно?!

В сердцах срываю шапку с Полины и засовываю её к себе в сумку. Справедливо полагая, что, если видят оба глаза, а не наполовину, опаздывать становится чуточку легче.

Мы бежим на занятия по плаванию. Бесплатные занятия в клубе для детей сотрудников — приятный бонус к моей зарплате. Директор нашего клуба Макар Вербицкий вместе с правлением решили, что сотрудников одной зарплатой удержать не получится, и ввели дополнительные плюшки: занятия для детей, путёвки в санатории, аренда квартир рядом с ареной.

В какой-то момент главному администратору команды потребовался помощник, который займётся всей мелкой операционкой, не отвлекая его деталями — заказом билетов, бронированием номеров и другой бумажной волокитой.

Поэтому, когда мама скинула ссылку с вакансией, я решила отправить резюме.

Не знаю, почему меня решили пригласить на собеседование, но Олег Арсеньевич, главный администратор команды, смотрел на меня снисходительно и задавал вопросы, ответы на которые, он был уверен, я не знаю.

Я не стала тратить его время и просто перечислила все кубки клуба, тренеров и игроков команды, а также сказала, что нынешний нападающий играет только нашим углеволоконным «Зарядом»* третьего поколения, хотя почти весь состав пользуется «бауэрами» или «шервудами»**.

Но, похоже, это не помогает им быстро разбираться с бумажной текучкой или без волокиты собирать документы для очередного легионера.

Все эти детали выстраданы мной с самого детства. Благодаря тому, что моя мать — ярая поклонница хоккея, на все домашние игры я ходила с ней. А моя отличная память позволяла запоминать всех игроков каждого сезона. В нашем городе в целом считается хорошим тоном болеть за клуб и заниматься хоккеем.

Спортом я отказывалась заниматься наотрез, так как всё своё время проводила в школе, на художественном кружке или в классе по хореографии. Мать же никогда не давила на меня, но каким-то образом умудрялась таскать на все матчи. А знать тонкости любимого дела необходимо — это один из жизненных постулатов мамы, которым в нашей семье полагается следовать неотступно.

Моя дочь тоже не отличается большой любовью к спортивным мероприятиям, но я решила, что бассейн, который имеется у клуба, поможет ей немного поумерить ту кипучую энергию, которая не даёт ей присесть на попу даже на секунду.

Я не думала, что меня возьмут, особенно учитывая мой спич про их неспособность разобраться в собственных бумагах. Но, неожиданно, меня пригласили на стажировку. Работа мне понравилась, и я быстро начала справляться со своими обязанностями. За «справляться» и «нравится» я тоже получила неплохие бонусы к оплате — например, плаванием с дочерью занимается тренер индивидуально.

Если бы Полина занималась в группе, я бы тоже радовалась. Но раз уж мы выяснили, что я говно-мать, и это очевидно всей моей семье из многих пунктов, я ещё и курица-наседка в полном её проявлении.

Сидеть в холле и представлять, что делает твой ребёнок с шилом в одном месте в огромном бассейне без контроля — думаю, эта мысль посещала не одну маму. А меня эти нервяки настигают постоянно.

Это невроз, усталость и напряжение. Три моих вечных спутника, которые неотрывно следуют за мной с самого рождения моей дочери.

Поэтому, когда Полинке предложили заниматься индивидуально, моя внутренняя невротичка пропела «Аллилуйя!»

Я знаю! Н-невроз!

* «Заряд» - отечественная марка хоккейных клюшек

** «Бауэр», «Шервуд» - марки импортных хоккейных клюшек