Даниэла.

Переступив порог нашей с отцом квартиры, я вновь почувствовала ужасный запах перегара. Так всегда пахло в доме после вторников. Во вторник папа получал зарплату, в среду, сегодня, у него выходной. Ночью его дома не было, а значит, сегодня он будет целый день спать. Потому что его любимый покер-клуб открыт с 20:00 до 06:00. А я уходила в половину шестого. Его всё ещё не было.

Тихонько пробралась к окну и открыла на "проветривание" Иначе никак. Пару минут с ним в одной комнате, и самой понадобится промывание желудка.

По пути на кухню сцапала брошенный на столе отцовский кошелёк, но, как и всегда, ничего в нём не обнаружила. Снова проиграл. Взгляд тут же метнулся к месту, где когда-то стояла микроволновка, на которую я копила пару месяцев. Затем на старый холодильник, который мне пришлось выпросить у тёти Люси взамен нового, который мой отец продал ей по дешёвке. И остановился на худом венике, который теперь заменял мощный пылесос.

Разумеется, папа не всегда был таким. Ещё год назад у нас была счастливая семья, со своими праздниками и традициями. И вот в один из таких праздников моя мама собрала вещи и ушла. Просто ушла, никому ничего не объясняя. На их с отцом годовщину. В день моего рождения.

И после этого он сломался. Начал пить всё чаще и чаще. Затем начал играть. И наша уютная квартира постепенно начала превращаться в пустую и безжизненную.

Конечно же, некоторое время спустя мама попыталась с нами связаться, в один день даже приехала. Но никто больше не хотел её ни видеть, ни слышать.

Не сказать, что её поступок отразился как-то на моей психике — не думаю. Я уже взрослая и вполне нормально приняла и перенесла её уход. Только глупый бы не понял, что у неё появился другой мужчина. И, судя по её поступку, он был против нашего с ней общения.

Я её не оправдываю. И боль и обида, которая сидит внутри меня, наверное, уже никогда не исчезнет. Но это её выбор. Её жизнь. И не мне решать, как ей её проживать.

Разделываю курицу, нарезаю картофель и капусту, открываю фасоль. Свёклу натираю на тёрке, из-за чего руки пачкаются и выглядит так, словно я кого-то зарезала. Обжариваю на сковороде лук и морковь, разбавляя алыми хлопьями. Кухня наполняется прекрасным запахом наваристого борща. И хотя мой отец родился не здесь, борщ — его любимое блюдо.

Оставляю на плите, сдвигая кастрюлю на холодную конфорку. Наливаю себе чашку и обедаю в тишине, периодически листая ленту пентограмма.

А раньше мы постоянно обедали вместе. Папа приезжал с работы, мы с мамой накрывали на стол, пока он отсыпался, а потом вместе садились и делились переживаниями. Так же и с ужином. Мы всегда были открыты друг к другу и без зажимов рассказывали о прошедшем дне.

Как сейчас помню.. Я проснулась в хорошем настроении, надеясь, что мы с мамой будем готовить шикарный ужин к их годовщине и моему дню рождения. Но увидела лишь собранные чемоданы и её сверкающую улыбку, с которой она произнесла ненавистное мне "прощай"

Как, блин, в "Папиных дочках"... И смешно, и грустно.

"Заказной кейтеринг на Саратовской 132. Поедешь?"

Приходит сообщение от начальницы на телефон, и я, ещё раз взглянув на похрапывающего отца, соглашаюсь.

Всё равно папа будет спать до самого вечера, потом проснётся, поест и опять спать. Деньги лишними не будут.

"Ну тогда через полчаса можешь выезжать. Форму выдадут на месте. Хорошего вечера"

Иду быстренько в душ, переодеваюсь и вызываю такси. Наша квартира находится далеко от элитного района, поэтому лучше выехать ещё раньше.

Как и предполагалось, путь занял сорок минут, поэтому к воротам я уже бежала, спотыкаясь.

У них меня встретила охрана, и я впопыхах еле объяснила, что приехала работать. Дальше один из них проводил меня в громадный дом, которых я даже не успела рассмотреть. Да и не пыталась.

Форму выдали такую, что хотелось сбежать — короткое облегающее платье и диадема. И вещь настолько короткая, что если я захочу наклониться, то моя задница выпадет из-под него на всеобщее обозрение. Ужас.

Но делать нечего...

Переоделась и, получив поднос с бокалами шампанского, вышла в зал.

Огромная гостиная с высоченными потолками и колоннами. Стиль весьма редкий в наше время. Что-то напоминающее раннее барокко. Старинная ручной работы мебель, плотные шторы с узорами, резной паркет, свечи, хоть и имитированные, здоровенная хрустальная люстра на деревянном кругу потолка.

Людей целая куча. Ходят вокруг маленьких столиков, общаются между собой и постепенно меняются партнёрами. Из колонок играет тихая классическая музыка, некоторые кружатся в медленном танце. Вроде бы всё прилично, спокойно, по-светски. Но почему тогда мне так боязно внутри?

- Шампанское? - Блуждаю между столиками, предлагая бурлящие напитки. - Хотите шампанского? - Случайно врезаюсь в широкую спину мужчины, обтянутую белоснежной рубашкой, и с трудом удерживаю поднос, лишь немного разбрызгав напиток. - Шампанское? - Сиплю невинно, когда он разворачивается.

Чёрные угольные волосы, красивая ухоженная щетина, волевой подбородок. Нос с небольшой горбинкой, полые, но мужественные губы. Густые брови и глаза. Чудесные глаза цвета скошенной травы. Мне кажется, я залипла в них настолько глубоко, что даже почувствовала её запах. Но запах от него исходил другой. Мускус с послевкусием свежего васаби. От него почему-то в низу живота начали лопаться маленькие пузырьки, а лёгкие жадно втягивали дорогой аромат.

- Останься. - Обрывает мои мысли и с лёгкостью фокусника отбирает у меня поднос и размещает на столике.

- Пойду за другим. - Кланяюсь и собираюсь уходить, но мужчина хватает меня за руку.

- Я сказал, останься. - В приказном тоне с небольшим оттенком злости. Словно он привык, что все вокруг должны его слушаться.

- Я не могу. Я работаю. - Он не терпит возражений, но я попробую.

- Не переживай. С хозяином, я договорюсь. - Уголок его красивого рта поднимается вверх, но лишь на одну секунду.

- Извините, - вырываю руку, бросая на мужчину убивающий (по моему мнению)взгляд. - Но нет. У меня нет никакого желания здесь с вами стоять.

- Я не прошу тебя со мной стоять. - Отвечает на удивление спокойно. - Мы можем подняться в комнату и заняться чем-нибудь поинтереснее. Ты мне понравилась, можешь плясать.

- Сам пляши! - Воздух выходит из лёгких от возмущения, и я делаю небольшой шаг назад. - Никуда я с тобой не пойду. Это не прописано в моих полномочиях. Мы — кейтеринг, а не публичный дом.

- Я заплачу тебе в десять раз больше, чем обещал твой начальник. Но при условии, если ты будешь послушной, хорошо сосущей шлюшкой.

- Урод! - вскрикиваю, хватая со столика бокал шампанского и брызгая прямо наглецу в лицо.

Мне кажется, что его реакция должна быть другой, и теперь она точно не предвещает для меня ничего хорошего. Потому что она никакая. Ни один мускул на лице мужчины не дрогнул. По волосам, щекам течёт шампанское, а он смотрит на меня ровно так же, как и секунду назад.