5 лет назад.

Алиса.

Топчусь у дверей дорогого ресторана.

Прохладный сентябрьский ветер ныряет в ворот моего пальто, заставляя волоски на коже вставать дыбом. Холодный дождь неприятно бьёт по щекам, врезаясь мелкими иголочками.

Но я не тороплюсь входить в помещение. У меня для Максима есть потрясающая новость, и я хочу разделить её только с ним. Остаться наедине, смотреть глаза в глаза и радоваться громко, без стеснения, а не шептать, пряча своё счастье от любопытных глаз и снующих туда-сюда официантов.

Сую руку в карман, нащупываю холодный пластиковый корпус теста, на котором двумя яркими линиями крайне недвусмысленно обозначены ближайшие планы на наше с Максом будущее.

Мы станем родителями!

У Максима тоже для меня важная новость — он так сказал. И я уверена, что сегодня он сделает мне предложение.

Да, мы не так долго вместе, всего полгода. Но не временем измеряется правдивость чувств, а намерениями. И у нас с Максимом намерения самые серьёзные.

Кошусь на свои часики на запястье — тонкая стрелка отщёлкивает последнюю секунду часа, и тут же у обочины останавливается тёмный автомобиль.

Максим всегда такой — до пугающего собранный, пунктуальный и даже холодный. Для всех, но только не для меня.

Мне удалось пробиться через эту неприступную стену и растопить сердечко самого завидного, но самого равнодушного к женским чарам холостяка столицы.

Хлопает дверь машины.

— Алиса? — Максим раскрывает над собой зонт.

Дорогие ботинки твёрдо припечатывают по лужам.

Растягивая улыбку на пол лица, делаю пару шагов навстречу, чтобы обнять его, притянуть ближе, но что-то во взгляде Макса заставляет меня остановиться в нерешительности.

Нет в нём привычной мягкости. И его губы не трогает ответная улыбка. Вместо этого от него веет холодом, тотальной отстранённостью.

— Войдём внутрь? — Макс кивком указывает на стеклянные двери, за которыми как раз в этот момент исчезает очередная влюблённая парочка.

Провожаю их растерянным взглядом.

— Я бы хотела поговорить без свидетелей. У меня есть важные новости.

— Хорошо, у меня тоже.

— Тогда, ты начинай, — подрагивают мои губы от волнения.

Что-то в его интонации, в его колючем взгляде подсказывает мне, что не упадёт он сейчас на одно колено, чтобы предложить мне стать его женой.

Гоню от себя эти мысли.

Алиса, у тебя нет причин для беспокойства. У вас крепкие, замечательные отношения, и ничто не заставит Макса…

— Нам нужно расстаться.

Слова бьют тремя звонкими пощёчинами.

Сглатываю, роняя взгляд на носки своих туфель.

Мир вокруг будто замирает.

Шум дождя растворяется, а в ушах эхом на бесконечном репите крутится его голос.

Секунду я просто молчу, не в силах поверить, что поняла смысл сказанного верно.

— Нам нужно… Что?

— Расстаться.

Внутри меня всё перекручивается в кровавые канаты и обрывается.

Рывком поднимаю глаза на Максима, но его лицо — непроницаемая маска. В глазах ни тени той теплоты, что была раньше.

Он вынес нам приговор и с хладнокровием палача привёл его в действие.

— Вчера отец подписал бумаги и передал управление холдингом мне, — его голос сухой и жесткий. — Теперь на мне лежит ответственность за всю компанию, за каждое принятое решение.

— Но как же… Мы?

— Алиса, прошу, пойми меня правильно. Это не просто работа. Это моя жизнь и моё будущее. Я должен сосредоточиться на управлении холдингом и впредь не могу позволить себе отвлекаться на интрижки.

От парализующего шока перехватывает дыхание.

С особой пытливостью вглядываюсь в светло-голубые глаза, пытаясь отыскать там хоть намёк на эмоции. Хоть чуточку тепла для себя, но Максим смотрит на меня, как на незнакомку.

— Значит, для тебя это всё было просто интрижкой? — Шепчу, стараясь сдержать слёзы. — Ничего больше?

Максим вздыхает.

Плотно сжимает губы, превращая их в суровую линию.

— Нам было весело, Алиса, не спорю. Но у каждого из нас собственная жизнь и собственные цели. У меня теперь есть обязательства, и мне нужно сосредоточиться на них.

Вот так одним простым предложением Максим Куравин отсекает всё ненужное.

Отсекает людей, словно те — мухи, жужжащие над ухом и мешающие сконцентрироваться на «важном».

— Макс, я… — делаю к нему шаг, сама не понимая, зачем пытаюсь что-то объяснить. Наверное, хватаюсь за соломинку, стараясь сохранить отношения. — Я тоже хотела кое-что тебе сказать…

Но он уже отворачивается с такой вселенской усталостью на лице, словно весь этот разговор ему наскучил до тошноты.

— Алиса, мне правда жаль, но я уже всё решил за нас обоих. Не думаю, что ты можешь сказать хоть что-то, что может изменить моё решение.

Он всучает мне зонт.

Быстро и неловко чмокает на прощание в щёку и возвращается к машине.

Я остаюсь стоять на месте. Мои ноги будто прирастают к земле.

Дождь ледяными каплями стекает по моим щекам, смешиваясь с непрошенными слезами. Открываю рот, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. Тут же прикусываю губу — до боли, до солёного металлического привкуса во рту.

Свободная от проклятого зонта рука непроизвольно опускается к животу, в котором уже зародилась новая жизнь — жизнь человечка, о котором Максим Куравин никогда не узнает!