Тяжело быть оборотнем в мире соблазнов. Запахи вокруг кажутся более острыми. Приходится учится с детства усмирять импульсивное нутро. Ешь больше всех знакомых девушек, при этом не полнея. Это не минус, но подруги в тайне всегда желают тебе мучительной смерти… Ну, и, конечно, чертовы «обороты», как мы их называем! С шестнадцати лет каждую весну начинается то самое, что обычные люди называют мерзким словом «течка».

Волчицы неосознанно активируют внутри дикое желание зачать ребенка, волки же в ответ умирают внутри от их запаха. Стоит ли говорить, что все свадьбы, зачатия и предложения в моем мире приходятся на пресловутую весну?

— Эй, — легкий толчок под партой заставил перевести на подругу усталый взгляд. Неодобрительно девушка вкинула бровь с четким русским акцентом грозно шепча, — Эбигейл Уотсон, может ты наконец перестанешь разглядывать задницу преподавателя и напишешь хоть слово в тетрадь?

Тяжело вздохнув и подперев подбородок кулаком, я мечтательно пожирать глазами ректора нашего небольшого и не очень популярного вуза в Куинсе Ричарда Бэнкса.

— Я не виновата, Аня, — искренне простонала я, зарываясь лицом в ладони. Хотелось плакать от бессилия, ведь как объяснить лучшей подруге заморочки оборотней? Проще всего было выдумать нечто адекватное для здорового человека: — Кто вообще берет ректорами тридцатилетних мужчин? Это не профессионально!

Тем временем у доски тот самый истинный кусок тестостерона поднял руку и указывал мелом на не важный для меня круг. Рубашка натянулась в плечах, выделила мышцы рук… Я задохнулась от собственного желания опрокинуть парту и наброситься на мужчину, словно зверь.

— Но, — пожала плечами Аня, настоятельно вкладывая мне в руку ручку, — Бэнкс отлично ведет экономику. Почему было его не взять? Прошлый ректор сам его рекомендовал.

Ритмично ягодицы Бэнкса шевелились в такт его движениям. Завороженно кивая на каждое покачивание бедер, уплывающая в дальние дали от мягкого бархатного хрипа я очнулась лишь когда Аня пощелкала пальцами прямо перед лицом.

— Учились бы мы в приличном вузе, — голос буквально сквозил злостью и раздражением, — такого «профессионала» выгнали бы взашей. Не нормально, когда преподаватель лишь на восемь лет старше своих студенток!

Обернувшись по сторонам, я увидела, что абсолютно все девочки в группе мечтательно вздыхали в спину Бэнкса. Не мудрено! Сексуальный одинокий мужчина с черными глазами и густой темной шевелюрой. Он был не меньше двух метров, поджарый и явно не вылазящий из спортзала. Я бы не за что не признала этого в слух, но Аня права: ум мужчины делал его в три раза желаннее.

— Не тебе такое говорить, — поддела меня собственная подруга, многозначительно вздернув бровь. — Наверное, ты единственная в этом Институте, кто мог выбрать место поприличнее.

Аня попала в самую точку, и я поджала губы. Ведь мой папа владел крупной мебельной фирмой и являлся одним из самый обеспеченных людей во всем штате. Я могла выбрать любое место, но осталась в Куине.

Почему? Ответ прост: я оборотень. Дома спокойнее бегать среди ночи по лесу и знать, что тебя не пустят на опыты. Папа единственный знакомый единомышленник, а другой город был полон недопонимания и осуждения.

— И, все же! — пальцами я так сильно сдавила карандаш, что подушечки побелели. — Я его ненавижу, Аня. Он меня раздражает одним своим видом.

Бэнкс замер у доски, его ангельский голосок затих. Я лицезрела, как на спине его играют мышцы и давилась слюной.

— Ага, — фыркнула подруга, закатывая глаза. — Оно и видно. Именно так выглядит ненависть, Эбс.

Аня переехала из Москвы в начале прошло года и с тех пор мы всегда выбирали последнюю парту. Это стало отличным лайфаком на тему: «Как спрятаться от зорких глаз преподавателя?» Сегодня впервые система дала сбой.

Ричард Бэнкс повернулся так внезапно, что когда его взгляд встретился с моим, я буквально подавилась воздухом с испуганными глазами. Когда мужчина сжимал челюсть, лицо его словно вытягивалось, превращаясь в хищный оскал. Густые темные брови сошлись на переносице, а громкий холодный голос разнесся эхом по огромному помещению:

— Я не мешают вам, мисс Уотсон?

— Эмм… Что? Это он нам? — шепнула я одними губами Ане. Ведь между мной и Бэнксом было не менее двадцати пяти парт, а это значило, что услышать он нас никак не мог.

— Вам, — отрезал тот, саркастично ухмыляясь. Было что-то странно в простом движении губами, неуловимо великолепное. Он приманивал меня, как хищник добычу. Сексуальный и обольстительный кусок лакомого мяса, в которое так и хочется впиться зубами… — Попрошу больше не нарушать тишину. Если вы не заметили, проходит занятие.

— Похоже сегодня мы переборщили с разговорами, — стыдливо прошептала Аня, опуская голову.

— Конечно, мистер Бэнкс! — прокричала я ему и тогда мужчина кивнул, как самый настоящий преподаватель. Размеренно, скупо, холодно. Я ощутила себя пустым местом рядом с человеком, о котором думала каждую гребанную секунду пресловутой «течки». Меня кидало из жара в холод. Все мысли были лишь о нем. Закрывала глаза, я видела только Его лицо. Чувствовала его запах даже во сне! И вот теперь он смотри на меня, как на ничтожество. Сжав зубы, я разозлилась на саму себя, что не могла справиться с собственными желаниями, тихо-тихо рыча себе под нос: — Гребанный сноб! Чертов придурок! Идиот, каких поискать! Провалился бы ты…

— Кстати, мисс Бэнкс! — внезапно воскликнул ректор. Подняв на него взгляд, я увидела странную опасность и ярость в его потемневших глазах. Голос стал ниже, буквально вырывался рыком откуда-то из груди. Положив на место мел, он скинул руку, пощелкал пальцами, прищурился и… Скривился. — Уже неделю вы пользуетесь какими-то странными духами... Могу я попросить вас больше этого не делать? Я все понимаю, мода веет свои правила, но в аудитории кроме вас еще минимум пятьдесят человек. Если вы не заметили, я вынужден постоянно сидеть у открытого окна.

«Неделю» - эхом отдалось в голове. Сердце застучало, голова закружилась, а тошнота подкралась к горлу. Ведь именно семь дней уже длилась моя течка и она, увы, воняла мужчине моей мечты.

«Приехали, Эбс. От тебя воняет псиной!» - резюмировала про себя в ужасе, ком в горле не дал нормально вздохнуть.

— Вот урод, — на непонятном для меня русском языке присвистнула Аня, а когда подруга сочувственно погладила меня по плечу, терпение лопнуло. — Сталина на него нет! Или Жириновского… Эстет хренов!

Собравшись с места, я бросилась к выходу, потому что не собиралась рыдать при смеющихся одногруппниках и Бэнксе. Увы, выход располагался только около доски, так что мне пришлось пройти мимо мужчины.

— Эбигейл, — схватив меня за руку у самой двери, мужчина на редкость сильно обхватил запястье. Его голос был хриплый, растерянный, путанный. — Я хотел бы…

— Что именно, мистер Бэнкс, — вкинув на его зареванные глаза с, наверняка, растекшейся тушью, я увидела его побелевшее лицо, — вы бы еще от меня хотели?

Он распахнул рот, словно собираясь что-то добавить, но на первой парте послышался громкий смешок и Бэнкс отвлекся. В конечном счете он мягко разжав мое запястье, до хруста сжимая челюсти. И тогда я сбежала, как испуганная волчица с уязвленной гордостью.