Ева открыла глаза, и широко зевнула. Облизнув сухие губы, она осторожно покрутила головой. Шейные позвонки удовлетворительно хрустнули. «Пора завязывать с этим пойлом из пакетов», – подумала она, и подавила рвотный позыв. С трудом встав на ноги, она свернула старое ватное одеяло и спрятала его под картонные коробки, служившие ей кроватью. Она провела рукой по массе колтунов непонятного цвета, в которые за годы бродяжничества превратились ее волосы.

Перекинув через плечо старую кожаную сумку со всеми своими вещами, она стала подниматься по склону, который вел к проезжей части моста, ставшего для нее домом в последнее время.

День был погожий, и желтое солнце на смотрелось неплохо на синем небе. Суета пригородных машин шуршащих протекторами по идеальному асфальту сопровождала ее до самого центра. Многие раздраженно сигналили, требуя, чтобы она убралась с проезжей части, но были и такие, кто ей приветственно махал рукой, как старого знакомого. В этом районе города ее знали.

Но она не замечала ни тех, ни других. Она жила в потоке своего монолога, слов в котором даже сама не могла толком разобрать. Ее вселенная вращалась вокруг вина в бумажных пакетах, заднего двора ресторана, где был добрый менеджер и лучшие помойные баки во всем центре. Иногда ей там даже доставался пакет не просроченного молока. Она туда ходила каждое утро. Вторую половину дня она проводила в парке, где просила подаяние сидя у дарующего свежесть фонтана. Ближе к вечеру она подсчитывала мелочь собранную за день, и бормоча себе что-то под нос, отправлялась обратно к мосту.

Такова была повседневная жизнь Евы, и эта жизнь ее устраивала.

Сегодня она как всегда сидела в парке на куске картона, и наблюдала за снующими туда-сюда людьми. Не смотря на ясный денек и прекрасный парк с огромными раскидистыми дубами, кленами и аккуратными газонами, фонтанами и аллеями, люди не отрывались от своих телефонов. Она воображала, что все они – био-роботы, а гаджеты в их руках – это продолжение их верхних конечностей. Эта мысль так ее развеселила, что она засмеялась в голос. Но никто не среагировал. Все смотрели вверх. Там небо пересекали два больших военных самолета, за которыми тянулся странный шлейф темного цвета. Все молчали. Наконец истошно закричала какая-то женщина. Мир вокруг ожил и заголосил. С опозданием завыла сирена воздушной тревоги. Темный шлейф медленно приближался, чтобы осесть на землю. Все разбегались в разные стороны, толкаясь и сбивая друг друга с ног. Ева тоже побежала, поддавшись всеобщей панике.

Утро застало ее опять под мостом с привычной головной болью и горьким привкусом во рту. Ева провела привычным жестом по волосам, но не закончила свой ритуальный жест. Что-то было не так. Она еще пока не понимала, что именно. Тишина! Не было слышно привычного шума с проезжей части. Было очень тихо, только где-то вдали непрерывно лаяла собака. Ева вдруг вспомнила вчерашние самолеты и темный шлейф в небе.

Ева не следила за календарем, но она точно знала, что Пасха была уже позади, а для Нового Года было слишком жарко. Летом же не бывает Нового Года..? Других праздников она не помнила. Да ни один праздник и не опустошил бы федеральную трассу до такой степени. Широкая лента дороги была совершенно пуста. В воздухе был разлит слабый запах жареных семечек. Этот запах тревожил и даже пугал, и Ева не могла понять, почему. Она медленно пошла в сторону центра, по привычке держась обочины, хотя ни одной машины мимо нее так и не проехало.

Ресторан был первым местом куда она отправилась. Зайдя с заднего двора, Ева остановилась. Служебная дверь была открыта, и из нее торчали подошвы ботинок. Ева подошла и увидела, что хозяин лежит на полу, рядом с ним пакет молока и коробка с бургером. В полумраке виднелась мертвая женщина, лежащая возле раковины. Чуть дальше женщины, на полу скорчившись лежал молодой официант. Никто из них не двигался. Ева заглянула менеджеру в лицо, и отпрянула в ужасе – из его рта вылезла темно-бурая масса напоминавшая застывшую пену. Такая же пена была на лицах остальных умерших. От пены несло жареными семечками.

Первой мыслью Евы было – поднять тревогу, но с ее криминальным прошлым было лучше не стоять рядом с трупами, когда приедут копы. Стараясь не паниковать, она затрусила к парку, в надежде хоть там встретить кого-то живого.

У входа в парк было пусто: ни бегунов, ни стариков с газетами под мышкой. В верхушках деревьев пели птицы, несколько белок бегали среди ветвей. Все безмятежно и спокойно, если не считать скулившей где-то собаки.

И тут Ева увидела их: видимо двое юных влюбленных, сидящих на скамейке со склоненными головами, один на плече другого. Ева медленно вошла в парк. Метрах в тридцати от входа на алее она заметила труп мужчины лежащий на земле. Вокруг трупа в отчаянии суетился спаниель. Заметив Еву, собака с грозным лаем бросилась к ней, преграждая путь к телу хозяину.

Всюду пахло семечками. Это был запах смерти.

У одной машины, влетевшей прямо в фонарный столб, все еще работал двигатель, а из салона неслось "We are the Champions" в исполнении Меркьюри. Она подошла, чтобы заставить его замолчать, настолько он был не уместен в этот момент.

Дверь супермаркета открылась, когда Ева брела мимо, внутри звучала тихая музыка, а на полу лежало множество мертвых тел в неестественных позах. И этот запах жареных семечек.

Как робот, перешагивая тела, Ева направилась к винной полке, взяла столько вина, сколько могла унести в своей сумке. Не глядя по сторонам, она направилась к своему мосту.

Пьяный сон Евы был похож на галлюцинацию. Ей снился яркий свет, который очистил город от трупов. А прямо из света несся мягкий и очень добрый голос, произносивший только одно слово: «Запад».

Ева открыла глаза. Она снова сидела на полу заваленного трупами супермаркета. К уже привычному запаху семечек добавилась слабая нотка сладковато-мерзкого запаха распада. Тела начинали разлагаться. Зал стремительно пересекла огромная крыса.

Ева с трудом поднялась на ноги, и вышла на улицу.

Несколько чаек кричали, летая кругами. Все животные почему-то выжили. Она же была единственным человеком в всем городе.

Некоторое время она просто ходила по дворам частных домов, и освобождала собак с привязей, давая им шанс не погибнуть. Некоторые животные сразу убегали, другие оставались вблизи домов своих бывших хозяев.

К вечеру крупные капли дождя начали внезапно падать на ее костлявые плечи, прикрытые лишь легкой рубашкой. Она побежала к ближайшему дому, и оказалась в саду коттеджа. Она узнала белого пуделя, бегавшего во дворе – он всегда сопровождал надменную даму. Она поробовала подозвать его, но он зарычал оскалив зубы и убежал за дом. Она хорошо их помнила: и пуделя и его хозяйку: собака всегда пыталась обнюхать ее с целью знакомства, а дама никогда не отводила от нее своего брезгливого взгляда, когда встречала на углу улицы просящей мелочь. И никогда не подавала.

Она прошла прямо по ухоженному газону, и через окно забралась в дом. Спрыгнув с подоконника на пол, Ева осмотрелась.

Находится внутри дома было новым ощущением. Она столько лет жила без крыши над головой, что даже не помнила, каково это, когда она у тебя есть.

Да и после тюрьмы она всегда считала тюрьмой любое место, окруженное стенами. Развившаяся в карцере клаустрофобия не позволяла ей долго находиться в замкнутом пространстве. Но на улице шел дождь, у нее все еще болела голова, и, прежде всего, ей нужно было положить в желудок что-то съедобное, прежде чем снова начать пить.

Она нашла кухню, открыла шкаф и взяла пачку печенья из обильных запасов хозяйки, также взяла пакет молока и села на диван в гостиной. Взяв пульт, она включила телевизор.

Один за одним она меняла каналы. Все они были мертвы.

В конце концов, его поиск увенчался успехом. Это был очень слабый сигнал, выставив ухо вперед, Ева подошла к телевизору и максимально увеличила громкость.

Это был голос, пробивавшийся сквозь мельтешившую на экране завесу из эфирной неразберихи и электромагнитных помех. Ее сердце сделало кувырок в животе, когда она прислушалась к голосу. Это был тот же самый голос, который произносил слово «Запад» в ее странном сне.

"Эта запись будет транслироваться до тех пор, пока позволяет спутник.

Химическое оружие массового поражения почти полностью истребила человеческое население нашей страны. Меня зовут Аксум, и вместе с другими выжившими мы пытаемся собрать на Западе всех, кто уцелел после атаки. Многие из избежавших смерти, теперь обладают телепатией. Причины этого пока не ясны.

Я пытаюсь достучаться до вас, указать вам путь, и дать возможность присоединиться к сообществу выживших. Вместе мы начнем новую жизнь. Только объединившись, мы сможем выжить и попытаться дать человечеству будущее. Вместе мы построим новый мир...".

Пока Аксум говорил, снаружи послышался рычание и лай сразу нескольких собак. Голодная, начавшая дичать собачья стая, скаля клыки окружила несчастного пуделя. Ева не сомневалась, кто одержит верх. Дрожь пробежала по всему ее телу. Кажется, город уже не так безопасен, и уж точно не ее уголок под мостом.

Должна ли она была остаться в этом доме? У нее перехватило дыхание, а сердце пропустило удар.

Она пошла на просторную кухню и сварила себе чашку прекрасного бразильского кофе. Выпив его, она закурила сигарету, и погрузилась в раздумья. Потом, словно стряхнув с себя мысли, он встала и вышла из кухни. Рядом с кухней была дверь, за которой начинались ступеньки витой лестницы ведущей вниз. Подземный гараж, не иначе. Ева спустилась по лестнице. Как она и предполагала, посреди просторного гаража стояла большая дорогая машина. Ключи были в замке зажигания, а в бардачке лежал лежал дистанционный пульт от подъемной двери.

Еще здесь уместились прачечная и небольшой винный погреб с бутылками в деревянных ящиках, набитых соломой. Пробки бутылок были залиты сургучом. Радостно охнув, Ева загрузила все ящики в просторный багажник машины, а затем быстро вернулась наверх, чтобы не поддаться искушению открыть хотя бы одну из бутылок.

"...нам уже удалось выявить более шести тысяч выживших. Всем, кто меня сейчас слышит, следует собраться и срочно выдвинуться в западном направлении. Это нужно, для вашего и нашего выживания...".

Аксум все еще говорил, а Ева уже приняла решение. Она отправится на запад.

Никто из оставшихся в живых не знал ни ее, ни ее криминальное прошлое. Оно исчезло, как и тот чувак, которого она убила много-много лет назад.

Все это было уничтожено шлейфом позади военного самолета. Шлейфом, пахнущим жареными семечками, который каким-то чудом ее не заметил, и оставил в живых.

Новая жизнь.

Может быть, она возьмет имя хозяйки дома или какое-нибудь более причудливое. Она подумает об этом во время путешествия. Мысль о том, что она будет одной из немногих основательниц новой жизни, заставила ее улыбнуться.

Она прошла в ванную, взяла ножницы и состригла под корень свои волосы вместе с колтунами. Грязные космы мягко упали к ее ногам. Потом она приняла душ – чего не делала уже много лет. Взглянув в зеркало, она отметила, что стала выглядеть моложе.

Затем Ева спустилась в гараж, и вывела во двор машину. Хотя уже давным-давно (с тех пор как сбила насмерть того чувака) она не садилась за руль, у нее это получилось сделать с первого раза, прямо как у заправского таксиста. Она сразу же почувствовала себя спокойнее.

Останки бедного пуделя устранили последние сомнения: пришло время уезжать, природа уже начинала брать обратно всё то, что когда-то отобрали люди. Скоро здесь все зарастет бурьяном и лесом, корни деревьев вскроют асфальт, а в домах поселятся животные.

Выехав за город она открыла окна, чтобы почувствовать прикосновения ветра, того самого западного ветра, навстречу которому она ехала, чтобы начать всё заново.

В зеркале заднего вида быстро уменьшался силуэт города. Вместе с ним за горизонт, словно Солнце, закатывалась и ее прежняя жизнь, крутившаяся вокруг помойных бачков ресторана и засаленной шапки с монетами; жизнь полная горечи, страха, обид и разочарования.

Рассвет новой жизни ждал ее на Западе.

Перекинув через плечо старую кожаную сумку со всеми своими вещами, она стала подниматься по склону, который вел к проезжей части моста, ставшего для нее домом в последнее время.

День был погожий, и желтое солнце на смотрелось неплохо на синем небе. Суета пригородных машин шуршащих протекторами по идеальному асфальту сопровождала ее до самого центра. Многие раздраженно сигналили, требуя, чтобы она убралась с проезжей части, но были и такие, кто ей приветственно махал рукой, как старого знакомого. В этом районе города ее знали.

Но она не замечала ни тех, ни других. Она жила в потоке своего монолога, слов в котором даже сама не могла толком разобрать. Ее вселенная вращалась вокруг вина в бумажных пакетах, заднего двора ресторана, где был добрый менеджер и лучшие помойные баки во всем центре. Иногда ей там даже доставался пакет не просроченного молока. Она туда ходила каждое утро. Вторую половину дня она проводила в парке, где просила подаяние сидя у дарующего свежесть фонтана. Ближе к вечеру она подсчитывала мелочь собранную за день, и бормоча себе что-то под нос, отправлялась обратно к мосту.

Такова была повседневная жизнь Евы, и эта жизнь ее устраивала.

Сегодня она как всегда сидела в парке на куске картона, и наблюдала за снующими туда-сюда людьми. Не смотря на ясный денек и прекрасный парк с огромными раскидистыми дубами, кленами и аккуратными газонами, фонтанами и аллеями, люди не отрывались от своих телефонов. Она воображала, что все они – био-роботы, а гаджеты в их руках – это продолжение их верхних конечностей. Эта мысль так ее развеселила, что она засмеялась в голос. Но никто не среагировал. Все смотрели вверх. Там небо пересекали два больших военных самолета, за которыми тянулся странный шлейф темного цвета. Все молчали. Наконец истошно закричала какая-то женщина. Мир вокруг ожил и заголосил. С опозданием завыла сирена воздушной тревоги. Темный шлейф медленно приближался, чтобы осесть на землю. Все разбегались в разные стороны, толкаясь и сбивая друг друга с ног. Ева тоже побежала, поддавшись всеобщей панике.

Утро застало ее опять под мостом с привычной головной болью и горьким привкусом во рту. Ева провела привычным жестом по волосам, но не закончила свой ритуальный жест. Что-то было не так. Она еще пока не понимала, что именно. Тишина! Не было слышно привычного шума с проезжей части. Было очень тихо, только где-то вдали непрерывно лаяла собака. Ева вдруг вспомнила вчерашние самолеты и темный шлейф в небе.

Ева не следила за календарем, но она точно знала, что Пасха была уже позади, а для Нового Года было слишком жарко. Летом же не бывает Нового Года..? Других праздников она не помнила. Да ни один праздник и не опустошил бы федеральную трассу до такой степени. Широкая лента дороги была совершенно пуста. В воздухе был разлит слабый запах жареных семечек. Этот запах тревожил и даже пугал, и Ева не могла понять, почему. Она медленно пошла в сторону центра, по привычке держась обочины, хотя ни одной машины мимо нее так и не проехало.

Ресторан был первым местом куда она отправилась. Зайдя с заднего двора, Ева остановилась. Служебная дверь была открыта, и из нее торчали подошвы ботинок. Ева подошла и увидела, что хозяин лежит на полу, рядом с ним пакет молока и коробка с бургером. В полумраке виднелась мертвая женщина, лежащая возле раковины. Чуть дальше женщины, на полу скорчившись лежал молодой официант. Никто из них не двигался. Ева заглянула менеджеру в лицо, и отпрянула в ужасе – из его рта вылезла темно-бурая масса напоминавшая застывшую пену. Такая же пена была на лицах остальных умерших. От пены несло жареными семечками.

Первой мыслью Евы было – поднять тревогу, но с ее криминальным прошлым было лучше не стоять рядом с трупами, когда приедут копы. Стараясь не паниковать, она затрусила к парку, в надежде хоть там встретить кого-то живого.

У входа в парк было пусто: ни бегунов, ни стариков с газетами под мышкой. В верхушках деревьев пели птицы, несколько белок бегали среди ветвей. Все безмятежно и спокойно, если не считать скулившей где-то собаки.

И тут Ева увидела их: видимо двое юных влюбленных, сидящих на скамейке со склоненными головами, один на плече другого. Ева медленно вошла в парк. Метрах в тридцати от входа на алее она заметила труп мужчины лежащий на земле. Вокруг трупа в отчаянии суетился спаниель. Заметив Еву, собака с грозным лаем бросилась к ней, преграждая путь к телу хозяину.

Всюду пахло семечками. Это был запах смерти.

У одной машины, влетевшей прямо в фонарный столб, все еще работал двигатель, а из салона неслось "We are the Champions" в исполнении Меркьюри. Она подошла, чтобы заставить его замолчать, настолько он был не уместен в этот момент.

Дверь супермаркета открылась, когда Ева брела мимо, внутри звучала тихая музыка, а на полу лежало множество мертвых тел в неестественных позах. И этот запах жареных семечек.

Как робот, перешагивая тела, Ева направилась к винной полке, взяла столько вина, сколько могла унести в своей сумке. Не глядя по сторонам, она направилась к своему мосту.

Пьяный сон Евы был похож на галлюцинацию. Ей снился яркий свет, который очистил город от трупов. А прямо из света несся мягкий и очень добрый голос, произносивший только одно слово: «Запад».

Ева открыла глаза. Она снова сидела на полу заваленного трупами супермаркета. К уже привычному запаху семечек добавилась слабая нотка сладковато-мерзкого запаха распада. Тела начинали разлагаться. Зал стремительно пересекла огромная крыса.

Ева с трудом поднялась на ноги, и вышла на улицу.

Несколько чаек кричали, летая кругами. Все животные почему-то выжили. Она же была единственным человеком в всем городе.

Некоторое время она просто ходила по дворам частных домов, и освобождала собак с привязей, давая им шанс не погибнуть. Некоторые животные сразу убегали, другие оставались вблизи домов своих бывших хозяев.

К вечеру крупные капли дождя начали внезапно падать на ее костлявые плечи, прикрытые лишь легкой рубашкой. Она побежала к ближайшему дому, и оказалась в саду коттеджа. Она узнала белого пуделя, бегавшего во дворе – он всегда сопровождал надменную даму. Она поробовала подозвать его, но он зарычал оскалив зубы и убежал за дом. Она хорошо их помнила: и пуделя и его хозяйку: собака всегда пыталась обнюхать ее с целью знакомства, а дама никогда не отводила от нее своего брезгливого взгляда, когда встречала на углу улицы просящей мелочь. И никогда не подавала.

Она прошла прямо по ухоженному газону, и через окно забралась в дом. Спрыгнув с подоконника на пол, Ева осмотрелась.

Находится внутри дома было новым ощущением. Она столько лет жила без крыши над головой, что даже не помнила, каково это, когда она у тебя есть.

Да и после тюрьмы она всегда считала тюрьмой любое место, окруженное стенами. Развившаяся в карцере клаустрофобия не позволяла ей долго находиться в замкнутом пространстве. Но на улице шел дождь, у нее все еще болела голова, и, прежде всего, ей нужно было положить в желудок что-то съедобное, прежде чем снова начать пить.

Она нашла кухню, открыла шкаф и взяла пачку печенья из обильных запасов хозяйки, также взяла пакет молока и села на диван в гостиной. Взяв пульт, она включила телевизор.

Один за одним она меняла каналы. Все они были мертвы.

В конце концов, его поиск увенчался успехом. Это был очень слабый сигнал, выставив ухо вперед, Ева подошла к телевизору и максимально увеличила громкость.

Это был голос, пробивавшийся сквозь мельтешившую на экране завесу из эфирной неразберихи и электромагнитных помех. Ее сердце сделало кувырок в животе, когда она прислушалась к голосу. Это был тот же самый голос, который произносил слово «Запад» в ее странном сне.

"Эта запись будет транслироваться до тех пор, пока позволяет спутник.

Химическое оружие массового поражения почти полностью истребила человеческое население нашей страны. Меня зовут Аксум, и вместе с другими выжившими мы пытаемся собрать на Западе всех, кто уцелел после атаки. Многие из избежавших смерти, теперь обладают телепатией. Причины этого пока не ясны.

Я пытаюсь достучаться до вас, указать вам путь, и дать возможность присоединиться к сообществу выживших. Вместе мы начнем новую жизнь. Только объединившись, мы сможем выжить и попытаться дать человечеству будущее. Вместе мы построим новый мир...".

Пока Аксум говорил, снаружи послышался рычание и лай сразу нескольких собак. Голодная, начавшая дичать собачья стая, скаля клыки окружила несчастного пуделя. Ева не сомневалась, кто одержит верх. Дрожь пробежала по всему ее телу. Кажется, город уже не так безопасен, и уж точно не ее уголок под мостом.

Должна ли она была остаться в этом доме? У нее перехватило дыхание, а сердце пропустило удар.

Она пошла на просторную кухню и сварила себе чашку прекрасного бразильского кофе. Выпив его, она закурила сигарету, и погрузилась в раздумья. Потом, словно стряхнув с себя мысли, он встала и вышла из кухни. Рядом с кухней была дверь, за которой начинались ступеньки витой лестницы ведущей вниз. Подземный гараж, не иначе. Ева спустилась по лестнице. Как она и предполагала, посреди просторного гаража стояла большая дорогая машина. Ключи были в замке зажигания, а в бардачке лежал лежал дистанционный пульт от подъемной двери.

Еще здесь уместились прачечная и небольшой винный погреб с бутылками в деревянных ящиках, набитых соломой. Пробки бутылок были залиты сургучом. Радостно охнув, Ева загрузила все ящики в просторный багажник машины, а затем быстро вернулась наверх, чтобы не поддаться искушению открыть хотя бы одну из бутылок.

"...нам уже удалось выявить более шести тысяч выживших. Всем, кто меня сейчас слышит, следует собраться и срочно выдвинуться в западном направлении. Это нужно, для вашего и нашего выживания...".

Аксум все еще говорил, а Ева уже приняла решение. Она отправится на запад.

Никто из оставшихся в живых не знал ни ее, ни ее криминальное прошлое. Оно исчезло, как и тот чувак, которого она убила много-много лет назад.

Все это было уничтожено шлейфом позади военного самолета. Шлейфом, пахнущим жареными семечками, который каким-то чудом ее не заметил, и оставил в живых.

Новая жизнь.

Может быть, она возьмет имя хозяйки дома или какое-нибудь более причудливое. Она подумает об этом во время путешествия. Мысль о том, что она будет одной из немногих основательниц новой жизни, заставила ее улыбнуться.

Она прошла в ванную, взяла ножницы и состригла под корень свои волосы вместе с колтунами. Грязные космы мягко упали к ее ногам. Потом она приняла душ – чего не делала уже много лет. Взглянув в зеркало, она отметила, что стала выглядеть моложе.

Затем Ева спустилась в гараж, и вывела во двор машину. Хотя уже давным-давно (с тех пор как сбила насмерть того чувака) она не садилась за руль, у нее это получилось сделать с первого раза, прямо как у заправского таксиста. Она сразу же почувствовала себя спокойнее.

Останки бедного пуделя устранили последние сомнения: пришло время уезжать, природа уже начинала брать обратно всё то, что когда-то отобрали люди. Скоро здесь все зарастет бурьяном и лесом, корни деревьев вскроют асфальт, а в домах поселятся животные.

Выехав за город она открыла окна, чтобы почувствовать прикосновения ветра, того самого западного ветра, навстречу которому она ехала, чтобы начать всё заново.

В зеркале заднего вида быстро уменьшался силуэт города. Вместе с ним за горизонт, словно Солнце, закатывалась и ее прежняя жизнь, крутившаяся вокруг помойных бачков ресторана и засаленной шапки с монетами; жизнь полная горечи, страха, обид и разочарования.

Рассвет новой жизни ждал ее на Западе.