Ворон

Контракт

Петербург. Город, который давно сдался. Он течёт под ногами, как грязь после весеннего дождя, с привкусом дешёвого бензина и гнилых новостей. Ветер гоняет пустые стаканчики и обрывки жизней. Этот город сам как мокрый приговор.

Я стою в переулке. Место выбрано идеально.

Тут темно даже днём, а сейчас ночь — сырая, вязкая. Вода стекает по стенам, лужи дрожат под редким светом неоновых вывесок. За углом гудит цивилизация — шум машин, редкие крики. Но здесь — тишина, как перед выстрелом.

Слышу своё дыхание. Медленное, выверенное. Оно звучит глуше из-за капюшона, натянутого на голову. Рука в кармане — на пистолете. Глушитель прикручен заранее. У меня нет привычки терять секунды.

Цель — Андрей Платонов. Бывший бухгалтер крупной транспортной компании. Внезапно стал слишком разговорчивым. Решил, что может продать компромат налево, а потом исчезнуть.

Но я всегда нахожу.

И я всегда выпооняю контракт.

Он должен появиться в уже в эту минуту.

Я знаю маршрут, знаю ритм его шагов. Слежка длилась четыре дня. Он не менял ни одного движения. Как часы.

Дурак.

Через двадцать секунд он свернёт с главной улицы. На камерах его не будет видно — я выбрал угол, где мёртвая зона. Всё рассчитано.

Пятна света от вывески магазина "24 часа" трепещут на мокром асфальте. Я замечаю своё отражение — короткий силуэт, почти призрачный. На мне простая одежда: тёмный плащ, ботинки без каблука, перчатки. Никаких нитей, никаких случайностей. Я ухожу чисто.

Раздаётся хриплый кашель.

Вот он.

Тяжёлые шаги. Он идёт быстро, но нервно. Папка прижата к груди. Пальто до колен, потёртая шляпа — как будто с кино. На плече — тёмное пятно от недавнего дождя. Потный, как свинья. Боится. И правильно делает.

Он проходит мимо мусорного контейнера. Мой шаг — один, тихий. Он не слышит. Я выхожу из тени.

— Простите, который час? — мой голос спокоен. Почти дружелюбен.

Он поворачивает голову. И в этот момент — я вижу его глаза.

Не страх. Удивление.

Выстрел. Один — точно в шею, чуть под углом. Он захлёбывается, падает назад, папка падает рядом. Второй выстрел — по инерции, в грудь. Не потому что нужно. Потому что я так делаю всегда.

Он уже не человек. Он — объект, устранённый точно по контракту.

Я опускаюсь на корточки, быстро, методично. Папка — в сумку. Смотрю на его руки — часы дорогие, но не интересуют. Телефон — в карман, выключен. Я стираю отпечатки, не спеша.

Проверяю пульс — чисто. Сердце молчит. Как и должно.

Никаких свидетелей. Даже уличный кот испугался выстрела и исчез в подворотне.

Возвращаюсь в переулок. Снимаю перчатки, бросаю в урну. Куртка и очки — в рюкзак, другой образ — на мне уже через сто метров. Время сработать по легенде — турист из Латвии, немного растерян, с картой в телефоне. На лице лёгкое раздражение — будто не могу найти кафе.

Иду мимо камер. Улыбаюсь.

Всё. Убийства не было.

Был дождь. Была ночь.

Была тень.

Я в метро через восемь минут. В вагоне — тепло, пахнет чужими духами, усталостью и колбасой из пакета. Рядом мужчина в галстуке, засыпающий стоя. Девушка с наушниками стучит пальцем по коленке. Никто не знает, что я только что забрал чью-то жизнь.

Меня никогда не замечают.

Именно поэтому я живу.

Алексей Ворон.

Я — тот, кого не ждут.

И всегда прихожу вовремя.

Моя квартира — это не дом.

Это убежище, временное, как и всё в моей жизни. Меняю адреса, как перчатки, не из-за паранойи — из-за принципа. Привязанность убивает. Я это понял давно.

Эта база находится в бывшем здании архитектурной конторы, переоборудованном в жилой фонд для «очень временных» жильцов. Дом стоит у железной дороги — грохот поездов помогает не слышать лишнего. Шум — мой союзник.

Я захожу через чёрный подъезд. Камеры заклеены, кодовый замок давно перепрограммирован.

Квартира под номером 27. Три комнаты, но обитаю только в одной. В другой — склад. В третьей — пустота.

Никаких фотографий. Никаких следов. Только холод. И порядок.

Я бросаю сумку на стол. Рядом два телефона — один рабочий, другой личный, но в нём нет ни одного номера. Личный я включаю только тогда, когда хочу услышать тишину в трубке.

Сажусь в кресло. Кожа хрустит. Пахнет сталью и табаком, хотя я не курю.

На мониторе — видеозаписи с улиц. Проверяю обратную слежку. Чисто.

Поднимаюсь. Снимаю куртку, одежду, складываю в мешок для утилизации. Перчатки, очки, поддельные документы — всё в сейф. Завтра это станет мусором. Новые образы уже приготовлены.

Душ.

Вода горячая, почти обжигающая. Я стою под струёй, не двигаясь. Мою руки дольше, чем нужно. Они чистые — но не внутри. Никогда не будут.

Видел, как умирает человек. Опять.

Всё прошло по плану. И всё равно внутри что-то щёлкает. Как будто шестерёнка с трещиной.

Вытираюсь грубо, машинально. Плечи — в шрамах. Один — от ножа, в Милане. Другой — огнестрел, Африка.

Каждый след — напоминание. Я не бессмертный. Просто живучий.

Открываю холодильник. Внутри — вода, йогурт, пара пакетов с вакуумной пищей. Бутылка виски, запечатанная.

Я не пью.

Просто держу её на случай, если когда-нибудь захочу забыться. Пока не захотел.

Сажусь за стол. Разворачиваю ноутбук. Смотрю на экран. Там — база данных моих контрактов. Все — зашифрованы. Только я знаю ключ.

На экране мигает уведомление: «НОВАЯ ЗАДАЧА».

Я не удивлён.

Щёлкаю мышью.

Открывается файл. Нет ни адреса, ни фото мишени. Только имя.

Ева. 27 лет. Контакт не устанавливать. Цель — наблюдение. Продолжительность — неопределённа.

Я сажусь ровнее.

Что-то не так. Меня не нанимают для «наблюдения». Я — оружие, не камера. Но деньги указаны в три раза выше обычного гонорара.

Значит, важна. Очень.

Фото загружается медленно. Сервер работает через двойную прокси-защиту.

Молодая женщина. Крупный план. Бледная кожа, тёмные волосы, взгляд не в объектив — в сторону. Носит шарф, будто хочет спрятать шею. Или шрамы.

Имя — обычное. Но лицо…

Что-то цепляет.

Я не понимаю, что. Просто чувствую.

Закрываю фото. Откатываюсь на стуле.

Наблюдать — просто. Но с чего вдруг у меня внутри холодок?

Такого не должно быть. Я — хищник, а не собака, которую бросает на след женского запаха.

Но что-то тревожит.

Слишком много тишины в этом контракте. Слишком мало смысла.

Я встаю. Включаю музыку — тяжёлую, инструментальную, без слов. Звук, как рёв стали по бетону. Только он помогает мне сосредоточиться.

У меня три дня на подготовку.

Завтра начну наблюдение.

Сегодня — ещё ночь.

Ночь, в которой я остаюсь один. Как всегда

Мне не привыкать к странным заданиям.

Иногда заказчики просят "поиграть в кошки-мышки", проверяя свои службы безопасности. Иногда — устраняю тех, кто стал ненужным даже до того, как понял это.

Но сейчас… наблюдение. Только наблюдение.

Обычно, если цель — женщина, дело заканчивается грязью. Мужья, любовники, паранойя. Слежка за изменами, сбор компромата, личная месть. Всё это пахнет дешевыми чувствами, а значит — опаснее, чем кажется. Но в этом случае было иначе.

Контракт пришёл от старого клиента — человека, который никогда не звонил сам. Он — из тех, чьи сообщения не отображаются на экране, чьи переводы приходят с цепочки слепых счетов. Его прозвали "Куратор" — мне он запомнился тем, что платил всегда вперёд. И никогда не повторял просьб.

«Наблюдение. Только визуальный контакт. Без вмешательства. Без следа. Цель: Ева Николаева. Никакой истории — только настоящее. Доступ — только тебе.»

Я читал это трижды. Потому что это не контракт. Это проверка.

Или ловушка.

Открываю второй файл.

Внутри — сканы водительских прав, фальшивый медицинский отчёт, справка о проживании, фиктивное место работы. Всё поддельное — но сделано на уровне, который доступен немногим.

Её «легенда» слишком чиста. Как будто её создали с нуля.

А настоящих данных — ноль.

Фото.

Та же женщина.

Волосы тёмные, длинные, волнистые. Глаза — миндальные, чуть прищуренные, будто всегда всматриваются в туман. Не модель, не актриса — обычная, будто случайная. И именно в этом что-то… сбивает.

Кажется, я уже видел её лицо. Где-то. Когда-то.

Я запускаю распознавание лиц по своим архивам.

Ничего.

Пусто.

Словно её не существовало до этого момента. Призрак. Игра с нуля.

Мне становится не по себе. Такое бывает редко.

Запускаю программу для отслеживания по IP — через старые слитые базы. Пробую телефон, соцсети, камеры.

Но всё, что я нахожу — последние 4 месяца. Ни детства, ни учёбы, ни родственников.

Как будто её включили в этот мир недавно.

Всё ещё думаю — почему именно я? Почему наблюдение, а не устранение?

Открываю карту. Адрес — район на юго-западе, ближе к озеру. Новый ЖК, охрана, камеры, но не слишком строгий режим. Доступ можно получить через технику или живую маскировку. Я умею оба варианта.

Смотрю на метку на карте. Время — 7:12 утра.

Рассвет. Ева выходит из подъезда.

Пауза.

Я не понимаю, почему я нажал на просмотр в прямом эфире. Это против протокола. Я должен действовать по расписанию. Но что-то во мне срабатывает. Инстинкт?

Нет. Чёртова дрожь.

Она выходит, как обычная женщина — в пальто, с сумкой через плечо. Останавливается, смотрит на небо. Потом вдруг — оборачивается, будто чувствует взгляд.

Глаза в камеру. Прямо.

Словно знает, что её смотрят.

Я откидываюсь в кресле.

Что это, Алексей?

Нерв? Подозрение?

Или… интерес?

Меня не должно цеплять. Женщины — просто часть фона. Они плачут, кричат, смеются — и всё проходит мимо. А эта… нет. Что-то не так. Я это чувствую всем нутром.

Я открываю замок на сейфе. Достаю пистолет. Проверяю патроны. Снаряжаю тревожный комплект.

Если задание — ловушка, я выживу.

Если задание — загадка, я её раскрою.

А если это нечто большее…

Я ещё не знаю.

Но с завтрашнего дня — я её тень.

Полевое наблюдение — часть работы.

Обычно я делаю это в паре с техникой: камеры, прослушка, тепловизоры, цифровая слежка. Я как хирург — чем меньше контакта, тем чище работа. Но сейчас всё было иначе.

Я должен был увидеть её вживую.

Не знаю зачем. Просто… должен.

Под окнами её дома я уже с утра. Не под прямым углом, с другой стороны двора.

Занял точку на парковке, в старом, потертом седане. Машина из тех, что теряются в городе — облупленная краска, треснувшее стекло, антенна, срезанная наполовину.

Микрокамера встроена в зеркальце, сигнал идёт прямо в ноутбук, но в этот раз я почти не смотрю в экран. Я жду глазами. Впервые — не через оптику. Впервые — по-настоящему.

7:19.

Она выходит.

Нет, не просто выходит. Появляется. Как будто из воздуха.

Никакой суеты. Плавный шаг, ровная спина, взгляд… нет, не в телефон. Не в небо. Она смотрит прямо вперёд, но при этом всё время как будто «внутрь».

У неё походка человека, который не хочет быть замеченным, но которого невозможно не заметить.

Я вижу, как она переходит дорогу. Пропускает машину. Поднимает глаза — и в этот момент что-то во мне… сдвигается.

Холодный расчёт, логика, стратегия — всё сбоит.

Не страх. Не возбуждение.

Ощущение, будто я вижу не цель. А — откровение.

Как будто я забыл, как выглядит человек. Настоящий.

Я фотографирую её взглядом.

Тонкие черты. Губы чуть приоткрыты, будто она вот-вот что-то скажет, но передумала. Пальцы цепляются за ремешок сумки — не нервно, а осознанно. У неё в жестах нет хаоса.

Она как будто из другого времени. Или мира.

Я резко моргаю. Челюсть напряжена.

«Сосредоточься, Ворон».

Но команда внутри не срабатывает.

Я слежу за ней, и не могу оторваться.

Она подходит к кофейне через дорогу. Маленькое заведение с уродливой вывеской и запахом дешёвой выпечки. Заходит внутрь.

Я выжидаю тридцать секунд, потом выхожу из машины.

Дождь начал моросить, но я не открываю зонт. Смешиваюсь с прохожими. Становлюсь одним из. Вхожу в кофейню, будто случайно.

У стойки — она.

Заказывает чёрный кофе. Без сахара. Голос негромкий, но чёткий.

Я встаю позади. Близко.

Слишком близко.

Запах её духов — не резкий, лёгкий, с металлической нотой. Холодный. Как воздух перед грозой.

Она оборачивается. На миг наши взгляды встречаются.

И вот тогда… сердце предаёт.

Сбивается.

На миг — всего на миг — я теряю контроль.

Она улыбается. Почти незаметно. Как будто видит меня насквозь.

Или — уже видела.

Я не знаю, узнаёт ли она меня. Или просто чувствует.

Я отвожу глаза. Беру кофе.

Выходя, слышу, как она благодарит бариста по имени. Называет его мягко. Как будто знает. Как будто ей небезразлично.

Мир вокруг размывается.

Возвращаюсь в машину.

Сажусь. Закрываю дверь. И только тогда осознаю — я весь во льду.

Внутри что-то кричит.

Инстинкт.

Предупреждение.

Не подходи ближе. Она опасна. Для тебя.

А я сижу и улыбаюсь, впервые за долгое время.

Как идиот.

Как живой.