Томасина откинулась на мягкие шкуры.

Во всем теле бродила сладкая истома. Темная, густая и опасная. Обещающая новый круг удовольствий. Сладких, как мед, и острых, как перец.

Холег перевязал волосы, чтоб не мешались, легко приподнял ее за плечи, притянул к себе и поцеловал. Медленно, дразняще проводя языком по нижней губе, потом по верхней и наконец ворвался внутрь, как варвар в покоренный город. Завоевывая, подчиняя.

Томасина откинулась назад, но сильные руки не дали своевольничать. Притянули к себе. Холег целовал, с каждой минутой все более жадно, заодно лаская грудь. Мучая соски, потирая их между пальцами — жестко, почти до боли. До сладких стонов, которые срывались с губ.

А потом вторые сильные руки легли на талию.

Олаф прижался со спины. Без стеснения провел рукой вниз и прижал пальцы там, где хотелось больше всего:

— Сделаешь нам хорошо, птичка?

Томасина только простонала, растворяясь в этих двоих.

— А ведь она могла сразу поехать в манор Пса, братец, — прошептал Холег. — И мы бы с тобой так и остались…

— Нет, не могла, — улыбнулся Олаф. — Боги привели к нам нашу птичку. Нашу охотницу на драконов.

— На медведей, — поправила Томасина, чувствуя, как сильные пальцы проникают в нее. — Ох…

— Думаешь, поймала нас?

— Сейчас поймаю, — Томасина просяще прогнулась, чувствуя, как сзади в нее упирается твердый ствол Олафа. И опустилась на локти, так, чтобы второй член — оказался вровень с лицом. — Обоих сразу.

Холег рыкнул от нетерпения:

— Смелая девочка… Наша девочка!