Он приехал очень быстро, но пассажирка всё равно выглядела так, как будто ждёт уже несколько часов — её ноги замело снегом выше колен, она вообще не шевелилась. У неё на руках спал ребёнок, таксист вышел и открыл ей дверь, закрыл за ней и сел на своё место, но трогаться не спешил. Осторожно сказал:

— Может, ребёнка высадить?

— А кому я его отдам? — хрипло сказала женщина. — Он никому не нужен.

— Каждый кому-нибудь нужен.

— Ага, особенно я. Именно поэтому я здесь.

Таксист вздохнул и не ответил, включил дворники, они смахнули с лобового стекла сухой снег. Женщина сказала:

— Сколько?

— Рубль.

Она полезла в карман, пересчитала мелочь и протянула ему две монеты на ладони, он взял одну, тихо сказал:

— Дети бесплатно.

Она мрачно усмехнулась:

— Рубль сэкономила. Счастье.

Он бросил монету в стакан, выключил фары, включил печку. Стал молча смотреть на дворники и беззвучный снег. Потом поймал взгляд женщины в зеркале, она нахмурилась и сказала:

— Поехали.

— Ещё чуть-чуть подождём, мало ли. Вдруг передумаете. Может, придёт кто-нибудь, заберёт вас.

— Поехали, никто не придёт. Все те, кто орал: «Оставь, оставь, это грех, мы поможем» — вот ни один не помог. Ни единый. Каждый орёт тогда, когда последствия его слов лично его вообще никак не касаются. Все такие умные, такие правильные. За страну они, за человечество, за жизнь. А потом звонишь, говоришь — помоги. А всё. Языком молоть — это же не жопу с дивана поднимать. Языком легко и интересно, особенно про чужую жизнь. Да?

Он молча поднял ладони, завёл мотор, включил ближний свет и потихоньку стал разворачивать машину. Женщина поморщилась:

— Можно побыстрее как-нибудь? Я со вчерашнего дня жду.

— Едем уже, едем. Скоро будем.

Он включил печку сильнее, переключил свет на дальний и вырулил со двора, стал объезжать дом. Заметил, что женщина смотрит на горящие окна одной из квартир, притормозил и сказал:

— Может, всё-таки высадить ребёнка? Жалко его.

— А меня не жалко?

— А вам-то что? Высадили и поехали.

— Нет.

Таксист посмотрел на ребёнка в руках у женщины, он выглядел как кукла, даже не дышал. Опять поймал в зеркале недовольный взгляд пассажирки и кивнул:

— Ладно, едем. Уже скоро.

В свете фар замелькали ямы и колдобины пустой дороги, по встречной пролетела с мигалками машина скорой, развернулась через две сплошных и поехала за ними, он придавил газ, скорая отстала.

А потом перед самым капотом выскочила крупная баба в окровавленном мясницком фартуке, раскинула руки и крикнула:

— Стоять!

Он ударил по тормозам, машина встала как вкопанная, водитель с досадой прошипел сквозь зубы: «Да твою же налево, тётя Маша».

Бабища припечатала к капоту ладони, оставляя на белой машине две красные пятерни, зло посмотрела водителю прямо в глаза и заявила:

— Я тебе дам сейчас «тётя Маша»! Я тебе сейчас устрою «тётю Машу»! А ну глуши мотор!

— Ну нельзя, ну тётя Маша!

— Разворачивай, я сказала!

— Ну не делается так…

— Щас у меня всё сделается, — баба поддёрнула рукава и размашисто пошла к пассажирской двери, дёрнула её раз, она не открылась, баба дёрнула сильнее, вырывая её целиком, отбросила куда-то на встречную и полезла в машину, злобно шипя на пассажирку: — А ты куда намылилась, дура? На себя наплевать, хоть о дите подумала бы!

Водитель обернулся, посмотрел на пассажирку, которая жалась к дальней двери и делала вид, что никакой тёти Маши не видит. Толстая бабища не помещалась в дверной проём маленькой машины, сопела и вертелась, но втиснуться не могла, тянула к пассажирке красные руки. Водитель сказал:

— Тёть Маш, ну отпусти её, она и так намучилась.

— Ещё помучается! Вылезай давай, страдалица нашлась!

Пассажирка заблокировала свою дверь и посмотрела на водителя, еле слышно шепча:

— Поехали.

Бабища усмехнулась:

— Так, да? Ну ладно, — вытерла пот со лба, оставляя на лице красные следы от ладони, выползла из машины и ударила кулаком по заднему стеклу, оно треснуло, водитель открыл свою дверь и достал из-под сидения лопату:

— Тётя Маша, хватит. Нет тут твоей власти.

Бабища ударила в стекло ещё раз, пробила насквозь и всё-таки дотянулась до пассажирки, попыталась цапнуть за плечо, на женщине треснула одежда, бабища вытащила из дыры в стекле исцарапанную руку с горстью окровавленных обрывков одежды. Плюнула, бросила их и развернулась к таксисту. Усмехнулась и стала подкатывать рукава, медленно кивая:

— Ну давай, Эдуардыч, в первый раз, что ли? Давно не получал?

— Ты уже не та, Мария. А я всегда одинаковый.

— Чё ты вцепился в неё? Молодая девка, ещё жить и жить!

— Не будет ей жизни, ты не видишь, что ли? Сломали ей жизнь, всё. Не увезу сейчас — она через месяц к окну машину подать попросит, я подольше тебя в деле, насмотрелся. Всё, отпусти её, хватит с неё. Ты сделала что могла, её до тебя убили. Хватит мучить человека.

Баба шмыгнула носом и совсем другим тоном попросила:

— Ну ребёнка отдай хоть. Невинная душа.

— Душа душой, а тело хорошо бы в тепле и сытости, а то, сама знаешь, второй раз повезу.

— Ребёнок здоровый, его возьмут в хорошую семью, ты его ещё нескоро увидишь.

— Обещаешь?

— Шоб я сдохла. Лично прослежу.

— Смотри мне, — он погрозил ей пальцем, убрал лопату за спину и заглянул в раскуроченный дверной проём, виновато улыбнулся пассажирке и попросил:

— Отдайте ей ребёнка, и сразу поедем.

Женщина посмотрела ему в глаза долгим взглядом, потом посмотрела на своё плечо, где кровили четыре глубокие царапины, окружённые разорванным рукавом, опять посмотрела водителю в глаза и сказала:

— Нет.

— Почему?

— Я ей не верю. Она злая. Она орала на меня, и била меня, и на ребёнка орала, он не родился ещё, уже виноват, уже что-то должен. Идите вы к чёрту оба. Тоже такие правильные, ага. За чужой счёт.

Бабища схватилась за голову и взвыла:

— Ах ты тварь неблагодарная! Я тебя с того света! Четыре часа! — вцепилась двумя руками в край дыры в стекле, оторвала его целиком и отбросила, схватила пассажирку за волосы и потащила наружу. Волосы рвались, она хватала за одежду, одежда рвалась, бабища бросала окровавленные куски за спину, не глядя, и хваталась опять. Закричал ребёнок, рядом с визгом тормозов остановилась скорая, оттуда выбежали медики, схватили пассажирку и потащили в машину, захлопнули двери и уехали.

Водитель осмотрел дорогу вокруг, всю усыпанную грязными тряпками и клоками волос, красные следы рук на белой машине, чёрные следы шин скорой. Вздохнул и отнёс лопату обратно под сидение, достал бутылку воды и тряпку, пошёл мыть машину. Домыл, закурил, сел за руль, включил на счётчике режим ожидания, там побежали минуты, часы, дни, даты. Потом загорелся сигнал: «Пассажир на месте». Он нажал: «Я на месте».

Женщина открыла пассажирскую дверь, молча села боком, отряхнула с домашних тапочек снег и осколки стекла, села ровно, захлопнула дверь и стала смотреть перед собой.

Он молча завёл машину, молча довёз и остановился. Хотел выйти, чтобы открыть ей дверь, но она открыла себе сама, захлопнула и ушла.

На экране загорелся сигнал: «Вы прибыли на место назначения», и оценка, одна звезда. Причина: «Долгое ожидание».

Он вздохнул, развёл руками и стал осматривать салон, засыпанный осколками стекла. Достал тряпку и пошёл убирать.

***