"V" значит Валентин

Специально для конкурса «Аукцион имени Мерлина»,
В тени Белого дуба.

В аудитории зельеварения стоял такой дым, как будто там Боб Марли со Снуп Догом кутили неделю минимум, мне совершенно не хотелось добавлять в этот коктейль свою неповторимую нотку.

— Следующий! Кто там дальше?

Но моего мнения никто не спрашивал.

— Соболев! Сдавай работу.

Я медленно снял с крюка котёл и пошаркал к кафедре, сутулый и обречённый. Толстый препод зельеварения по кличке Мопс смотрел на меня, как фермер на надвигающуюся тучу саранчи, я виновато вздохнул и попытался его разжалобить:

— А может, вы мне так тройку поставите?

— «Так» я могу тебе только «н/а» поставить, — скривился Мопс, посмотрел на мой котелок, надел вторые перчатки поверх первых и протянул руку: — Ну что ж, давай посмотрим, что ты на этот раз сварил.

— Не надо, — опять попытался я. — Давайте я лучше на пересдачу приду.

— Сразу надо готовиться, чтобы на пересдачи не ходить. — Препод отставил котелок подальше, взял пипетку и набрал в неё пару капель чёрного, как мои предчувствия, варева.

Я тяжко вздохнул и присел за кафедрой, развернувшись к смелому преподу спиной и закрыв ладонями уши. Одногруппники посмеивались, но над некоторыми я заметил блики универсальных щитов — боятся, гады.

Мне, к сожалению, так не жить — уровень не тот, мне и на поступление еле хватило.

Из-под задней парты раздался ехидный голос Димона:

— Товсь! Цельсь! Пли!

Сзади грохнуло, черный дым повалил ещё гуще. Я встал, виновато пожал плечами и с надеждой кивнул преподу:

— Три?

Он вытер ладонью копоть с лица, убито покачал головой и вздохнул:

— Артём, я ценю твой вклад в ремонт Академии, но если я поставлю тебе «три», тебе дадут диплом, и я всю жизнь буду чувствовать себя человеком, выпустившим в мир убийцу. — За спиной раздались шепотки и хихиканье, но стоило мне обернуться, как все мигом стали убийственно серьёзны. Мопс поставил в блокноте жирный минус и развёл руками: — Пересдача в среду, там же, где обычно. И купи ещё десяток мышей, на всякий случай.

Я с досадой посмотрел на жирное пятно на кафедре — да, а ведь мышка должна была всего лишь уснуть.

«Если в следующей жизни я стану мышью, так мне и надо.»

Я забрал рюкзак и вышел из аудитории.

***

На улице было мрачно и мерзко, остатки льда на асфальте, покрытые тонким слоем воды, маскировались под обычные лужи, но им никто не верил — люди ходили лилипутскими шагами и старательно держали равновесие.

Я засмотрелся на скользящую на шпильках по ступенькам молоденькую англичанку, уже хотел было встать и помочь, но кто-то успел раньше, подал руку, она улыбалась и благодарила. Из корпуса вышел Димон, махнул мне и я встал с подоконника, пошёл рядом, он усмехнулся:

— Как тебе это удаётся? Там в составе ничего горючего не было!

— Это талант, — с сарказмом закатил глаза я.

— А кроме шуток, что ты планируешь делать? Ты же знаешь, он не поставит, а твой средний балл и так на грани проходного.

— Есть у меня одна идея, — я скептически скривился, пожал плечами, — надежда слабая, но... посмотрим.

— А конкретнее? — Он остановился на углу, где мы обычно прощались, я кивнул вдоль улицы:

— Пойдём, мне посылку забрать надо.

— А, — он улыбнулся и приподнял брови: — Что заказал?

— В тайном аукционе поучаствовал, ещё не знаю, что получу.

Друг фыркнул и смерил меня насмешливым взглядом:

— Да не выигрывают там ничего нормального, только фигню всякую — тапки Деда Мороза, трусы Деда Мазая. Нафига оно тебе? Чей хоть аукцион?

— Мерлина, — неохотно ответил я, друг прыснул и издевательски похлопал меня по плечу:

— Его барахло уже раз сто распродавали, там ничего стоящего не осталось.

— Недавно вскрыли очередной его тайник, я читал статью об этом. Там вроде как домик в лесу, с теплицей, а Мерлин был отличным травником, так что я надеюсь на котёл или хоть ложку.

— О, — друг издевательски сочувственно покивал, вздохнул и положил ладонь мне на плечо, — купи два десятка мышей, Тёма. И совочек.

***

Посылка оказалась самой обычной — коробка в фирменной бумаге, адрес отправителя, имя... Пэк. Я усмехнулся и подписал квитанцию, сунул посылку в рюкзак. Зашёл по дороге в магазин реактивов, купил по минимуму, тоже спрятал. Мама увидит — убьёт, у неё и так из-за меня нервный тик уже, я что ни возьмусь готовить, всё взрывается, даже суп.

Дома горели все окна, я открыл дверь и осторожно позвал:

— Ма? У нас гости?

— О, Тёма пришёл! — мама выглянула из гостиной, широко улыбнулась и замахала руками: — Заходи, смотри, что мне тётя Оля притащила!

Я разулся, осторожно заглянул в зал, заранее не ожидая ничего хорошего — мамина подруга иногда притаранивала ей поистине чудовищные приколы, а мама радовалась, как дитё малое.

В центре комнаты стоял здоровенный деревянный ящик, на нём сидел енот и сосредоточенно смотрел в хрустальный шар, в котором переливался фиолетовый туман. Мама с умилением прижала кулаки к груди и прошептала:

— Смотри, смотри, сейчас!

Енот тронул лапой шар, из дыма внутри появилась книжка, я прочитал на обложке: «Если в книге зверь. У. Гринь». Посмотрел на маму, пощупал её лоб и сварливо пробурчал:

— Тётя Оля тебе ничего больше не отсыпала?

— Ну тебя, мы не пили! Она просто попросила присмотреть за Мармошей, пока она на Магикон в Москву уезжает. И дала в приданое ящик сельдерея, круто?

— Зачем тебе ящик сельдерея? — вздохнул я, мама скорчила рожицу и махнула на меня рукой:

— Ничего ты не понимаешь! Мне енота дали! Все хотят, а у меня есть. А от сельдерея просто отказываться неудобно было.

Енот широко зевнул и в шарике появилась новая книжка: «Как перестать всем угождать и начать жить. Карл Дейнеги».

— А что за шарик? — заинтересовался я, подошёл ближе, мама с гордостью представила его:

— Это новая разработка тёти Олиного института, шар читает мысли и выбирает книгу под твоё настроение, но это пока прототип, она чисто поиграться и потестировать принесла.

Я прищурился, всматриваясь в шар, моего слабого дара на полноценное магическое зрение не хватало, но даже я смог рассмотреть на ауре шара матрицу рандомизатора.

— Ма, тётя Оля пошутила, он выбирает книги случайным образом.

Енот почесал пузико и царственным жестом положил ногу на шар, внутри появилась новая книга: «Как развить в себе чувство юмора. Я. Унылый». Я рассмеялся и потрепал енота по шее:

— Ладно, убедил, всё.

Енот несильно цапнул меня за палец и похлопал ладошкой по шару, там была новая книга: «Что, если женщина — человек?», автор был написан таким мелким шрифтом, что я не стал читать, мама усмехнулась:

— Маренька намекает, что она — девочка, так что веди себя прилично. Салат будешь?

— С сельдереем? — вздохнул я.

— Да.

— У меня есть выбор?

— Нет.

***

После ужина я наконец открыл посылку. В коробке лежала открытка в старомодном чёрно-белом дизайне, на фото было раскидистое дерево и сидящий под ним с книжкой сатир, внутри была надпись от руки:

«Желаю приятного использования ;) Пэк».

Я хмыкнул и отложил открытку, достал бумажный свёрток, из него выпала этикетка с надписью: «100% хлопок» и целым списком ограничений — не стирать, не отпаривать, не гладить, беречь от детей, животных и оборотней. Я развернул бумагу и медленно широко улыбнулся — я сдам зачёт!

***

Когда зазвонил будильник, я мигом его выключил и встал, выглянул в окно — там шёл мелкий дождик, очень по-Питерски шёл, утончённо и вдумчиво, с дальним прицелом, чтобы не просто намочить прохожих, а заставить по-настоящему возненавидеть весну, меланхолично-обречённой, бессильной ненавистью.

Я достал из рюкзака свой лот, завернул в пакет и положил обратно, тихо пошёл на кухню. Все ещё спали, но как только я открыл холодильник, услышал цоканье коготков и улыбнулся мятому еноту:

— Физкульт-привет, полиглот. Будешь бутерброд? — хохотнул сам над собой и добавил: — И ничего, что ты енот, енотам тоже нужен торт. А, жесть, я рифмую, как боженька! Тебе нравится?

Енот сделал постную мину и мрачно несколько раз хлопнул в ладоши, я уже набрал воздуха, чтобы продолжить, но зверь поднял лапу в жесте «достаточно», забрался на стол и тронул свой шар, там засветилось: «Четырёх строк хватит! В.Гафт».

Я скорчил рожу и отвернулся, достал себе еду, а еноту мстительно протянул пучок сельдерея, получив в ответ книжку: «Бессердечный упырь. С.М. Богатая», рассмеялся и предложил зверю котлету, он взял свой сельдерей и демонстративно развернулся ко мне спиной.

***

На пересдачу явилось три человека, все безнадёжно тупые. И я. Мопс раздал нам порошки и учебники, забрал у меня банку с мышами и ушёл к себе в препараторскую, оттуда запахло кофе. Я достал из рюкзака пакет, из пакета перчатки, натянул и с предвкушением размял пальцы.

Когда Мопс вышел из своей каморки, я с невинным видом протянул ему котелок с бурлящим серым варевом, препод уныло натянул вторую пару перчаток, один из студентов за моей спиной обречённо чертыхнулся и, судя по звукам, полез под парту. Я виновато посмотрел на банку с мышами, Мопс вытащил из неё самого маленького и хромого, отодвинул на вытянутую руку и, заранее морщась, капнул на него из пипетки.

Мыш упал на бок и больше не двигался.

За спиной кто-то со скрипом вылезал из-под парты, шёпотом перешучиваясь, я с ожиданием посмотрел на Мопса, он с подозрением — на меня, взял карандаш и потыкал мыша в бок, тот лениво поморщился и потянулся, открыл глаза. Я начал медленно торжествующе улыбаться, препод шутливо изобразил на лице шок, взял мыша и с благоговением поднял на уровень глаз, потрясённо качнул головой и провозгласил:

— Я назову его Гарри — мышонок, который выжил. А вот это, — он набрал моего зелья в пробирку, заткнул пробкой, — я поставлю вон туда, — кивок в сторону доски почёта, где стояли фото профессоров и старинные винтажные флаконы, — и напишу: «Это готовил Соболев и оно не взорвалось». Горжусь, — Мопс прижал ладонь к груди и серьёзно кивнул, а потом действительно поставил пробирку на полочку, заставив меня тихо рассмеяться. Сделал нормальное лицо и стал писать в блокноте напротив моей фамилии.

Единственный плюс в линейке минусов выглядел обнадёживающе, я довольно покачался на каблуках, Мопс погрозил мне пальцем:

— Это ещё не значит, что ты получишь зачёт! Возможно, тебе просто повезло, или святому Ламантину стало жаль Гарри, и он тебе пособил. — Он захлопнул блокнот и кивнул: — Свободен.

Я аккуратно завернул перчатки в пакет, спрятал в рюкзак и вышел из аудитории под играющую в голове «Eye of the tiger».

***

— Перчатки?

У Димона были такие глаза, как будто я в лотерею выиграл, да я и сам до сих пор не мог поверить — про перчатки Мерлина ходили легенды, самая популярная из которых гласила, что в них даже воду вскипятив, можно получить первоклассное зелье.

— Тёма, одолжи, — загорелся друг, я качнул головой:

— Я с ними не расстанусь, даже на минуту.

— Ну приготовь тогда сам! У меня зачёт по оборонке завтра, Овчарка будет зверствовать, ты же знаешь, с её зачётов на «скорой» увозят!

— Ты «подобрина» ей подсыпать хочешь? — хохотнул я, друг вытаращил глаза и закивал:

— Это единственное, что она точно не засечёт, низкоуровневые магические возмущения такому колоссу — что слону дробина, она даже не почувствует, а эффект будет! Давай, Тёма, ты всю группу спасёшь!

— Ладно, — сдался я, — я попробую, после работы займусь.

***

В спортзале ко мне подошёл один из тренеров и криминальным шёпотом поинтересовался:

— Тёма, мне тут птичка на хвосте принесла, что ты отхватил артефакт для зелий, это правда?

— Ну? — мрачно кивнул я. Эта птичка-мозгоклюйка уже половине города разнесла, что я теперь офигеть какой маг, это была третья просьба за сегодня.

— Слушай, не в службу, а в дружбу, — тренер ссутулил огромные плечи, наклонился поближе и шепнул: — Можешь мне приготовить что-нибудь... это, для четырнадцатого?

— Чего четырнадцатого? — нахмурился я, он скривился и прошипел:

— Для потенции, блин, — и тут же добавил: — На подарок!

— Ага, — с видом «так я и поверил» закивал я, — «виагру» в аптеке купить религия не позволяет?

— Иди ты, — поморщился он, — это химия.

— А вырос ты до центнера на грече и курогруди! — поднял брови я, — и это из-за них у тебя уже не фунциклирует, ага.

— Всё у меня нормально! — прошипел он, помялся, пожевал губами и добавил: — Десять косарей.

Я перестал ухмыляться и протянул ладонь:

— Идёт.

***

Домой я шёл с новым пакетом реактивов, который, едва войдя, спрятал за спину:

— Привет, ма!

Она посмотрела на мою невинную улыбку, на пакет, вздохнула:

— Огнетушитель в коридоре, отнеси к себе в комнату. И приходи есть, у нас гости.

— Тётя Оля?

— Ага.

Я отнёс в комнату сумку и огнетушитель, переоделся и пошёл на кухню, кивнул тёте Оле:

— Здравствуйте.

— Привет, — она улыбнулась мне и взяла на руки сидящего на моей табуретке енота. — Садись. Как учёба?

— Как обычно, — я придвинул себе тарелку, увидел, что у неё в тарелке только салат, и усмехнулся: — Худеете?

Она засмущалась и отмахнулась:

— Всё собираюсь в зал, да всё никак. Ты же тренером работаешь? Посоветуй, с чего начать?

— С нормальной еды, — я улыбнулся и придвинул ей тарелку с котлетами, Мармоша сразу схватила одну и положила тёте в тарелку, я заржал, мама тоже, тётя Оля погрозила еноту пальцем:

— Опять? Я не енот, мне не пойдёт пузо.

Мармоша поставила на стол хрустальный шар, в нём появилась книга: «Ты — богиня! Джей Элмс». Мы опять расхохотались, тётя Оля вздохнула и укоризненно посмотрела на енота:

— Жопа ты полосатая, я с тобой никогда не похудею.

Енот хлопнул лапой по шару, книга сменилась на «Смерть фитоняшам! Дж.Р. Хорошкова». Тётя вздохнула:

— Что только не понапишут... — отломала кусок котлеты и угостила енота.

***

С работы я пришёл в два ночи, спортзал закрывался в час и я всегда работал во вторую смену, отсыпаясь на парах. В моей комнате горел свет, за включенным компом сидел енот и пялился в экран с текстом. Я прищурился и стал читать, брови лезли всё выше, енот обернулся и развёл лапками, на полу засветился шар: «В сети никто не знает, что ты енот. Клюй Ников».

Я даже не нашёл, что возразить, пожал плечами и стал разбирать вещи, достал перчатки, задумался о просьбе Димона. Рецепт у меня есть, время тоже, а в интернет меня сегодня, судя по всему, не пустят.

Достал реактивы и принялся за дело.

***

Я сидел на подоконнике в коридоре и рассматривал безвкусные розовые гирлянды, которыми украсили холл второго этажа — здесь должна была быть дискотека вечером, в честь расстрела Чекатило. Я ещё не решил, идти или нет, работы сегодня не было, но желания танцевать под поп-хиты как-то тоже.

Из аудитории оборонной магии вышла с медовой улыбкой преподша, через минуту следом высыпалась толпа не верящих своему счастью студентов. Димон протолкался ко мне и без слов ткнул под нос зачётку, я прочитал нижнюю строку: «Обор.маг, 5+(офигенно)».

***

На дискотеку мы всё-таки пошли. Димон клеил тёлок, я мрачно подпирал стену — мужики не танцуют. Потому что не умеют.

Объявили белый танец и ко мне подошла красная, как первое мая, первокурсница. Я натянул улыбку и обречённо пошёл танцевать, от скуки рассматривая зал поверх её головы. В дальнем углу холла говорила по телефону преподша английского, тщетно пытаясь перекричать колонки, я нахмурился — она выглядела так, как будто разговор действительно важный. И невесёлый. Девочка рядом со мной заинтересовалась, куда это я так смотрю, обернулась:

— А, Дарья Валерьевна. Она классная, да?

— Ага, — кивнул я, отводя глаза. И тут же поймал её отражение в тёмном окне.

Даша, Даша... Хороша, да не наша.

***

Когда всё закончилось, нас припахали относить стулья и разбирать аппаратуру, как будто если парень ходит в качалку, то он прямо любит носить тяжести. Мы уходили последними, англичанка сдала ключи вахтёрше, улыбнулась нам всем:

— Спасибо, мальчики, не проспите завтра, — набросила капюшон, съёжилась и вышла из-под козырька. Я проводил её подозрительным взглядом и тихо сказал:

— Странно, раньше её всегда хахаль на машине забирал, хотя даже темно не было.

— Может, занят, — пожал плечами Димон.

— Вряд ли, — я качнул головой, с неодобрением глядя, как Даша скользит по лужам. — А ты заметил, что она не накрашенная?

— Ну?

— А приходила накрашенная.

Димон застегнул куртку, криво усмехнулся мне:

— Ты же по ней пёрся на первом курсе, да?

— По ней все пёрлись, — пожал плечами я, отворачиваясь, потом опять посмотрел на неё — еле идёт. Парни, которые вышли с нами, уже до угла дошли, а она на своих шпильках топчется почти на одном месте.

— Тёмыч, — ехидно протянул друг, пихнул меня плечом и заговорщически поиграл бровями, указал глазами на англичанку: — Фас, Тёмыч, фас!

— Иди в жопу, — я засмущался и отвернулся, друг тоном беса-искусителя прошептал:

— Кто успел, тот и утешил.

Я с досадой на собственную нерешительность сжимал кулаки, раз за разом отводил глаза и опять понимал, что смотрю на неё вопреки всему.

Друг сделал суровую мину и буркнул:

— Зассал?

— Иди уже, а? — поморщился я.

— А ты?

— А мне в другую сторону, — со значением прошипел я, друг демонически хохотнул и с силой хлопнул меня по плечу:

— Удачи! — пожал руку и ушёл. А я в десяток шагов догнал англичанку и шутливо предложил локоть:

— Эвакуатор вызывали?

Она смущённо рассмеялась, шмыгнула носом и взяла меня под руку:

— Спасибо. Что-то я сегодня совсем не по погоде обулась.

— Бывает, — мы пошли быстрее, она несколько раз опасно скользила, но каждый раз удерживалась и извинялась. Мы дошли до поворота, она отпустила мою руку и смущенно улыбнулась:

— Спасибо, дальше я сама, там уже не скользко.

— Да ладно, давайте до дома провожу.

— Я сама дойду, — с нажимом повторила она, я скептически посмотрел на её шпильки:

— Ага. К утру.

— Соболев, я тебе очень благодарна, но когда студент провожает преподавателя, это выглядит странно.

Я снисходительно приподнял брови и вздохнул:

— Дарья Валерьевна, о чём вы думаете? Я старомоден, для меня «проводить» значит «лично убедиться в том, что вы добрались домой и не убились», ничего более. Нет, если вы настаиваете, я готов...

— Клоун, — укоризненно заявила она, борясь с улыбкой, опять взяла меня под руку и пробурчала: — На английском бы так соловьём разливался!

Я печально пожал плечами:

— Чего не дано, того не дано, — и опять повёл её по лужам.

***

Домой я добрался почти к полуночи, сначала долго вёл Дашу домой, потом ещё дольше пытался прийти в себя. Зашёл в супермаркет за бананами, увидел на полке здоровенные красные яблоки со светлой надписью: «Happy V-day ♥», фыркнул.

В голове появилась картинка, как я с изящной небрежностью вручаю такого мутанта Даше. Фу, американщина какая-то, почему я об этом думаю? Мне до изящества, как ЗИЛу до Эстон Мартина, смех один.

А потом зачем-то взял и купил.

И лежал теперь на кровати, задумчиво вращая в пальцах мутантское яблоко и думая о вещах отвратительных, аморальных и криминальных.

Благодаря просителям, у меня был полный стол реактивов, а благодаря тому, что завтра суббота — море времени до утра... Нет, у нас были пары, но это были «общие предметы», для тех, кто хочет получить, кроме магического образования, ещё и государственное высшее — философия, история... и английский. Вот на английский я пойду. Я в нём ни бум-бум, зато не прогуливаю, и даже сижу за второй партой. Потому что Дашины ноги оттуда лучше всего видно.

Открылась дверь, в комнату заглянул енот и поставил в центре ковра свой шар. Там появилась книга: «Кукуруза — тоже злак! Т. Оля», я тихо рассмеялся и кивнул:

— Жратоньки хочешь?

Еноша покачала головой и указала на мой комп, я поднял брови:

— Включить? — Кивок. — Ладно.

Я нажал кнопку, зверятина ловко вскарабкалась по спинке стула на стол и стала клацать, я махнул рукой и ушёл на кухню, захватив её хрустальный шар. Взял пучок сельдерея, попытался мысленно попросить у шара подходящую книжку. Там засветилось: «Я, моя и свинский грипп. Мартин Лось (поэма о горячей ночи втроём)».

«Горячая ночь...»

Мысли становились всё криминальнее.

«Я на последнем курсе. Если не сейчас, то когда?»

Перед глазами была Даша, она ходила между рядами своей раздражающе-медленной походкой от бедра, и я не слышал, что она говорит, потому что был поглощён куда более важным вопросом — есть ли на ней трусики? Её юбка обтягивала так плотно, что если бы они были, их было бы видно.

«А может, просто взять и проверить?»

Я решительно встал и пошёл за перчатками.

***

На большой перемене класс английского был пуст — Даша всех выгоняла и проветривала. Я вошёл, повесил рюкзак на свой стул и достал яблоко. Оно было такое красное, что всем своим видом кричало: «Я отравлено! Не ешь меня!», но яблоки никогда никто не слушал.

Я постучал в препараторскую и сразу же заглянул, резко поняв, почему так никогда не надо делать — это не для пафоса придумали, формальный стук в дверь предотвращает неловкие ситуации, вроде этой.

Даша сидела за столом, подперев лоб руками, заплаканная и растрёпанная, вокруг глаз расплывалась пятнами косметика. Я замер, она отвернулась и рыкнула:

— Соболев, ты охренел? Дверь закрой, с той стороны.

Я смущенно опустил глаза и закрыл. С этой.

— Что ты хочешь? — раздражённо спросила она, я как-то подзабыл легенду и тупо пожал плечами, вертя в руках яблоко.

У неё на столе заиграл мобильный, я успел увидеть надпись: «Урод», Даша резко перевернула телефон, он заглох. Она глубоко вдохнула и попыталась пригладить волосы:

— Ты на пересдачу пришёл?

Телефон опять зазвонил, весёлая мелодия казалась глупой и неуместной, у Даши опять намокли глаза, она нервно взяла трубку:

— Да?! Нет! Всё, хватит... Хватит, я сказала, не звони мне больше! — попыталась отключиться, не сразу попала по кнопке и зло бросила телефон на стол, закрыла лицо руками и опять сгорбилась над столом, дрожащим голосом попросила: — Артём, выйди из класса, это неприлично.

Я сделал маленький шаг к ней, протянул яблоко, она бросила на него короткий взгляд и слабо улыбнулась:

— Это мне?

— Да. С наступающим.

— «V» — значит Валентин? — она взяла яблоко, прижала к носу и зажмурилась, глубоко вдыхая и улыбаясь.

На столе опять зазвонил телефон. Она посмотрела на трезвонящий мобильник так, как будто готова без заморочек вышвырнуть его в окно.

Я взял трубку и ответил:

— Да?

— А... кто это? Где Дарья?

— Не твоё дело, — холодно бросил я.

— Как вы смеете! Немедленно дайте мне Дарью!

— Слышишь, ты, глист в панамке, она с тобой разговаривать не хочет. Будешь ей названивать, я тебя делением размножу, понял? Урод. — Я нажал «отбой» и высокомерно усмехнулся Даше: — «V» — значит вендетта.

Шок на её лице понемногу сменялся бесшабашным весельем, глаза вспыхнули радостью, медленно смерили меня с головы до ног и засияли ещё ярче, я развёл руками и довольно кивнул:

— Обращайтесь.

Она широко улыбнулась, с восхищением глядя на мою наглую морду, впечатлённо качнула головой и встала, шёпотом выдохнула:

— Соболев, ты... — на миг задохнулась, качнула головой, как будто не могла поверить, взяла меня за шею и поцеловала.

Её губы пахли яблоком. Я впился в них, не давая ей отстраниться, взял за талию и прижал к себе со всей страстью, которую задавливал в себе с первого курса — я всегда её хотел, её все хотели. Эти роскошные формы будоражили фантазию всей мужской части Академии, и прямо сейчас я сжимал их в объятиях, мимоходом отмечая, что бельё на ней всё-таки есть. Она прижималась ко мне, оставляя на шее царапины, потом на секунду отстранилась и бросила испуганный взгляд на дверь, я взял её за подбородок и опять развернул к себе:

— Я закрыл.

Она опустила глаза и улыбнулась, я опять впился губами в эту улыбку, чувствуя, как её руки скользнули под свитер, стали гладить спину... Решил не отставать и тоже нащупал пуговицы, быстро расстегнул кофту и уткнулся лицом в чёрные кружева, отодвинул их и провёл языком по нежной коже, заставив Дашу тихо застонать и вцепиться в меня сильнее.

Нащупал низ юбки и рванул вверх, ощущение её бёдер в моих руках, отделённых только тонкими колготками, сводило с ума, ткань затрещала, я посадил Дашу на стол и стал целовать ещё яростнее, чувствуя, как она ловко расстёгивает мой пояс и добирается до самого интересного. И она определённо знала, что с этим делать! И ждать не собиралась ни секунды.

Мы прижимались друг к другу, лихорадочно целуясь и двигаясь, как бешеные, я потерялся, а когда очнулся, всё ещё стискивал в объятиях дрожащую женщину. Она сидела, уткнувшись лицом мне в шею, часто дышала, её пальцы сминали мой свитер, всё тело крупно дрожало в рваном ритме. Я мягко погладил её по спине и зарылся лицом в её спутанные волосы, сердце грохотало в груди.

Осмотрелся — тетради со стола разлетелись по полу, книги валялись абы как. По Дашиным колготкам разбегались огромные стрелки, порванные стринги превратились в бесполезную кружевную тряпку.

Она медленно отстранилась, понемногу приходя в себя, поёжилась и освободилась, встала со стола, тоже осматриваясь и пряча от меня глаза, на её лице постепенно проступил ужас от содеянного. Я привёл в порядок одежду, она тоже стала смущённо и нервно одергивать юбку, рассмотрела свои колготки и ахнула, я предложил:

— Хотите, я сбегаю в магазин, куплю?

— Нет, — поморщилась она, — у меня есть с собой. — Замолчала, опять осматриваясь и приходя в ещё больший ужас, прочистила горло и прошипела, глядя в пол:

— Соболев, если хоть одна душа об этом узнает, я позабочусь, чтобы ты вылетел из Академии, с твоими оценками это не проблема. Усёк?

— Да.

— Иди отсюда. — Она присела и стала собирать с пола тетради, я тоже наклонился, она оттолкнула мою руку и рыкнула: — Иди!

Я потоптался на месте, пожал плечами и вышел.

***

На паре я сидел в куртке. Было жарко, зато она закрывала чёрно-красные пятна косметики на белом свитере.

Даша сидела за своим столом строгая и умная, я смотрел на её ноги в новых колготках и думал о том, что вряд ли она носит с собой запасное бельё. Значит, под новыми колготками в данный момент...

У меня на коленях лежал рюкзак. Впрочем, на её парах многие так сидели — английский, сволочь, сложный язык.

На её столе стояло яблоко. Целое.

А я ломал голову — мог ли сработать только запах?

Очень хотелось верить, что нет.

***

У меня пары было четыре, у неё — пять, но я дождался. Попытался заговорить с ней в коридоре, но она прошла мимо меня, как мимо пустого места. Я ходил следом и весь день держал её в поле зрения, наконец она, похоже, не выдержала и позвала меня к себе в препараторскую. Было уже поздно и пустынно, но я всё равно закрыл дверь на ключ изнутри. Она услышала щелчок и криво усмехнулась, кивнула мне на стул напротив:

— Присядь.

Я пожал плечами и устроился с комфортом, снял куртку, повесил на спинку, стряхнул несуществующую соринку с левого плеча, где расплывались следы её косметики. Она наблюдала за этой клоунадой со снисходительной улыбкой, дождалась пока я сяду, глубоко вдохнула и выдала:

— Если тебя гложет чувство вины за то, что ты заколдовал учителя, то можешь расслабиться — твоё яблоко здесь ни при чём. — Я заинтересованно поднял брови, она кивнула и выдвинула ящик стола, достала яблоко и подбросила в руке, — не удивляйся, уже вся Академия знает, что ты заполучил крутой артефакт и теперь торгуешь супер-сильными зельями. Но на меня это не действует. Да, я не маг, и именно поэтому ректор выдал мне амулет-щит, универсальный, он его сам делал, а магов сильнее него в мире не так много, так что преподаватели не-маги, носящие его амулеты, в безопасности, — она хитро посмотрела на меня и откусила от яблока, с улыбкой пожала плечами.

— А на Овчарку подействовало, — сказал я.

— У неё нет амулета, она же сама маг. — Даша откусила ещё и одобрительно кивнула: — Вкусненько. Понимаешь, Соболев... я не хочу, чтобы ты думал, что это что-то значит, ты просто оказался в нужное время в нужном месте, а у меня снесло крышу желание отомстить бывшему, ты просто удачно подвернулся.

— И часто вы так делаете?

— Не твоё дело.

— Ладно, — я размял плечи и собрался вставать, когда заметил что-то странное в её лице. Такое выражение беспомощности, слабости и надежды, как призыв «спаси меня» к кому-то сильному... она отвела глаза и залилась краской, заёрзала на стуле.

Я медленно ухмыльнулся на одну сторону и протянул:

— Значит, не действует?

— Нет, — хрипло ответила она, поправляя кофту.

Я опёрся о стол и навис над ней, наклонился, заглядывая в лицо и шепча:

— Дарья Валерьевна... это ваша последняя пара?

— Да, — тихо ответила она, глядя в стол и поправляя юбку.

— Так может, вас домой проводить?

Она задышала чаще, на миг подняла глаза, влажные и обречённые, я знал этот взгляд, он значит «делай со мной всё, что хочешь»...

— Нет, — слабо и неуверенно качнула головой она, — я сама дойду.

В её глазах было: «не слушай, что я несу, я хочу тебя прямо сейчас!»

— Ну, как хотите, — с наигранной покладистостью кивнул я, выпрямился и стал надевать куртку.

На её лице читалось: «не смей бросать меня в таком состоянии! Сволочь, ненавижу тебя!»

Я забросил на плечо рюкзак и ехидно улыбнулся:

— Действие закончится через пятнадцать минут. До свидания.

Она резко глубоко вдохнула, обжигая меня яростным взглядом модели «а ну быстро разделся, пока я сама тебя не раздела!». Против «сама» я ничего не имел, потому задержался, устраивая рюкзак поудобнее, невинно улыбнулся:

— Так я пойду?

— Иди, — прошипела она.

Я кивнул, щелкнул замком и вышел. Ощущение было такое, как будто я поимел весь чёртов мир.

***

Домой я пришёл рано, мамы ещё не было. Из кухни доносилось сопение и возня, я заглянул и возмущенно выдохнул:

— Зверь, ты вообще краёв не видишь?!

Сидящий на плите енот замер, тихонько вытащил из кастрюли лапы и обернулся с невинной мордой. Морда была в супе, лапы тоже. На полу засветился шар, там появилась книга: «В мире слишком мало енотов, чтобы на них экономить! О. Пашнина».

— Супа в мире тоже мало, — заявил я, — у тебя целый ящик сельдерея, наслаждайся.

Книга в шаре сменилась на «Жертвы Освенцима, фото», я рассмеялся и сложил руки на груди:

— Значит так, зверь. Сейчас я тебя отмою от супа, а потом накормлю. — Зверь замотал головой, категорически не соглашаясь, я развёл руками: — У тебя нет выбора.

Еноша сверкнула зубами и в её вытянутой лапе появился пузырёк с опалесцирующей зелёной жидкостью, мне поплохело — взрывчатка была единственным, что у меня хорошо получалось, и сейчас этот зверь держал в метре над полом заряд, способный разнести всю кухню.

— Тихо, Маренька, спокуха, — я медленно поднял ладони, — помоешься сама, всё. — Она выщерила зубки и занесла пузырёк над полом, в шаре появилось: «Я всё решу сама! М.Сью», я фыркнул: — Нет, ты таки помоешь свои жирные лапы. А я не скажу маме, что ты совала их в суп. Идёт?

Еноша заворчала, встряхнула лапкой и пузырёк исчез, я прищурился:

— Зверюга, блин, ты кто такая? Телепортацией даже наш декан не владеет!

Она посмотрела на меня долгим усталым взглядом, в шаре появилось: «Сарказм — антидот от идиотов. М. Мотова», я фыркнул и достал две тарелки.

***

В день Ламантина спортзал был полупустой, так что я больше сам занимался, чем других учил, в результате устал, как собака.

Бредя по лужам и лениво рассматривая прохожих, вдруг зацепился взглядом за знакомый капюшон и улыбнулся — Даша, прёт огромную сумку из супермаркета, одна и на шпильках. Я удобнее устроил на плече сумку и догнал англичанку:

— Тягач вызывали?

Она дёрнулась, потом узнала меня и неуютно улыбнулась:

— Соболев, откуда ты взялся?

— Если долго кого-то мысленно звать, он придёт, — с серьёзной мордой кивнул я, забирая у неё сумку. Она чуть-чуть повыделывалась и отдала. Случайно заглянув в пакет, я увидел пачку стейков и поднял брови:

— Вы же не едите мясо?

— Это мой бывший его не ест. А я теперь свободная женщина и могу есть, что захочу.

— Ого, какие меры, — одобрительно усмехнулся я, — мне нравится.

Мы стали болтать ни о чём, подошли к её дому и Даша резко изменилась в лице, глянув на что-то за моей спиной, сменила тон и попросила:

— Тёма, прости, тебе пора.

— Чего это? — я обернулся и увидел смешную зелёную машинку её хахаля, стоящую у подъезда. Это японское убожество знала вся Академия, про неё анекдоты сочиняли, в которых машинку то сорока украдёт, то дворник сметёт случайно. Сейчас это салатовое лего-чима шустро вырулило с парковки и преградило нам дорогу. Опустилось стекло и сидящий справа водитель потребовал:

— Дарья, прекрати выделываться и сядь в машину!

Она опустила голову и попыталась обойти автомобильчик, но водитель дёрнул его вперёд, опять преградив ей путь. Она испуганно отступила обратно и как-то шкодно покосилась на меня. Как будто: «ты мне ничего не должен, но если вмешаешься, мне будет приятно. А я потом скажу, что я не просила. Ну?»

— Сумочки подержи, — с предвкушением улыбнулся я, она взяла у меня свой пакет и мою спортивную сумку, я упёр руки в бока, скептически изучая глиста в панамке и его зелёный горшок на колёсиках... Судя по экстерьеру, горшок заднеприводный. Судя по осадке, багажник пустой.

Может, мозгов у меня и не много, но дурной силой природа не обидела, а судя по блестящим глазкам Даши, ей того было и надо. Я поддёрнул рукава и по всем правилам тяжёлой атлетики взял машину за бампер, отрывая передние колёса от земли, развернул и поставил, отряхнул руки и кивнул Даше на освободившийся проход, она улыбалась, как маленькая вредная девочка, вернула мне сумки, нежно взяла за руку и повела к подъезду. За спиной глист в панамке наконец пришёл в себя и стал что-то вопить, но мы даже не обернулись.

Когда мы вошли в квартиру, она бросила сумки и радостно повисла у меня на шее, звонко чмокнула в подбородок и промурлыкала:

— Соболев... я твоя должница.

— Зачёт автоматом поставишь? — поднял бровь я, она отодвинулась и сложила руки на груди:

— «Три» максимум.

— Идёт.

— И тебе хватит?

— Шутишь? — фыркнул я, — я по-английски знаю только «ай лав ю», больше ни слова.

— Этого достаточно, — шкодно улыбнулась она и опять потянулась ко мне. Я ответил, поцелуй становился всё горячее, я уже избавил её от куртки и примеривался к кофте, когда Даша мягко взяла меня за запястья и отодвинула: — Тебе пора.

Я не знал, что возразить, но и уходить не хотел, отвёл глаза, пожал плечами и наклонился за сумкой... схватился за поясницу и замер, прошипев:

— Чёрт, не стоило мне с моей спиной машины таскать.

Она перепуганно забегала вокруг и через две минуты я уже лежал на диване полуголый, а она мазала мне спину и отчитывала:

— Зачем было браться, если знаешь, что у тебя травма? Герой, блин...

— Даша, хватит, — промямлил в подушку я, стараясь не улыбаться уж слишком довольно, — хватит, дыру протрёшь. Почеши мне под лопаткой, под правой... выше... да, вот там, о... спасибо. Всё, хватит. — Осторожно перевернулся на спину и закинул руки за голову, растянул в улыбке всю физиономию и спросил: — А когда здесь ужинают?

— Как только проводят гостей, — изобразила строгую училку она.

— Ну тогда ты иди готовь, а я пойду провожу, — кивнул я.

— Эй, если я женщина, это ещё не значит, что я обязана тебе готовить, — сложила руки на груди Даша, я пожал плечами:

— Да без проблем, я приготовлю, а ты провожай.

— А ты умеешь? — перестала прикидываться она, я скривил презрительную мину и спародировал её тон:

— Если я мужчина, это ещё не значит, что я беспомощен на кухне. — Она прыснула, я встал и натянул футболку, — пойдём, накормлю тебя лучшими стейками в твоей жизни.

Она хихикнула и пошла.

Я жарил мясо, она крошила какой-то салат, мы шутили и смеялись... и услышали, как в дверях поворачивается ключ. Даша побелела в миг, я выключил плиту и вышел в коридор, на ходу вытирая полотенцем руки. Когда открылась дверь, я с мрачной миной стоял прямо напротив, смерил взглядом глиста и медленно кивнул ему:

— Ключи в двери оставил, развернулся и вышел. Или через три секунды я тебя «выйду» сам.

Его перекашивало и ломало, но здоровье, видимо, было дороже гордости — он молча развернулся и ушёл. Я вытащил из замка ключи, закрыл дверь и меня с разгону прижало к этой двери радостное создание, не дав даже обернуться. Я тихо рассмеялся и всё-таки вывернулся из её объятий, обнял сам, подхватил и понёс на кухню, она вырвалась и округлила глаза:

— Ты что, спина же!

— Какая спина, я тебя умоляю, — рассмеялся я, опять отрывая её от пола, она возмущённо ахнула и завопила:

— Ах ты ж симулянт! — опять вывернулась и отступила на шаг. — Ты думал, что если задержишься, то я тебя потом до утра оставлю?

— Почему нет? — довольно улыбнулся я. — Или ты собираешься в день Ламантина есть стейки в одиночестве?

— Офигел? — подняла бровь она.

— Я ещё вчера офигел, и с тех пор моя жизнь с каждым днём всё веселее.

— Иди знаешь, куда?

— Выгоняешь? — надулся я, она пожала плечами и отвернулась, я напоказ ссутулился и пошаркал к двери. Увидел, как она замерла, шокированно пытаясь что-то придумать, сделал вид, что не заметил, стал обуваться. Даша подошла и остановилась рядом, нервно ломая пальцы, тихо выдохнула:

— Соболев... я вообще-то...

— Повелась! — расплылся в улыбке я, она выдохнула и треснула меня по плечу:

— Гад, я почти поверила!

— Ну а чего ты ждала, выгоняешь — ухожу. — Я рассмеялся, потом заметил, как подозрительно заблестели её глаза, и перестал дурачиться, — Даша? — Она отвернулась, я шагнул ближе и мягко провёл ладонями по её плечам, — Даш, ты чего? — Она вяло попыталась освободиться, потом обняла меня и уткнулась лицом в шею, я почувствовал, как сильно и быстро колотится её сердце, напряженно улыбнулся: — Ты настолько испугалась, что я уйду?

— Я просто, — она вытерла глаза и опять обняла меня, так сильно, как будто я действительно мог сбежать. — Просто я боюсь, что он опять придёт.

— Врёшь, — прошептал я, мягко целуя её шею, она шмыгнула носом:

— Вру. Снимай футболку.

— Вот так сразу? — сделал невинную мордочку я.

— Ага. Я буду в ней ходить.

— Ты из этих извращенок, которые любят запах пота? Так я тебе могу свою форму тренировочную дать, там десяток извращенок обдолбать хватит.

Она рассмеялась и наконец-то расслабилась, я стянул футболку и протянул ей:

— На, пользуйся.

Она взяла, и не глядя зашвырнула её за спину, в глазах засверкали черти и чертовки, мягко покачивающие бедрами, она склонила голову на бок и прошептала:

— Соболев, a little less conversation, a little more action, please. — Я наморщил лоб и прищурил один глаз, думая, как бы до неё донести, что я, мягко говоря, нихрена не понял. Она тихо рассмеялась и добавила: — All this aggravation ain’t satisfactioning me.

— Дашенька, я кроме «сатисфекшн» ни слова не понял. — Она хлопнула себя по лбу и рассмеялась, я развёл руками: — Ну тупенький я, что поделать?

Она провела руками по моей талии, по груди, взяла за шею и прошептала:

— Ты красивый.

— Нельзя говорить такое парням, — самодовольно пробурчал я, она прищурила один глаз:

— Тупеньким — можно, — захихикала и побежала прятаться в спальню, я возмущенно ахнул и побежал ловить.

Снёс дверь, которую она попыталась закрыть у меня перед носом, ворвался в спальню, быстро окинул взглядом маленькую комнату, такую девчачью, что я мигом почувствовал себя потным волосатым орком в эльфийском салоне красоты. Даша босиком топталась по кровати, делая вид, что ей прямо страшно-страшно. Я растопырил руки со скрюченными пальцами и прорычал:

— Настал час расплаты!

Она сквозь смех сделала пафосную мину и подняла ладонь:

— Ты не пройдёшь!

— И как же ты меня остановишь? — сказал я, медленно подходя ближе, она изобразила балетную вариацию боевой стойки и хихикнула:

— Я ходила на айкидо!

— Не дошла? — сочувственно шмыгнул носом я, она яростно сверкнула глазами и схватила меня за руку, дёрнула на себя, оттолкнула, мотнула в сторону... и вся её девчачья комната сделала перед моими глазами кульбит, приложив меня кроватью по спине. Я прокашлялся, пытаясь вдохнуть, посмотрел на Дашу, гордо восседающую на моей груди, и поднял ладони:

— Окей, окей, ю босс. Что дальше?

— А дальше, — она мягко провела ногтями по моей шее и груди, приподняла брови и промурлыкала: — Are you ready to the lesson?

— Я всегда рэди на твоих лэссонах, — оскалился я, — а ну скажи: «Who is on duty today?».

— Тебя это заводит? — фыркнула она.

— Ещё как. Скажи.

Она замерла и прислушалась, я тоже услышал, как где-то играет телефон, понял, что мой — видимо, из кармана выпал, пока мы кувыркались. Звук раздавался откуда-то с пола, слева, я аккуратно взял Дашу за ноги чуть ниже колен и приподнял на вытянутые руки, выглянул с края кровати, увидел экран телефона — Димон. Подождёт. Опять посадил Дашу как было, как будто она своими коленями прижимает мои руки к кровати, улыбнулся ей:

— На чём мы остановились?

Она надула губы и пробурчала:

— Я тебя, вообще-то, победила и держу.

— Конечно, — сделал честные глаза я, — и сейчас изнасилуешь по праву победителя. Можешь приступать.

Она изобразила возмущение и надулась, я рассмеялся и опять поднял её над грудью, стал покачивать из стороны в сторону:

— Дашенька, я жму от груди сотню, ты весишь от силы пятьдесят — на что ты надеялась?

— На торжество разума над грубой силой, — шутливо пробурчала она.

Я опять посадил её как было и кивнул:

— Торжествуй, разум. Или я устрою тебе торжество массы и гравитации.

— Как интересно, — провоцирующе шепнула она, я мигом перекатился по кровати и улёгся на неё сверху, для пробы чуть-чуть расслабив руки и слушая, как она вынужденно выдыхает под мои весом.

— Гравитация победила разум? — прошептал я ей в ухо, она попыталась рассмеяться, но получились только выдохи, вдохи не получились. Я приподнялся, чтобы дать ей вдохнуть, она возмущённо нахмурилась:

— Куда?! Ляг как было.

Я шутливо округлил глаза и поднял ладони:

— Да, мэм. Так точно, мэм.

Стал медленно расслаблять руки, прислушиваясь к её реакции, в какой-то момент она напряглась и я остановился — хватит, и так уже почти раздавил.

— Ты там жива, разум?

— Ага, — с трудом выдохнула она, я тихо рассмеялся, чувствуя грудью, как разгоняется её сердце, шутливо прошептал:

— Глупые мужчины читают умные книги на тему «сто способов возбудить женщину» — погладь там, пощекочи здесь... А всё куда проще — надо просто лечь сверху и не шевелиться.

Она с трудом рассмеялась и еле слышно пробормотала:

— Ну ведь классно же... Мне этого так не хватало.

Я поморщился:

— Твой бывший, по ходу, весит как ты.

— Ага, — шмыгнула носом Даша, — он такой, зараза, нежный весь, аж бесит.

— Забудь о нём, — я приподнялся над ней, дёрнул зубами за пуговицу на кофте, — снимай.

— Зачем? — сделала большие глаза она.

— Буду в ней ходить, — серьёзно ответил я. — Замёрз.

— Ну если замёрз, — вздохнула она и стала расстёгивать пуговицы, глядя мне в глаза и улыбаясь невинной улыбкой порноактрисы в начале ролика. Расстегнула пуговицы и выгнулась дугой, вытягивая из-под спины кофту, я не удержался и провёл языком по её груди, дёрнул зубами край лифчика, Даша хихикнула и протянула мне кофту: — На, носи.

— Давай, — я повесил кофту на шею, указал глазами на лифчик, — и это тоже.

— Тоже носить будешь?

— Вот такой я оригинал, — пожал плечами я. Она щелкнула застёжкой между грудей, я ощутил, что готов идти к доске прямо сейчас, провёл рукой по её бедру, чувствуя, как корявые мозоли цепляются за тонкие колготки, севшим голосом прохрипел: — Даш, если они тебе дороги, убери их от меня подальше.

Она провела ладонью по моей щеке, заставив поднять голову, посмотрела в глаза и шепнула:

— Мне на них плевать.

Я впился в её губы, колготки затрещали, она вцепилась в мою спину, я сжал её бедра, освобождая от остатков одежды. Бархатная кожа ласкала ладони, она вся была такая нежная, что её хотелось обернуть и обнять везде, я обхватил её за пояс, почти отрывая от кровати, стал целовать шею, плечи, она сдавила мою талию ногами, прижимаясь крепче, вцепилась зубами в плечо, пуская по шее мурашки, запустила пальцы в мои волосы на затылке и прошипела в ухо:

— Снимай. Всё. Сейчас же.

— Будешь в этом ходить? — мурлыкнул я, расстёгивая штаны, она закинула руки за голову и потянулась, с ленивым удовольствием наблюдая, как я раздеваюсь:

— Я подумаю.

— Думай быстрее, — я отбросил последнюю тряпку и стал освобождать от остатков одежды Дашу. Наконец-то у меня есть возможность полюбоваться ею во всей красе — она впечатляла, превосходя даже самые смелые ожидания. Совершенная, как скульптура, но при этом живая, жадно изучающая моё тело затуманенными желанием глазами.

— Иди сюда. — Она протянула руку, я поймал её пальцы зубами, заставив захихикать, обнял и опять накрыл собой, она прижалась плотнее, сама скользнула навстречу, жмурясь от удовольствия и вгоняя ногти мне в спину, выгнулась, а когда открыла глаза, в них было торжество победителя, как будто это она меня уложила на лопатки и делает, что хочет. Я медленно двинулся ей навстречу, глядя в глаза и следя за реакцией, мне нравилось смотреть на неё, наблюдать, как она с каждым толчком постепенно теряет контроль, как её рот приоткрывается, взгляд становится умоляющим — ещё, ну же...

Она выгнулась ещё сильнее и замерла, сдавлено вскрикнула, утыкаясь лицом в моё плечо, прижалась ещё сильнее, её дрожь передавалась мне, но я держался и ждал, осторожно гладил её шею, бёдра, собирал губами капельки пота с висков. Даша тихо рассмеялась и прошептала:

— Джентльмен, да?

— А как же, дамы вперёд, — я продолжал её гладить и слушать её дыхание, это сводило с ума.

— И что теперь? — шепнула мне в ухо она.

— А теперь, гравитация требует торжества разума, — заявил я, переворачиваясь на спину и укладывая её сверху, она тихо рассмеялась, не отрываясь от моей груди, покачала головой:

— Нет... нет, я не смогу.

— А тебе ничего не надо делать, — успокоил я, убрал с лица её растрепавшиеся волосы и взял за бедра, усаживая поудобнее. С первым движением она застонала и вцепилась зубами мне в плечо, шипя:

— Чёрт, Соболев... — на большее её не хватило, я ускорил темп и она сжала меня сильнее, вместе со мной срываясь в это бешенство вне времени, где было так хорошо, что потом мы ещё долго лежали неподвижно и молча, дыша в такт и чувствуя вращение земли где-то далеко внизу.

— Тёма...

— М?

— Я есть хочу.

Я фыркнул, она смущенно рассмеялась и медленно провела языком по моей шее, щекотно выдохнула в ухо и захихикала:

— Ну правда хочу.

— И в чём проблема? — с трудом ответил я, не поворачивая головы.

— Я встать не могу.

— Ещё чего-нибудь хочешь?

— В ванну хочу.

— Тебя отнести? — пробормотал я, поглаживая её мокрую спину и бёдра, она шмыгнула носом и сделала голос маленькой девочки:

— А ты можешь?

— Я всё могу.

— Обожаю тебя, — она чмокнула меня в шею и сползла на кровать, удобно устроившись рядом. Я с трудом поднялся и пошлёпал в ванную, быстро ополоснулся под душем и поставил набираться ванну, пошёл на кухню, оценил обстановку — там всё валялось, брошенное на полпути, нас оторвал тогда от готовки звук открывающейся двери. Отвлеклись, так сказать, на секундочку.

Я выпил воды и пошёл в спальню, посмотрел на спящую Дашу, подёргал за ухо, потом за ногу, тихо поржал и вышел — а говорят, что это мужчины после секса сразу отворачиваются и засыпают. Поклёп!

Ванна набралась, я выключил воду и пошёл за Дашей, ещё немного поигрался в «задолбай спящего кота», но реакции не дождался, осторожно поднял и понёс в ванную, по дороге она всё-таки проснулась и пробормотала сквозь зевок:

— Куда ты меня тащишь?

— Купать. Видела прикол в интернете «мойте котэ правильно»? Вот буду тебя сейчас мыть. Правильно.

— Не смешно. Там кота в унитазе рекомендуют полоскать.

Я открыл дверь ногой и осторожно опустил Дашу в ванну, она замурлыкала от счастья и потянулась, растекаясь поудобнее, прищурилась и прошептала:

— Залезай ко мне.

— Мы не поместимся, — тихо рассмеялся я, уселся на пол у края, опираясь руками на ванну и с удовольствием рассматривая Дашу, от макушки до пальцев ног. Было странное чувство, какое-то знакомое, но при этом новое, что-то огромное, такое, что пришлось бы сильно задрать голову, чтобы увидеть вершину... мне не хотелось задирать голову, я смотрел на Дашу и хотел её как минимум облизать, всю, как леденец, везде. А как максимум — просто сожрать, чтобы точно больше никому не досталась.

— Соболев, — с ленивой улыбкой позвала она, протянула руку и погладила меня по щеке, я закрыл глаза. — На что ты так смотришь?

— Даша, если тебе так нравится моя фамилия, могу организовать тебе такую же, буквально за месяц, — не открывая глаз, прошептал я.

— В смысле? — улыбнулась она, я открыл глаза, улыбнулся и качнул головой:

— Забей. — Накрыл её ладонь своей и прижал сильнее, погладил пальцы, мягко поцеловал и улыбнулся: — С Днём Валентина. Пойду я мясо жарить, приходи.

***

В Академию мы шли вместе, было офигенно красиво — ночью выпал снег и город стал чистым и белым.

На углу Даша быстро попрощалась и убежала вперёд, я пошёл следом не спеша, любуясь её походкой. Я в жизни не чувствовал себя таким счастливым.

Возле кабинета зельеварения меня поймал Мопс и раздражённо ткнул какую-то банку:

— На, забери!

— Что это? — я заглянул внутрь и увидел хромого мышонка.

— Это Гарри, — буркнул Мопс, — он меня достал! Я не могу ставить над ним опыты, он на меня глазами смотрит! Никогда не давай имена лабораторным мышам!

Он резко развернулся и ушёл. Я посмотрел на Гарри и вздохнул:

— Мама будет счастлива.

***

После длинной тяжелой ночи в компании требовательного учителя я спал, как убитый. Снилась какая-то ерунда, за мной гонялись, стреляли, что-то взрывалось... Потом бегущий впереди солдат резко обернулся и рявкнул мне в лицо полной зубов пастью. Я отмахнулся и проснулся, успев увидеть, как отлетает через всю комнату пушистая тушка, распяленная в полёте центробежной силой в позу кота-вертолёта, обретшего в посмертии всемирную известность.

Тушка хряснулась о дальнюю стену и сползла на половичок, там и узбагоившись.

Я встал, потёр физиономию и подошёл. Осторожно потыкал в мохнатое пузо пальцем, реакции не дождался и решил, как взрослый мальчик, столкнувшийся с новым и неизвестным, смело смотреть в лицо опасности. И звать маму.

— Ма! Я тёти Олиного енота убил.

И тишина была мне ответом.

Я протёр глаза и посмотрел на часы — ещё бы, обед скоро, мама на работе. А я дрыхну, как студент, который зарабатывает себе оценки всеми многочисленными талантами, кроме научных — ремонтами там, стейками в постель.

— Зверь, ты живая? Если живая, скажи «да». Если сдохла, скажи «нет».

Еноша медленно подняла лапку и показала мне маленький, но недвусмысленный средний палец.

Я с облегчением выдохнул и пошёл назад спать. На втором шаге почувствовал, как на моей ноге смыкаются мелкие и острые, как шило, зубы. Обернулся. Пушистое умертвие лежит на боку, лапки волочатся за тушкой, глаза закрыты, зубы сжимают мою ногу, на мордахе выражение скорби и обманутого доверия. Я медленно глубоко вдохнул и выдохнул.

Спрашивать «что ты хочешь?» было бессмысленно — она всегда хотела двух вещей: вкусняху и интернет. И если она пришла меня будить с риском для жизни, значит, все вкусняхи в доме она уже подъела.

— Зверь? — позвал я. Она открыла один глаз, окатила меня ведром укоризны, шмыгнула носом и закрыла, зубы сжались сильнее. — Сейчас ты разожмёшь зубы, дашь мне одеться и я возьму тебя с собой в зоомагазин. — Зубы сжались ещё сильнее. Я добавил: — Там на углу у метро нерусские орехи продают. — Она открыла оба глаза и села, широко расставив ноги и опираясь на три точки — ноги и пузо. Судя по размерам пуза, я пойду в магазин голодным. Еноша смотрела на меня с ожиданием и я выдал: — Килограмм орехов и мы забудем об этом инциденте. — Она засопела и показала два пальца, я поднял ладони: — Два килограмма, окей.

Зверюга кивнула, встала и как ни в чём не бывало поползла за комп, о её уроках левитации вообще ничего не напоминало.

У меня появилось ощущение, что меня только что нагло надули, выбив из наивного сонного студента два килограмма орехов за просто так.

Решив пощадить остатки самолюбия, я промолчал и стал собираться.

***

На улице на меня смотрели, как на красивую беременную женщину — с умилением и желанием уступить место. Из моего воротника выглядывала усатая фырчащая морда и одна лапа, которая руководила и пальцеводила, направляя глупого меня на путь истинный. В итоге мы купили в зоомагазине клетку и корм для мышки Гарри (самый дешёвый) и в ларьке у нерусских — два с половиной килограмма орехов и сухофруктов для Мармоши. Самых дорогих. При попытке попробовать орех меня цапнули за подбородок и отобрали, так что я так и не узнал, почему эта фигня столько стоит.

Дома я высыпал орехи и фрукты в самую большую вазу для печенья, отсыпав четверть в отдельный пакет — для Даши. На пары я не пошёл, так что пойду сразу к ней, чтобы в академии не светиться. Скажу всем, что был занят. Тётушку лечил, от ушиба енота.

Мармоша не видела, как я отсыпал, потому что ходила куда-то по своим мармошьим делам, а когда вернулась и увидела вазу, ей резко стало не до чего — у неё в глазах сверкали горы еды, как монетки у Скруджа МакДака. Она ловко забралась на табуретку, потом на стол, запустила обе лапы в вазу и достала горсти орехов вперемежку с изюмом, медленно просыпающиеся между пальцами, вздохнула с умилением, опять набрала два жмени, полюбовалась... посмотрела на меня, скривила мордочку и сгорбилась. Взяла из вазы одну маленькую изюмину, и не глядя протянула мне.

Я аж замер. Прижал ладонь к сердцу и прошептал:

— Не жалко? — Она тяжко вздохнула и промолчала. — Серьёзно, это всё — мне? Мармошенька, я же лопну!

Она зафыркала, забурчала и взяла ещё один орешек, положила передо мной на стол и отвернулась, сложив лапки на пузе и задрав нос, как будто говоря, что это её последнее слово и больше она ни на шаг от своего не отступится.

— Какая щедрость, — впечатлённо качнул головой я, смахивая в ладонь свою одну изюмину и орешек. — Наслаждайся, зверь, я пойду Гарри покормлю.

Она кивнула мне и опять запустила в вазу обе лапы.

***

Гарри оказался питомцем тихим и покладистым, в отличие от того же енота — Мармоша постоянно занимала мой комп и оставляла на столе тарелки.

Когда я вечером собирался на работу, она каким-то чудом перетащила свою огромную миску с орехами на мою кровать, обложила кругом подушками и устроилась прямо внутри, выпятив пузо с насыпанными сверху горкой орехами. Она была такая круглая, что создавалось впечатление, что она просто открыла рот на ширину миски и стала вползать внутрь, всасывая орехово-сухофруктовую массу, как удав кролика, а когда закончила, то оказалась внутри и выбраться уже не смогла. Судя по заоблачно довольному виду, её это ничуть не беспокоило, она была счастлива, как может быть счастлив только сытый енот в миске с ништяками, которому абсолютно никуда сегодня не надо.

Сумку я уже собрал и стал одеваться, снял домашнюю футболку, начал расстёгивать штаны. Услышал, как зверюга громко хлопнула в ладоши и из моего мобильника заиграла «You can leave your hat on».

Я обернулся.

Еноша смотрела на меня хитрыми, до одурения довольными глазами.

Я подумал, что уже не раз при ней переодевался.

Забрал вещи и пошёл в ванную.

В ванной на сушилке для полотенец сохли мои возмутительно чистые перчатки. Внутри что-то нехорошо натянулось, я позвал:

— Мам?

— А?

— Ты стирала?

— Да. Форму твою, футболки и ещё какие-то перчатки там в рюкзаке лежали, грязные, как будто ты в них траву рвал. Но я отстирала, вон висят. Это футбольные?

— Ага, — мрачно кивнул я, беря перчатки и убеждаясь, что действительно, отстирала. Пошёл в комнату, включил комп и набрал в поисковике: «В тени Белого дуба». Открылся сайт какого-то литературного общества, никаких упоминаний об аукционе или Мерлине.

— Да что такое...

Я попробовал по-другому: «Аукцион Мерлина». Гугл выдавал ерунду.

Ещё попытка: «Что будет, если постирать артефакт, который нельзя стирать?». Здесь вариантов было очень много, но все мимо.

«Чёрт.»

Я мрачно посмотрел на перчатки и взял их с собой в зал.

***

Я шёл по тенистому лесу. На просторной поляне в тени раскидистого дерева сидел старик с трубкой, улыбнулся мне и кивнул:

— Присаживайся, странник. Как тебе мои перчатки?

— Мерлин? — осторожно сказал я, он рассмеялся и качнул головой:

— Нет, мой юный друг. Мерлин не создавал эти перчатки, он снял их с трупа. Моего трупа. — Он на секунду перестал улыбаться и посмотрел мне в глаза, опять поднял уголки губ, — мне они служили для несколько иных целей. Но старый пень любил говорить, что даже злые вещи могут служить добру. Он заставил мои перчатки работать как светлый артефакт, он был хорошим травником... но ты избавился от этой травяной жижи, теперь они опять будут делать то, для чего предназначены. Ты ведь знаешь, для чего?

— Нет, — я настороженно смотрел в его глаза, они прищурились от удовольствия:

— Скоро узнаешь. Ведь у артефакта нет иных рук, кроме рук его хозяина. И его ничто не может остановить, кроме него самого.

Он рассмеялся, а я резко проснулся и сел на кровати.

Было темно и тихо, на подушке рядом посапывала во сне Мармоша, на улице ездили редкие машины. Я потёр лицо и опять попытался уснуть.

***

На большой перемене я зашёл к Даше, аудитория была пустая, дверь в препараторскую закрыта. Я постучал и заглянул, она оторвалась от тетрадей и так мне улыбнулась, как будто действительно рада видеть. Я шкодно усмехнулся и громко прошептал:

— Даш... или не дашь?

— Ну почему бы и не «дашь»? — игриво подняла брови она, рассмеялась и приглашающе махнула рукой, — заходи и закрывай.

Меня два раза просить не надо, я вошёл и бросил рюкзак на стул, стал снимать куртку. Она рассмеялась:

— Эй, придержи лошадок! Я сейчас допроверяю и домой пойдём.

— У меня ещё оборонка, — качнул головой я.

— Не будет у тебя оборонки, — Даша вернулась к тетрадям и опять взяла ручку, — и у меня сегодня больше пар не будет, всех отпустят.

— Что-то случилось? В последний раз такое было, когда у декана внук родился.

— На этот раз причина не такая радостная, — она что-то черкнула в тетради, закрыла и взяла следующую. — У погодников на практикуме по полям получились какие-то странные результаты, у всей группы. Завкафедры разобраться не смог, запросил сканирование аж из министерства магии, ему вместо отчёта прислали специалиста, они теперь закрылись в лаборатории и что-то сканируют. Сказали декану, что у них помехи, и потребовали освободить территорию к двум часам дня, так что выгоняют даже сторожей и библиотекарей. — Она закрыла очередную тетрадь, я призадумался и достал телефон:

— Я сейчас вернусь.

Вышел в коридор и набрал Димона.

— Да?

— Ты что-нибудь слышал про помехи при сканировании на практикуме у погодников?

— Ну... а что?

— Я хочу знать, чем там будут заниматься наш завкафедры с министерским послом.

— Ты имеешь к этому отношение?

— Надеюсь, нет. Достань мне их отчёт, если сможешь. Если нет, хотя бы выясни через друзей, к какому выводу они пришли.

— Что ты опять взорвал, Тёмыч? — несерьёзно фыркнул друг, я нахмурился и попытался придумать что-нибудь подходящее, не придумал.

— Я древний артефакт постирал.

Он присвистнул и гораздо тише ответил:

— Ясно. Я постараюсь.

***

Утро ещё только пробовало шторы на зуб, а я уже вертелся и валялся — не привык так рано ложиться. Вечером мы с Дашей учили новые слова и незаметно уснули часов в восемь, очень утомительное было занятие. И теперь она сладко спала на своих трёх четвертях кровати, а я пытался не скатиться со своего краешка и лечь как-нибудь так, чтобы мой кусок одеяла с носовой платок размером прикрывал как можно больше моей ледяной тушки.

Наконец это валяние окончательно утомило и я тихонько встал, пошёл в ванную, потом на кухню. В коридоре почему-то было грязно, хотя я помнил, что вчера мы вытерли всё, что натоптали. Входная дверь была приоткрыта, я напрягся и прошёл к ней, выглянул в подъезд, закрыл и провернул ключ. Присел у обувной полки и нахмурился ещё сильнее — свежая грязь была на моих ботинках.

В спальне заскрипела кровать, я медленно выдохнул и пошёл за тряпкой. С этим надо срочно разобраться, срочно.

***

Когда пришёл из Академии, мама в ответ на «привет» смерила меня странным взглядом:

— У тебя всё нормально, Тём?

— А что?

— Куда ты ходил ночью?

Я приподнял брови и попытался улыбнуться:

— А куда я ходил?

Она неодобрительно поджала губы и процедила:

— Судя по пятнам в клетке Гарри, куда-то на научную конференцию.

Я всё больше ничего не понимал, пошёл в комнату, открыл клетку мыша... только Гарри там не было. Немного белой шерсти и пара капель подсохшей крови на прутьях.

Я этого совершенно не помнил.

***

На большой перемене я почему-то не увидел Дашу в столовой. Учитывая то, что весь день мои мысли крутились вокруг странных провалов в памяти, это здорово напрягало. Несмотря на все наши забавные отношения, номер телефона я у неё до сих пор не взял, так что даже позвонить не мог.

С трудом дождавшись звонка с третьей пары, я пошёл в её кабинет и незаметно перевёл дух — сидит, вся такая училка, тетрадки проверяет. Из аудитории вышли последние студенты, я закрыл дверь и подошёл к столу, бросил рюкзак на парту и сел напротив Даши, она с улыбкой подняла глаза, секунду посмотрела на меня в упор и вернулась к тетради.

— Почему тебя не было на обеде? — я попытался сделать голос ровным, но получилось как-то не очень, Даша перестала улыбаться и опять посмотрела на меня:

— Я была занята, много тетрадей накопилось.

— И ты не нашла другого времени этим заняться, кроме обеда?

— Соболев, в чём дело? — она шутливо нахмурилась и выпрямилась, — что за предъявы, тебе без меня не обедалось?

— А тебе обедалось?

Она опустила глаза и опять уткнулась в тетрадь, я наклонился ближе:

— Даша, ты ела сегодня?

— Я сказала, я была занята.

— Если ты не будешь ходить на обед, я буду тебя кормить сам, прямо здесь.

Она прикусила губу и улыбнулась:

— Вот ты меня сейчас абсолютно не мотивируешь ходить в столовую.

Я прыснул и отвернулся, потёр лоб, посмотрел на Дашу со смесью желания отшлёпать и накормить, махнул рукой и промолчал. Посмотрел на стопку тетрадей и спросил:

— Когда ты освободишься?

— После твоей четвёртой пары, — она загадочно улыбнулась, не поднимая глаз, — как раз закончу и пойдём. Или у тебя планы на сегодняшний вечер?

— Я, вообще-то, работаю иногда.

Она замерла с таким видом, как будто впервые об этом задумалась, я прыснул, пожал плечами. Даша с убитым видом положила ручку и мрачно выпрямилась, я усмехнулся:

— В чём дело? У тебя были большие планы?

— Вообще-то, были, — поморщилась она и стала собирать тетради в стопки. — Мог бы и сказать, что работаешь сегодня.

— Ты из-за этого в столовку не пошла, что ли? Чтобы освободить вечер?

Она не ответила, но было и так понятно, что да.

— Даш, я не ребёнок, со мной не надо круглосуточно сидеть. Сказала бы, я бы дал тебе время поработать дома, занялся бы чем-то своим, это не проблема.

Она улыбнулась на одну сторону, бросила на меня короткий неприличный взгляд и вздохнула:

— Соболев, зачем мне сидеть над контрольными, когда ты сидишь рядом? Мы найдём себе занятие поинтереснее, я уверена.

Я с улыбкой смерил её взглядом, проглотил слюни и попытался изобразить расслабленность:

— Какие аппетиты... Не устала ещё? Тебе вроде до возрастного гормонального взрыва ещё далеко.

Она попыталась пристыдить меня фирменным учительским взглядом, но у меня он уже прочно ассоциировался с далёкими от учёбы вещами, я рассмеялся.

— Даша, я всё понимаю, но давай без фанатизма и не в ущерб обеду, ладно?

— А если я хочу с фанатизмом? — она встала, обошла стол и села на парту передо мной, наклонилась ближе: — Вот прямо с фанатичным фанатизмом?

— Без проблем, — с серьёзной миной кивнул я. — Я прихожу с работы в половине третьего ночи, могу разбудить.

— Хорошо. — Она кивнула и встала, я поймал её за талию и усадил к себе на колени, попытался заглянуть в глаза:

— Даша, что случилось?

— Всё нормально.

— Врёшь.

— Не вру.

— Врёшь. Что случилось?

— Да ничего не случилось, — она стала без нужды поправлять рукава, — просто время терять не хочу.

— В смысле? — я отодвинулся, пытаясь поймать её взгляд, взгляд ускользал. — Чё за новости?

— Тём, ну мы же взрослые люди, все всё понимают. Это не может продолжаться вечно, надо ловить момент и выжимать из него...

— Ерунду не говори, — перебил я.

— Тёма... у тебя вся жизнь впереди, ну представь, если ты приведёшь домой маме вместо студентки взрослую тётю, как думаешь, будет...

— Ерунду не говори, — я повысил голос и она замолчала, с наигранным вздохом развела руками и поднялась, стала поправлять одежду.

— Так ты придёшь?

— В три часа ночи?

Она легкомысленно пожала плечами и кивнула, я покачал головой:

— Ночью спят, Даша. А на обеде обедают. И каждый день видеться не обязательно, у нас вся жизнь впереди, ты ещё затрахаешься трахаться. Собирайся, я провожу тебя.

— У тебя четвёртая пара.

— Обойдётся без меня четвёртая пара, пойдём.

Даша сделала скорбную и покорную мордочку, хотя по ней всей было видно, что она довольна выше крыши.

***

Я резко очнулся посреди коридора.

Было темно, на улице горели фонари, изредка ездили машины.

Ноги были мокрые, в ботинках противно чавкало, я щелкнул выключателем и отдёрнулся, увидев свою руку — по локоть в красной жиже, красные пятна на стене, моей куртке и ручке двери.

Мысленно возблагодарив всех богов за то, что пошёл после работы домой, а не к Даше, я снял ботинки и на цыпочках пошёл в ванную. Увидел своё лицо в зеркале — бледный, небритый, круги под глазами, мелкие красные брызги на щеке. Тщательно вымыл руки, снял куртку и свитер, бросил в ванну, стал смывать кровь с предплечий... Это что же надо было делать, чтобы так измазаться?

Взял тряпку, пошёл мыть дверь, стену и ботинки.

И думать.

***

На следующий день на работу не вышла Овчарка.

Я пытался поспрашивать, но никто ничего не знал. Свой зачёт ей я уже давно сдал, так что официальных причин так активно её разыскивать у меня не было, я решил не привлекать внимания и помалкивать.

Даша ходила какая-то задумчивая, меня это напрягало, а ещё больше напрягало то, что она заметила мою задумчивость и, судя по всему, здорово напрягалась по этому поводу. Как ей объяснить, что наши интересные отношения тут ни при чём, я не представлял, мы почти не разговаривали.

Я проводил Дашу домой, накормил, уложил спать и тихонько смылся.

На улице мела такая метель, что я хотел было вернуться, но вспомнил прошлую ночь и не стал. На часах была половина второго, я сунул в уши наушники, набрал Димона и угрюмо поплёлся домой, засунув руки поглубже в карманы.

— Алё? — голос был сонный и недовольный, я буркнул:

— Ты чё, спишь? Офигел? Кто спит в такое время?

— Не сплю, Тёмыч, как я могу спать, я жду твоего звонка, всегда. Чё хотел?

— Ты мне отчёты достал?

— Ага, — друг сладко зевнул, широко, как собака, так смачно, что я тоже раззевался и наелся снега. — Всё, я встал. Включаю комп. Бессердечная ты тёмачь, Свола... в смысле, нет. Ну, ты понял.

— Понял, понял. Отчёт, дружище.

— Открывается, подожди... Всё. Короче, если в целом, нихрена они не добились. Над всем городом громадная магическая аномалия, которая искажает поля и сбивает результаты всех магических анализов. Предсказать погоду нельзя, диагностировать магические отклонения тоже нельзя, найти центр и источник не получилось — аномалия неправильной формы, зоны напряжённости неравномерные. Но они ещё над этим работают. Информации мало, потому что такой фигни со времён Мерлина не было, им даже не на что опираться. Пока всё.

— Спасибо.

Друг молчал, я тоже молчал, смотрел сквозь налипший на ресницы снег на оранжевые пятна фонарей, тёмно-фиолетовое небо...

— Тёмыч?

— А?

— Всё нормально?

— Нет.

Он промолчал, я тоже.

— Ладно, Димон, спасибо за помощь, до завтра.

— Ага. Давай там это. Если чё, ты знаешь. Ты понял, короче.

— Я понял. Хорошо.

Он положил трубку, я включил музыку и пошёл быстрее.

***

Дома тихонько снял ботинки и не раздеваясь пошёл на кухню, достал из холодильника коробку реактивов и бутерброд, услышал за спиной тихие шаги и понял, что с бутербродом придётся расстаться.

— Здравствуй, полтергейст мохнатый.

Полтергейст прищурился и вялым жестом потребовал закрыть холодильник, я закрыл. Стало темно, глаза постепенно привыкли к слабому свету фонарей из окна, различили мохнатый силуэт, который пытался взобраться на табуретку, но никак не мог победить гравитацию. Я подсадил еношу и сам уселся рядом, протянул ей бутерброд. Она сняла с него кусок сыра и оттолкнула остальное, я пожал плечами и откусил сам.

— Енот?

Она издала короткий фырк, который при некоторой фантазии можно было понять как «чё надо?»

— Я в подвал иду, хочешь со мной? Там мыши водятся.

Она подавилась сыром и закашлялась, я хлопнул её по спине, тихо рассмеялся:

— Неправильный ты енот, Мармоша.

Она засветилась слабым фиолетовым светом, как пушистая ёлка, в недрах которой спрятали гирлянду так, что самих лампочек не видно. По стенам поползли отблески шерстинок, я вздохнул:

— Фигасе ты планетарий... круто. И как оно, быть енотом?

Мармоша вздохнула, перестала светиться и стянула с моего бутерброда ещё кусок сыра. Я доел, сунул реактивы в рюкзак и тихо ушёл.

***

Будильник зазвонил в шесть утра, я выключил его и осмотрелся, не сразу поняв, где нахожусь. Потом дошло — подвал, моя личная лаборатория. На столе лёгкий бардак после вчерашних экспериментов, на двери замок... открытый.

Я похолодел и посмотрел на свои руки — чистые. Но это ни о чём не говорит.

Быстро собрался пошёл к Даше.

***

Даша спала. Я тихо приготовил завтрак, сварил кофе, разделся и заполз к ней под одеяло ровно за пять минут до будильника. Она приоткрыла глаза, улыбнулась и опять закрыла, я тоже сделал вид, что сплю. Заиграл будильник, Даша отключила его и потянулась, встала, пошла в ванную, вернулась в моей футболке.

— Снимай, — сонно потребовал я, — у тебя есть море другой одежды, а у меня — только моя единственная футболка, которую ты отобрала.

— Жадина, — шутливо надулась Даша. И сняла.

Жизнь сразу стала как-то добрее и светлее, я протянул руку за футболкой, но когда Даша мне её подала, поймал её за запястье и свалил к себе на кровать, блаженно уткнулся носом в самое утыкательное место и заурчал от удовольствия. Даша полежала тихо, потом попыталась освободиться:

— Всё, пора уже.

— Нет.

— Дат. Время, Соболев, ещё чуть-чуть и мы останемся без завтрака, его ещё готовить.

Я небрежно поднял руку, щелкнул пальцами и заявил:

— Есть завтрак, не надо его готовить.

— Не сочиняй, у тебя недостаточно магической силы на такое.

— Зато у меня есть супер-скил «вставать раньше будильника».

— Ой фантазёр... Так не бывает, Тёма, это сказки.

— Поздравляю, ты в сказке, — фыркнул я куда-то в её грудь, вздохнул и добавил: — И я в сказке. Тут так круто... они такие офигенные, слушай, они у тебя по ночам мир не спасают? Такие все в латексе, с плащом, прилетают, ловят грабителей, сдают полиции... А ты спишь и не знаешь, где их носит.

— Балабол! Вставай уже, — она вывернулась из моих рук и всё-таки поднялась, пошлёпала на кухню, оттуда донёсся поражённый выдох, я тихо рассмеялся и тоже попробовал встать.

***

В Академию я не пошёл. Сказал Даше, что у меня куча дел, проводил её до угла и пошёл в сторону своего дома. Набрал друга-тренера и долго слушал гудки, потом трубку взяла какая-то женщина и объяснила мне, что он ушёл из дома ночью и больше не приходил.

Набрав Димона, я уломал его смыться с пар и заняться моей проблемой, через полчаса мы сидели у него дома и он колдовал над компом, от его рук разбегались светящиеся нити, уходящие в клавиатуру и модем, а на экране мелькали картинки.

— О, нашёл! — он остановил видео и развернул на весь экран, — вот он ты, голубчик, идёшь домой в... два тридцать, да. Круто?

— А что у меня в руках? — прищурился я, — можешь приблизить?

— Это камера банкомата, Тёма, качественнее не будет... похоже на чью-то голову, по-моему. — Он хохотнул, посмотрел на мою мрачную мину и перестал улыбаться. — Что будешь делать?

— Мне нужен маг, специализирующийся на потере памяти. Или на древних артефактах.

— Тебе нужно алиби, дружище, — косо усмехнулся он. — Если твоего тренера будут искать и найдут безголовый труп в твоём районе, то под подозрение попадают все жители, которые выходили в это время. А ты вот он, во всей красе засветился.

— А что с Овчаркой, ты не в курсе? — тихо спросил я.

— Просто не вышла на работу, больше никто ничего не говорит, ни «заболела», ни «отпуск»... А что?

Я медленно глубоко вдохнул и стал загибать пальцы:

— Сначала Гарри...

— Кто это?

— Мышь из лаборатории Мопса. На следующую ночь Овчарка. Потом тренер.

Дальше мои пальцы начинали дрожать и не хотели сгибаться.

— Для кого ты ещё готовил зелья? — спросил друг, я молчал. — Много их?

Я качнул головой, глядя на свои руки:

— Один человек.

— Тогда просто не готовь больше ничего в них, и всё.

— А этот один человек? — мрачно усмехнулся я, Димон посмотрел на меня снисходительным взглядом взрослого и медленно пожал плечами:

— Не пойман — не вор.

Я закрыл глаза и выдохнул:

— Спасибо, ты мне очень помог.

***

Эсэмэски от Даши начали сыпаться с обеда — я всё-таки взял у неё номер. Сначала она интересовалась, почему я прогуливаю обед, хотя сам требовал от неё соблюдения режима питания, потом начала писать ерунду, посылать смайлики, один раз отправила фотку учебника английского с кружевными стрингами вместо закладки. Потом было затишье, после затишья пошла буря.

«Соболев, у тебя проблемы?»

«Тёма, если у тебя нет проблем, то ты их себе сегодня заимел, готовься.»

«У тебя всё нормально?»

«Позвони мне.»

«Если ты мне через пять минут не позвонишь, я буду звонить твоей маме на работу, я взяла у твоего классного её номер.»

«Эй, я не шучу.»

«Соболев, если тебе надоели наши встречи, мы можем сделать вид, что этого никогда не было. Если ты не хочешь меня видеть, прогуливать академию совсем не обязательно, у тебя последний курс.»

«Тёма, что случилось? Ты мне можешь хоть слово написать?»

«Я поставила тебе практику в лазарете на сегодня, ВГ подписал, так что прогула как бы не было. Надеюсь, ты решишь свои проблемы до понедельника, второй раз такой финт не прокатит.»

Больше эсэмэсок не было, звонков тоже. Один раз позвонила мама, но она особенно не усердствовала — я частенько пропадал на день-два, она уже привыкла. Димон прислал вопросительный знак, где-то ближе к полуночи, я отправил пустое сообщение.

Больше никто меня не искал. Я сидел в подвале, в своей личной каморке безумного учёного, теребил в руках колбу со взрывчаткой и думал.

У артефакта нет рук, кроме моих. И победить его может только он сам.

Интересно, если я сейчас надену перчатки и приготовлю сам себе супчик, то следующей ночью я сам себя повешу?

Нет, вряд ли, артефакт действует строго по порядку, значит, следующей будет Даша, а только потом я.

Но я могу оставить чёртовы перчатки без рук, быстро и эффективно.

Я взял телефон и набрал Димона:

— Есть прогресс?

— Тёма, перерыл всё! Нет такого торгового дома, аукцион никто никогда не проводил, по тому адресу, с которого тебе пришла посылка, никто не живёт, там заброшенный дом.

— Кто такой Пэк, ты выяснил?

— Персонаж из мифов, больше нет информации. Слушай, может в министерство пойдём?

— Если они не засекли этот артефакт сканерами, то и бороться с ним не смогут.

— Не факт!

— Дим, я видел, как моё зелье пробило амулет-щит, который делал наш декан, собственноручно. В этих перчатках такая сила, что все эти министерства, скорее всего, предложат просто подождать, как ты и говорил. А я не могу ждать, — я бросил взгляд на часы — половина первого ночи, а я уже давно нормально не спал, до утра точно отрублюсь.

— Кто этот человек?

— Даша. Я напоил её возбуждающим.

— Англичанка?!

— Да.

— Ты трахнул англичанку?! Тёмыч, ну ты даёшь!

— Всё гораздо хуже, Дим. Я на неё запал, капитально. И если мы не найдём выход, этой ночью я её убью. — Я опять повертел в пальцах пузырёк, поставил на стол. — Или её, или себя. И что я выберу, я по-моему, уже знаю.

— Да ну, не гони, мы придумаем что-нибудь. Неужели нет способа? — встревожился друг. — Ты говорил, что они могут победить себя сами, но как? У тебя же не осталось зелий, которые ты варил, когда перчатки ещё были в соке растений Мерлина?

— Нет.

— А на полке у Мопса? Он всему потоку им хвастался.

Я поражённо округлил глаза и отложил взрывоопасный пузырёк.

— Ты предлагаешь пойти туда и просто взять его?

— А чё тебе будет? Это же сонное зелье, если Гарри не сдох, то ты и подавно переживёшь. Вопрос только, как туда залезть, там до утра всё закрыто, а уж второй этаж запечатан покруче сокровищницы, там такой склад взрыввеществ.

— А щиты настроены на декана, ты не в курсе?

— Вроде, министерский посол их открывал, так что, я думаю, не лично на декана, а на уровень дара.

— Отлично.

— Что «отлично», дебила кусок? Твоего дара не хватит даже кладовку открыть, у тебя что, где-то есть бронебойное зелье уровня магистра?

— Круче, дружище. У меня есть бронебойный енот.

— Ты дурак?

— Есть такая вероятность. Но попробовать стоит. Ты со мной?

— А как же. Тебя одного отпусти — ты ж всё испортишь, неуч. Через час на остановке, давай.

***

Через час я стоял на остановке как дурак — без шапки, без телефона, зато с енотом. Мармошу я нашёл спящей на батарее, аккуратно завернул её полотенцем в мохнатый рогалик и спрятал под куртку, где она до сих пор счастливо дрыхла сном праведного обожравшегося енота.

Подошёл Димон, молча кивнул мне и прищурился на свёрток:

— У тебя там бомба?

— Там енот.

— Ты дебил?

— Сам ты дебил. И не ори, не видишь — у меня енот спит.

— Ты серьёзно, что ли? Совсем поехал? — Димон откинул угол полотенца и расплылся в абсолютно идиотской улыбке: — Капец, енот!

— Я говорил тебе...

— Какой клёвый, реально, енот! Тёмыч, дай подержать!

— Ты дурак? Это не енот.

— Ты сам только что доказывал, что это енот!

— Это не енот... в смысле, сейчас — енот, а так вообще — архимаг. Я подозреваю, что либо полиморф, либо анималист с каким-то уклоном.

— Какой он клёвый, такой мягкий...

— Грабли убери.

— Да иди ты, я никогда в жизни енота не щупал. Глянь, какие у него пальчики смешные, капец, Тёмыч... одолжи, а?

— Хватит лапать моего енота!

— Чё это он твой?

— Это вообще девочка, убери грабли!

— Не ори, у тебя енот спит.

Я не нашёл, что возразить, укрыл Мармошу обратно и молча пошёл в сторону академии.

Димон догнал меня у пожарного выхода, который был, естественно, закрыт. При попытке налечь на дверь плечом я получил ощутимый удар тока, услышал, как за пазухой недовольно заворчала еноша, и осторожно протянул свёрток Димону:

— Подержи. Только не разбуди её! Она просыпается всегда голодная, а у меня еды только на один раз.

Друг взял мохнатый рогалик и сразу последовал моим указаниям — откинул угол полотенца, растянул улыбальник до неприличной ширины и засюсюкал:

— Охренеть, бро... енот, настоящий! А правда, что у них пятки лысые?

— Я щас тебе самому пятки побрею, бестолочь, я тебя зачем с собой взял?

— Енота показать хотел, — как самоочевидную истину заявил друг.

Я звонко хлопнул себя по лбу, потёр лицо и отвернулся. Махнул рукой на этого растёкшегося в слюни дебила и пошёл ломать собственность академии. Дверь ещё разок приложила меня током, но в косяке послышался обнадёживающий хруст, я усмехнулся — здание старое, двери тоже. Теперь магическая часть.

— Давай сюда енота.

— Зачем? — друг опасливо прижал Мармошу к себе, я сцепил зубы:

— Дверь будем открывать.

— Енотом?!

— Да.

— Изверг. — Он ревниво посмотрел на свёрток, потом с подозрением — на меня. — А ей ничего не будет?

— Чё ей будет?! Я её об стену кидал, ничё ей не было!

— Об стену? — с ужасом выдохнул Димон, я шумно втянул воздух сквозь зубы, он прижал еношу к себе и попятился, приговаривая: — Не бойся, еношенька, я тебя в обиду не дам этому извергу, моя маленькая...

Я нахмурился и попытался включить магическое зрение, ругая себя за то, что не додумался до этого раньше. Вокруг Мармоши клубилось поле, которое я почти сразу узнал.

— Димон, стой. Не дыши.

— Чего это? — нахмурился он, я указал глазами на свёрток в его руках:

— На ней стоит мега-ня, ты под воздействием. Отдай мне енота и отойди в сторонку, подыши воздухом.

— Ага, щазже! Ты посмотри, какая она худенькая, ты же её, наверное, совсем не кормишь...

— Димон, отдай енота!

— Не ори, еноша спит! — друг махнул рукой и меня снесло, припечатало о стену, в голове загудело колоколом. Я сплюнул снег и осторожно поднялся на ноги. В глазах Димона было уже конкретное безумие, свёрток в его руках начал недовольно шевелиться, я заметил укоризненным тоном:

— Всё, хана тебе, жучара, ты Мармошу разбудил. А она просыпается только ради двух вещей — еды и интернета. Еда у меня есть. А у тебя?

— У меня... — он растерянно захлопал себя по карманам одной рукой, — у меня интернет есть, сейчас... — и тут он потерял бдительность. С магией у меня всегда были нелады, но по челюсти приголубить — за милую душу.

Димона развернуло, я еле успел выхватить у него енота, енот проснулся, вывернулся из полотенца и стал осматриваться охреневшими глазами.

И я не придумал ничего лучше, чем глаза еноту закрыть. Рукой.

— Спокуха, Маренька, тебе приснилось.

Еноша недовольно пошевелила носом, и похоже, слегка усомнилась в моих словах. Рядом выпрямился Димон, потёр челюсть, с сомнением осмотрел нас с енотом и отступил на пару шагов. Это он правильно сделал.

— Мармоша, спи, ночь на улице, — я завернул её в полотенце одной рукой, второй продолжая закрывать глаза, — все нормальные еноты спят, фигли ты вскочила? Ночной дожор по расписанию?

Слово «дожор» ей понравилось, она успокоилась и стала ощупывать всё вокруг себя, нащупала мой карман и сунула загребущую лапу внутрь, достала орешек и отправила в рот, по мохнатой физиономии растеклось блаженство.

Я коварно достал ещё один орех и подошёл к двери, поводил орехом у еноши перед носом, отодвинул... она потянулась следом и мазнула когтями по двери, косяк вспыхнул зелёным и я довольно выдохнул, открывая дверь и подхватывая отвалившийся кусок замка — не шумим, мы тихие.

— Димон, ходу!

— Иду, — он прошёл за мной, обогнал и запустил вперёд светляка. Зеленоватый огонёк поплыл по коридору, мы шли следом до лестницы, мимо дремлющей вахтёрши, которой Димон отвёл глаза простым заклинанием, на второй этаж, к лабораториям.

Здесь двери были капитальные, я такие плечом не вынесу, опять уснувшая Мармоша была безжалостно разбужена и недовольна по этому поводу, но здоровенное кольцо засахаренного ананаса примирило её с судьбой. Мохнатые пальцы тронули дверь, она щёлкнула замком и впустила нас в мрачное помещение, в котором я сгубил столько мышиных жизней. Призрак сторожевого пса ринулся к нам, но унюхал еношу и растаял серым туманом у ног, я подошёл к полке и прочитал под портретом декана: «Колдуй регулярно и чётко, или сгинешь в безвестности. О’Жак», хмыкнул и взял свою колбу. Обернулся, протянул мохнатый рогалик с ананасом другу:

— На, можешь теперь выпадать в своё «ня» сколько хочешь.

— А почему на тебя не действует? — он осторожно взял еношу, я пожал плечами:

— Хрен знает, у меня оборотни в роду были, может, из-за этого. — Открыл пузырёк, нюхнул и поморщился, отвернулся. Димон ободряюще кивнул мне и нервно усмехнулся:

— Если сдохнешь, обещаю похоронить по-человечески.

— Иди ты. — Я улыбнулся, сел на край парты и отпил из пробирки.

***

Я лежал на чем-то твёрдом, сквозь веки слепил яркий свет, рядом кто-то разговаривал. Я узнал голос тёти Оли и попытался проморгаться, потёр глаза.

— О, очнулся, — ко мне наклонилась женщина с незнакомым голосом и знакомым взглядом, заглянула в лицо и улыбнулась: — Порядок, жить будет. — Отвернулась к кому-то другому и заявила: — Он мне нравится, реально. Хоть и туповат, зато решения принимает быстро.

— Не так уж и быстро, — ответила тётя Оля, листая какую-то папку, — но в целом, да, он неплох.

— Берём? — раздался мужской голос, я повернулся в другую сторону и попытался проморгаться ещё раз — на краю стола сидел натуральный сатир, с козьими ногами и копытами. Он улыбнулся мне и тряхнул длинными ушами:

— Вставай, всё, выспался. На ближайшие лет десять, минимум.

— В смысле? — я осторожно сел на кушетке, стал осматривать очень средний медицинский кабинет — ночь за окном, кушетки, столы, стеклянные шкафы... мой хромой мышонок в банке.

Тётя Оля захлопнула папку и положила на стол, вторая женщина вздохнула и развела руками каким-то очень знакомым жестом, я нахмурился, потом поражённо открыл рот:

— Мармоша?!

— Для тебя, мой юный друг, Мария Ивановна. — Она тихо рассмеялась, тётя Оля прятала глаза и сцеживала хихиканье в кулачок.

— Что здесь происходит? — попытался ещё раз я. Бывшая еноша улыбнулась:

— Скоро узнаешь. Ты принят, — достала из нагрудного кармана белый дубовый листик и щелчком бросила мне в грудь.

08.03.2017

Остин Марс

PS А дальше в книге «Vалентин наносит ответный удар», ищите и найдёте ;)

Между прочим, если бы не такая весёлая и активная реакция читателей на первого «Vалентина», то второй книги, возможно, никогда бы и не было. Так что вот, имейте в виду)