Матвей

Опускаю ноги с кровати, и, звякнув о пол, задетая мной бутылка, покручиваясь, изрыгает из себя минералку.

— Черт, — поднимаю ее, переставляю на тумбочку.

Ерошу и без того торчащие после сна волосы.

Стук дверь заставляет вздрогнуть и наступить в сладкую лужицу.

Еще раз тихо матюгнувшись, иду к двери, пытаясь понять, кто так настойчиво добивается моего внимания.

Дверь распахиваю без вопросов и с удивлением обнаруживаю Анжелу. Быстрым взглядом пробегаюсь по ней с головы до пят. Профессиональное. Повзрослела. Покрасилась в рыжий. Сменила стиль на деловой. Формы округлились, появилась уверенность в себе. Сколько мы не виделись? Шесть лет. Что-то около того.

— Какими судьбами? — интересуюсь без приветствия, и ее улыбка сползает с лица. Похрен. Все равно не искренняя была.

— Поговорить надо, Матвей, — немного нервно произносит.

— Не представляю, о чем. Шесть лет назад поговорили. Ты сказала, что такой, как я, тебе не подхожу, и…

— Да, я знаю… — начинает, но я перебиваю жестко.

— Тогда говорить не о чем. Если ты решила, что раз я вышел в отставку, то…

— У тебя есть ребенок.

Я замолкаю, разглядывая бывшую в полном недоумении. Ребенок? Нет у меня ребенка. Если бы был, я бы однозначно это заметил.

— Ты о чем? — все же спрашиваю.

Анжела переминается с ноги на ногу, явно чувствуя себя неуютно. Неудивительно. Рядом со мной — так у большинства. Спецназовец, здоровый, накачанный, а последнее время, еще и злой.

— Шесть лет назад, когда мы расстались, — продолжает Анжела, поправляя идеально уложенные волосы. — Я была беременна. То есть я узнала об этом уже после расставания, когда ты уехал.

— Ты что? — спрашиваю вмиг севшим голосом.

Во рту сохнет, глотать неприятно. Мозг отказывается переваривать информацию.

— Только прошу тебя, не злись, — быстро говорит она. — У меня были причины промолчать… Я не могла так жить, Матвей, ты же понимаешь! Вечно мотаться по всей стране… С маленьким ребенком! Это ненормально! Никакой жизни ни мне, ни тем более малышу!

— У меня есть ребенок? — спрашиваю, пропуская мимо ушей весь этот бред.

Ровно то же самое Анжела говорила мне перед расставанием. Только за минусом детей, конечно.

Сейчас она кивает, а я борюсь с желанием ее придушить. Честно. Меня бы даже не осудили. Мы расстались шесть лет назад, вашу мать. Это значит…

— Моему ребенку сейчас пять лет? — спрашиваю очевидное.

Наверное, так проще поверить, если сказать вслух. Анжела снова кивает.

— Я узнала, что ты… Что тебя уволили из-за ранения…

Сжимаю зубы, и Анжела отступает на шаг, старое деревянное крыльцо тут же отдается скрипом под ее ногами.

— Мне жаль, — добавляет быстро. — Я ведь знаю, это была твоя жизнь…

— Что ты хочешь? — наконец задаю вопрос.

Не просто же так она решила появиться у меня именно сейчас с рассказами о ребенке.

— Пойми меня правильно, Матвей, — Анжела пробегается пальцами по пуговицам на блузке, словно проверяя, что все они застегнуты. — Мне предложили должность за рубежом. Куратором в крупном проекте. На несколько месяцев.

— И?

— Мои родители уже не в том возрасте, чтобы следить за ребенком… А я никак не могу ее взять. К тому же… Стася… Она, скажем так, немного необычная девочка.

Я уже понимаю, куда клонит бывшая. Но пока что другая информация занимает ум. Дочка. У меня есть дочь Стася.

— Что значит, не совсем обычная? — хмурюсь, представляя страшные диагнозы. Сжимаю кулаки. Я ведь нормально зарабатывал, Анжела могла позвонить мне, я бы помог. К тому же связей полно…

Анжела вздыхает и, чуть повернув голову, зовет:

— Стася!

От неожиданности вздрагиваю. Она что, здесь?

За плечо бывшей смотрю, обнаруживаю шевеление в кустах. И тут же появляется миловидное личико, перемазанное ягодным соком. Кажется, малышка залезла в клубничные грядки.

Улыбка во все лицо, вместо двух нижних зубов дырки. На голове два хвоста, один где-то на макушке, второй болтается внизу, видимо, за ветку зацепился.

— Иди сюда!

Девчонка выбирается из кустов с треском, зацепляется платьем за ветку, какое-то время мы в полной тишине наблюдаем, как она пытается вырваться из плена. Раздается треск — на этот раз ткани. Анжела тяжело вздыхает.

Через полминуты, упав на ступеньках, передо мной стоит девочка, хлопая огромными глазами с длинными пушистыми ресницами. Руки и, особенно, ноги в синяках. Чешет одной ногой, обутой в сандалии, вторую. Носки на ногах разные.

Я перевожу взгляд на Анжелу.

— Она совершенно здорова, — тут же говорит та. — Просто… Очень активная.

На корточки присаживаюсь, девочка снова рот беззубый в улыбки растягивает. Глаза на мои похожи. Губы тоже. Овал лица и волосы явно от Анжелы. Странные ощущения, двоякие. Как будто несколько слоев в фотошопе наложили, смешав меня с бывшей, а потом уменьшили до ребенка.

— П-р-р-ривет, — говорит Стася, явно желая продемонстрировать, что она освоила букву р.

— Ну привет, — протягиваю ладонь, она пожимает, ее маленькая ручонка просто тонет в моей.

Кажется, если я трясану легонько, то все косточки выпадут.

Встаю, на бывшую смотрю. Мелкая мимо меня в дом скользнула.

— Я правильно понимаю, ты мне решила о дочери сообщить, потому что ее оставить не с кем?

— Прости, Матвей, — напрягается Анжела. — Я должна была раньше сказать, знаю. Но ведь ты бы заставил меня выйти за тебя, таскаться по этим гарнизонам бесконечным… Какие там для меня перспективы? Какая жизнь?

— Настолько никакая, что проще было одной ребенка поднимать.

Она руками разводит. Я слабо секу в моде, но все же понимаю: одета Анжела в дорогую одежду, и раз куратором за границу зовут, платят хорошо. И тачка за воротами стоит прилично. Выходит, получила, что хотела. Не сожалеет о выборе своем. И о том, что ничего мне не сказала.

— Ты ее все равно толком не видел бы, — продолжает Анжела. — Твоя работа занимала все свободное время, Матвей. Это не жизнь… Но теперь…

— Понял тебя, достаточно, — обрываю грубо, она губы поджимает недовольно.

— Это отличная возможность вам, наконец, познакомиться. И стать папой и дочкой.

— Это паразитизм, ты в курсе? — интересуюсь у нее. — Значит, пока я был не нужен, ты и не думала мне говорить…

— Прости. Я знаю, что свалилась, как снег на голову. Но ты моя последняя надежда, Матвей.

Взглядом ее сверлю, но потом мрачно киваю. Не могу же я выставить за порог собственного ребенка.

— Спасибо, — Анжела расцветает, — я сейчас… Там вещи ее…

Вытаскивает из машины чемодан, катит в мою сторону по неровной дороге, отчего тот подпрыгивает, словно пытаясь сбежать от своей хозяйки.

— Все документы внутри, — чуть ли не скороговоркой выдает, косясь на часы. — Еще я положила кое-какие деньги, — добавляет, смутившись, за что получает тяжелый взгляд. — Извини, я ведь не знаю, как у тебя теперь дела обстоят после отставки.

— Ты еще сколько раз планируешь об этом вспоминать? — рычу почти.

Что за привычка у баб — давить на больную мозоль?

— Прости, — уже в который раз за сегодня произносит. — Мой телефон тоже там записан, в бумагах. Если что, можешь звонить в любое время. Но я думаю, все будет хорошо. Стася девочка общительная.

Звучит почему-то не очень уверенно, к тому же Анжела шею вытягивает, пытаясь заглянуть внутрь дома. Поясняет:

— Что-то слишком тихо.

Вздернув бровь, разворачиваюсь. Дом небольшой, одноэтажный. Поделен стеной на две части. Когда-то он весь принадлежал семье моего друга. Но после развода они разделили его пополам. И теперь в моем распоряжении большая кухня-гостиная и маленькая спальня.

Благо, есть туалет с ванной. Мне-то не привыкать к спартанским условиям типа туалета на улице и летнего душа, но девчонке точно было бы сложно. Она явно привыкла к хорошим условиям быта.

В данный момент мелкая стоит посередине кухонного стола, активно жует что-то, пытаясь на низкую люстру пристроить то ли фантик, то ли какую-то другую бумажку.

— Стася! — гремит голос Анжелы, и я морщусь, потому что она стоит позади меня. — А ну слезла.

Девчонка быстренько сползает на стул, оттуда на пол, и начинает натягивать на ножки сандалии.

— Ей нужна дисциплина, Матвей, — тихо добавляет Анжела. — Честно сказать, мы с бабушкой-дедушкой ее избаловали.

Дисциплина? Усмехаюсь мысленно. Вот уж что-что, а это мы можем. Опыт обширный.